Chapter 5: Where You Go, I'm Going, So Jump and I'm Jumping Since There is No Me Without You (1/2)

— С малолетками дел не имел и иметь не собираюсь, — заявил Лука, рукой помешав интервите подлезть ближе.

Эдгар оторопел на мгновение, но быстро пришёл в себя и надул щёки. Какой же этот изобретатель противный! Противный и гадкий! На серьёзный взгляд парня художник надулся лишь сильнее, и не так уж долго Лука держался. Он быстро сменил выражение лица и добродушно рассмеялся, потянулся к светлым волосам юноши.

— Мне уже семнадцать лет! Я не малолетка! — фыркнул Валден. Кончиками пальцев он провёл по чужой линии челюсти. Мужчина же принялся гладить его по голове.

— Ну, ну, семнадцать… А выглядишь на четырнадцать. Маленький ещё, чтобы к взрослым дядям лезть обниматься! Обидеть могут.

Интервита не мог ничего сказать в ответ, поэтому просто рухнул на грудь парня, чтобы вновь услышать любимый звук. Он знал, прекрасно знал, что должен держать себя в руках. Если Лука полюбит в ответ — ему конец. Его, может быть, даже посадят в тюрьму или и вовсе убьют, потому что нельзя быть другим. Люди уже тыкают в него пальцем и дают гадкие прозвища, потому что он дружит с Эдгаром.

Самого художника отец стал ругать, наказывать, избивать лишь чаще, ведь он должен знать своё место, а не портить жизнь людям. Если бы не кристалл — его бы уже убили. Даже Мейпл не могла вразумить отца, когда тот впервые поймал Эдди на его глупой влюблённости. Юноше не было дела до побоев, через которые ему пришлось проходить. Даже когда кровь текла из носа, и всё тело болело, юноша думал только о возлюбленном. Знакомый туман заполнял голову, и Эдгар почти ничего уже не замечал. Однажды граф хотел наказать и Луку, но профессор вовремя вступился за своего ученика, обещая принять меры. О произошедшем позже изобретатель никогда не рассказывал.

Галатея возненавидела его всей своей душой. Юноша почти не общался с ней с тех пор, как Лука стал центром всего. Так, здоровался иногда, не больше. Он совсем о ней позабыл, а Мейпл отводила его уже не к подруге, а к изобретателю. Однажды она увидела, как Бальса вёл Эдгара куда-то прочь от людских глаз и, когда они пробирались назад, встретила их. Сначала Тея подумала, что мужчина приставал к её другу, но счастливая улыбка на лице интервиты быстро дала ей понять, что она ошиблась в своих выводах. Девушка бросилась к паре (благо, её переломы уже срослись) и с силой вцепилась в рубашку Эдгара. Она резко замахнулась и почти ударила юношу по щеке, но Лука успел остановить её руку. Мужчина крепко сжал её запястье. Когда девушка попыталась вырваться, Бальса грубо дёрнул её на себя, отрывая от хрупкого интервиты.

Лишь тогда Эдгар заметил кольцо на её пальце и похолодел от ужаса.

— Вот ты как, да?! Вот так?! — вскричала Галатея. Она принялась дёргаться, пытаясь вырваться из хватки Луки. Крики девушки становились всё громче, и всё больше внимания она привлекала, — Ты идиот! Я тебя ненавижу! Пока я тут страдаю, ты развлекаешься со своим любовником, да?! Да чтоб вы оба сдохли, уроды! Я ещё тогда заметила, как ты слюни на него пускал! На человека! На мужика! Больной урод!

Юноша пытался сказать ей хоть что-нибудь, как-нибудь успокоить, но девушка не давала ему такой возможности. Лука же сдерживал Тею, почти не слушая оскорблений, которыми она сыпала в основном в адрес бывшего приятеля. Благодаря ей они тогда и попались. Любопытные взгляды сверлили их, и Бальса видел, как Эдгар начинал паниковать всё сильнее и сильнее. Он не мог успокоить его.

— Всё не так, Тея! Я могу объяснить! — дрожащим голосом смог выдать Эдгар.

— Что ты объяснишь?! Твой папаша хоть знает, чем ты тут занимаешься, предатель несчастный?! Что, по рукам пойти решил, раз терять нечего?! И сколько их у тебя?!

