Chapter 4: Oh, Bless My Soul, I'm Losing Control (1/2)

Эдгару начало казаться, что весь мир вокруг него терял цвета. Юноша увядал, и видеть это могли все. Отец вновь и вновь вызывал врачей, но никто не мог найти причины болезненному состоянию. Мужчину, конечно, не волновало состояние сына, но волновало влияние этого состояния на кристалл. Бен почти не отходил от него. Эдгар ел всё меньше и меньше, спал всё хуже и хуже, кисти валились из рук. Попытки заставить что-то делать силой приводили лишь к принятию наказания, но не давали результатов.

Бен не был уверен, умрёт ли мальчик раньше положенного из-за этого или просто будет вялым. Существует ли какой-то способ вылечить его без участия этого парня (как его там звали? Бальзак, кажется)?

Сны юноши менялись. Пару дней после последней встречи он видел всё того же дружелюбного, доброго Луку. Вскоре милые грёзы стали сменяться кошмарами. То возлюбленному угрожала опасность, то он сам оказывался опасностью для бедного интервиты, то его забирали от Эдгара прочь, и художник оставался совершенно один в поглощающей его тьме. Он просыпался с криком и после рыдал на плече дворецкого, ничего не говоря. Бен ненавидел это. Идиот ведь даже не знал, как свёл с ума и без того несчастного мальчишку.

Мейпл не могла смотреть на это спокойно. Её сердце разрывалось, но Эдгар упорно не хотел разговаривать с ней. Неужели он так сильно обиделся на неё за то, что она начала дружить с другими ребятами? Если это так, то девочка могла бы частично понять его чувства. Она даже пыталась извиниться, но старший брат не желал общения. Юноша проигнорировал её приглашение и на чай, и на прогулку.

Она стояла перед дверью в его комнату и сверлила её взглядом, всё никак не решаясь постучать. Как ей начать разговор? Что сказать и что сделать? Захочет ли Эдгар говорить? Девочка потрясла головой из стороны в сторону, как бы отгоняя неуверенность. Им нужно было поговорить! Сейчас или никогда! Валден постучала в дверь и заглянула в комнату.

Интервита сидел перед мольбертом, взгляд направлен в пустоту. Честно говоря, юноша был больше похож на хорошенькую, забытую кем-то куклу, чем на парня, настолько он казался неживым. Он не двинулся даже на звук открывающейся двери. Мейпл почувствовала, как её сердце пропустило удар, и она бросилась к Эдди, начала трясти его за плечи. Брат ответил ей пустым взглядом.

— Эдгар, что с тобой происходит? — прошипела девочка. Она не заметила, что начала хмуриться и трясла всё сильнее и сильнее. Когда осознание пришло, Мейпл резко отпустила, и художник чуть не ударился головой о мольберт.

Юноша больше не сводил с неё взгляда, но сестре казалось, что смотрит он не на неё, а сквозь неё на что-то лишь ему одному доступное. Что ж, так оно и было. Для Эдгара дни давно смешались в один. Призрачный образ предмета воздыхания преследовал его и днём, и ночью. В этот самый момент он тоже был рядом. Мейпл, разумеется, не могла его видеть.

Девочка села перед братом на колени и коснулась его щёк руками, заставляя обратить внимание.

— Эдди… Что случилось? Расскажи мне, — чуть ли не одними губами произнесла она. Художник отвёл взгляд в сторону, — Эдди, я тебя обидела, да? Очень обидела?

Эдгар поджал губы, но медленно покачал головой. Мейпл легко улыбнулась. Хотя бы он её слышит! Девочка принялась поглаживать его щёки пальцами.

— Обещаю, я никому не скажу. — Её голос звучал нежно, и Эдгар старался сконцентрироваться на нём, а не на своих галлюцинациях.

Юноше не слишком хотелось, чтобы Мейпл знала. Он, конечно, доверял ей, но не был уверен в её реакции. Вдруг сестра решит, что он спятил? Вдруг засмеётся в лицо?

