Часть 4 (2/2)
— Дэнни, стой! — во все горло зову я, но тот либо игнорирует меня, либо не слышит из-за шума дождя. Во время экскурсии он успел передать свой пиджак какой-то замерзшей гостье, вздумавшей отправиться в такую погоду в легкой блузе, и теперь носится под ливнем в одной рубашке.
Ни воронов, ни малыша Филиппа на лужайках поблизости, разумеется, не обнаруживается.
— Дэнни, — я наконец-то догоняю его, едва ли не задыхаясь от бега. — Иди сюда! — я запоздало раскрываю зонт, но Дэнни даже не смотрит на меня, продолжая бегать из стороны в сторону как заведенный. — Послушай! Нужно быть умственно отсталым ребенком, чтобы отправиться сюда искать чертовых воронов!
— Я посмотрю еще вон там!.. — и он снова уносится куда-то. В этот раз я не пытаюсь бежать за ним — я просто бы не смог и, вполне вероятно, умер бы от инфаркта в попытках угнаться, а мне еще отвозить всех обратно.
Через несколько минут Дэнни выскакивает ко мне с со стороны, противоположной той, в которой скрылся. Я до сих пор понятия не имею, как ему это удается.
— Я могу с уверенностью заявить, что здесь на улице нет ни одной живой души, — выдыхает он. Его рубашка мокрая насквозь, волосы стоят торчком. — Даже тех, кто должен быть на страже в любую погоду.
— Подойди-ка сюда, — я все-таки затаскиваю его под зонт, хоть в этом, кажется, уже нет никакого смысла. — Двигаем внутрь. Наверняка он просто свернул не туда в каком-нибудь коридоре. Или его все-таки прибил один из тех топоров.
Дэнни невесело плетется следом. На нем нет лица; а, оказавшись внутри, он неожиданно присаживается на ступеньки и опускает голову. Я вижу, как часто вздымается его ссутуленная спина.
— Эй, — я осторожно трясу его за плечо. Все это начинает меня пугать. — Что с тобой?
— Ничего, — он поднимается обратно на ноги, все еще отдуваясь от своей пробежки. — Все отлично, Джордж, неужели не видно?
— Послушай, это не твое дело — подтирать носы всем сопливым детям в радиусе двадцати метров, — говорю я. — За ними должны следить их родители. Ты экскурсовод, а не воспитатель. И никто в фирме не даст тебе никакого выговора.
— Причем здесь это?! — возмущается он так искренне, что я чувствую себя какой-то бесчувственной сволочью. Обычно тот, кто заставляет тебя чувствовать себя ущербным, не может не раздражать. Но я не могу обижаться на Дэнни. Еще с того-самого-дня я точно запомнил, каким он может быть, и теперь он нравится мне куда больше прежнего себя. Хотя, конечно, не было никакого прежнего Дэнни. Он всегда был один-единственный.
— Вот вы где! — вдруг слышу я подозрительно знакомый голос. — Мы нашли Филлипа! Он увидел туалет и решил зайти, не предупредив.
Что ж, по крайней мере, парень не идиот. Какое счастье. Я слышу, как у Дэнни вырывается слабый, едва слышный смешок.
— Отлично, — говорит он, изо всех сил пытаясь звучать бодро. — Тогда сейчас мы все совершим марш-бросок в автобус. Который никто не откроет заранее, потому что водитель увязался за мной, — последнее, разумеется, он добавляет очень тихо. Я уязвлен в лучших чувствах. Сначала он сам тащит меня с собой, потом бесится из-за того, что я навязался! Может, прежний Дэнни и привлекал меня меньше, но определенно был намного понятнее.
В автобусе, вопреки своему обычаю, он не бубнит никаких заключительных слов. Во-первых, половина экскурсантов благополучно заснула, утомленная насыщенным днем, убаюканная дождем и согретая фирменными пледами. Во-вторых, у Дэнни, которому пледа не досталось, весьма отчетливо стучат зубы, а его пиджак так и затерялся на чужих плечах.
Пользуясь остановкой на светофоре, я отдаю ему свой. Пусть я не торопился поделиться им с кем-то из незнакомых мне людей, но для Дэнни мне не жалко.
— Все хорошо, — негромко говорю я, потому что выглядит он по-прежнему неважно. Подумаешь, какой-то пацан заплутал немного — ничего бы с ним не случилось, все-таки Тауэр нынешний разительно отличается от Тауэра прошлого. Дэнни рассеянно кивает, но мне все равно чудится, что дрожит он не только от холода, хоть это и почти нелепо.
На всякий случай я быстро накрываю его руку своей ладонью — на долю секунды, не более, словно это прикосновение может что-то изменить, если получится слишком долгим. Его пальцы словно сделаны из льда, и даже доли секунды хватает, чтобы почувствовать это.