12 (1/2)

Было раннее утро, когда Джинни, проводив мужа на работу и по пути заглянув в детскую, чтобы убедиться, что ее дети еще спят, вошла в комнату Гермионы. Та уже не спала, и из ванной, дверь в которую была настежь открыта, лился свет. Заглянув туда, Джинни прислонилась плечом к дверному косяку и настороженно поинтересовалась:

— Ты куда?

Гермиона стояла напротив зеркала, которое висело над раковиной, и пыталась что-то сделать со своей непослушной гривой. На ней была изумрудная юбка-карандаш с небольшим разрезом на бедре и простая черная рубашка из плотной ткани, застегнутая на все пуговицы. На стройных ногах — черные чулки и классические лодочки на тонкой шпильке тоже черного цвета.

Она выглядела… как прежде. До потери своих воспоминаний об отношениях с Малфоем. Такой, какой Джинни видела ее на первых полосах газет, будучи лишенной доступа к кругу общения некогда самой близкой подруги. Неужели Гермиона начинает вспоминать?

— И куда делось твое отвращение к костюмам «испорченной слизеринской дамочки»? — не удержалась от иронии Джинни.

— Мне показалось, что эта одежда будет уместной, учитывая, куда я направляюсь, — Гермиона ответила своим сухим тоном. — Джин, что за чары ты использовала на моих волосах, когда мы покидали Мунго?

— Лэнис Криспум. Твое изобретение, Грейнджер.

Повторив заклинание с палочкой в руке, Гермиона удовлетворенно оглядела свою прическу. Мелкие запутанные кудри превратились в крупные гладкие локоны, которые струились по ее спине до самой поясницы.

— Ты не думала подстричься? — нахмурилась Джинни. — Ты никогда не носила такие длинные волосы. Они сильно отросли за те полгода, что ты… провела в Мунго.

Гермиона в задумчивости покрутилась перед зеркалом и слегка взбила пальцами волосы у корней, чтобы они легли естественно, но аккуратно.

— Знаешь, а мне нравится эта длина.

— С ней ты более женственная, — усмехнулась Джинни, но ее глаза внимательно наблюдали за подругой. — Это все для него, да? Юбка, шпильки, слизеринские цвета, длинные волосы, которые он всегда уговаривал тебя не трогать.

— Уговаривал не трогать? — изумленно повторила Гермиона.

— Ты даже не отрицаешь.

Утомленно вздохнув, Гермиона обошла ее, слегка задев плечом, и покинула ванную. Джинни повернулась вслед за ней, став наблюдать за тем, как она принялась складывать вещи в свою сумку. Несколько книг, две пачки сигарет с лаймом и мятой, блокнот, который Гермиона не выпускала из рук, и упаковка мятных леденцов.

— Леденцы? — Джинни была в недоумении.

— Не представляю, чем он там питается, — Гермиона же оставалась подчеркнуто невозмутимой. Она подошла к шкафу, став выбирать верхнюю одежду. — Пусть хоть немного порадует свои вкусовые рецепторы.

— Это подозрительно похоже на заботу.

— Нет, это моя попытка принести извинения. Мне нужны от него ответы, и я не могу лишиться его доверия.

— Что? — застыла Джинни. — За что ты хочешь извиниться?

Гермиона надела черный плащ, в котором когда-то покинула Мунго, и призналась с мрачным видом:

— За то, что он испытал вчера из-за Рона. Он набросился на меня с поцелуями, просил вернуться к нему. Не понимаю, что с ним творится…

Джинни взглядом требовала дальнейших объяснений, потому что так ничего и не поняла.

— Наши обручальные кольца, — неохотно призналась Гермиона. — Они зачарованы. Малфой испытывает ужасную боль, когда меня касается другой мужчина.

— Годрик, ты это серьезно? — карие глаза Джинни округлились от потрясения. — Хотя, чему я удивляюсь? Он ведь жуткий собственник и сходил с ума, стоило кому-то даже покоситься в твою сторону.

Гермиона повесила сумку на плечо и спрятала палочку в карман плаща, из которого теперь выглядывал ее кончик.

— Гермиона, тебе известно, я не одобряю твои встречи с Малфоем. Но я знаю, что ты в любом случае поступишь по-своему. Потому я просто прошу тебя — будь осторожна.

— Ладно, — та кивнула, позволив поцеловать себя в щеку.

— Ты скоро вернешься? — Джинни проследовала за ней к лестнице.

— После Азкабана мне нужно заглянуть в Министерство.

