Пятая глава (1/2)
Арсений Сергеевич смотрел в окно пустым взглядом, упираясь руками в пластиковый подоконник. Окружённый им же устроенным хаосом, он был весь будто скован, а лицо было яростно-красным и напряжённым.
«Он правда дал тебе всё, чего ты хотел. Что тебе ещё вдруг понадобилось? Долгие сопливые объятья после секса? Целовать его в лобик и гладить по голове? Смешно, Попов. Или, может, ты хотел провести с ним время и пообщаться? Вдвойне смешно.»
Закусив губу, Арсений уткнулся лбом в холодное стекло. «Ты никогда не любил никого из них. Ты никогда не сближался с ними и не заботился о них. Чем этот мальчишка заслужил иное отношение? Тем, что показывает перед тобой характер, а не просто плавится от твоего внимания и прикосновений? Тебе не нужна его личность, Арсений. Только тело. А он просто манипулирует тобой, заставляя чувствовать, будто ты хочешь чего-то ещё.»
Глубоко дыша, ему, наконец, удалось успокоиться. Отодвинувшись от окна, он начал приводить кабинет в первозданный вид. Поднял опрокинутый стол, собрал все бумаги и книги, выбросил комки салфеток с пола в урну. Усевшись за стол, он положил перед собой учебник, которым бил Антона.
«Почему он такой неуправляемый? Почему захотел уйти? Я сделал ему хорошо, я позаботился о нём, я поцеловал его. Почему ему этого мало?»
— Так, всё, Арсений… — он ударил себя ладонями по щекам и поднял лицо к потолку, — Забей. Займись работой. Этот щенок ещё сам к тебе прибежит. Какие бы выходки он не вытворял, он уже принадлежит тебе.
Спрятав учебник в ящик стола, он взял стопку документов, которую необходимо было заполнить.
***</p>
Антон сидел во дворике университета на мокрой скамейке и курил, уже, кажется четвёртую сигарету за час. Задница болела и саднила, не давая забыть про произошедшее. «Почему он так взбесился, что я захотел уйти? Наверное, просто потому, что этого захотел я сам, а не приказал он.» — Шастун хмыкнул. Глубоко затянувшись, он медленно выпускал дым из приоткрытого рта густыми клубами.
Почти стемнело. Под ногами по всему парку валялась грязно-коричневая, начинающая гнить, листва. Подходящий к концу мокрый октябрь, никакой красоты осени не было и в помине. Только грязь, лужи, перегной, и, готовые к зиме, голые ветки деревьев, напоминающие узловатые руки стариков.
Антону не хотелось идти домой. Не хотелось встречать Оксану, которая снова будет его поучать и попрекать за безответственное поведение. Не хотелось слушать подколы Димы и Стаса, которому первый наверняка уже наплёл с три короба про предполагаемую «девушку». Он представил, как бы они все отреагировали, если бы узнали, кто на самом деле оставил ему все эти засосы на шее, и кто сегодня практически трахнул его в своём кабинете. Даже не то чтобы трахнул, это было… Что это вообще было?
Антон достал телефон из кармана куртки и зашёл в гугл. «Как называется когда лижут зад» — вписал в строчку он, хмурясь. «Анилингус (римминг)» — ответил ему гугл. Шастун невесело усмехнулся.
Он не мог отрицать, что это было приятно. И не только сам процесс, но и особое ощущение того, что кто-то доставляет тебе удовольствие совершенно безвоздмездно. Ведь какое может быть тут удовольствие для того, кто это делает?
Но Антону слабо верилось, что Попов мог делать что-то ради другого, а не ради себя. «Он же чоткнутый. Может, ему и жопу лизать какое-то извращённое удовольствие приносит. Мог бы просто трахнуть меня в рот, ан нет, это, видимо, ему не так интересно. Вот вылизать задницу а потом тереться об неё своим членом — вот это его выбор. Ебанутый.»
