Chapter 12 (1/1)

Пир, посвящённый началу учебного года, пролетел незаметно. Иккинг был рад вернуться в Хогвартс с его особым, необъяснимым волшебством. Всё – от маленького камушка до высоких башен – будто дожидалось его здесь. И вот, дождалось. Но не столько в сам Хогвартс мечтал вернуться Иккинг, сколько к своему обожаемому маленькому дракончику.На первом курсе он загорелся желанием найти настоящего дракона в Запретном лесу. Естественно, нарушения правил не прошли безнаказанно, зато он был вознаграждён больше, чем заслуживал. По крайней мере, так считал сам Иккинг. Благодаря друзьям, пуффендуец смог выкрасть яйцо дракона и помочь ему вылупиться, а затем произошло то, что чуть было не разрушило все его мечты. Беззубик, не в состоянии контролировать себя, поджёг верхний этаж Часовой башни. На самом деле, Иккинг до сих пор не мог поверить, что всё обошлось. Теперь дракончик живёт и растёт в специально оборудованном для него питомнике на территории Хогвартса.Поэтому на следующее утро после пира первым делом Иккинг отправился к хижине лесничего Кронка, пожертвовав своим завтраком. Погода стояла чудесная: раннее утро радовало своей прохладой, солнце мягко светило, всё выше поднимаясь над небосклоном, а листочки на деревьях лениво шевелились от едва уловимого ветерка. Иккинг бежал навстречу к своему любимчику чуть ли не вприпрыжку, изнывая от нетерпения. Он ждал этого всё лето и очень соскучился по Беззубику, и надеялся, что тот так же скучал по нему.Несмотря на рань, у питомника уже толпилось несколько учеников. Пара старшекурсников, а все остальные – первогодки. Видимо, им очень не терпелось увидеть настоящего дракона. Иккинг почувствовал укол ревности и ускорил шаг. Заметив пуффендуйца издалека, лесничий Кронк приветливо замахал ему рукой. За прошедший год они с Иккингом успели подружиться, так как мальчик всё своё свободное время проводил в питомнике.Кронк выглядел очень сильным и опасным. Он был высоким, широкоплечим и будто весь состоял из мускулов. Но таким суровым он был только на первый взгляд. У Кронка выделялись высокие скулы, волевой подбородок и широкая челюсть. Большие тёмные глаза лучились добротой из–под чёрных кустистых бровей. Самое замечательное в Кронке была его улыбка. ?Самая широкая и искренняя улыбка в мире!? – как любила говорить Мерида. Это был настолько приятный человек, что его любили студенты со всех факультетов.– Так, малышня, – прогрохотал Кронк, – время идти на занятия! Расходимся.Ученики недовольно зашевелились, собираясь уходить. Иккинг с улыбкой подошёл к лесничему.– Даю тебе возможность побыть с ним наедине, – расплылся в улыбке Кронк.Иккинг медленно подошёл к вольеру. Беззубик лежал, лениво поедая очередной кусок мяса. За лето он немного подрос и окреп, но зубы так и не выросли. Дракончик услышал шаги и медленно повернул голову. В один миг полузакрытые зелёные глаза существа распахнулись, будто от удивления. Бросив обсасывать мясо, Беззубик подскочил, радостно хлопая крыльями. Подпрыгивая и зависая в воздухе на несколько секунд, дракончик устремился к Иккингу, радостно вереща. Иккинг рассмеялся, чуть не пустив слезу от умиления. Беззубик ждал его и скучал, он знает, кто на самом деле его хозяин и друг.Время с дракончиком летело незаметно. Кронк ходил туда-сюда, убирая в вольере, доливая воды, но Иккинг не обращал на него внимания. Беззубик счастливо рокотал тыкаясь мордочкой в его протянутую руку. Где-то вдали послышался звон колоколов. Иккинг растерянно поднял голову.– Уже урок начался?Кронк уставился на него с выражением крайней снисходительности.– Уже десятую минуту напоминаю тебе, что пора идти, – загромыхал он, но в глазах лесничего плясали весёлые огоньки.Потрепав Беззубика по голове, Иккинг пообещал ему, что сегодня ещё заглянет, и опрометью кинулся в замок, помахав на прощание Кронку. Лесничий по-доброму улыбался, а Беззубик глядел вслед своему другу грустными, тоскливыми глазами.Первым уроком было сдвоенное со Слизерином Зельеварение. Иккинг уже опаздывал минут на десять и знал, что ничто его не спасёт от гнева профессора Скара. Ещё с первого курса профессор Зельеварения недолюбливал пуффендуйца, полагая, что более бездарного ученика он ещё не видел.

