Chapter 13: But It's So Easy In This Blue Where Everything is Good (2/2)

— Всё отлично, мистер Резник. Не беспокойтесь обо мне, — с натянутой улыбкой отозвался Бальса. Нельзя было позволить Марку начать их в чём-то подозревать! Вдруг он плохо отреагирует? Этого бы парень очень не хотел.

Дополнительное волнение добавилось от обращения, которое использовал мужчина. Мой мальчик. Так обращались к нему и отец, и профессор Лоренс. Марк тоже стал использовать это обращение, когда Лука пообжился в их доме. Парень не жаловался, нет. Ему нравилось знать, что Резники приняли его в свою семью, но каждый раз где-то в дальней части разума он вспоминал свои дни дома и в лаборатории.

— Тебе, может, прогуляться немного? Воздухом свежим подышать? Можешь поменяться с Трейси, если не настроен возиться с часами.

— Я настроен! И часы сейчас настрою! — нервно выпалил Бальса. Он снова сильнее схватился за отвёртку.

В глазах Марка отчётливо было видно беспокойство, но пытаться получить объяснение он не стал. Во-первых, клещами вытаскивать из человека информацию было бы просто неприлично. Во-вторых, он не был отцом этого мальчика, чтобы требовать от него ответов. К тому же Резник знал, что плохо понимает детей. Он и свою дочь не всегда мог понять, а тут перед ним находился чужой сын.

— Только не перетруждайся, — со вздохом произнёс мужчина. Сказав это, он вернулся к работе.

Лука молча кивнул. Сразу заставить свои мысли крутиться вокруг механизмов он не смог. Голову занимал интервита. Изобретатель мог представить, как Эдди начнёт трястись, когда услышит его слова; как слёзы побегут по его бледным щекам; как Виктор будет осуждающе смотреть на него, крепко обнимая художника; как Эндрю сбросит самого Бальсу в свежую могилу, за ногу протащив его до кладбища по земле.

Возможно, Бальса никогда и не усомнился бы в выборе партнёра, будь они одного вида.

Что бы произошло, появись он на свет интервитой? Как бы к нему относились родители? Сверстники? Сколько унижений и боли пришлось бы ему пережить? Чему бы он посвятил свою жизнь? Встретил бы он Эдгара? Полюбил бы его? Ответил бы художник взаимностью? Как бы он спасал этого мальчика в таком случае? Как бы сложилась их судьба?

Убили бы его вместо матери? Вместе с матерью?

Все эти вопросы роем кружили и жужжали в голове. Ответа на них, однако, у Бальсы не было. Он не мог даже вообразить такую альтернативную реальность.

Наверное, Марк был прав. Наверное, молодому человеку стоило бы пройтись и подышать свежим воздухом хотя бы немного, но он слишком боялся встречи с его маленькой фарфоровой куколкой, которая могла покорно ожидать его где-нибудь под дверью. Эдгар умел ждать, и это Лука запомнил.

***</p>

Как только рабочий день в лавке Резников завершился, Эдгар уже стоял под дверью. Весь день он бесцельно шатался по городу и рисовал то, что видел. Некоторые люди узнавали его, здоровались с ним. Как обычно, добрые старушки, случайно встреченные на рынке или улице, узнав Валдена, начинали предлагать ему разные вкусности.

Юноша постучал в дверь и принялся ожидать ответа. Лука же, увидев его из окна, вцепился в плечи Трейси.

— Убери его отсюда! — выпалил Бальса. Девушка даже могла слышать, как его сердце забилось быстрее.

— Не лучше будет обсудить всё сейчас?

— Я ещё не решил, что скажу ему! Трейси, будь же ты другом, ну!

Резник тяжело вздохнула и уже почти согласилась, как до них донёсся голос Марка с нижнего этажа.

— Эдгар, добрый вечер. Проходи. Трейси говорила, что ты заходил утром.

Механик негромко ойкнула, почувствовав, как руки Луки сжали её плечи ещё сильнее.

— Мне конец. Скажи ему, что я болен!

— Лука, не глупи. Ведёшь себя как ребёнок.

Эдди постучал в дверь комнаты. Душа изобретателя ушла в пятки.

— Лука? Ты здесь? Можно войти?

— Никого нет дома, — шёпотом выдал Бальса. Он легко подтолкнул подругу к двери, — Иди и скажи ему это.

— Сам скажи всё, что хочешь!

— Я не готов, говорю же!

Художник отчётливо услышал голос за дверью и решил постучать вновь:

— Лука, я захожу.

— Подожди! Я не одет! — испуганно выдал изобретатель.

— Ты что-то поумнее придумать мог? — Трейси вскинула брови.

— Я запаниковал.