В тот момент в голове Луки что-то словно бы щёлкнуло. Впервые в жизни Эдди увидел, как его галантный возлюбленный закипел от ярости. Несколькими резкими движениями он развернул Галатею и заставил её смотреть на себя, прижав девушку к стене. Она продолжала вырываться и кричать, но руки парня сжимали её запястья лишь сильнее.

— Замолчи сейчас же, вита. Замолчи или тебе не понравятся последствия, — прошипел мужчина, с силой вжимая Тею в стену.

Девушка скалила зубы как дикое животное, дёргалась, сыпала проклятиями и тяжело дышала. Люди и любопытные виты продолжали приходить, но, кажется, никто из троих уже не замечал этого скопления.

— Лука, хватит! Прошу тебя! Не делай ей больно! — закричал Эдди. Он вцепился в пиджак молодого человека, но тот лишь плечом двинул, как бы отгоняя интервиту от себя. Юноша попытался оттащить Бальсу снова, но для возлюбленного вмешательство художника не было помехой.

— И что? Что ты сделаешь, сволочь? Убьёшь меня?! Убивай! Всё равно сдохну! Давай, предателя тоже! Или у вас тут такая страсть, что жаль будет ломать эту куклу где-то не за углом?! — кричала Галатея, пытаясь пнуть изобретателя. В ответ он снова и снова прижимал её к стене. Каждый раз раздавался тихий звук глухого удара. Эдди продолжал пытаться дёргать парня, пусть ему и было больно слышать слова бывшей подруги. Он заслужил это, ведь оставил её одну.

— Что здесь происходит?! Лука, мой мальчик, что ты творишь?!

Ученики профессора помогли ему пробиться через толпу, и тот быстро добрался до Бальсы. Эдгар от испуга отскочил в сторону, но, кажется, голос Лоренса не заставил изобретателя очнуться. Профессор тяжело вздохнул и с силой ударил парня по щеке. Тот замер и вскоре разжал руки. Галатея повалилась на колени. Она, кажется, выдохлась. Все три участника конфликта тяжело дышали. Девушка продолжала бросать на всех собравшихся злые взгляды. Эдгар едва стоял на трясущихся ногах, а Лука вдруг схватился за голову, и на его лице появилось непонятное выражение. Лоренс немного надавил на его спину, заставляя опуститься на колени и сам присел рядом.

— Чего столпились? Смотреть больше не на что?! Пошли все вон! — бросил он в толпу, продолжая поглаживать парня по спине. Ученики тут же подсуетились и начали пытаться разогнать собравшихся. Старик вновь обратил внимание на Бальсу: — Ну, что случилось-то? Разве не ты у нас всегда за права всех живых высказываешься?

Лука содрогнулся, на что старик хмыкнул. Мужчина окинул всех собравшихся холодным взглядом, и остановились его глаза именно на Эдгаре. Холодок пробежал по спине последнего. Он догадался, что профессор слышал как минимум последние слова девушки, если не все. Изобретатель, кажется, тоже это осознал.

— Что ты, чёрт, снова натворил?! — Голос отца громом прогремел, кажется, на всё здание. Эдди неловко рухнул на пол — не выдержал напряжения. Граф коршуном подлетел к нему, схватил за волосы. Мейпл бежала следом, пытаясь успокоить и замедлить отца. За ними торопился и её друг Чарльз. Он остался позади, — Что ты натворил, идиот?! Отвечай!

Интервита тихонько заскулил от боли. Не только из-за того, что отец крепко держал его и тянул на себя, но и из-за возлюбленного. Эдгар снова подставил его!

— Отец, я прошу Вас! Вы же знаете, наш Эдди безобиден! Уверена, Вы зря злитесь! Наверняка он просто жертва обстоятельств! — затараторила сестра, пытаясь спасти любимого братца от очередного жестокого наказания.

— Молчи, ребёнок, — отмахнулся от неё граф, вновь потянув сына за волосы. Девочка попыталась схватить его за руку, — Я жду объяснений.

Появилось ещё одно действующее лицо — какой-то неизвестный парень. По тому как Галатея сжалась, Эдгар догадался, что этот мужчина и был её женихом. Он подскочил к девушке и тоже схватил её за волосы:

— Что за крики ты тут подняла, тварь? — прорычал парень. Галатея вновь принялась вырываться, за что её ударили головой об стену. Эдгар вздрогнул от громкого звука удара. Когда подруга смогла повернуть голову, в глаза ему бросились её слёзы.