«А тебе-то самому разве не понравилось? Ты дважды кончил. Да так, как сам с собой никогда не кончал.» — настойчиво спросил его внутренний голос. Антон, прикрыв глаза, сглотнул, а затем встряхнул головой, выгоняя из неё яркие ощущения и образы. Особенно навязчиво всплывал в памяти крупный, толстый, покрытый разводами спермы член. Наверное, когда он на пике, выглядит круче.
«Я тоже хочу над ним поиздеваться.» — вдруг заявил сам себе Шастун, — «Хочу чтобы он снова кончил, но теперь от того, что сделаю с ним я, а не он сам. И чтобы я всё видел, а не так, как сегодня. Хочу видеть, как беззащитно вздрагивает его член при касании, как пульсирует и выплёвывает из уретры густую сперму. Хочу увидеть его лицо, когда он кончает. Как он растворяется в ощущениях и стонет с приоткрытым пересохшим ртом.»
Антон уверенно кивнул сам себе, докурил сигарету и, встав, метко бросил её в урну. Поправив чуть топорщащиеся штаны и закинув сумку на плечо, он поплёлся в общежитие.
***</p>
В комнате, как оказалось, уютно тусовалась целая компания из ребят и девчонок. У Антона на кровати болтали Оксана и её соседки, которых он плохо знал. Рядом на полу стояла пара коробок с вином, а в руках у девушек были пластиковые стаканчики. Дима со Стасом сидели за компьютером, из которого доносилась стрельба. Парни играли в «Сталкера». Антон бросил сумку у входа и кинул на стул куртку.
Окс, увидев Шаста, резко подскочила и бросилась ему на шею, одновременно начиная его отчитывать.
— Антон, где ты болтаешься всё время? Я же переживаю!
— Просто дела были. — он хмыкнул, приобнимая её за спину, — Не переживай ты так, я в порядке.
— Ага, конечно! — Оксана отпустила его из объятий и легонько стукнула ладошкой по лбу, — Мне ребята уже рассказали, что ты вчера домой только утром вернулся.
— Я гулял. — Шастун взял её за руки и, слегка потянув их на себя, покачал ими, — Всё хорошо, Оксана, перестань.
Она отняла свои ладони и, бросив взгляд на его открытую шею, поджала губы, отстранившись.
— А… Вот оно что. Понятненько.
Шаст непонимающе посмотрел на неё, а она, будто на что-то обидевшись, ушла обратно к девочкам. Он пожал плечами и подошёл к ребятам.
— Добрейшего вечерочка, пацаны. — Антон склонился и заглянул в монитор, — Смотри, вон он, с вышки шмаляет!
— Ага, вижу! — Димка сменил автомат на «винтарь» и стал целиться в военного на вышке через оптический прицел, — Где был? Опять на свидании? — он насмешливо выделил слово «свидание» и многозначительно дёрнул бровями.
— Достал! Я не хожу на свидания, я был в универе!
— Да-да, мы тебе верим, дорогой друг! — Стас хлопнул Антона по спине и вручил ему открытую банку с пивом, — А засосы тебе, наверное, «живописка» ставит.
Шастун, уже успевший отпить хороший глоток пива, чуть не подавился. «Ты даже не представляешь, Стас, насколько ты близок к истине.»
— А что если и так?! Ну ставит мне препод засосы. Может, мне постарше нравятся?
— Да ничего. Успокойся, чё ты заводишься, Шаст? Мы же прикалываемся. — Позов поставил игру на паузу, нажав esc, и развернулся на кресле, — Честно? Ты себя так ведёшь, как будто тебе реально есть что скрывать.
— Просто приколы у вас совсем не смешные.
Антон присосался к банке и, сделав несколько глотков подряд, поставил её на полку над столом. Стащив с себя худи, он кинул его на стул к куртке и плюхнулся на кровать Димы, стоящую рядом.
Дверь в комнату открылась. В проёме появился Макаров с ещё одной, незнакомой девушкой. Увидев Шаста, он расплылся в бородатой улыбке и, подойдя, упал рядом на скрипучий матрас.
— Антоха! — Илья в шутку толкнул его в плечо кулаком и устроился поудобнее, — А я уж подумал, не придёшь. Пацаны меня позвали, я притопал с ним пообщаться, а его нет!
