Глава V. Ночные прогулки и их последствия (1/2)

Для Ханны началась совсем другая жизнь. Эта жизнь имела принципиально новое, странное для Ханны качество – постоянство.

Днём она работала в конторе, выходные проводила у Эйды и Карла. А вечера принадлежали теперь только ей, и в эти вечера Ханна отрывала для себя радости, которые раньше были ей недоступны. Одной из таких радостей было кино. В детстве Ханна иногда мельком видела цветные афиши в городе. Они чрезвычайно её интриговали, и Ханне нравилось воображать сюжет фильма, основываясь на одном лишь названии и пёстрых картинках. Люди, ходящие в кинотеатры, интриговали её не меньше, эти красивые, приятно пахнущие мужчины и женщины, они были для неё частью большого, незнакомого мира, сами словно герои из кино, которое они шли смотреть. Теперь Ханна и сама была частью этого мира. Сюжеты оказались не такими, какими она их придумывала, но от этого лишь более интересными. И почти всегда они заканчивались хорошо. Ханне это нравилось – ей в жизни хватило плохих концовок.

В таком неспешном течении жизни и проходил день за днём, неделя за неделей... Вскоре так прошёл и год.

Такое постоянство жизни нисколько не утомляло Ханну, напротив – она была спокойна в этом своём маленьком, тихом и стабильном мирке. Мир, в котором она каждый вечер возвращалась в свою ставшую родной квартирку по Гранвилль-стрит. Даже кошмары, пусть и не прекратились, стали беспокоить её гораздо реже.

Весь этот тихий мир Ханны держался только на одной вещи – на слове Томаса Шелби. Да, почему-то Ханна безоговорочно верила в его слово и была спокойна за его обещание. Впрочем, это было не так уж и сложно, особенно учитывая то, что все дела, которые она аккуратно отмечала в его календаре, всегда были выполнены, насколько она могла это видеть. Даже в тот раз, когда какой-то из дней был отмечен чёрной звездой. Он уклонился от ответа на вопрос о том, что означает чёрная звезда, но потом она видела пятна от брызг крови на его рубашке – в отличие от Ханны, для Томаса Шелби жизнь была полна опасностей и неожиданных поворотов судьбы.

Однако, несмотря на кажущуюся постоянной стабильность, работая на Томаса Шелби, никогда нельзя быть уверенным в том, что твоё собственное спокойствие будет длиться вечно.

Был поздний вечер. Ханна сидела за кухонным столиком и, попивая чай, читала книгу. Книга была интересная, но теперь, то ли от усталости, то ли от чего-то ещё, в голове у Ханны всё как будто размякло, её глаза водили по строчкам, но она едва понимала их смысл, мыслями блуждая где-то совсем далеко...

Внезапно раздавшийся громкий стук в дверь прервал её грёзы. Ханна резко подскочила. Она в ужасе замерла, часто дыша, как дикая косуля, почувствовавшая присутствие хищника. Поборов оцепенение, она тут же метнулась в спальню, где в прикроватной тумбочке лежал пистолет. Стук повторился. Когда Ханна шла к входной двери, стараясь ступать как можно тише, в её голове проносились самые разные, страшные варианты того, кто бы это мог быть. Вор? Нет, какой вор станет стучать в дверь?... Наверное, это полиция. Они каким-то образом узнали о её прошлом и пришли арестовать её. Или может это из-за её нынешней работы? Ханна знала, что бизнес Шелби Компани Лимитед был частью нелегален, хоть она и не участвовала в этих делах.

С этими мыслями, Ханна, готовая дать отпор любому, кто бы ни стоял сейчас за дверью, заглянула в глазок...

***</p>

Томас Шелби шёл по улице. Неясные тени следовали за ним. Нет, это были вовсе не галлюцинации – вполне реальные люди. И у этих реальных людей были вполне реальные недобрые намерения. Он огляделся, переходя улицу, словно бы для того, чтобы посмотреть, не едет ли машина. Да, это действительно была слежка. И разве случайностью было то, что его собственная машина перестала заводиться?