— Эдди, пойдём немного поиграем, а? Как раньше! — улыбнулась девочка. Она уже давно не играла в куклы, да и другие игры вызывали всё меньше интереса (ей ведь почти двенадцать лет!), но ради брата она была готова сделать многое. Мейпл продолжала: — Во что хочешь?

— Мы уже не дети, — пробормотал Валден в ответ.

Мейпл тяжело вздохнула, но не собиралась сдаваться так просто:

— Тогда давай попьём чай вместе! Я сладости принесу! Ты же любишь их! — Её улыбка немного угасла, и добавила она уже тише: — К тому же… Ты ведь болеешь сейчас. Я хочу, чтобы тебе стало хоть немного легче!

— Я здоров, Мейпл.

— По тебе не скажешь.

Эдгар тяжело вздохнул и уставился на сестру полуприкрытыми глазами. Она отметила явные следы продолжительной бессонницы. Возможно, ей бы стоило что-то с этим сделать.

— Ну пойдём! Пойдём! — Девочка принялась тянуть брата за руку в сторону двери.

Лишь из-за своего обязательства подчиняться (и, может быть, какой-то любви к сестре) художник нехотя встал и поплёлся за девочкой в её комнату. Мейпл усадила его за небольшой столик и убежала за сервизом, обещая скоро вернуться. Эдди остался в комнате один. Он любил проводить время в этом месте, когда ещё был ребёнком. Ему нравилось играть. Лишь с появлением Мейпл у него появилась такая возможность, и она с радостью делилась игрушками и прощала ошибки, непонимание. Если бы сейчас его разум не был так затуманен, он, наверное, наслаждался бы вниманием сестры. В последнее время они общались не так часто. У Мейпл появлялись другие интересы и знакомые. Так или иначе, но она всё равно продолжала заботиться об Эдгаре. Просто её внимания стало меньше.

И теперь в их отношениях появилась преграда. Очаровательная преграда, из-за которой интервита не мог видеть ничего другого. Он был везде. Эдгар жаждал встречи больше всего на свете и вместе с тем хотел бы стереть проклятый образ из своей головы. Неразделённые чувства ощущались тяжёлыми оковами, и Валден устал. Так устал… Но эти чувства давали ему причину просыпаться по утрам (проверить, пришёл ли он), пусть и отнимали желание вставать. Встретятся ли они вновь? Жизнь слишком коротка, и хотелось выть от боли, кричать, умолять судьбу смиловаться… Он был готов даже принести жертву, лишь бы иметь шанс.

Неосознанно интервита провёл пальцем по губам. Какой он, этот поцелуй? Что именно это значит? Как ощущается? Ему не позволено знать. Он и не узнает. Ужасно хотелось спать и не просыпаться вновь. А потом вдруг проснуться только для того, чтобы обнаружить возлюбленного рядом. Боже, все ощущения так противоречивы.

Мейпл вернулась с полным подносом. Наверное, снова выпросила у кого-то из слуг, а потом ей помогли донести его. Её сердце пропустило удар и заныло, когда она вновь увидела Эдгара таким, но девочка быстро взяла себя в руки. Она улыбнулась.

— Вот, даже лимон есть! Как ты любишь! И твоё любимое печенье есть! Свежее, представляешь? Тёплое ещё! — весело затараторила Валден. Разумеется, она договорилась обо всём заранее и принесла бы это печенье просто так, если бы Эдгар таки отказался.

Интервита кое-как кивнул. Сестра продолжала делать вид, что это не ранит её. Она принялась разливать чай, добавила сахар и специально пододвинула чашку поближе к Эдгару. Он же наблюдал за её действиями. Мейпл села напротив брата. Когда он не притронулся к сладостям сразу, она лично протянула ему печенье. Затем положила в руку. Эдди сверлил несчастную выпечку взглядом.

