Часть 4 (2/2)
— Послушай, — ответил на это Не Хуай Сан, — а ведь это выход! Давай незаметно подложим Вэй-сюну одну из таких книг! Как только он достанет её в библиотеке, то непременно смутится! Ни одному парню ещё не удалось сохранить лицо, просматривая эти картинки. Я помню, что даже дагэ смущался, если я заставал его за подобным чтением. Вэй-сюн, безусловно, отпросится у Ванцзи или найдёт иной способ сбежать из библиотеки и, конечно же, после этого он будет весь в нашем распоряжении!
— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Цзян Чэн, — уж точно, переписывать трактаты о благочестии после такого чтения не сможет даже Усянь.
Сказать это было легче, чем сделать. Наконец приятели выбрали из обширного собрания трактатов один — наполненный многочисленными картинками самого бесстыжего содержания, который был хорош тем, что его обложка при этом была совершенно нейтральной и очень походила на те книги, что адепты Гу Су Лань носили с собой на занятия.
Подменить книгу Вэй Усяню оказалось легче лёгкого — тот от своей влюблённости уже ничего вокруг не замечал. Тем более Усяню некогда было заглядывать в свои книги! Когда наступило время, Усянь подхватил стопку учебников и помчался скорей в библиотеку и, конечно же, опоздал. Дева Лань уже была на месте, подобно заснеженной скале восседала за учебным столом и всё на нём выглядело так аккуратно, словно это был лабораторный стол алхимика: кисти, бумага, тушечница — в идеальном порядке. Вэй Усянь, которому аккуратность и прилежание давались с огромным трудом, восхищённо окинул взором саму прелестную переписчицу каллиграфических свитков и поклонился, пользуясь моментом и охватывая торопливым и внимательным взглядом саму Ванцзи — от изящной заколки на голове до кончиков прелестных белых туфелек, чуть выглядывающих из-под белоснежного подола ципао.
Должно быть у девы Лань были самые прелестные ножки на свете!
Но вот глаза прекрасной заклинательницы были тёмными от подавленного гнева.
— Опоздание, — кратко вымолвила Нефритовая дева.
— Этот ученик виноват, — не стал спорить Усянь. — Какое положите наказание, дева Лань?
Ванцзи безмолвно протянула Усяню трактат о благочестии.
— Первый раздел, — уронила она.
Усянь разочарованно вздохнул и его прелестная госпожа вопросительно взглянула на него.
— И только-то? — вздохнул Усянь. — У госпожи слишком мягкое сердце. Вина этого ученика значительно тяжелей.
На самом деле, окажись он в других обстоятельствах, незначительность наказания лишь порадовала бы его. Усянь был не любитель каллиграфии. И вообще письменных упражнений. Но сегодня он расчитывал побыть с Нефритовой девой наедине как возможно дольше.
— Урок о перерождении, — сорвалось с пухлых, чудесной формы губ его прелестной властительницы.
Мог ли Усянь ослушаться?
— Этот ученик всё понял, — подтвердил Вэй Усянь поклоном и уселся за столик напротив Лань Ванцзи. Потекли скучнейшие часы нудного переписывания, которые Усянь скрашивал себе лишь взглядами на Нефритовую деву, и сказать ли по правде, он куда чаще ласкал взором чудесные чёрные локоны, нежную, как лепесток магнолии, кожу, тонкие, как крылышки стрижа, брови девушки, чем смотрел в свой урок.
Смотрел и смотрел в чаянии поймать ответный взгляд красавицы. Но Ванцзи смотрела лишь в свои записи. У Усяня даже спину свело от напряжения и постоянных повёртываний.
— Соблюдай благопристойность! — окликнули его в конце концов.
Усень торопливо выпрямился и потёр затекшую шею.
— Госпожа Ванцзи! — наконец не выдержал он.
— Мгм? — обожгли его наконец желанной сладостью янтарные очи.
— Простите мне дерзость, хотел узнать, вы на каком инструменте играете?
Тут он добился несравненно большего успеха. Во всяком случае, Ванцзи он озадачил.
Девушка недоумённо моргнула. Потом её взгляд невольно метнулся к окну, возле которого на белой резной подставке покоился чудесный гуцинь, мастерски сработанный и роскошно отделанный.
— Гуцинь? — радостно оживился Усянь.
— Мгм, — последовал ответ.
— Но почему инструмент стоит в библиотеке?
— Это гуцинь Старшей нашего ордена. Мне пока нельзя на нем играть, мастерство не позволяет, — у девы Лань даже язык вдруг развязался. — Мой гуцинь стоит в музыкальном зале…
— Жаль, что вам нельзя сейчас сыграть! — скорчил скорбную мордашку Усянь. — Как бы мне хотелось насладиться вашей игрой!