Он шёл вперёд уже довольно долго, зная, что пока держится главных улиц, где, несмотря на поздний час, было людно, он в безопасности. Но стоит ему свернуть в какой-нибудь переулок, тени непременно приблизятся. Томас думал о том, что ему надо бы найти телефонную будку и позвонить Артуру – теней было слишком много, чтобы справиться одному.

Он внезапно почувствовал какую-то ужасную болезненную усталость. То ли от своего неприкаянного брождения по холодным улицам. То ли от того, что представил изнемождённое лицо брата, ту унылую пустоту в душе, которая ещё больше, чем сейчас затопит душу, когда они разберутся с преследователями и в мрачном молчании побредут каждый к себе домой. От всего этого... Может, ему и не стоит никому звонить, пусть тени настигнут его, поглотят, и Томас Шелби растворится в темноте, словно его никогда и не существовало... И так будет лучше...

Нет, это всего лишь мысли. Он продолжал шагать. Чёртов солдат. Левой-правой. Ритм, словно метроном, стучал в голове. Телефонная будка вроде бы должна быть в конце улицы...

Он внезапно понял, что проходит мимо знакомого дома. Неумолимый счёт стих, словно его и не было. Томас поднял голову. Какой этаж, кажется, третий? В одном окне на третьем этаже горел свет. Тёплый жёлтый свет. Как маяк.

Что это было? Старое, давно забытое воспоминание? Или промелькнувшая малодушная мысль о том, что она тоже умеет стрелять, о том, что она, с её постоянной живостью, будет куда более приятной компанией, чем мучимый внутренними демонами Артур – отражение его самого? В любом случае, это был безотчётный порыв, странный для него, – сам не понимая как, он оказался внутри. В полумраке подъезда рассудок тот час же вернулся, Томас остановился. Нет, он не имеет на это права. Не имеет права втягивать её в свой мир. Он также подумал о том, что было глупостью предположить, что она до сих пор живёт здесь – она больше не была той замарашкой со двора или неуклюжей служанкой, постоянно бьющей чашки. Она теперь была юной леди – разве стала бы она теперь бы жить в этой жалкой квартирке, тем более что жалование, которое он платил ей сейчас, было более чем достаточным, чтобы позволить себе что-то большее. Нет, свет в окне был обманчив: это были другие жильцы. Или может это и вправду были галлюцинации.

Томас постоял на месте несколько секунд, а затем, следуя своему вечному желанию доводить всё начатое до конца и не желая нервировать преследователей своими хождениями туда-сюда, всё же поднялся на третий этаж.

Он постучал в дверь. Как будто бы ему хотелось удостовериться в своих выводах, чтобы окончательно развеять наваждение. Он постучал ещё раз, но за дверью было тихо. Свет в окне был миражом. Томас с облегчением вздохнул и развернулся, собираясь уйти.

Но тут послышался звук поворачивающегося ключа, дверь приоткрылась. Он обернулся. В щёлке появилось лицо Ханны.

— Мистер Шелби? — удивлённо спросила она. Её круглые от испуга глаза выделялись на бледном, обрамлённом волнистыми прядями лице. Он привык видеть её в конторе, где она носила последней моды наряды и высокий гладкий пучок на затылке, и теперь, видя её растрёпанные белые волосы, он невольно вспомнил её в то время, когда она беспечно носилась по двору или бегала по полю и палила из пистолета.

— Я... — он запнулся, не сумев закончить фразу.

— Что случилось?

— Прости, что беспокою тебя так поздно... Не хочешь прогуляться? — поздно было идти на попятную. Даже если бы он прямо сейчас развернулся бы и ушёл, она бы пошла за ним – любопытства ей было не занимать.

— Что? — переспросила Ханна.

— Мне нужна твоя помощь. — теперь уже прямо сказал Томас.

Её светлые брови приподнялись.