— Мог бы и позвонить! Я бы закончил свои дела побыстрее. Ты уже, я смотрю, хорошенький. Давно тут?
— Часов с четырёх. Кстати, познакомься, это Ира! Она не из нашего универа, мы познакомились в метро.
— И как только вас двоих в общагу пустили… Он же пропуска со всех требует.
— Ходы знать надо! — воскликнул Димка, поднимая банку пива над головой и хрустя чипсами.
Девушка, которая пришла с Макаром, посмотрела на Антона и махнула ему рукой.
— А говорил, на девчонок времени нету. Приятно познакомиться, я Антон. — он привстал и, протянув ей раскрытую ладонь, обменялся с ней лёгким рукопожатием.
— Я о тебе наслышана. Илья мне все уши про тебя прожужжал на кухне. Мол, вот, придёт Антон, он классный, хочу тебя с ним познакомить.
— Оправдываю ожидания? — Шаст опёрся руками о койку, с вызовом смотря на неё.
Она смерила его оценивающим взглядом и, очевидно, специально сморщила нос.
— Ну такое. С пивом потянешь.
Ира усмехнулась, заправив прядь длинных волос за ухо. Шастун хмыкнул.
— Ну тогда, подай мне, пожалуйста, пиво с полки. — он скривил фальшивую улыбку, — Большое спасибо.
Ира фыркнула, но, взяв жестянку, передала её.
— Макар, — обернувшись, произнесла она, — можешь общаться со своим дружком, я буду с девчонками, если что.
Напоследок она снова смерила Антона надменным взглядом, закатила глаза и удалилась.
— Антон… — нахмурился Макар, — Можно было и повежливее.
— Она первая начала, — буркнул Шаст, поднимаясь с постели и отхлёбывая пиво, — С чего ты вообще решил меня с ней знакомить? Ты, по-моему, лучше всех тут знаешь, что меня такие знакомства не интересуют.
— Ты придурок? Она мне очень нравится, а ты мой лучший друг. Я надеялся, что вы поладите!
— Ах, вот оно что! Извини, дружище. Не вышло. А так — счастья вам, здоровья.
Антон достал из кармана куртки пачку сигарет с зажигалкой и, выйдя в коридор вместе с пивом, направился на кухню. Почти сразу он услышал тяжёлые шаги за спиной.
— Антоха! Да что с тобой сегодня?! — Макаров схватил его за плечо и развернул к себе, да так, что пиво в банке перевернулось и вновь упало на дно.
— Ничего, Макар. Просто задрали. Попов ебучий, Оксана, блин, со своей опекой, Дима со Стасом затрахали уже своими юморесками. А тут ещё эта твоя… Фифа.
— Она нормальная девчонка, Антон. Не перегибай! Если продолжишь в том же духе, я тебе и всечь могу. Я не хочу с тобой драться, но ты, походу, нарываешься!
— Ну всеки. Хуже мне всё равно уже не будет.
Шастун сбросил с плеча руку друга и вошёл в кухню. Прикурил, забравшись на любимую табуретку, и залпом прикончил банку пива.
Макар, приблизившись, обеспокоенно посмотрел на него снизу вверх.
— Антон, что с тобой случилось? Всё из-за него? Что с твоей шеей? Это он сделал? Антон, я разберусь с ним, хочешь?!
Внутри у Шаста будто разорвалась осколочная граната. Кажется, он ещё никогда в жизни не был настолько разъярён и взбешён, как сейчас.
— Да как же вы меня все заебали! — последовал отчаянный удар, захлопывающий форточку и ранящий уязвимые костяшки пальцев. Табуретка под подошвами ненадёжно заходила ходуном, — Мне, может, перед всем общежитием исповедь устроить и рассказать, как меня Попов трахает?! Идите вы все нахуй! Ты иди нахуй!
Глаза Макара расширились, и он ошеломлённо уставился на друга, механически открывая рот, но не издавая ни звука. Руки сами собой, будто подчинённые высвобождающейся из Антона стихие, грубо толкнули Илью в напряжённые плечи, заставляя того отшатнуться.