Тея всегда была такой сильной… Она никогда не плакала перед ним… Из них двоих плаксой был он.

Эдди тихонько всхлипывал, за что его вновь и вновь дёргали за волосы. Мейпл присела перед ним на колени и принялась утирать слёзы платком. Отец жестом приказал ей убраться, но она не послушалась. Девочка позволила брату схватиться за неё. Лука же выглядел так, словно вина съедала его изнутри, словно он нарушил какое-то правило. Возможно, он предал какие-то свои личные принципы, ведь для людей избиение интервит не было чем-то необычным.

— Господа, господа, давайте все успокоимся, — призвал к порядку Лоренс. Мужчины обернулись на него. Старик всё ещё сидел на коленях рядом с учеником, и тот держался за него так, словно бы вся его жизнь теперь зависела от профессора, — Уверен, всему есть разумное объяснение!

— Например? — фыркнул жених. Галатея снова дёрнулась. Парень занёс руку, чтобы ударить её, и девушка тут же с писком сжалась.

— Например… — Профессор задумался на несколько мгновений, но быстро щёлкнул пальцами, придумав вполне себе неплохое (по его мнению) объяснение: — Например, глупые виты подрались или почти подрались, и мой мальчик принялся их разнимать. Не без применения силы, конечно. Сами видите, что девушка агрессивна. Завязался конфликт, и мы с вами, уважаемые, успели как раз вовремя, чтобы предотвратить его.

— Да кто бы сомневался, что Вы будете защищать своего мальчишку, профессор! — усмехнулся молодой человек, — Однако, вынужден признать, эта тварь действительно больная на голову. Могла и броситься как бешеная псина. — Парень заставил Тею посмотреть на себя и с ухмылкой принялся дразнить её, — Да? Да? Ты у нас больное животное? Ты?

Галатея снова предприняла попытку напасть, за что опять встретилась со стеной. Это заставляло Эдгара вздрагивать.

— Давайте только не будем забывать, что Ваш мальчишка, профессор, вечно лезет ко всем витам сам. К моему в частности, — с упрёком заметил граф, — Он у Вас какой-то больной. Проверили бы.

— Прошу прощения? Мой мальчик, возможно, и дурной, но никак не больной. Просто хочет всем помочь. Идиот, ребёнок, признаю. — Старик оторвал прицепившегося Луку от себя и выпрямился, скрестил руки на груди, — Я поговорю с ним позже. Господа, давайте разойдёмся мирно, без претензий друг к другу. Нам стоило бы замять конфликт скорее, сами понимаете. Так или иначе, но виноваты явно все.

— Мы бы разошлись немедленно, если бы эта дура не сказанула что-то про «страсть» между моим витой и Вашим дураком, профессор. При всём уважении, Вы хоть понимаете, что это будет значить для нас обоих, если слухи поползут?

— Я понимаю, граф, но и Вы должны понимать, что вита, я уверен, что-то напутала или просто нагло врёт. Многоуважаемый лорд сам заметил, что девушка не в порядке. Да и о какой «страсти» может идти речь? Вы что, верите словам какой-то домашней животинки, граф? Ах, да они ведь оба мальчики! Это просто невозможно! Мой ученик просто очень уж добрый ребёнок, носится со всеми, поймите. Воспитание такое. Вот и с Вашим витой тоже носится. Весь в отца, весь в отца!

После произошедшего Эдди было очень больно дома. Сестра с дворецким долго успокаивали его и останавливали кровь. Следующая встреча с Лукой была полна неловкостей и недомолвок, а Галатея и вовсе, кажется, хотела выпустить чьи-то кишки наружу. Эдгар осторожничал ещё больше, Мейпл даже решила провести с ним вечер. Молодой мужчина же казался абсолютно невозмутимым. Он даже успокаивал интервиту, уверял, что все забудут об их ситуации, как только случится какой-нибудь другой скандал. А ещё часто извинялся, но художник и не держал на него зла. И граф Валден, и профессор Лоренс иногда посматривали на них, но Эдгар умудрялся держать себя в руках. Даже после обещания профессора принять меры, Бальса не позволил своей обычной улыбке пропасть. Комментариев по поводу своих действий ранее он не давал. Не говорил и о «мерах» профессора. Интервита и не настаивал на подробностях, как обычно, опасаясь что-нибудь испортить.