Весь вид Скара наводил ужас не только на Иккинга. Профессор был худощав и высокого роста. Зимой и летом он носил одну и ту же мантию, подбитую изнутри львиной шерстью. Распатланные тёмно-каштановые волосы спадали на плечи, и он часто в минуты задумчивости наматывал прядь на длинный худой палец. Также он носил бороду эспаньолку, которая придавала ему ещё более грозный вид. Профессор был обладателем длинного носа с горбинкой и тонких, вечно поджатых в недовольстве губ.Но самым устрашающим в образе профессора Скара были его глаза: ярко-зелёные, светящиеся недобрым светом и прожигающие учеников насквозь исходящим от них неодобрением. А левый глаз пересекал безобразный шрам, будто от когтя какого-нибудь чудовища. Никто наверняка не знал, откуда у профессора Зельеварения такой шрам, но ни один человек не осмеливался спросить или даже обсуждать это, когда Скар был где-то поблизости. Однако пересуды ходили по всему Хогвартсу, не успевая надоедать.

Со стучащим где-то в горле сердцем Иккинг занёс кулак перед закрытой дубовой дверью, отделяющей его от гнева Скара. Собрав последние остатки мужества, пуффендуец постучал. Ответа не последовало, и он, забыв как дышать, толкнул дверь. Класс Зельеварения был полон студентами второго курса Пуффендуя и Слизерина. Услышав звук открывающейся двери, на него обратили взгляды около двадцати учеников и, конечно же, один профессор. Зелёные глаза сощурились, и шрам, пересекающий левый глаз, сморщился. Так же сморщились и все внутренности Иккинга.– У меня нет времени выяснять, где вы были, – прошипел Скар. – Но, мистер Хэддок, это выяснит ваш декан. Думаю, профессор Вундстоун будет крайне удивлена вашим поведением в первый же день занятий.– Прошу прощения, – пробурчал Иккинг, боясь поднять взгляд на грозного профессора.Но Скар уже потерял к нему всякий интерес и продолжил увлечённо рассказывать о свойствах клыков чизпурфла. Иккинг растерянно оглянулся, пытаясь найти свободный котёл. Где-то посередине класса он заметил пустующее место и направился к нему. Рядом со свободным котлом стояла только Астрид, вальяжно облокотившись на стол, стоящий сзади. Она кинула на него взгляд, побледнела и отошла от стола поближе к своему котлу. Ничего не понимая, Иккинг бросил сумку на пол и принялся слушать Скара.Но мысли мальчика, так или иначе, возвращались к поведению соседки. Астрид даже не поздоровалась с ним и тщательно избегала его взгляда. Когда Скар отдал приказ приступать к изготовлению Рябинового отвара, они одновременно схватились за один нож. Иккинг, улыбнувшись, протянул его Астрид, но девочка покраснела и буркнула, что возьмёт другой. Было видно, что она злится, только непонятно, на кого и за что.Через час прозвенел колокол, объявив о конце мучительного для Иккинга Зельеварения. Пуффендуец окинул взглядом бурлящую жидкость тёмно-бордового цвета в своём котле и вздохнул. Это совсем не походило на Рябиновый отвар. Мальчик предчувствовал очередной Тролль за выполнение зелья. По-быстрому налив жидкость в колбу, Иккинг сдал её профессору Скару, который одарил его улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, и заклинанием осушил котёл.Заметив, как Астрид поспешно покидает кабинет Зельеварения, он устремился за ней. Нагнал он девочку очень быстро, схватил за руку и повёл обратно, в темноту подземелий. Она упиралась изо всех сил, но молчала, не желая привлекать внимание однокурсников. Они промчались мимо удивлённого Джека, окинувшего их многозначительным взглядом, и остановились у тёмной ниши, куда Иккинг и толкнул Астрид, прижав её к стене. Его ладонь опустилась прямо над плечом девочки, преграждая ей путь к отступлению. Оба тяжело дышали и сверлили друг друга взглядами.