— И как ты теперь объяснишь своему парню тот факт, что мы с тобой оказались в одной комнате вдвоём и ты не одет?

Бальса медленно моргнул. Трейси насмешливо смотрела на него.

— Лезь в шкаф!

Механик и ойкнуть не успела, как парень принялся заталкивать её к своей одежде и обуви.

— Ты можешь дать ему увидеть нас и сказать, что уже встречаешься со мной, например. Целоваться полез по пьяни, случайно. И дело с концом.

— Вот ещё! — фыркнул парень, резко захлопнув шкаф.

Трейси могла лишь пожать плечами и тихо посмеяться. Молодой человек же прочистил горло, немного помялся у двери, но набрался смелости открыть её. Девушка уже представляла, как пот бежал по его лбу.

— Эдди! Привет! Ты что-то хотел? Извини, я работой занят был.

Девушка зажала рот руками, чтобы не засмеяться.

— Я… Я хотел прогуляться с тобой немного… — смущённо произнёс Валден, легко улыбнувшись.

— Ах, прогуляться! Тут такое дело… — Лука завёл руку за голову и принялся придумывать отговорку. Хорошая всё никак не хотела приходить, — У меня там изобретение, и… Занят я немного.

— Так занят, что совсем нет времени для меня?

Эдгар уставился на парня этими своими большими глазами, в которых отчётливо была видна печаль. Бальса почувствовал, как его сердце пропустило удар. Интересно, его мать так же умела воздействовать на отца?

— Ну… Для тебя, наверное, можно…

Юноша тут же просиял и вцепился в руку изобретателя. Тот же дёрнул рукой, как бы призывая интервиту отцепиться. Марк всё ещё мог увидеть их. Эдгар, наверное, понял и виновато потупил взгляд. Бальса понимающе кивнул. Вместе парни вышли из дома. Как Лука и ожидал, Марк попался им на пути.

Трейси выкатилась из шкафа, как только звуки шагов и голосов стихли. В отместку за свои страдания девушка прихватила одну из ночных рубашек парня, чтобы отныне спать в ней. Мужские вещи намного удобнее женских.

Эдгар вновь наслаждался компанией возлюбленного. Ещё лучше ситуацию делал тот факт, что сейчас они могли пойти куда угодно, а не ограничиваться одним домом. Одно смущало: Лука казался каким-то слишком взволнованным. Юноша предположил, что парень просто начал опасаться сплетен.

— Не волнуйся ты так. Мы ведь не начали делать что-то странное! Давай немного расслабимся.

Бальса поджал губы, но предпочёл промолчать. Он всё никак не мог придумать, как же ему сказать Эдгару о своих истинных переживаниях. Портить Эдгару радость ему было очень совестно. Ещё и пугало то, что ему придётся причинить юноше боль в любом случае.

— Извини. Я просто… День был сложный. Устал немного.

Эдгар понимающе кивнул:

— Ты всегда так много работаешь… Тебе бы немного больше отдыхать. — Валден тяжело вздохнул, но быстро вернул свою лёгкую улыбку, — Над чем работаешь сейчас?

Уж юноша точно знал, что его возлюбленный обожал говорить о своих изобретениях. Художник очень хотел разговорить парня, но тот вёл себя странно, несвойственно обычному себе. Интервите даже начало казаться, что его присутствие делало только хуже.

— Да так. Над всякой мелочью. Ничего интересного.

Впервые парень настолько не желал говорить о своих железках и шестерёнках. Обычно он долго не замолкал, а Эдгар и рад был слушать его голос, пусть почти не мог понять смысла этих речей. Странное волнение Бальсы пугало Эдгара, поэтому он решился осторожно взять его за руку и отвести в сторону, чтобы никто не обращал на них особого внимания, и они могли спокойно поговорить. Изобретатель слишком сильно сжал руку юноши, отчего тот заволновался лишь больше. Лука же понимал, что серьёзный разговор был неизбежен. Виноват в этом он был, конечно же, сам.

— Лука, пожалуйста, расскажи мне о своих тревогах, — тихо попросил Эдгар, когда они отошли в сторону. Душа Валдена болела, ведь волнение милого возлюбленного настораживало его, — Я волнуюсь, понимаешь?

Бальса потупил взгляд. Он начал думать о том вопросе, что не давал ему покоя уже пару дней.

Нет, он точно не желал разрывать отношения с Эдгаром, но и чувствовал, что был обязан сделать это. Чем больше времени они проведут друг с другом, тем больнее им обоим будет потом.