Когда Луки не было рядом, Эдгар старался тешить себя мечтами о новой встрече. С тех пор как молодой человек пообещал ему совместный побег, художник учился контролировать себя. Если юноша начинал тосковать, он представлял себе жизнь, которая у них будет, и старался исправно работать, чтобы отец не ругался и не запрещал пересекаться с возлюбленным. Юноша изо всех сил старался много не плакать и заставить отца позабыть об инциденте как можно скорее. Об обещанном побеге же он никому не рассказывал — боялся. Вдруг его начнут отговаривать или останавливать?

Больше всего на свете Эдди боялся, что Лука передумал.

— Но ты ведь не обидишь меня, правда? — наконец придумал ответ Эдгар. Он немного приподнялся и посмотрел Луке прямо в глаза. Ах, юноша обожал эти глубокие, затуманенные некоторой вечной печалью, зеленоватые глаза, — Или… Ты, может быть, хочешь предать меня?

Ему бы очень хотелось знать причину этой печали.

— Не говори ерунды, Голди. Как ребёнок, в самом деле! Я бы никогда не смог предать моего дорогого друга, — усмехнулся парень в ответ. Он продолжал перебирать пряди чужих волос пальцами.

— Я не ребёнок! И… И ты никакой не взрослый. Тебе всего-то двадцать лет! — Эдди боднул Луку головой в грудь, отчего тот чуть не повалился на траву.

Изобретатель засмеялся и прижал Эдди к себе крепче. Их общение продолжалось уже полгода точно, а то и больше. Маленький интервита отпраздновал свой семнадцатый день рождения в этом году, и с тех пор постоянно считал оставшиеся дни до «приговора». Когда возлюбленный подарил ему простенькое кольцо на цепочке, художник чуть не сгорел изнутри. Носить его Эдгар по понятным причинам не мог, но всегда прятал где-нибудь в кармане. Он не совсем понимал значения этого подарка, но всё равно дорожил им. Мейпл пошутила про предложение руки и сердца (чем вогнала брата в краску), а Бен отказался комментировать ситуацию. Валден понимал, что дворецкий не слишком любил Бальсу, но не мог обижаться на это.

Эдгар и сам может его любить. Один. Этого будет достаточно. И когда они будут свободны, Лука тоже полюбит его в ответ.

***</p>

Интервита проснулся от странного звука. Спросонья он подумал, что ему просто показалось, поэтому перевернулся на другой бок и залез под одеяло с головой. Последний год Эдди совсем не любил оставаться в темноте один. У него было, как все говорили, очень богатое воображение, и в ночи ему казалось, словно бы в комнате кто-то был. Просыпаться по ночам было страшно. Раньше подобного не происходило, и это ужасно пугало. Юноша страшно боялся окончательно сойти с ума.

Странный звук раздался вновь, и Эдгар уже распахнул глаза. Он неуверенно выглянул из-под одеяла. Снова ему казалось, словно бы из углов кто-то наблюдал за ним, поэтому он спешно нырнул обратно.

Опять этот звук. Словно бы что-то бьётся об стекло.

Стекло? Окно! Эдди снова высунул любопытный нос. Кто или что могло так стучать? Деревьев у окна не было.

Эдгар вздрогнул, когда осознал, что по телу уже разливалось такое знакомое тепло. Он где-то здесь! Юноша тут же полностью проснулся и резко сел. Лука где-то здесь… Лука где-то здесь. Лука где-то здесь!

Снова этот звук. Точно, окно! Возлюбленный никогда бы не вошёл через дверь — граф его пришибёт. Эдди должен был попасть к окну. Тени пугали его, и лучше бы он спал, но теперь интервита не мог себе этого позволить. Юноша пулей вылетел из постели, зажмурившись как можно сильнее, чтобы не видеть никаких теней. Он резко распахнул окно и выглянул на улицу.

Возлюбленный стоял под окнами и хитро улыбался. С собой у него была какая-то сумка и тёмная ткань. Эдди глупо похлопал глазами, глядя на милого Бальсу. Парень поманил его пальцем. Юноша округлил глаза. Лука кивнул в ответ.

