Chapter 3: But When He Walks In, I Am Loved (2/2)

Интервита продолжал молчать какое-то время. У изобретателя в голове уже сложился образ бедного, немого мальчика. Стоило ли открывать рот?

— Эдгар… Валден…

Голос чуть надломился. Он был тихим, юноша чуть ли не шептал. Изобретатель улыбнулся, даже усмехнулся. Художник похолодел от этого.

— Приятно познакомиться, мистер Валден. Надеюсь, больше нам не придётся встречаться в подобных условиях.

Ох. Неужели он больше не хочет видеть Эдгара? Последний заёрзал на месте и принялся прижиматься ещё сильнее. Что ж, нужно хотя бы запомнить его образ, тепло, запах. Бальса закряхтел и потянулся к рукам интервиты, чтобы убрать их от себя.

— Голди! То есть… Эдгар, задушишь! Люди не живут без воздуха!

Художник тихонько охнул и резко отпрянул назад. Он прижался к спинке дивана, машинально прикрыл кристалл руками. О нет, теперь Лука возненавидит его! Сейчас будет больно! Валден испуганно уставился на мужчину. Тот же таки смог встать и потянуться. Затем он сел обратно и неловко улыбнулся.

— Извини, Эдгар. Всё, я выдохнул. Можешь снова хватать меня, только не так сильно в этот раз, хорошо? — Мужчина развёл руки в стороны.

Эдгар тут же прильнул к Бальсе вновь. В груди приятно горело. Изобретатель не был против, даже сам предложил обнять его! Лука чуть улыбнулся. Он вновь попробовал обнять художника в ответ, но тот опять вздрогнул. Чёрт, Эдгар не мог это контролировать! Ему бы очень хотелось, чтобы предмет воздыхания обнял его в ответ, но художник и сам понимал, что успел напугать его. Может, если его попросить, то Лука не откажет? Валден прижался чуть сильнее, боясь снова перестараться.

— Обнимите меня, пожалуйста, — едва слышно, неуверенно пробормотал он.

— Уверен?

Услышав тихое согласие интервиты, парень осторожно коснулся его спины. Эдгар приложил все силы, чтобы сдержать дрожь. Бальса принялся медленно гладить юношу по спине. Бен тоже так иногда делает. Аромат парфюма окружал художника, теплота переполняла, ещё и парень крепко держал его в своих руках. Эдди чувствовал себя самым счастливым на свете.

— Почему Вы такой? — тихо произнёс Валден.

— Какой?

— Странный. Вы должны ненавидеть меня.

— За что? Ты мне ничего не сделал.

Эдгар непонимающе похлопал глазами. Он даже отстранился и решил посмотреть на Луку. Парень, должно быть, шутит! Но изобретатель легко улыбался. Взгляд его был тёплым. Эдгар не понимал этого.

— Что такое? Я правда не могу ненавидеть тебя ни за что. — Бальса присел на диванчик рядом, осторожно взял собеседника за руки и продолжил: — Боже, вы все такие пугливые! Я понимаю, что причины есть, но виты постоянно убегают или пытаются максимально избежать контакта, когда я хочу помочь им. Почему ты от меня не бежишь?

Интервита не мог ответить на этот вопрос. Если бы он сказал правду — Лука отверг бы его без раздумий. Поэтому Валден молчал какое-то время, пытаясь придумать хоть какой-то убедительный ответ. Всё равно для мужчины это выглядело как неловкость. Эдгару нравилось держаться за руки, и он бы хотел растянуть этот момент.

— Вы помогли мне уже дважды. Я у вас в долгу. Мне нельзя бежать. Я в Вашей власти…

— Брось! — улыбнулся Бальса в ответ вновь, — Ты мне ничего не должен. Я просто не могу смотреть спокойно на то, как над вами издеваются.

— Почему?! — вдруг громко выпалил Эдгар, словно бы его нервы сдали. Он снова сильно вцепился в плечи собеседника. Этот вопрос не давал ему покоя уже некоторое время. Лука удивлённо похлопал глазами на такую реакцию. Художник тут же осознал, что опозорился в очередной раз, и сильно смутился. Из-за этого он заставил себя убрать руки за спину.

— О, я просто не считаю, что ваш вид заслужил подобное обращение. Вы похожи на людей, и было бы дикостью делать то, что делают с вами, с человеком, полагаю, — спокойно ответил Бальса, пожав плечами, словно бы сказал что-то очевидное.