Бояться будущего, наверное, глупо, но парень осознал, что боится этой неизвестности. У них и не может быть никакого будущего. Если кто-то заподозрит их — им обоим конец. Виту вернут домой, а человека бросят за решётку. Даже если в глазах общественности они останутся лишь друзьями — вечная молодость Эдгара не позволит им задержаться на одном месте надолго. Да и как объяснять то, что один из них будет мальчиком, а другой станет дряхлым стариком? Будучи заложником своей природы, интервита никогда не убежит от него, Лука знал это, а значит будет вынужден ухаживать за ним, когда тот сам не сможет, а после будет долго убиваться.

Наверное, Трейси была права. Наверное, ему стоило быть честным. Эдгар должен понять его, если действительно любит.

— Знаешь, Голди… Меня действительно кое-что волнует, — с тяжёлым вздохом произнёс мужчина. Ещё крепче он сжал руки Эдгара в своих.

— Что же это?

Сердце парня мгновенно растаяло. Интервита смотрел на него с беспокойством, и Бальса понимал, что Эдгар действительно полюбил его.

Словно бы Лука сам не влюбился в человека, проявившего к нему доброту.

Почему он и сам полюбил интервиту всей своей душой в ответ? Наверное, потому что в день их первой встречи Эдгар показался ему таким слабым, что парень не мог не пожелать защитить его от всех невзгод. Наверное, потому что Эдгар любил его не за внешность, статус и деньги. Для интервиты важна только душа спутника. Наверное, потому что Эдгар напомнил ему о том дне, когда он не смог спасти свою мать. Наверное, потому что Эдгар никогда не позволял ему чувствовать себя одиноким. Наверное, потому что Эдгар приносил с собой трудности, делая жизнь менее скучной. Наверное, потому что Эдгар последовал за ним в неизвестность.

Наверное, потому что такова судьба.

— Я думаю… Пока мы не зашли слишком далеко, нам стоило бы… — Слова путались и всё никак не хотели строиться в целое предложение, и изобретатель прекрасно понимал, что обманывает сам себя, пытаясь произнести это, — Нам нужно остаться друзьями, Голди.

Эдгар вмиг побледнел. Машинально он подошёл на шаг ближе. Его руки затряслись, и мужчина мог лишь сильнее сжать их в своих. Лука смотрел на него с огромной болью, и юноша отвечал ему печалью и страхом.

— Нет. Нет, ты ведь лжёшь… — намного тише выдал Валден, нервно усмехнувшись. Его грудь вновь стала разрывать сильная боль, — Ты бы не смотрел на меня так, если бы желал этого. Откуда такие мысли?

— Просто я подумал… — Лука набрал в лёгкие побольше воздуха, медленно выдохнул и осторожно поцеловал костяшки чужих холодных, бледных пальцев, — Эдди, пойми. Проблема не конкретно в тебе. Я не боюсь раскрытия, просто… Наши виды… Мы несовместимы, понимаешь?

— Не понимаю.

— Эдди, я умру и оставлю тебя одного. Я не хочу, чтобы ты мучился. Лучше нам разойтись сейчас, пока не стало слишком поздно… Ты сможешь забыть меня быстрее и жить спокойно.

Взгляд художника вдруг сделался таким серьёзным, что Бальса даже испугался. Его голубые глаза казались холодным льдом. Юноша вырвал свои руки из чужой хватки и разместил их на груди парня. Сам он подлез ближе, почти не оставляя расстояния между ними.

— Я никогда тебя не забуду, идиот.

Лука попытался отойти, но Эдгар сделал шаг за ним, сохраняя свою позицию.

— Голди, подумай об этом ещё раз! Это ведь для твоего же блага!

— Ты действительно желаешь этого?

Изобретатель ощущал себя загнанным в ловушку зверем. Парень прекрасно понимал, что вся вина и ответственность за происходящее лежит на нём. Если бы он не напился — они бы не разговаривали на эту тему в этом месте.

— Нет… — честно признался он. Одно слово вновь далось с трудом.

Валден облегчённо выдохнул и обнял парня за шею. Вита прижался к груди возлюбленного и принялся вслушиваться в беспокойный ритм биения его сердца, приводя собственное дыхание в порядок. Этот звук всё ещё был любимым звуком Эдгара. Он предпочитал более спокойный ритм, но беспокойство вывело пульс из нормального состояния. Ещё один вздох Лука получил в ответ на встречные объятия. Молодой человек касался спины юноши осторожно, как бы опасаясь того, что теперь у него нет на это права.

— Извини, Эдди…

— Замолчи, дурак, — перебил его интервита. Резкость и грубость в его голосе начинали напрягать Бальсу. Общение с Эндрю, кажется, не шло юноше на пользу. Продолжил Эдгар уже спокойнее: — Давай просто наслаждаться тем, что у нас сейчас есть. Мы можем подумать о будущем позже. Пока что тебе будет достаточно лишь знать, что я правда люблю тебя и готов провести всю твою жизнь рядом с тобой, потому что лишь об этом я всегда мечтал.

