Глава 20 (1/2)

Такара никогда не изменяла себе и своим привычкам. Уже через неделю после возвращения из сладкого забвения она сама практически сбежала из госпиталя и вернулась в свою комнату. Возможно она поступила глупо, ведь нет места безопаснее больницы под крылом Доктора Мо. Хотя нет, есть еще могила. Там точно с ней бы ничего не случилось, даже наоборот — все закончилось. Эта мысль пришла в ее голову так же внезапно, как Сусуми и Исаму появились в ее палате. Их лица были встревожены, а глаза наполнены сожалением. Они сидели рядом с кроватью и говорили, что она поправится, и все будет хорошо. Не то, чтобы она была смертельно больна, как сказали врачи, у нее был вывих и сотрясение, но слишком часто она стала ночевать в больнице. В тот день Такара ясно увидела это в их взгляде. Они смотрели на нее словно через крышку открытого гроба. Сусуми, кажется, даже плакала тогда, просила о чем-то прощения. Это окончательно привело девушку в чувства. Точнее заставило разобраться со своими чувствами: как и говорили наставники, у воинов не должно быть внутренних переживаний и тревог. Ведь чувства ведут к сомнениям, а сомнения — это прямая дорога к смерти. Больше не может быть никаких чувств. Это все происходит только в ее голове. Господин был прав как всегда — она не заслуживает того имени, что носит. Он первый раз в ее жизни сделал попытку нормального обращения, но Такара вывернула все на изнанку. Как всегда все испортила. Теперь ей уже ничего не остается, кроме как… подчиниться? Закончить эту бесполезную и никому не нужную борьбу за справедливость. За свободу... За семью... Уже и непонятно, за что она так сильно боролась. Все-таки ее отца, которого она, к сожалению, уже почти не помнит, не вернуть назад. Осталась лишь красная нить на запястье как напоминание о нем. Он бы точно не хотел, чтобы его дочь так страдала.

Спустя еще несколько дней, которые ей понадобились, чтобы набраться храбрости, Такара отправилась к кабинету вакагасира. У высоких дверей неизменно стоял демон в черном одеянии, что круглосуточно охраняет господина. Он оповестил его и впустил девушку внутрь. Вакагасира сидел на диване у стены и о чем-то разговаривал с мастером Йирони. Сенсей был удивлен, увидев девушку, но ничего спрашивать не стал, лишь, уходя, взглянул на нее со странным выражением лица. Когда же сам Киоши взглянул на девушку, его взгляд будто бы потяжелел на сотни килограмм.

— Зачем пожаловала? — ледяным голосом спросил он, сверля

хрупкую фигурку перед собой.

Такара подошла практически вплотную и, сев на колени в поклоне у его ног, начала говорить:

— Эта недостойная ученица пришла просить прощения у господина за то, что оскорбила его. Я знаю, что нанесла непоправимый ущерб вам, и готова понести любое наказание, какое господин сочтет справедливым.

— Поднимись, — приказал он.

Такара выпрямилась, оставаясь на коленях, и посмотрела в глаза напротив. Зрачки практически сливались с темной радужкой, затянутой леденящим гневом. В ту же секунду девушка почувствовала звонкий удар по своей щеке. Ожидаемо.

— Наконец-то ты вспомнила о приличиях. В кои-то веки у тебя взыграла совесть, чтобы перестать прятаться за врачами и лично прийти. Конечно, ни о каком прощении и речи не может идти, пока не отработаешь, все что пропустила!

— Да, господин, — покорно ответила Такара, инстинктивно пряча голову в плечи.

— Ты даже не представляешь, что по-настоящему произошло в ту ночь. Ты уничтожила последнюю крупицу моего терпения, моего снисхождения к тебе. С этой минуты ты лишь грязная подстилка, о которую я буду вытирать ноги, пока не докажешь, что достойна называться человеком.

— … — девушка молчала, собирая все силы, чтобы задушить свой страх и обиду. Грубые слова снова и снова полосовали душу, но она смиренно все принимала.

— Ты будешь молить у меня о прощении, — тихо, но отчетливо сверху вниз проговорил Киоши сквозь зубы.

— Уже молю, господин, — ломаным голосом ответила Такара и вновь опустилась в поклоне.

Киоши еще несколько секунд пристально вглядывался в черную макушку, словно пытаясь прочитать в ней мысли, и откинул девушку в сторону словно игрушку.

— Завтра на рассвете ждешь меня у нижних дверей.

— Да, господин, — вновь склонившись, повторила она.

— А теперь исчезни, — бросил мужчина, даже не оглядываясь, и вернулся к своему столу. Хорошо, что катана все это время была здесь, вне досягаемости его рук. Клинок уже давно просил крови.