– Что ты творишь? – прошипела Астрид. – Кто позволил тебе...– Почему? – как-то жалобно прошептал Иккинг. – Почему ты сторонишься меня? Разве я тебя чем-то обидел?На лице Астрид отразилось удивление и что-то похожее на жалость. Но потом оно снова приняло выражение раздражённости и злобы.– Оставь меня в покое, Иккинг. Я не хочу общаться с тобой!– Но почему? Что со мной не так? – раздосадовано протянул мальчик. – Мне казалось, в прошлом году во время наших посиделок в Часовой башне с Беззубиком мы подружились...– Какая дружба? – воскликнула Астрид. Иккингу показалось, что в её глазах заблестели слёзы. Хотя в такой темноте нельзя было сказать наверняка. – Я не собираюсь дружить с пуффендуйцем. Не приближайся ко мне.Воспользовавшись шоком Иккинга, Астрид оттолкнула его и прошмыгнула под его рукой. Она скрылась в темноте, оставив Иккинга в подвешенном состоянии. Он просто не понимал, чем заслужил такое отношение.Джек дожидался его на выходе из подземелий. Они договорились встретиться после первого урока во дворе Трансфигурации с девочками. Погода оставляла желать лучшего: тёплое летнее солнышко, что ещё так радостно приветствовало Иккинга утром, спряталось за тяжёлыми грозовыми тучами. Назревал ливень, и воздух был будто наэлектризован. Даже дышать было тяжело. Хотя, может быть, в такое состояние его вогнал недавний неприятный разговор с Астрид.Девочки дожидались их на любимой скамейке. Рапунцель выглядела обеспокоенной, сидя за такой привычной книгой в её руках – ?Руководством по Трансфигурации для начинающих?. Она смотрела на буквы не видящим взглядом и, похоже, давно не переворачивала страницу. Мерида что-то возбуждённо рассказывала ей, а Пунзи растерянно кивала, совершенно не вникая.Заметив ребят, Мери вскочила на ноги и стала подпрыгивать от нетерпения. Её взгляд был обращён исключительно на Джека.– Ты уже видел? – воскликнула она, как только Иккинг и Джек подошли к скамейке под раскидистыми ветвями дуба. – Объявление по поводу набора в команды по квиддичу? – пояснила Мери, увидев непонимающий взгляд слизеринца.– А-а-а, – протянул Джек, бесцеремонно присаживаясь на место Мериды. – Конечно. Через неделю узнаем, кто из нас удостоится этой чести.Мерида вспыхнула.– Ты сомневаешься в моих способностях?– Да, – просто ответил Джек, округлив глаза. – А в своих не сомневаюсь.– Ты слишком высокого мнения о себе!– Я реалист, в отличие от тебя, – ухмыльнулся слизеринец, отбирая книгу у Рапунцель. – Я думал, ты её уже прочла, – проигнорировал он прожигающий взгляд гриффиндорки. – Второй год уже читаешь.– Я перечитываю, – отстранённо ответила Рапунцель, ни на кого не глядя.– Перестань менять тему сразу, как только чувствуешь себя неуверенно, – прошипела Мери.– Неуверенно? – поднял светлые брови Джек. – Похоже, из нас двоих не уверена в себе только ты. Давай закончим этот разговор, а? Через неделю спор разрешится сам собой.Джек подмигнул раздосадованной Мериде и ухмыльнулся. Иккинг подумал, что чувство некой подвешенности царит между тремя из них. Один только Джек был доволен собой и совершенно не мучился противоречивыми мыслями.Мерида надулась, но не желала сдаваться.– А вы, ребята, собираетесь принимать участие в отборе? – немного более резко, чем собиралась, спросила она.