Художник попятился назад. Побег? Сейчас? Он ещё не готов! Лука не предупреждал его об этом! В голове тут же зазвучали старые слова Галатеи, подбадривающие на этот шаг. Эдгар вспомнил и об её попытке, когда девушку поймали и переломали ей ноги. Нет-нет, Валден не сможет! Он не сможет! Вне дома страшно и опасно! Эдди зажмурился и отошёл от окна на пару шагов.

Но Лука там. Он обещал быть рядом. Тея была одна, а у него будет Бальса.

Эдди снова вспомнил о своих мечтах и фантазиях. Они вместе живут в маленьком домике с крохотным садиком. Рядом с Валденом всегда ходит пушистенькая кошка, а парень дарит ему всю свою любовь и всё своё внимание. Благодаря их талантам у них есть деньги на жизнь.

Мысленно Эдгар приказал себе собраться и принять решение. Это был его единственный шанс!

Трясущимися руками художник зажёг свечу и принялся срочно переодеваться. Не мог же он сбегать в ночной рубашке! Взять ему с собой было нечего — у Эдди не были ни своих вещей, ни сумки для них. Ещё и с одеждой получалось плохо! Ленточки нужно было завязывать, но бантики едва держались, ещё и пуговицы застегнуть не получалось! Кое-как сменив наряд, интервита бросился обратно к окну. Тут он вспомнил положить подушку под одеяло (в романах, которые читала Мейпл, так делали) и потушить свечу.

Эдди вновь выглянул на улицу. Лука всё ещё был там. Он снова поманил юношу пальцем. Художник посмотрел вниз, и голова его закружилась. Это был лишь второй этаж, но интервита забоялся прыгать. Он принялся отрицательно мотать головой и сделал шаг назад. Изобретатель нахмурился и снова поманил виту к себе. Валден снова принялся мотать головой. Лука прикусил губу и повторил своё действие ещё раз. Эдгар снова принялся отказываться от этой затеи. Ладони начали потеть, и юноша вцепился в подоконник. Молодой человек тяжело вздохнул и уже собрался разворачиваться. Затея провалилась, он зря терял время. Ну разумеется такой маленький домашний ангелок не решится на побег! И о чём он только думал?

Увидев, что парень собирается покинуть его, художник пискнул и неловко перекинул ногу через оконную раму. Страх сковывал. Не только он боялся неизвестности, но и опасался разбиться насмерть. Благо, Бальса остался помочь. Он поднёс палец к губам, призывая молчать, и приготовился ловить интервиту. Эдди часто задышал и не сводил глаз с Луки. Кое-как он заставил себя перекинуть вторую ногу, и удерживали его теперь только руки.

Лука ободряюще кивнул ему. Эдгар зажмурился, посильнее стиснул зубы и отпустил раму.

— Ну вот. Не страшно ведь, а? — улыбнулся парень, прижимая к себе испуганного интервиту.

Художник часто заморгал, пытаясь прийти в себя. Он крепко обнял возлюбленного за шею и вновь начал вслушиваться в сердечный ритм. Лука вздохнул, но позволил ему остаться в таком положении ещё на какое-то время. Пока Валден приходил в себя, они покинули территорию поместья.

Спустя какое-то время мужчина поставил спутника на ноги и протянул ему ту тёмную ткань, что была у него в руках. Художник ответил ему непонимающим взглядом и снова полез обниматься. Очень уж хотелось насладиться моментом и полностью осознать, что теперь они будут вместе. К удивлению интервиты, Лука легко оттолкнул его. Юноша машинально чуть отступил и сжался, испугавшись подобной реакции. Он, кажется, сделал что-то не так и разозлил возлюбленного.

— Голди, оставь игры на потом, хорошо? Нам нужно убраться подальше, пока нас не хватились, понимаешь? — спокойно произнёс Бальса, вновь протянув ткань, оказавшуюся плащом, — Вот, надень это.

Эдгар нехотя потянулся к плащу. Нужно быть хорошим, чтобы Лука его не бросил.

Только пальцы коснулись материи, художник тут же одёрнул руку, словно бы ткань обожгла его.

— Что не так? — удивился изобретатель.

— Она неприятная! — пожаловался спутник.