Стоит ли говорить, что эту ночь девушка не спала. Внутренности словно разрывало от злости и ненависти, от несправедливости. И почему вакагасира не убил ее сразу. Так действительно стало бы легче, для всех. Такара вышла на улицу, чтобы немного побродить в одиночестве и остудить пыл. Ночное небо было безоблачным и темным. Полная яркая луна светила достаточно ярко, чтобы не заблудиться в огромном поместье. Ноги уверенно ступали на истоптанные дорожки по давно изученному пути. От тяжелых мыслей ее отвлек гулкий шум воды. Девушка стояла, вглядываясь в темную, бесконечно далекую бездну внизу. Всего один шаг… Одно простое движение и тело само пойдет по течению бурного водопада. Такара не выдержала и вновь тихо заплакала. Больше никакой борьбы. Она устала. Пусть делают с ней все, что захотят. Может однажды, вдоволь наигравшись, ее оставят наконец в покое. Больше нет никаких сил никого не любить, не ненавидеть. С нее достаточно.

Как только показались первые лучи солнца над горизонтом, Такара стояла снаружи у дверей в подземелья. Киоши-сама как и ожидалось пришел без промедления. Ни сказав ни слова, он вошел внутрь, придерживая дверь для девушки. Он знал, что она придет и будет его ждать, и ни капли не удивился, увидев ее одну в ожидании. Скорее наоборот, было бы странным, если бы она не пришла. Тогда бы терпение вакагасира закончилось. Уже окончательно. Отдал бы приказ подготовить еще одну могилу — и конец всем мучениям. Однако она пришла и безропотно начала работать в первой же камере.

— В этот раз нам не придется вспоминать фокус с отрубанием руки? — в своеобразной шутливой манере спросил он.

— Нет, господин. Я справлюсь.

И, действительно, она делала все, что он скажет. Видел, как ученица, тяжело сглатывала, стараясь не подать виду, что ей очень тяжело, что она не хотела никому причинять боль, что сожалела, но ничего не могла поделать. Это был приказ, и она его исполнила. Потом Киоши отвел ее в другую камеру и с другим оборудованием, но существенно ничего не изменилось. Такара все так же поднимала глаза к потолку и глубоко дышала, стараясь успокоиться и прекратить дрожь в непослушных руках, после чего «вырезала» из пленных правду. В этом что-то было. Нечто завораживающее. Вакагасира не мог перестать наблюдать за чужой внутренней борьбой, видеть как проглатывается гордость и душатся принципы. Столько лет она за них держалась и теперь… наконец, сдалась? На следующий день все было тоже самое. Киоши даже не пришлось браться за инструменты самому, все делали за него. Оставалось лишь иногда

подсказывать куда нужно сильнее надавить, а где лучше остановиться, чтобы не зайти слишком далеко. Еще через день ничего не изменилось. Такара делала все, что нужно: выламывала пальцы, вырывала ногти и крошила зубы. Прижигала, резала и кромсала. Казалось, она и правда хочет получить его прощение. Казалось, она была готова сделать все, что он попросит. Такая покорность возбуждала.

Когда очередной пленный выложил все подчистую, Киоши разрешил оставить его. Парню еще не было и тридцати. Молодое тело быстро заживет и отрастит новые ногти. Никогда еще он не видел столько облегчения в чужом вздохе, столько радости в глазах. Он дал девушке пять минут передохнуть, после чего они перешли в другую камеру. Зайдя в новое помещение, Такара не сразу поняла, что происходит. Господин всегда пропускал ее вперед и оставался за спиной в течение всего времени, пока она не закончит. Однако в этой комнате было пусто. Никого. Еще не обернувшись, она почувствовала тот самый хищный взгляд направленный в ее сторону. Мужчина стоял, опираясь поясницей на пыточный стол, со сложенными руками на груди. Лицо его было непроницаемо, но на дне черных зрачков демоны устраивали пляску. Температура в камере заметно снизилась. По коже пробежали мурашки. Когда господин в гневе, становится страшно, но ты знаешь, что он хочет сделать. Однако, когда он смотрит в твою сторону вот так… ужас пробирает до самых костей, парализуя не только мышцы, но и мысли в голове. Чего он хочет сейчас? В любую секунду он может отдать приказ, самой залезть на проклятый стол, чтобы прочувствовать на себе все то, что она делала с другими уже несколько дней. Или как тогда, заставит отрезать себе еще палец или что-нибудь по существеннее. Только в тот момент у него во взгляде были вековые льды, а сейчас играет огонь и азарт. Очередная игра, где оба знают, кто выйдет победителем. Такара нервно сглотнула.

Некоторое время она просто стояла и смотрела на него, боясь открыть рот, пока мужчина не подозвал ее жестом ближе к себе.