— Это еще зачем?

— Я отправила запрос в отдел магического правопорядка. Мне назначили встречу с его руководителем.

Они спустились по лестнице в гостиную на первом этаже, и Гермиона направилась прямиком к камину.

— Чего ты намерена добиться? — допрашивала ее явно обеспокоенная Джинни.

Зачерпнув из вазочки летучего пороха, Гермиона обернулась через плечо и сообщила, не вдаваясь в подробности:

— Я хочу посетить Малфой Мэнор.

Бросив порох себе под ноги, Гермиона произнесла «Азкабан» и растворилась во всполохе зеленого пламени. Сорвавшись с места, Джинни вошла в их с мужем спальню, взяла с тумбочки палочку и вызвала патронуса. Бледно-голубая лошадь промчалась по комнате и выжидательно застыла перед своей хозяйкой:

— Гарри, Гермиона хочет посетить Малфой Мэнор. Сегодня, сразу после посещения Малфоя в Азкабане, у нее назначена встреча с главой отдела магического правопорядка. Думаю, она планирует добиться от него разрешения на посещение поместья.

Отправив патронуса к Гарри, Джинни закусила нижнюю губу и вздохнула, покачав рыжеволосой головой.

***</p>

По стандартной процедуре Гермиона рассталась со своей палочкой, позволила обыскать себя и изучить содержимое своей сумки. Долиш хмыкнул, заметив упаковку леденцов, но под строгим взглядом Гермионы удержался от язвительных комментариев. Она выглядела как женщина, которую лучше не злить. Неудивительно, что ей удалось сокрушить режим Волдеморта, приручить такого необузданного зверя, как Драко Малфой, и почти стать министром.

— Один час, — уже привычно озвучил правило Долиш, замерев рядом с дверью комнаты посещений.

Гермиона кивнула и вошла внутрь, притворив за собой тяжелую металлическую дверь. Когда она повернулась, то обнаружила Драко сидящим за столом с вытянутыми ногами, которые он скрестил в щиколотках. Он скользнул изучающим взглядом по ее телу, задержавшись на ее ногах, и его зрачки расширились. Но затем он презрительно ухмыльнулся, заставив ее смутиться своего вида.

— Пришла рассказать о том, как хорошо провела вчера время с Уизелом? — он бросил ей это в лицо с ходу, без всяких прелюдий.

С тяжелым вздохом положив сумку на стол, Гермиона села напротив и поерзала, поправляя задравшуюся юбку.

— Это были самые ужасные пять минут в моей жизни, — что же, она умеет играть в эти игры.

Серые глаза впились в нее недоверчивым взглядом, в котором заклокотала ледяная ярость. Он подумал, что у них с Роном был секс, который она так нелестно охарактеризовала? Гермиона насладилась этой реакцией и спустя минуту все же сжалилась:

— Он полез ко мне с поцелуями и умолял к нему вернуться, пообещав развестись с женой. Я, разумеется, поставила его на место. Сказала, что я не из тех, кто рушит чужие семьи. И напомнила, что я замужняя женщина.

Мускулы на бледном лице Драко расслабились, но он больше ничем не выдал своего облегчения.

— Какое благородство, — он с холодком улыбнулся. — И ради чего эта жертва? В твоей памяти вы все еще любите друг друга, а твой муж заточен в Азкабане и вряд ли смог бы вам помешать.

— Малфой, пожалуйста, — закатила глаза Гермиона, заглянув в свою сумку. — Если ты влюблен в меня с четвертого курса, ты должен был понять, что я никогда не стала бы изменять мужу. Какими бы ни были обстоятельства. Это ясно или мы продолжим мусолить эту тему оставшиеся пятьдесят пять минут?

Она положила на стол перед ним две пачки сигарет, стопку из трех книг и упаковку мятных леденцов. Малфой молча осмотрел все это, слегка нахмурился при виде леденцов и ожидаемо потянулся к сигаретам.

— Чего ты хочешь? — он без труда раскусил ее попытку задобрить его и, вставив сигарету в рот, закурил.

— Получить ответы, — серьезно ответила Гермиона и положила перед собой блокнот со своими записями. — Но прежде я хочу рассказать тебе о том, что мне удалось выяснить. Полагаю, в наших же интересах объединить усилия в расследовании этого дела. Ты согласен?

— А какой в этом прок лично для меня? — он вскинул брови, сделав глубокую затяжку и выдохнув дым в сторону, чтобы он не попал на нее.

— Мы поймем, что случилось на самом деле. Отыщем правду.