Рапунцель, всё ещё пребывая в некой прострации, удивлённо подняла голову.– Что? – буркнула она. – Ах, отбор в команды по квиддичу. Нет, ты что, – фыркнула когтевранка, и на её щеках снова появился привычный румянец. – Делать мне больше нечего. Я предпочитаю книги спорту.В доказательство она выхватила свой учебник из рук Джека, открыла его вверх тормашками и сделала вид, что увлечена чтением. Джек закатил глаза.– А ты, Ик? – поинтересовался он.– Я не могу удержать ни квоффл в руках, ни биту, ни, тем более, снитч поймать, – пожал плечами Иккинг. – Но я обещаю прийти на отбор! – поспешно поднял он руки под осуждающими взглядами Джека и Мериды, будто сдаваясь.– Да, я тоже, – с улыбкой добавила Рапунцель.Спор Джека и Мериды возобновился. На этот раз они решили на время забыть о шансах друг друга попасть в команду, зато вспомнили о мётлах и начали обсуждать, какая модель лучше, и чья купленная летом метла быстрее. Иккинг, в свою очередь, присоединился к Рапунцель в безмолвном чтении учебника по Трансфигурации.***Первый день в Хогвартсе подошёл к концу, и Иккинг, заглянув в питомник к Беззубику, отправился в общую гостиную Пуффендуя. Там, как всегда, было людно и шумно, и только в спальне для мальчиков можно было спокойно подумать.Не то чтобы Иккингу хотелось углубляться в себя и копаться в своих чувствах. Просто ему казалось, что ещё чуть-чуть, и мысли, переполняющие его голову, устроят ему диверсию. Плюхнувшись на мягкую кровать с пологом медового цвета, мальчик уставился стеклянным взглядом в потолок. Непонятная тяжесть сдавливала грудь.

Немного подумав, он решил, что в Хогвартс он отправлялся с такими же противоречивыми чувствами. Летом Иккинг признался отцу про Беззубика. Он рассказал ему всё: начиная с похода в Запретный лес на поиски дракона и заканчивая слёзным прощанием тридцатого июня у вольера. Мистер Хэддок слушал внимательно, не перебивая. К концу рассказа от добродушного выражения его лица не осталось ничего. Ноздри бывшего укротителя драконов яростно раздувались, а в глазах горел опасный огонь. Вместо того чтобы накричать на сына (чего и ожидал Иккинг), Стоик Хэддок прошипел сквозь зубы:– Я разочарован тобой. Как я могу называть тебя после этого поступка сыном? Драконы... из-за них твоей матери не стало.Тогда Иккинг так разозлился от глупости отца, что вскочил на ноги и стал кричать.– Маму не драконы убили! И ты прекрасно это знаешь! Это был человек. И люди куда опаснее драконов.– Я не позволю тебе якшаться с этими чудовищами! – в ответ вскочил на ноги мистер Хэддок. – Я напишу жалобу в Хогвартс за то, что они держат опасное существо рядом с детьми!

– Только попробуй, – прошипел Иккинг, – и больше никогда меня не увидишь.После того разговора он перестал разговаривать с отцом. Стоик не сопровождал его в Косой переулок, не провожал на поезд и не присылал письмо в первый день занятий. Иккинг понимал, что всё, что делает его отец, – ради него. Он не желает ему зла, вот и всё. Да только такое дикое отношение к драконам невероятно злило Хэддока-младшего. Он этого не понимал. Отказывался понимать.Непрошеные слёзы навернулись на глаза. Иккинг начал поспешно вытирать их, когда дверь в спальню с размаху врезалась в стену, впустив шум гостиной внутрь, – это однокурсники решили, что пора ложиться спать. Они громко переговаривались, даже не заметив Иккинга. Только когда он поднялся, направляясь к выходу, его окликнул Кристофф Бьоргман – широкоплечий парень с добродушным лицом.– Я в туалет, – солгал Иккинг, поспешно покидая спальню.