Лука не мог придумать никакого ответа, поэтому предпочёл промолчать. Вита, наверное, был прав. После всех невзгод, что паре довелось пережить, им нужно было лишь спокойствие. Вдруг волнуется изобретатель действительно зря? Его родители ведь как-то пришли к согласию, по которому женщина собиралась лишить себя жизни рядом с усопшим мужем. Может быть, это нормально для подобных им пар? Плохие мысли о будущем, однако, не желали так быстро покидать его голову, но Лука очень старался последовать совету Голди. Кажется, только теперь парень начал действительно понимать, насколько вита был важен для него.

— Давай ещё немного пройдёмся? Мы можем зайти в какую-нибудь пекарню за чем-нибудь сладким, чтобы помочь тебе скорее успокоиться, — произнёс Эдгар удивительно спокойно.

Бальса согласно кивнул.

Вскоре они уже медленно прогуливались по площади, держа в руках вафли. Сладости были не такими свежими — лучшая выпечка всегда продаётся с утра — но всё равно оставались вкусными. Лука старался особо не тратиться. Сейчас его средства были особенно ограничены. Эдгар же (с разрешения Виктора) брал часть выручки с картин себе. И Гранц, и Кресс считали, что так будет честно.

Валден старался скорее позабыть о вещах, которые говорил возлюбленный. Разумеется, слова парня сильно тронули Эдгара. Боль в груди никак не хотела утихать, но Валден старался не обращать на неё внимания. Лука же казался ему более расслабленным теперь. Наверное, выговорившись, он стал чувствовать себя немного лучше. В это юноша очень хотел верить. Вскоре изобретатель вновь начал разговаривать. Он рассказывал о старинных часах, в которые Марк позволил ему заглянуть.

***</p>

Домой Лука вернулся спокойным и умиротворённым. Пришёл он довольно поздно. Трейси дождалась парня, и за чашкой чая он рассказал ей обо всём произошедшем за этот вечер. Механик была рада знать, что Эдгар смог хоть немного успокоить взволнованного мужчину. Трейси нравилось видеть изобретателя довольным. Парень даже устал во время прогулки, но казался он действительно радостным. После непродолжительного разговора Резник отвела Луку в его комнату и, пожелав спокойной ночи, оставила его отдыхать. За рубашку как-нибудь потом оправдается.

Засыпал парень удивительно счастливым. Разумеется, это была не первая прогулка в его жизни, но впервые он был на прогулке с по-настоящему дорогим ему человеком (а точнее интервитой) и не по чьей-либо воле. Он был на прогулке по собственному желанию, а не из-за того, что отец искал ему выгодную партию. Было в этом что-то особенное.

Возможно ему действительно не стоило волноваться сейчас. До смерти он ещё не дорос, потому её появление не должно было мучать его так рано. Возможно, умереть вместе в один день будет не так плохо. Возможно, он правда заслужил немного счастья.

С такими мыслями и образом Голди в голове Лука перевернулся на бок и скоро провалился в сон.

Эдгар же вернулся домой каким-то бледным и взволнованным. Слова возлюбленного никак не хотели выходить у него из головы. Раньше Валден как-то упускал из виду смертность парня. Он и вовсе перестал думать о смерти в тот самый день, когда оказался в объятиях Луки после их приключений. Теперь же эти чёртовы слова роем кружились в его голове, пусть он и старательно скрывал свою тревогу от своей пассии.

Эндрю уже успел покинуть дом, они разминулись, но Виктор дожидался возвращения юноши. Странное состояние художника не могло остаться незамеченным, пусть он и попытался прошмыгнуть в комнату. Голос Гранца заставил его остановиться:

— Что случилось, Эдгар? Обидел кто?

Виктор, как и обычно, звучал заботливо, обеспокоенно. Он чуть развёл руки в стороны, как бы приглашая Эдгара обнять его скорее. Без раздумий художник бросился к нему. Голова ужасно болела, а слёзы уже начали щипать глаза. Лицом Эдди уткнулся в плечо почтальона. Всхлипы быстро начали мешать ему нормально дышать. Гранц осторожно гладил его по спине и голове, боясь сказать хоть что-то. Утром младший был очень счастлив и горел идеей пригласить Луку прогуляться.

Почтальон боялся предполагать худшее. Эдгар вдруг начал быстро, сбивчиво шептать почти в самое ухо мужчины, заставив того похолодеть:

— Скоро я останусь совсем один, понимаешь, Виктор? Я останусь совсем один! Я всех вас переживу… Всех переживу… И останусь совсем один! Я всех вас переживу… И останусь совсем один…