«Дикостью»? Неужели человек действительно может так считать? Художник не верил своим ушам и глазам. Разве может человек быть таким замечательным? «Личные причины» очень заинтересовали его, но спрашивать о большем он не решался.

— Вы хотите меня обмануть, верно? — вновь подрагивающим голосом выдал юноша. Его душа верила каждому слову парня, но разум рисовал страшные картинки ближайшего будущего, — Вы обманете меня, а потом что-то сделаете…

Изобретатель покачал головой в ответ. Он осторожно обнял Эдгара вновь и снова принялся медленно гладить юношу по спине, боясь напугать его.

Художник (хоть и не без некой опаски) наслаждался вниманием и переполняющими его тёплыми чувствами, снова схватился за парня. Эдгар знал, что сказка скоро закончится. Его замечательный Лука с минуты на минуту уйдёт прочь, возможно, будет обнимать другого пострадавшего интервиту, подарит своё тепло кому-то ещё. У Валдена не было никаких шансов оставить его себе навсегда. Такой чудесный Лука достанется кому-то другому — интервите или человеку. Эта мысль щекотала его нервы, но сейчас ему очень не хотелось обращать на неё внимание.

— Над Вами теперь будут смеяться?

— Может быть. Мне нет дела, — снова улыбнулся Бальса, — Не беспокойся обо мне. Давай лучше побеспокоимся о тебе. Ну что, отвести тебя к твоей семье?

Чёрт, слишком рано! Эдгар ещё не был готов возвращаться в холодный и жестокий мир! Хотелось побыть в теплоте ещё хотя бы несколько минут. Это его единственный шанс, и другого точно уже не представится. Судьба не будет так добра, чтобы принести ему изобретателя в третий раз.

— Вам уже нужно идти? — тихо спросил он, всей душой надеясь на лучший для себя исход.

— Нет. Просто думал, что ты не особо хочешь сидеть с человеком теперь, раз уж успокоился. Да и тебя, наверное, уже потеряли. Я бы с ума сошёл, если бы какой-то незнакомец украл моего ребёнка, честно.

— Вы хотели сказать «вещь»?

— Я сказал то, что хотел сказать.

Интервита тяжело вздохнул. Всю жизнь его считали «вещью», но этот удивительный человек, кажется, видел в нём что-то иное. Живое? Эдгару было сложно это понять. Бен и Мейпл тоже относились к нему иначе, но лишь к нему одному (если не считать Галатею; к ней относились немного иначе лишь из-за того, что она общалась с юношей), а Лука говорил обо всех интервитах сразу. Он странный. Странный, но хороший. Снова странная мысль всплыла в его голове: интересно, мог бы он поладить с Галатеей? Вдруг она тоже поверит в хороших людей, и Лука ей поможет? Возьмёт её замуж, и у неё будет хорошая жизнь. В этот раз эта мысль заставила художника ревновать к своей подруге и ужасно смутила его. Эта «любовь», о которой говорил Бен, намного сложнее, чем он думал.

Лука молчал, но не двигался. Эдгар тоже замер и просто наслаждался моментом, стараясь избавиться от плохих мыслей. Изобретатель привык к тому, что запуганные виты отказываются от любой помощи, боятся его, но этот хрупкий мальчик, кажется, не собирался его никуда отпускать. Парень не был против. Всё равно делать здесь особо нечего, но, честно говоря, он немного устал сидеть в одной позе. Он понимал, что и этот вита, должно быть, никогда не видел хорошего отношения (тот, кого любили, никогда бы не назвал себя вещью), поэтому так отчаянно хватался за него. Лука был готов ещё немного потерпеть ради этого бедного подростка. Теперь ему даже не хотелось возвращать виту родителям. И почему люди так жестоки? Сколько бы он не перечитывал умных книг по истории, Бальса никогда не мог понять причины такой ненависти к другим расам. Остались ли где-то ещё хоть какие-нибудь существа, помимо бедных домашних интервит и несчастных королевских драконов?

— Думаю, нам пора идти, — спокойно произнёс Лука спустя ещё минут пятнадцать.

Эдгар издал тихий, полный недовольства звук, но соизволил отцепиться. Лука засмеялся над этим кислым лицом и, заметив то, что Эдгар скрестил руки на груди, осторожно похлопал его по голове. Возможно, зря он сделал это, но внимание юноши снова было приковано к нему. Ещё изобретателя повеселила резкая перемена в поведении. Валден должен был сжаться и начать извиняться за всё подряд, но вместо этого дул губы.