Сил притворяться больше не было, и Мейпл обессиленно рухнула на стул. Глаза начало щипать, и девочка принялась сдерживать слёзы.

— Эдгар, прошу… Поговори со мной, — вдруг пробормотала она.

— О чём?

— О том, что с тобой происходит. Я волнуюсь.

Голос девочки подрагивал. Её руки тоже. Она вздрогнула, когда Эдгар вдруг накрыл её руку своей. Брат смотрел на неё. Его взгляд не изменился, но Мейпл видела, что не только на её щеке появилась мокрая дорожка.

— Схожу с ума, — одними губами вдруг произнёс юноша.

Они смотрели друг на друга немигающими взглядами. Слёзы бежали по щекам.

— Я должна была заметить раньше.

— Я должен был сказать раньше.

С этими словами Эдгар отпустил руку сестры и утёр слёзы запястьем. С тяжёлым вздохом он подпёр голову рукой и вновь перевёл взгляд на печенье, так и лежавшее в его руке. Сестра вдруг встала с места, подошла к нему и, приподняв его голову, заставила посмотреть на себя. Эдгар стёр её слёзы. Мейпл поцеловала его в щёку и обняла за шею. Лишь спустя несколько долгих минут художник смог решиться и обнять её в ответ.

Мейпл не заполнила пустоту внутри, но напомнила о другом важном чувстве — печали. И он был благодарен ей. Какое-то время они провели так вместе. Лишь когда оба выровняли дыхание, объятья были разорваны. Девочка пододвинула свой стул ближе к Эдгару, чтобы они сидели рядом. Чай уже успел несколько остыть, но их это не смущало. Туман в голове юноши не рассеялся, но он знал, что сестра всё ещё заботится о нём.

Ему бы хотелось, чтобы Лука тоже заботился.

Валдены сидели в тишине какое-то время. Мейпл снова предложила печенье, и Эдгар решился взять его. Сладости не приносили обычной радости, но художник не сказал об этом. Сестра гладила его по руке и словно бы наблюдала за его действиями. Юноша понимал, что должен признаться ей. Речь ведь шла о Мейпл! Она должна была понять его. Врать ей было даже как-то… больно. Мейпл ведь была лучшей сестрой на свете. Она не заслуживала того отношения, которое давал ей Эдгар.

Юноша набрал побольше воздуха в лёгкие. Может, ему самому станет легче, если он скажет.

— Мейпл?

Сестра чуть склонила голову набок, приготовилась слушать. В груди, у кристалла, снова начало болеть.

— На самом деле… Есть кое-что, о чём я хотел тебе сказать. — Эдгар заметил, как голос его дрогнул от волнения. Мысленно юноша снова стал убеждать себя, что сестра поймёт его. Девочка снова погладила его по руке, как бы побуждая говорить. Он снова вздохнул: — Я думаю… Мне кажется, что я… — Художник запнулся на последнем слове, — Влюбился.

Мейпл округлила глаза, и Эдгар вздрогнул, похолодел. Сестра схватила его за руку и широко улыбнулась.

— Серьёзно?! И кто это? Галатея, да? — восторженно выдала девочка.

— Нет, — пробормотал художник. Расслабляться было рано. Вряд ли сестра будет рада узнать о Луке.

— А кто? Мы знакомы?

— Думаю, вы могли пересекаться, — продолжал мямлить Эдгар. Он ужасно боялся реакции дорогой сестры.

— Так кто же это? Кто это? — Мейпл широко улыбалась.

Юноша же не торопился говорить. Девочка всё крепче и крепче сжимала его руку, возможно, от нетерпения. Это был их первый нормальный разговор за несколько недель, и Валден была счастлива, что брат решился открыться ей. Эдди сделал ещё один вдох.