Шаст оступился, и табурет, встав на две ножки, выскользнул из-под его ступней. Завалившись назад, Антон с грохотом рухнул вниз и, ударившись затылком о стоящую рядом газовую плиту, сполз на пол. Инстинктивно схватившись за голову руками, он заорал и зарыдал.
Всё, что происходило дальше, Шастун видел смазанно и в основном слышал. На шум и крик в кухню сбежались ребята и девчонки, не только из их комнаты, но и из соседних, вокруг загалдели, хватая его за локти и плечи. Голос Оксаны врезался в барабанные перепонки: «Тоша! Антон! Надо вызвать скорую! У него кровь!» А сам Антон чувствовал лишь боль, и как по лицу безостановочным градом катятся слёзы, а гортань издает беззвучный истошный крик. Он отбивался от попыток парней поднять его с пола, но ослабленными кулаками попадал то в стену, то в бок злополучной духовки.
— Оставьте меня в покое! — рявкнул он, отмахиваясь от очередных рук помощи и забиваясь в угол.
Наконец, его перестали трогать, но, кажется, вызвали скорую: «Наш сосед упал с табуретки и разбил голову, у него истерика, он плачет и кричит на нас, дерётся, помогите, пожалуйста!» Похоже, это снова был срывающийся голос Окси.
Когда врачи приехали, Шаст уже перестал кричать и плакать, и просто сидел в углу, прислонившись кровоточащей головой к холодной металлической поверхности газовой плиты. Руки обессиленно лежали между развалившихся коленей и слегка подрагивали. Кто-то взял его подмышками и, вытащив из угла, поволок в комнату.
Шастун оказался на кровати лицом вниз. Людей вокруг, кажется, значительно поумерилось. «Конечно же, ушли все чужие, и девчонки, кроме Оксаны. Наверняка первой ушла та самая Ира. Интересно… А Макар остался?»
К голове приложили что-то мокрое и холодное, и рана зашипела. Антон уже почти не чувствовал боли, будто привык к ней. Кто-то приподнял его за плечи и лоб, чтобы врач смог наложить плотную повязку на голову.
На плече задрали рукав футболки и, кажется, сделали укол. «Что за укол? Обезбаливающее? Или меня решили накачать антипсихотиками из-за моей истерики? Я ведь уже и сам успокоился…»
Уже через пару минут он почувствовал сонливость и ещё большую слабость. Врачи засобирались, и на краю сознания послышалось что-то вроде: «Это первая помощь, нужно следить за дальнейшими симптомами, если что, вызывайте снова, а лучше сразу везите в больницу…» Шастун хмыкнул. «Ага. Так всё и сделаю. Спасибо за рекомендации.»
Перед тем, как провалиться в сон, Шаст почувствовал, как кто-то касается его загривка и приглаживает на нём волосы, а затем легко гладит его по спине. Рука была маленькая и нежная. «Оксана…» — догадался Антон.
***</p>
Ещё до того, как получилось разлепить веки, он почувствовал тяжёлую, пульсирующую боль в затылке и сморщился, простонав. Открыв глаза, Антон увидел знакомые трещины на потолке и пыльную люстру. Шторы были задёрнуты и в комнате царил полумрак. Он сразу же попытался встать, но в его грудь уперлись чьи-то ладони и легонько толкнули обратно на подушки. Кроме головы, сильно ныла спина. Шаст прошипел, и только когда взгляд сфокусировался, увидел перед собой обеспокоенную Оксану.
— Лежи, тебе нельзя вставать. Тебя не тошнит? Я поставила тазик рядом с кроватью на всякий случай. У тебя, скорее всего, сотрясение мозга. Ты так сильно ударился…
— Почему ты здесь, Оксана? — хрипло и тихо произнёс он.
— Как это почему?
— Ты собираешься за мной ухаживать?
— А кто ещё о тебе позаботится?