— Хорошо... — рассеяно сказала Ханна, качнув головой, — Я готова. — добавила она, даже и не зная, что за помощь от неё потребуется (хотя, скорее всего она догадывалась о характере этой помощи), её лицо вмиг приобрело решительное, хорошо знакомое ему выражение. — Что нужно делать?

— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной. И захватила пистолет. — теперь он уже почти ненавидел себя.

— Я уже. — её губы расплылись в кривой улыбке, и она показала руку с зажатым в ней пистолетом, которую до этого прятала за дверью. — Вы застали меня врасплох.

Он кивнул, поборов желание извиниться снова.

— Хорошо, тогда собирайся поскорее.

— Я быстро. — живо сказала Ханна, так, будто бы он только что пригласил её на какую-то ярмарку. Её лицо исчезло в полумраке квартиры.

Через десять минут они уже спускались по лестнице.

</p>

***</p>

— Что будет? — тихо спросила Ханна, когда они остановились перед подъездной дверью.

— Не знаю. За мной следят.

— Что им нужно?

— Предполагаю, они хотят меня убить. — сказал Томас ровно. Ханна подняла на него взгляд – его лицо, как и обычно, было абсолютно непроницаемо.

— И что мы будем делать?

Он откашлялся.

— Что ж, пока это будет просто прогулка. Потом я скажу, что делать. — он протянул ей локоть. — Только для дела.

Да, это только для дела, но в голове у Ханны всё равно невольно возник момент из просмотренного недавно фильма: влюблённая пара, взявшись под руки, уходят навстречу закатному солнцу под легкомысленный джазик.

— Как в кино? — спросила она.

— Что?

— Это будет романтическая прогулка по бульвару, как в кино?

Тот час же осознав нелепость и неуместность своего вопроса и увидев что-то похожее на растерянность на лице Томаса Шелби, Ханна нервно хихикнула.

— Ты несерьёзна. — Томас покачал головой.

Ханна перестала улыбаться.

— Я всегда серьёзна, когда это нужно. — сказала она резко. Она деловито просунула руку под его всё ещё протянутый локоть и сложила руки на животе. — Когда нужно будет стрелять?

— Я скажу. Пока просто иди рядом. И не оглядывайся.

Да, это была странная прогулка. Ханна чувствовала себя одновременно очень глупо и уютно – от тепла его руки рядом (погода уже была по-осеннему холодной). Кроме этого, ей владело, несмотря на напряжённость момента, облегчение и спокойствие от того, что ночным гостем оказался именно он.

Томас замедлил шаг. Они остановились, повернувшись друг к другу лицом. Ханна была наготове, ждала, что он скажет, она чувствовала, что момент ради которого затевалась эта прогулка должен скоро наступить. Чтобы унять волнение, она дотронулась рукой до пояса, удостоверившись, что пистолет всё ещё с ней.

Томас медленно наклонился к уху Ханны, слегка подтолкнув её рукой, так что теперь Ханна оказалась спиной к преследователям, а ему стала видна улица. Его рука так и осталась на её талии, однако теперь она лишь едва касалась её одежды. Да, пожалуй, издалека они могли бы сойти за влюблённых. «Лёгкая мишень», — пронеслось в голове у Ханны. Она не без смущения подумала, что для полной картины ей стоило бы ещё приобнять его за шею. Конечно, она не стала этого делать, просто стояла, с безвольно висящими вдоль тела руками.

— Они всё ещё там? — прошептала она.

— Да. Слушай меня. — шептал он. — Сейчас мы завернем за угол. Это хорошее место для них, чтобы напасть. По правой стороне есть дом с общими балконами. Я хочу, чтобы ты быстро поднялась по лестнице на второй этаж, оттуда будет удобно стрелять. Я буду внизу. Стреляй, как только я скажу... Или как услышишь выстрелы. Если что-то пойдёт не так – уходи. Не жди меня, поняла? Там есть дверь, выйди через коридор во внутренний двор и беги.

Он посмотрел ей в глаза и снова сказал:

— Ты поняла?