— Ты видела такого старика в парике и с моноклем? Он ещё с учениками ходит, — продолжал бормотать юноша. Когда Мейпл кивнула, он снова продолжил: — Один из его учеников… Он помог мне. Дважды. — Валден запнулся, — Вот.

Сестра нахмурилась, поднесла руку к подбородку и задумчиво уставилась на Эдгара. Парень похолодел от этого взгляда. Не нужно было ей рассказывать! Она точно возненавидит его теперь! Юноша потупил взгляд.

— Хм, странно. То есть… Тебе понравился мужчина? Мальчик? — Валден пожала плечами, — Вы, интервиты, странные. — Она снова сжала руку Эдгара и улыбнулась, — Ну и? Вы разговаривали? Он ведь хороший, правда? Ну, раз помог тебе!

— Самый лучший! — тут же оживился художник. Они с Мейпл уставились друг на друга, и девочка подметила, что ему словно бы стало лучше. Брат продолжал болтать: — Он заботился обо мне, спас меня… И он помог мне бежать, и соврал, чтобы помочь мне уйти! — Улыбка вдруг резко пропала с лица, — Только… Он всё равно не станет водиться со мной. Я всего лишь вещь, и мне всё равно скоро умирать.

Мейпл вдруг ударила его по щеке, и Эдгар даже вздрогнул. Он округлил глаза и испуганно уставился на неё, потёр щёку.

— Не говори так! Мы что-нибудь придумаем! — Девочка серьёзно смотрела на него. Её рука всё ещё была занесена, — Я не позволю тебе умереть, понял? Идиот! Да… — Блондинка запнулась, — Да я сама тебе этого парня найду! И попрошу его забрать тебя! Ты понял меня?!

Интервита продолжал смотреть на неё, а она всё сильнее хмурилась. И как она ещё не поняла? Это всё бесполезно! Эдгар должен умереть. Он родился для этого. И умрёт он, скорее всего, от неразделённой любви, что сожжёт его изнутри пламенем страсти, чем от чьих-то рук. Помог бы Лука, если бы знал об этих ужасных чувствах?

— Мейпл…

— Я уже почти двенадцать лет Мейпл! Замолчи! Я сказала, что придумаю что-то!

С этими словами она запихнула печенье ему в рот с натянутой улыбкой. Эдгар глупо моргнул и решил не спорить. Его взгляд несколько прояснился, и юноша легко улыбнулся в ответ. Не слишком искренне, но впервые за долгое время ему удалось почувствовать что-то кроме боли и опустошения.

***</p>

В этот день их отец сам устраивал какой-то приём. Разумеется, все немаловажные личности были приглашены. От своего друга Чарльза девочка узнала, что самого важного местного старика, который ходит с группой молодых учеников и о котором пишут в газетах, зовут Профессором Альвой Лоренсом. Надеясь на отсутствие ошибки в их с Чарльзом догадке, Мейпл проверила списки гостей. Такой мужчина действительно нашёлся. В глазах Эдгара Валден увидела искорку надежды, когда рассказала ему. Оба надеялись, что старик вновь заявится со своим сопровождением. Если они не ошиблись, то предмет воздыхания Эдди должен был быть среди этих молодых людей.

В день мероприятия юноша снова загорелся непонятной энергией, на что отец только фыркнул. Уж ему-то точно не стоит знать о причине постоянных перемен в поведении интервиты. Мейпл вызвалась помочь Бену подготовить Эдгара и лично сделала ему причёску. В своей коллекции она нашла красивую ленту и сделала из неё большой бант.

— Как думаешь, — неуверенно пробормотал художник, глядя на своё отражение в зеркале, — Может ли у нас что-то получиться?

Сестра улыбнулась, отложила расчёску и подошла с другой стороны, чтобы убрать чужие пряди за уши.

— Я верю, что судьба сводит людей вместе. Ну, не только людей, конечно, — сказала она, пальцем проводя по щеке старшего брата, и тот улыбнулся ей в ответ.