Крыть было нечем. Антону стало так неудобно от того, что ей приходится торчать здесь, с ним, в единственный выходной.
— За мной необязательно ухаживать, Окси… Я сам справлюсь.
— Скажи честно, ты дурак? Тебе нельзя вставать! Как минимум дня три-четыре, а лучше пять, и ты даже попить сам не сможешь.
— Ну и что?
Оксана закатила глаза и тяжело вздохнула.
— Господи, за что ты мне такой попался?
Он пожал плечами. А затем, резко позеленев, свесился с кровати, и его стошнило в голубой эмалированный таз. Шумно задышав, он с трудом выдавил из себя:
— Ты не обязана быть со мной. И заботиться обо мне.
— О боже мой, Антон… — отодвинув тазик в сторону, она помогла ему лечь обратно в кровать, — Я хочу позаботиться о тебе. Не дошло до сих пор?
Салфеткой она вытерла ему рот от слюны, а затем взяла с тумбочки его любимую чашку, в которой уже был, видимо, крепкий чёрный чай.
— Попей, Тош. Он не горячий уже.
— Можно я хотя бы полулёжа буду?
Оксана кивнула. Когда он приподнялся с постели, она поправила подушки и прислонила их к изголовью.
— Вот так… Пей чай, Тоша.
Шаст послушно взял из её рук чашку и обхватил бока, грея дрожащие пальцы. Горло жутко пересохло, и он сделал сразу несколько глотков сладкого чая, от которого сразу стало теплее в груди и желудке.
— Зачем мне две подушки? Это что, Димкина?
— Да. Он сказал, что тебе сейчас нужнее. — она сложила руки на коленях, присев на край его кровати. — Врач сказал, что при сотрясении голова должна быть приподнята.
— Где он? И где Стас?
— Они пошли в магазин за продуктами. Скоро придут, и я с ними тебя оставлю. Приготовлю что-нибудь.
— Я хочу курить. Можно я хотя бы на кухню выйду?
— Антон, нельзя…
— Я не выдержу пять дней без сигарет, Оксана!
— Ладно, Тош… Я тебя отведу. Только… Ты больше на эту табуретку не залезай. Никогда, обещаешь?
Шастун вздохнул, но кивнул. Выбравшись из-под одеяла, он поднялся на ноги, и голова тут же закружилась, заставляя инстинктивно вцепиться в её плечи и застыть, пока изображение не соберётся в кучу.
— Антош… Ты только головой не мотай сильно, хорошо? И аккуратно вставай, помедленнее.
Окси приобняла его за спину и повела на кухню, с тревогой в глазах следя за его движениями. Он шёл, придерживаясь стены рукой и с трудом ориентируясь в полутьме. Не сопротивлялся, потому что чувствовал — без её поддержки действительно может упасть.
На кухне она усадила его за стол и, положив перед ним пачку сигарет с зажигалкой, поставила рядом баночку из-под горошка. Сама села напротив, подперев подбородок, и стала молча и обеспокоенно осматривать его. Антон с трудом прокрутил металлическое колёсико на зажигалке непослушными руками и, раскурив сигарету, долго затянулся, прикрывая глаза. Костяшки пальцев были слегка посиневшими и саднящими, так что сгибать и разгибать их было неприятно.
Выдохнув облако густого дыма, он обратился к Оксане:
— Как я упал, Оксан? Я ничего не помню, только как пошёл в кухню.
— Не помнишь? Похоже, у тебя действительно сотрясение… Макар сказал, ты очень разозлился… На нас всех. И навернулся, крича на него.
— Вот оно как.
Шаст снова припал губами к сигарете и откинулся на спинку стула, поднимая глаза к потолку. «Как обычно… Попереругался со всеми, ёбнулся, а они теперь вокруг меня носятся и пылинки сдувают.»
— Оксана?
— Что, Тошик? — встрепенулась она, чуть ли не подскочив.
— Я никак не возьму в толк. Почему вы все так добры ко мне? Даже если я вас обижаю и грублю. Даже если веду себя, как мудак. Вы продолжаете беспокоиться и заботиться. Почему?