Ханна сосредоточенно кивнула.

— Хорошо. Не бойся, всё будет хорошо.

— Я и не боюсь. — это было правдой. Она улыбнулась.

Они зашли за угол. Ханна сделала всё так, как сказал Томас. Она стояла наготове, наблюдая за его неподвижным силуэтом внизу, сердце отбивало ритмичные глухие удары. Время тянулось безумно медленно. Минута казалось часом. Было тихо. Пальцы Ханны, державшие пистолет, уже окоченели на морозном ночном воздухе. В конце концов прошло уже столько времени, что стало ясно: никто не придёт.

— Никого не будет. Спускайся. — наконец сказал Томас.

— Что теперь?

— Пошли. Куда-нибудь.

Они спешно шли по переулку, постоянно оглядываясь. Холодная ночь подступала со всех сторон.

— Я ужасно замёрзла. — обронила Ханна. Даже быстрая ходьба не согрела её.

— Там есть какое-то кафе в конце улицы. Пошли.

— Да, я бы не отказалась от горячего чая. И десерта. — пробормотала Ханна.

Кафе оказалось довольно захудалым и жалким, однако тут было тепло и приятно пахло чем-то вкусным – этого было более, чем достаточно. Ханна потёрла озябшие руки.

— К сожалению, мы скоро закрываемся! Заходите завтра. — дорогу им преградил изнемождённого вида официант.

— Мы не задержимся здесь надолго. — сказал Томас, оглядывая блеклый, облезлый интерьер.

— Сэр, пожалуйста... — раздражённо начал официант, но тут же осёкся, видя, что поздний посетитель запустил руку во внутренний карман своего дорогого пальто.

Ханна тоже кинула опасливый взгляд на Томаса. Но тот лишь достал несколько сложенных купюр.

— За доставленные неудобства. — сказал он.

Глаза официанта заблестели. Он оживился:

— Сэр... мисс... проходите, конечно, мы рады вас обслужить.

Ханна и Томас сели за столик у окна.

Улица смотрела на них чёрной бездной. Даже одинокий фонарь не спасал ситуации. Ханне стало не по себе, у неё по спине пробежали мурашки: кто знает, что (или кто?) скрывается там? Она отвела взгляд от окна. Томас всё ещё всматривался в темноту.

— Вы что-то видите? — шёпотом спросила Ханна.

Он не ответил. Казалось, он её даже не услышал.

— Что желаете? — бодро спросил подошедший официант.

— Виски. Ирландский. — Томас наконец отвёл взгляд от окна.

— Ирландского нет.

— Тогда принесите какой есть.

— А для леди?

— Я выпью чаю. — сказала Ханна. — И десерт. У вас есть десерты?

— Я советую вам эклеры, очень вкусные. — улыбнулся официант выученной широкой улыбкой.

Ханна кивнула. Официант ушёл. Томас достал серебряный портсигар и закурил, щёлкнув зажигалкой.

— Кто это был? — спросила Ханна.

— Не знаю. У меня много врагов.

Ханна моргнула. С одной стороны ей было любопытно узнать про его врагов, про всю ту деятельность Шелби, которая никогда её не касалась, но с другой стороны, она была не уверена, что хотела знать об этом.

— Почему вы пришли именно ко мне? — вместо этого спросила Ханна.

— Я проходил мимо.

Он затянулся сигаретой и, слегка наклонив голову набок, спросил в ответ:

— Почему ты до сих пор там живешь? Я плачу тебе достаточно, ты могла бы найти жильё получше.

Ханна пожала плечами:

— Меня устраивает это. — она слегка сощурила глаза. — Почему вы пришли ко мне, если думали, что я уже не живу там?

Он снова не ответил на её вопрос, официант, принёсший заказ, спас его от необходимости это делать.

Дальше наступило долгое молчание. Томас Шелби пил виски, Ханна пила чай – приятное тепло разлилось у неё внутри.