— М-м, правда, — Малфой произнес это слово, как ругательство, и лениво рассмеялся. — По-твоему, мне будет легче смириться со своей скорой казнью, если я узнаю гребанную правду?

— Что бы ты там обо мне не думал, если найденная нами правда оправдает то, что ты сделал, я смогу добиться отмены казни и смягчения твоего приговора. Драко, возможно, что…

— Драко? — переспросил он, изогнув дугой бровь. — Так ты прониклась ко мне, Грейнджер?

Она так сильно сжала челюсти, что ее зубы заскрежетали, заставив Малфоя снова рассмеяться.

— Я хочу добиться справедливости, — отчеканила Гермиона с гордым видом. — Ее заслуживает каждый. Ты не исключение.

— Ты надеешься, что убийство восемнадцати человек, сопротивление при аресте, торговлю запрещенными артефактами, а также предположительное причинение вреда собственной жене и использование Обливиэйта мне просто простят и отпустят на свободу, стоит тебе заделаться моим адвокатом? Мне — бывшему Пожирателю, правой руке Волдеморта, убийце и чистокровному снобу, который почти всю жизнь открыто презирал таких, как ты? — он затушил окурок сигареты о поверхность стола и бросил его на пол. — Грейнджер, я знаю, что ты помешана на защите всех убогих и обделенных, но это не тот случай, где ты можешь одержать победу. Отпусти ситуацию. Позаботься о себе. Хоть раз в своей жизни поставь себя на первое место.

Гермиона смерила его печальным, изучающим взглядом. Он так старательно изображал из себя бесчувственного ублюдка, равнодушного к собственной боли, что было очевидно — внутри он просто не находит сил для того, чтобы верить в лучшее. Малфой отказался от себя. Похоронил себя заживо. Он смирился, что для него скоро все закончится — несправедливо, грязно и мрачно. Так, как он всегда и ожидал.

— Какое благородство, — она вернула ему его же слова, но без сарказма. — И ради чего эта жертва?

Малфой безотрывно смотрел ей в глаза и не шевелился.

— А ты как думаешь?

Она почти смутилась от его пристального внимания, но злость на его глупое смирение перед обстоятельствами была сильнее.

— Если это ради меня, то мне не нужны твои жертвы. Мне нужен ты.

Малфой моргнул, не ожидав от нее таких слов.

— Без тебя я не смогу во всем этом разобраться, — продолжила натиск Гермиона. Нет, она не отступит. И ему не позволит. — Мы вместе забрели в этот тупик. И вместе должны найти выход.

— Почти убедила, — хмыкнул Малфой, покручивая в руках пачку сигарет. — Если ты хочешь, чтобы я с тобой сотрудничал, у меня есть несколько условий.

Это было ожидаемо. Он слизеринец до мозга костей и ни за что не упустит своей выгоды. Гермиона была готова к такому повороту и деловито кивнула.

— Я слушаю.

— Первое — никакого Уизела.

Гермиона подавила улыбку, плотно сжав губы. Джинни права — он патологический ревнивец. Даже учитывая то, что они забыли о своих отношениях и в мыслях приходились друг другу почти чужими людьми, он не мог терпеть, чтобы рядом с ней были другие мужчины.

Ей было нетрудно согласиться на это условие. Она и сама приняла решение, что будет держаться подальше от Рона. То, что она к нему испытывает, лишь обман памяти, из которой исчезли воспоминания об их разрыве. Гермиона знала себя. Она ни за что бы не изменила ему и не ушла к другому, если бы они с Роном были счастливы. Ей не стоит рушить столько жизней и возвращаться к нему, чтобы еще раз убедиться в том, что они друг другу не подходят.

— Принимается, — ответила она с легким кивком. — Что еще?

— Грейнджер, я надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду, — настаивал Малфой со строго прищуренными глазами. — Я не хочу, чтобы кто-то лапал мою жену, пока я в тюрьме, даже если она ничего обо мне не помнит.

— Я тебя услышала, Малфой, — она закатила глаза. — Продолжай.

— Ты будешь рассказывать мне все. Любую информацию, касающуюся нашего расследования. Ничего не утаивая и не скрывая даже во имя твоего любимого всеобщего блага.

— Хорошо, — снова согласилась Гермиона. — Будем честны друг с другом. Я жду такой же откровенности и от тебя, Малфой.

— И последнее условие… — он сделал паузу, заставив ее понервничать, и с усмешкой продолжил: — За каждый ответ на твой вопрос мне нужна плата.