Художнику же хотелось побыть эгоистом хотя бы немного. Бальса руку на него не поднимет, это он уже понял, да и жаловаться вряд ли станет после своего же «героизма». Поэтому юноша решил, что имеет право немного показать характер. Вдруг парень смилуется? Человеческие дети ведь всегда получают своё, если сделают так. Эдгар это давно заметил. Просить о новой встрече, однако, он всё ещё боялся. Зачем Луке снова с ним водиться?

Молодой мужчина взял Валдена за руку, и вместе они неторопливо направились обратно в зал, чтобы найти графа. Эдгар специально медленнее переставлял ноги. Изобретатель же не подгонял его. Понимал, что желания возвращаться у самого бы не было, но волновался, что Эдгару может попасть ещё больше за долгое отсутствие. Многие люди принялись смотреть на них и что-то обсуждать, когда Лука и Эдгар переступили порог зала. Интервита занервничал лишь сильнее, но человек оставался относительно спокоен. Он покрепче сжал руку спутника и принялся глазами выискивать своего наставника, чтобы спросить у него о графе. Юноша слишком разволновался, чтобы искать отца, да и совершенно не желал уходить от Бальсы.

Эдгар молча ходил за парнем. Когда последний подошёл к какому-то взрослому мужчине, интервита неловко потупил взгляд и принялся рассматривать свою руку, пытаясь занять себя чем-то и не смотреть на другого человека. Кажется, Валден видел его раньше. Парень шёл рядом с ним ранее. Этот человек тут же прервал свою беседу с кем-то и обратил всё внимание на появившуюся пару.

— Однажды ты доиграешься, — фыркнул мужчина, только Лука открыл рот, — Так беспардонно забрать чужую собственность! Не стыдно? Что ты вообще с этим делал?

Художник надул щёки и нахмурился. Мужчина всё равно не мог видеть его лица, голова повёрнута в другую сторону. Так и знал, что изобретателя будут ругать. Ни за что ведь! Он не мог быть виноват в том, что отличался от других людей в лучшую сторону!

— Ничего. Просто успокоил, — ответил Лука так, словно бы не видел в своих действиях ничего постыдного, глядя прямо в глаза, хмуря брови. Старик (как его уже прозвал Эдгар в своих мыслях) покачал головой.

— Я тебя прошу, не лезь. Вот не лезь не в своё дело!

— Раз залез — дело уже моё, — прошипел парень в ответ. Валден заметно напрягся, и изобретатель чуть сильнее сжал его руку. Эдгар не совсем понял этого. Либо Лука просто злился, либо думал, что это поможет спутнику расслабиться.

Старик прикрыл глаза и потёр виски, словно бы пытался успокоиться подобным образом. Закончив, он тяжело вздохнул:

— Я отведу тебя к его отцу, ты извинишься и вернёшь виту, понял?

Лука кивнул, но оставался хмурым. Мужчина приказал следовать за ним. Эдгар отлично видел, что окружающие обратили внимание на них. Бальса же, кажется, не замечал этого. Возможно, просто не придавал значения. Старик привёл их к Валдену Старшему. Парень немного напрягся; Эдди почувствовал, как затряслись его ноги. Отец смерил его тяжёлым взглядом, и холодный пот, кажется, выступил на лбу интервиты. Свободная рука машинально накрыла руку Луки, уже державшую его. Реакции молодого человека не последовало.

— Вот ты где, — холодно произнёс мужчина, — Что за сцену ты устроил, дурак?

Эдгар не мог ничего ответить. Он просто пялился на отца и держался за предмет воздыхания. Даже теплота в груди не могла заглушить страх. Родитель накажет его, точно накажет! Он прекрасно понимал, что отец не терял его. Скорее всего, ему дела вовсе не было, мужчина просто играл свою обычную роль.

— «Сцену» можно было бы закончить и раньше, — фыркнул Лука, за что ему тут же прилетел подзатыльник от старика. Парень ойкнул, и художник вздрогнул, переживая за парня. Граф вскинул брови.

— Прошу простить моего ученика, многоуважаемый граф. Он у нас новенький. Молодняк, так сказать, что с него взять? — От учителя парню досталось ещё раз, — Извиняйся давай, оболтус!