Наступила очередь эклера. Ханна аккуратно взяла его двумя пальцами. Наверное, подумалось ей, она есть эклер совсем неправильно, не так, как положенно по этикету. Но было уже поздно о чём-то думать. Как назло, Ханна чувствовала, что Томас Шелби наблюдает за всеми её мучениями. Ханна откусила немного от пироженого, стараясь не усугубить своё положение ещё и вымазанными в шоколаде губами. Она сразу почувствовала мерзкий привкус во рту: эклер оказался отвратительным и она положила его обратно на тарелку. Интересно, что по этикету делают в таких случаях, когда еда оказывается ужасной на вкус? Просто мило улыбаются?

Ханну вдруг пробрал смех, он нарастал как снежный ком у неё внутри: она уже не могла его остановить. Наверное, это было что-то нервное – вечер выдался довольно напряжённым. Ханна прикрыла рот рукой.

— Почему ты смеёшься? — поднял бровь Томас.

Ханна и сама не знала этого. Она только жалобно посмотрела на него, не прекращая смеяться – теперь к его удивлённому выражению лица прибавилась и улыбка.

В конце концов приступ смеха Ханны закончился. Она вздохнула, переводя дыхание.

— Эклер не вкусный. Просто ужасный. — наконец сказала она.

— Ну вот, я не только подвергаю тебя опасности и заставляю мёрзнуть на улице, теперь я ещё и вынуждаю тебя есть плохие десерты...

— Ничего, я это как-нибудь переживу. — Ханна сделала глоток чая.

Томас огляделся:

— Наверное, стоит купить это кафе...

— Что? Купить кафе из-за плохих десертов? — фыркнула Ханна. — Радикальное решение проблем.

— Виски у них тоже ужасные.

***</p>

В это же время, в куда более изысканной обстановке, в одном из залов элитного клуба «Уайт», в высоких бархатных креслах, сидели двое мужчин.

Тот, что сидел справа, ещё с начала беседы испытывал лёгкое, однако всё нараставшее раздражение по отношению к своему собеседнику – он говорил много и не по делу. Впрочем, раздражение мужчины никак не отражалось внешне: на его лице играла лёгкая дружелюбная улыбка, которая вкупе с раскосыми глазами добавляла его солидной, представительной внешности странной плутоватости.

— Так ты и правда хочешь убить Стивенсона? — он сказал эти слова неспешно и совсем негромко, как бы между делом, но эффект от этих слов только усилился.

Лицо его собеседника – консула Джеймса Эттвуда, лысеющего мужчины лет сорока – на секунду вытянулось. Но он быстро взял себя в руки – всё-таки он тоже был политиком – и, покачав головой, с улыбкой произнёс:

— А вы, мистер Бромфилд, всё-то вы знаете! Не зря вы добрались до поста лорд-мэра, ваша прозорливость несомненно помогла до него дойти!

Лоренс Бромфилд остался равнодушен к лести. Поэтому Эттвуд продолжил:

— Стивенсон уже давно расшатывает положение дел в нашей области. Ещё немного – и он будет брататься с коммунистами и ирландцами. Нужно покончить с этим. — он выдержал паузу. — Ты ведь согласен со мной, Лоренс?

— Я согласен с тобой. — задумчиво ответил собеседник. — И ты займёшь его место?

— Конечно. Ты знаешь меня. Дела пойдут лучше.

— И как ты собираешься это сделать?

— Ну, уж точно не своими руками.

Лоренс Бромфилд хмыкнул.

— Знаю, Лоренс, — продолжил Эттвуд, — ты у нас всегда предпочитал делать всё сам. По крайней мере, в те времена, когда ты ещё не был лорд-мэром. Но я – не ты, к счастью или к сожалению, да и стреляю я плохо – зрение шалит. Однако у меня есть надёжные люди.

— Надёжные люди – это хорошо. И что, среди этих людей есть подходящий человек? Который пойдёт на виселицу?

— Нет, среди моих людей нет. Но я нашёл подходящего человека. А задачей моих людей будет помочь ему решиться на это дело.

— Значит, шантаж?