Ему хотелось ещё немного побыть наедине с собой в то время, когда чувства так неожиданно нахлынули. Выбравшись через бочку, служащую проходом в коридор, ведущий на кухню, Иккинг направился в холл. Там было тихо и спокойно. Сев на Парадную лестницу, мальчик устало прикрыл глаза, а когда он их открыл, ему было очень трудно подавить крик ужаса – прямо перед его лицом зависла ехидно улыбающаяся мордашка Астрид.– Какого чёрта? – выдохнул пуффендуец, охрипшим голосом.– Да я просто мимо проходила. Смотрю – Иккинг сидит, страдает. Дай, думаю, взбодрю. Чего нос повесил? – поинтересовалась Астрид, присаживаясь рядом с ним.– Стану я тебе рассказывать, – огрызнулся Иккинг. – Какое тебе дело до пуффендуйца?Что-то во взгляде Астрид изменилось. Она грустно пожала плечами:– Здесь никого нет.– А мне не нужен ?друг?, стыдящийся меня.– А я не навязываюсь тебе в друзья! – вспыхнула Астрид. – Больно надо! Но всё-таки... что у тебя случилось? – тон девочки смягчился.– Это личное.– Влюбился? – прищурилась с ехидной улыбочкой Астрид.– Нет.– Безответно влюбился?– Нет.– А может...– Хватит, – отрезал мальчик. – Это связано с моим отцом, ладно? Зачем оно тебе?– Ты поссорился с отцом? – прошептала слизеринка. – Знаешь, у меня нет ни отца, ни матери, и меня воспитывал дядя. Папа был мореплавателем... это маггловская профессия. В общем-то, он и был магглом. А мама и её брат – волшебники. Она бросила меня, когда папа погиб. Дядя Фил, как настоящий мужчина Северной Скандинавии, взял меня на воспитание.

– Ты из Скандинавии? – растерянно переспросил Иккинг.Астрид кивнула, немного расстроенная тем, что Иккинг обратил внимание лишь на эту деталь в её рассказе.– Мне очень жаль твоего отца, – прошептал он, и на губах Астрид появилась грустная улыбка. – А я потерял мать. И в отличие от твоего дяди, мой отец не ведёт себя, как настоящий мужчина Северной Скандинавии. Хотя должен бы.– Так ты... тоже... – брови девочки взметнулись вверх. – Не думала, что встречу в Хогвартсе кого-то из ?соседей?. Считай, что в такой многонациональной школе, мы почти что родственники, – Астрид явно веселилась, но потом её посетила какая-то другая мысль, и взгляд девочки потускнел. – Мне тоже жаль твою маму, Ик.– Да...Астрид тяжело вздохнула, не зная, как продолжить разговор. По ней видно было, что чувство любопытства так и гложет её изнутри. Наконец, она набралась мужества спросить:– А почему с отцом поссорился?Иккинг подумал, что уже нет смысла что-то от неё скрывать. И так рассказал больше, чем кому-либо из своих друзей. Эта мысль неприятно его удивила. Вкратце он изложил события последней ссоры с отцом, наблюдая за реакцией Астрид. Её лицо по мере рассказа менялось в точности, как у отца в тот день. Спокойное внимательное выражение лица превратилось в яростную гримасу. В конце Иккинг развёл руками, как бы говоря: ?Мне нечего к этому добавить. Я сделал всё, что мог?.– Твой отец... – начала Астрид, тяжело дыша. – Ведёт себя дико, глупо и эгоистично. Он не видит дальше своего носа и пытается контролировать всё вокруг...Иккинг согласно закивал – именно это он и ожидал услышать. Ему нужно было это услышать.– Но, – продолжила Астрид. – После смерти твоей матери, он тебя не бросил, растворившись в своей боли. Он не оставил тебя на произвол судьбы и поступил как настоящий мужчина Северной Скандинавии. Он проявляет свою боль по-другому, всё равно ставя тебя на первое место, потому что он любит тебя.В голосе Астрид чувствовалась боль. Иккинг, не веря своим ушам, смотрел на двенадцатилетнюю девочку, которая познала те чувства, что не дано испытать многим взрослым. И она так честно о них говорила... ему.Неожиданно Астрид вскочила на ноги, чмокнула его в щёку и, пробормотав, что ей пора, умчалась в сторону подземелий. Иккинг шокировано смотрел ей вслед. Она снова оставила его в подвешенном состоянии. Ну почему она всегда так делает?!