Часть 8 (2/2)
А господин Вэй и не думал униматься. Его алая лента то и дело мелькала невдалеке и Ванцзи только молилась сохранить голову ясной и не вызвать кривотолков у всей праздничной толпы. Она металась по поляне в окружении своих девушек и никак не могла даже сообразить, что ей делать дальше. Близилось время возжигания фонарей, а она даже не вспомнила взять для себя фонарной бумаги из цзинши.
Пока наконец не очутилась среди гуляющих людей в совершенном одиночестве!
Ванцзи, храня на лице маску спокойствия, оглянулась. Неужели господин Вэй оставил наконец свои попытки с ней заговорить? Дева Лань не знала даже, порадовало это ее или огорчило.
Вернее, знала…
Но что же ей было теперь делать?
Как спасение невдалеке вдруг промелькнула лобная лента братца и Ванцзи, сообразив, что у Сиченя можно хотя бы попросить бумагу для фонаря, торопливым шагом двинулась следом. Однако же Сичень неведомым образом потерялся на ровном месте прямо возле шатра с горячим питьём.
Молодая госпожа остановилась, пытаясь унять встревоженные толчки сердца.
— Моя госпожа… — раздался шёпот у неё за спиной.
Ванцзи обернулась в обморочном смятении на этот слишком хорошо знакомый ей голос и еле удержала в груди громкий крик!
Прямо за её спиной неожиданно возник дракон, его красные ненасытные губы насмешливо кривились.
— Госпожа! — снова окликнул её дракон, а потом человеческая рука сняла кошмарную маску и Ванцзи всю, с головы до ног, прямо-таки окатило лучащейся, улыбкой.
Усянь стоял так близко и улыбался ей так открыто и Ванцзи впервые в жизни почувствовала себя пойманной в ловушку, из которой не видела выхода! Хоть пут на ней и не было, сердце её было всё опутано золотыми нитями, соединявшими её с этим непостижимым человеком. Да и человеком ли? Люди никогда не задевали чувств Ванцзи. А Господин Усянь одним взглядом будил в ней мелодию, подобную буре.
Может, господин Усянь и в самом деле был демон?
При встрече с демонами всякого рода Ванцзи первым делом хваталась за Бичень. Но при встрече с конкретно этим — Ванцзи вдруг неожиданно для самой себя поступила как самая обыкновенная не практикующая заклинательство девушка.
Закрыла запылавшее лицо рукавом и кинулась наутёк.
— Госпожа! — испуганно крикнул ей вслед Усянь и Ванцзи с ужасом почувствовала, как её что-то неожиданно сильно, до боли дёрнуло за волосы и плечи Девы тронуло холодком.
Ванцзи остановилась и открыла глаза.
Происшествие было пустячным, просто кончик её лобной ленты зацепился за изукрашеный шнур у входа в шатёр. Ванцзи обернулась, чтобы отцепить главную драгоценность клана Лань, но Усянь оказался проворней.
— Позвольте, я вам услужу, моя госпожа!
И ловко высвободил её ленту из досадной ловушки. Рука с сильными, хваткими пальцами почтительно протянула Деве её ленту и Ванцзи, с внезапно закончившимися силами, вынужденно ухватилась за тяжёлую ткань шатра.
Он тронул её лобную ленту!
— Госпожа Чжань, — вдруг тихо прозвучал голос у неё почти над самым ухом, — этот недостойный сегодня нанёс вам обиду и горько сожалеет.
Помертвевшими пальцами Ванцзи сняла с его пальцев свою ленту, привычно расправила, как полагается, будто бы это всё ещё имело какое-то значение.
— Не нужно сожалений, — проронили её побледневшие губы. — Этот господин не виноват.
— Ванцзи? — раздался рядом голос Сиченя. — Что случилось?
Ванцзи подняла на брата полный смятения взгляд и повинуясь его жесту, последовала за братом, готовая принять сейчас укор за всё прегрешения разом. Странно, но братцево неодобрение сейчас Ванцзи совсем не беспокоило. По сравнению с тем, что произошло, это были пустяки.
Усянь проследил взволнованным взглядом. Дева Чжань выглядела такой смятенной, а её последние слова и вовсе можно было толковать так и эдак. И это из уст той, чье каждое скупое слово обычно бывало исполнено прямоты и бесстрашия.
О чем вели разговор брат и сестра Лань, услышать было невозможно. По лицу Сиченя тоже невозможно было угадать, в гневе он или преисполнен благодушия. И уйти Усянь не смел. Только что произошедшее между ним и Девой Лань уже никак не укладывалось в рамки простой дружеской приязни.
Усянь чувствовал за собой моральный долг, словно уже одним тем, что тронул священную лобную ленту Ванцзи, принял на себя нерушимые обязательства перед ней. А уж там, где Усянь чувствовал за собой моральный долг, там ему было хоть кол на голове теши, а Усянь своего упускать не собирался.
В конце концов, у него всё ещё был подарок для Ванцзи. И пусть хоть в костёр его бросит.
Что бы ни говорил Сичень сестре, на лице девушки не отразилось никакого чувства. Наконец Сичень, как и полагалось в такой праздник, протянул сестре тарелочку с традиционным бансяо, поцеловал в лоб и удалился, кинув длительный настороженный взгляд на Усяня, стоявшего, не скрываясь, по-прежнему возле шатра.
Дева Лань, которой ещё никто сегодня не предложил сладостей, опустила взгляд, взяла булочку и надкусила, чтоб не пренебречь угощением братца.
Усянь решил, что лучше момента уже не будет и подошёл. Ванцзи смотрела, как к ней приближается Усянь, так, словно не верила в происходящее наяву.
— Госпожа, — улыбнулся ей Усянь. — Этот недостойный тоже припас подарок для вас. Не отвергайте.
Глубоко поклонился и извлёк из цзянькуня лист фонарной бумаги.
Ванцзи словно застыла с недоеденной булкой в руке.
— Смотрите, на ней рисунок наших милых друзей! — похвастал Усянь, развернув лист так, чтоб на серебристой поверхности выступил рисунок кролика.
Ванцзи медленно сглотнула.
— Прекрасный дар, господин Вэй, но мне нечем одарить вас в ответ.
Усянь снова поклонился:
— Этот недостойный будет рад и той бансяо, что в руке у госпожи!
Глаза Нефритовой Девы невольно расширились, а щёки вспыхнули.
Бансяо успела побывать у неё во рту!
— Вы!
— Усянь бесстыжий, так многие его называют, — мягко усмехнулся Вэй Ин. — Но лишь душа, исполненная чистоты, способна увидеть больше.
Ванцзи молча протянула ему надкушенную бансяо и побрела назад на поляну. Усянь, горячо молясь всем божествам, которые знал, что понял её правильно, поспешил следом.