— Старый добрый шантаж. — Эттвуд улыбнулся.

— И кто же этот человек, который благородно пожертвует собой ради благополучия нашего будущего?

— Шелби. Томас Шелби.

Лорд-мэр снова хмыкнул, мотнув массивной головой с густой, едва тронутой сединой каштановой шевелюрой.

— Чувствую твой скепсис, Лоренс, но я избавлю нас от двух проблем сразу.

— Пусть у тебя всё получится. — улыбнулся Лоренс Бромфилд. Однако, он был уверен, что Эттвуд потерпит фиаско в этом деле – его опыт общения с Томасом Шелби, а также его собственная интуиция (а она подводила Лоренса Бромфилда очень редко) подсказывали ему об этом.

Но он не сказал вслух о своих сомнениях. Пусть события текут своим чередом – в любом случае, как бы всё не сложилось, он найдёт, как использовать их с максимальной пользой.

***</p>

— Спасибо за помощь. — сказал Томас. Они остановились перед дверью квартиры Ханны.

— Ну, получается ведь не за что...

Ханна достала ключ. Возясь с замком, она спиной чувствовала, что он всё ещё стоит на лестничной клетке. Ханна обернулась. Видя её вопросительный взгляд, Томас сказал:

— Я останусь здесь, чтобы убедиться, что всё в порядке.

— Что, прямо здесь? — Ханна обвела взглядом лестничную клетку.

— Да, я это заслуживаю.

Ханна сдвинула брови. Это была странная фраза.

— Нет. Это совсем не обязательно.

Он покачал головой:

— Нет, я навлёк на тебя опасность. И я даже не знаю, кто были те люди. Всякое может случиться.

— Ладно... Но вы можете хотя бы посидеть на кухне. — Ханна открыла дверь и жестом пригласила его войти.

Он колебался, но всё же последовал за ней.

Ханна зажгла свет.

— Могу сделать вам чай.

— Не надо.

— А ещё можно перенести сюда кресло...

— Не надо, не утруждай себя. У меня всё равно бессонница. Я просто посижу здесь. А ты иди спать. Я и так украл у тебя половину ночного сна.

— Ладно. — Ханна вдруг вспомнила те ночи, когда они сидели рядом на ступеньках его дома. Она с какой-то горечью подумала, что его кошмары, в отличие от её собственных, никуда не делись. Ханна хотела что-то сказать, что-то, возможно, подбадривающее, но она не нашла подходящих слов. — Там есть книга. — наконец произнесла она. — На столе. Чтение помогает мне от бессонницы.

Помедлив немного, она ушла в спальню.

Лёжа в кровати Ханна думала о том, что это необычное, странное чувство – осознавать чьё-то присутствие в своей квартире. Ещё более странным было осознавать присутствие именно Томаса Шелби.

Сейчас, пусть их и разделяла стена, Ханна чувствовала одинаково близко и одинаково спокойно, как и когда они шли под руку по ночной улице.

С этими мыслями она и заснула.

Наутро Ханне показалось, что всё произошедшее накануне было причудливым сном. Она быстро оделась, заплела волосы в косу и пошла на кухню, чтобы проверить это.

Нет, это и вправду был не сон, Томас Шелби всё ещё был там – она видела его неподвижный силуэт в синеватом утреннем полумраке. Ханна осторожно подошла ближе, так близко, что могла теперь видеть его лицо: он спал, прислонив голову к стене.

Ханне не хотелось его будить, она просто стояла, разглядывая черты его лица. Оно выражало необычную безмятежность: то ли из-за того, что не было сейчас взгляда льдистых глаз, то ли из-за того, что утренний свет смягчил черты. Ханна осторожно шагнула ещё ближе – половица под её ногой предательски скрипнула. Длинные ресницы подёрнулись. Ханна отскочила – словно вор в ночи. Очень вовремя: он проснулся резко, быстро открыв глаза и рывком выпрямившись на стуле.

— Доброе утро. — быстро сказала Ханна.