Эдгар видел, как Бальсе не хотелось этого делать, но рот он всё же открыл:

— Прошу прощения. Просто хотел помочь.

— Помогите лучше себе, юноша. Больно разговорчивых и инициативных никто не любит, — бросил граф. Изобретатель лишь сильнее нахмурился и потупил взгляд. Валден же продолжал: — Не стоит высказывать мнение, отличное от мнения большинства. Рассказывайте свои бредни своей матери и не позорьте свою семью ещё сильнее. — Он щёлкнул пальцами, давая интервите понять, что нужно немедленно подойти.

Эдгар чувствовал, что кислорода стало катастрофически не хватать. В воздухе повисло напряжение, и он чувствовал, как напрягся Лука. Кажется, последний был готов броситься на мужчину, но заставлял себя стоять на месте и слушать. Юноша не хотел отпускать руку парня, но и выбора у него не было. Он не имеет права возражать. Эдгар понимал, что теплота снова оставит его. В этот раз, возможно, уже навсегда.

Интервита заставил себя отпустить. Только теперь он понял, что ноги его трясутся. Лука провожал его взглядом. Эдгар кое-как проделал эти несколько шагов и встал рядом с отцом, невольно уставился на парня напротив. Всем своим видом юноша пытался показать, что ему жаль. В глазах Бальсы он не мог прочитать ничего внятного.

— Приношу свои извинения за поведение моего ученика. Я приму меры, — произнёс старик. Ученик приоткрыл рот, но тут же получил очередной подзатыльник. Его спешно увели.

Всё внутри сжималось от страха. Теперь такому замечательному Луке достанется из-за него, Эдгара! Когда молодой мужчина пропал из виду, интервита медленно перевёл взгляд на отца. Юноша обнял себя, словно бы хотел вернуть то ощущение близости.

— Простите, отец, я…

— Вот же молодёжь пошла! — пренебрежительно бросил Валден Старший, повёл плечом, — Рушить устои общества — дурость. Да и ему ли теперь выступать! Профессор ещё хлебнёт горя с этим идиотом.

Сказав это, мужчина развернулся и огляделся, словно бы искал кого-то. Очередного знакомого, наверное. У уважаемого графа много связей, это Эдгар знал. Он пристроился за отцом. Галатею видеть что-то не очень хотелось, а Луку искать было бы глупо. Юноша понимал, что им обоим достанется, если их заметят вместе сейчас.

***</p>

Мейпл заметила, что Эдгар был каким-то понурым, но ничего особенного он ей не поведал. Сказал, что просто пережил очередной, такой привычный для себя кошмар, ничего особенного и волноваться не о чем. На деле же юноша тосковал. Вместе с Лукой ушла и теплота, как Эдгар и ожидал. Ему вновь казалось, что никому на свете нет до него дела. Голову заполнял рой противных мыслей. Отец убьёт его, сестра нашла себе друга, Галатея больше не захочет иметь с ним дело, а Бен… Бен забудет о нём, когда его зарплату урежут со смертью подопечного.

После их странного расставания, Лука попался Эдгару на глаза ещё раз. Он пытался помочь уже другому интервите, но тот ударил его по лицу и сжался в комок на полу. Художник поморщился. Отвратительно! Глупые сородичи не могут по достоинству оценить доброту этого замечательного парня! Эдгар один может. Люди не могут понять его. Для них он лишь чудак. Эдгар один может. Юноша был уверен в этом. После ещё нескольких безуспешных попыток парень заставил себя удалиться. Валден проводил его взглядом.

Если бы не все ограничивающие его факторы, он бы бросился к Бальсе тогда, но, увы, для них всё давно решено. Наверняка они больше даже не встретятся. От этой мысли становилось тошно.

Пустые глаза брата пугали девочку. Она ужасно боялась того, что между ними вдруг, как ей стало казаться, выросла странная стена. Эдгар менялся у неё на глазах, и она не могла уловить причины этих изменений. Возможно, ей стоило бы поговорить с ним дома наедине за чашкой чая.

Бен же сразу догадался, что его маленький лебедь снова начал задыхаться, стоило юноше упасть в его объятия. Мужчина проводил подопечного до комнаты. Как только дверь за ними захлопнулась, юноша задрожал. Его глаза уже были мокрыми, и шёпотом он рассказывал о событиях этого ужасного вечера и переполняющих его мерзких эмоциях, пока не заснул.

Во сне они снова были наедине и держались за руки.