— Ой не выделывайся! Надевай, — приказал Бальса, закатив глаза. Плащи действительно были не лучшего качества, но для побега вполне подходили. Эдди скрестил руки на груди и отвернулся. Парень подавил в себе раздражение: — Голди, пойми, нам нужно скрываться. К тому же ты у нас интервита, а значит охота на тебя начнётся сразу же, если кто-нибудь заметит твой кристалл. Надевай давай. Как ребёнок…

Вита лишь вздёрнул хорошенький носик и тихонько хмыкнул. Мужчина сделал глубокий вдох:

— Слушай, я же верну тебя обратно. Хочешь?

— Не вернёшь.

— Так ты наденешь?

— Нет.

Свободной рукой Лука провёл по лицу, словно бы это могло его успокоить. Он был терпеливым человеком, очень терпеливым, но поведение Эдгара вкупе с самим побегом быстро выводило его из себя. Чёрт, этот интервита так быстро меняет манеру поведения! Лука понимал, что сам разбаловал его и теперь пожинал плоды своей же работы.

— Хорошо. Хорошо! Как мне заставить тебя надеть этот чёртов плащ? Давай, выдвигай условия! У нас же полно времени!

Художник повернул голову и похлопал глазами. Ах, он может попросить что угодно в обмен? Изначально юноша хотел затребовать поцелуй, но это было слишком рискованно.

— Дай мне свой пиджак.

В ответ на это требование парень прищурился, фыркнул и, стянув предмет одежды с себя, бросил его Эдгару прямо на голову.

— Не подавись.

— Подавиться? Чем? Я ничего не ем. — Валден одарил мужчину таким взглядом, словно бы последний сделал что-то очень глупое прямо у него на глазах.

— Это выражение. Давай быстрее.

Эдгар пожал плечами и накинул на себя пиджак возлюбленного. Большой и ещё тёплый, прямо как он и представлял! А ещё пахнет как Лука, его парфюмом. Интервита расплылся в счастливой улыбке, на что Бальса только брови вскинул. Он помог застегнуть пуговицы, чтобы лучше скрыть грудь Эдди, а потом лично надел на него несчастный плащ, посильнее натянув капюшон на голову. Валден недовольно запищал, но не сопротивлялся. Изобретатель окинул свою работу оценивающим взглядом и был вполне доволен собой, пока в глаза ему не бросилась одна крохотная деталь, которая рушила весь план.

— Чёрт… — прошипел Лука, хлопнув себя по лицу.

Эдгар уже успел залюбоваться ночным закоулком. Он почти не покидал пределов дома, так что теперь ему был интересен буквально каждый кирпич. Изобретатель заставил его обратить на себя внимание:

— Что-то не так? Ты хочешь его обратно?

— Что? Кого? — Лука отмахнулся от него, — Нет, не нужен мне этот пиджак. Я про твой нос.

— Мой нос? Что с ним? — Эдди пальцем провёл по переносице и пожал плечами. Ничего необычного. Нос как нос. Хорошенький, маленький носик!

— Голди, проблема в этой золотой полосе у тебя на носу. — Мужчина провёл по ней пальцем сам. Там действительно красовалась одна золотая полоса, о которой юноша и думать забыл, — Понимаешь, такие есть только у интервит. То есть мы не сможем выдать тебя даже за гибрид с этим.

— Гибрид? — Эдгар непонимающе склонил голову набок.

Изобретатель покачал головой. Не все интервиты имеют хоть какое-то представление о мире. Учитывая то, что Эдгар был домашним мальчиком, Лука должен был ожидать этого. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и шумно выдохнул, восстанавливая самообладание. Ничего страшного! Он справится с этим! Точно справится! Парень вытащил из сумки пару перчаток и надел их на мягкие ручки своего спутника, чтобы скрыть золотые узоры. Эдди позволил это, пусть и продолжал сверлить его непонимающим взглядом. Бальса взял художника за руку и повёл за собой. И без того задержались.

— Ну смотри: у тебя платиновые блондинистые локоны, чистые, голубые глаза и бледная кожа; участки твоего тела покрыты золотыми узорами, а ещё у тебя прохладная кровь и алый кристалл в груди. И что же это значит? Что ты являешься интервитой. Только вашей расе свойственны все эти признаки. А у меня и кровь тёплая, и кожа темнее твоей, и золотых полос нет; посмотри, у меня тёмные волосы и зелёные глаза; ты можешь слышать биение моего сердца. Это относит меня к расе людей, правильно?

— Зачем ты рассказываешь мне это? Это я и так знаю! — Вита дёрнул парня за руку, как бы возмущаясь. Он не настолько глупый!