На лице Ванцзи отразилось одновременно изумление и недоверие. Кисть в тонких пальцах дрогнула и Ванцзи сердито промокнула нежелательную кляксу катышком.
— Может быть, позже, — спустя долгое молчание, прозвучал её ответ. — Раздел переписан?
— Нет, — быстро ответил Усянь, хотя переписывать заданный урок он закончил ещё час назад и всё это время после только и делал, что любовался Ванцзи. И кое-что ещё.
— Обман, — безэмоционально откликнулась девушка и поднялась, стремительно двигаясь к нерадивому ученику.
— Дева Лань! — только и успел воскликнуть Усянь, но тонкие пальцы уже схватили написанные им листы.
Ванцзи неторопливо развернула написаное и застыла, как снежное изваяние.
Прямо посредине записей, трактующих вопросы духовного просветления, красовалось рукой Усяня:
На севере есть красавица.
Такой свет не видел, но стоит одиноко.
Если посмотрит раз — рушится город.
Если взглянет дважды — рушится царство.
Лучше бы не знать о том, как рушатся города и царства,
Но вряд ли в мире появится вновь такая красавица
На лице Нефритовой девы не промелькнуло ни единого чувства, только губы сжались плотнее. Сделав вид, что она не заметила ничего подозрительного, Ванцзи перелистнула страницу и прочие листки с тихим шорохом упали на пол. В пальцах девушки остался лишь один лист, на котором на просвет Усянь увидел портрет молодой госпожи, который сам же и нарисовал. Несколько мгновений Ванцзи рассматривала рисунок, и выражение её лица у Сянь не мог однозначно растолковать. Безусловно, девушка была крайне возмущена, но вместе с тем лицо её озарило нежное внутреннее свечение, будто бы от удовольствия, и губы дрогнули, почти совсем было сложившись в улыбку. Усянь почувствовал себя необыкновенно счастливым! Какое бы наказание за этим не последовало, оно того стоило! Хоть немного порадовать возлюбленную — о чём ещё мог мечтать влюблённый?
— Бесстыдство… — прошептали губы Ванцзи.
— Почему же, госпожа? Разве я погрешил против истины? Уста мои бедны, что я мог бы выразить словами? Что вы прекраснее, чем рассвет в горах или миловиднее цветущего лотоса? Уж лучше я выражу своё бесконечное восхищение так, как умею…
На это Дева Лань не ответила ничего, но взглянула на Усяня так, что у парня сердце в груди замерло и сладко затрепетало.
— Наказание твоё закончено, — проговорила дева Лань, не опуская затрепетавшие ресницы. — Скажи учителю Циженю.
— Этот ученик возражает, — поспешно поднялся с места Усянь. — Этот ученик не прочёл ещё урока о перерождении.
— Прочь! — прошептала Ванцзи.
— Нет! — в груди Усяня стало тесно от нахлынувших чувств.
Неужели! Неужели он наконец-то смог смутить это ледяное безразличие?
Взгляд девы Лань с непривычной поспешностью заметался по учебникам и свиткам Усяня, рассыпаным в полном беспорядке на столе. Девушка порывисто схватила одну из учебных книг, как успел заметить краем глаза Усянь, как раз ту, что содержала в себе урок о перерождении. Ванцзи раскрыла книгу нетерпеливым жестом, намереваясь то ли выдернуть страницы с уроком, то ли разорвать книгу вовсе, но не сделала ни того ни другого. Девушка сначала побледнела ещё сильнее обычного, не в силах отвести потемневшего взгляда от страницы, потом щёки и ушки Ванцзи стремительно порозовели от румянца, от чего девушка сделалась ещё краше. Но Вэй Усянь не понимал, что же так смутило юную госпожу в самом обычном ученическом трактате?
Пальцы девушки ослабели и учебник выпал у неё из рук. Несколько мгновений оба они молча смотрели на валявшуюся на полу книжку, потом Ванцзи прошептала необычно тихо:
— Бесстыдство! Как можно?! — повернулась к Усяню спиной и быстрым шагом вышла из библиотеки.
Уже второй раз за два дня Усянь видел её стремительно удаляющуюся фигуру и не сказать, чтобы его это приводило в восторг. Что же случилось? Только что между ними установилось некое хрупкое понимание. Ванцзи ведь по-настоящему понравились и портрет, и стихи, Усянь был уверен в этом! Он с недоумением посмотрел на учебник, который выронила Ванцзи, поднял книжку, раскрыл её и схватился за виски.
О, Небо! Только не это! Раскрытая в случайном месте книга никакого отношения к учёбе не имела, это был прекрасно иллюстрированный порнографический альбом, из тех, что во множестве хранились у Не Хуай Сана. Как же он мог попасть в стопку обычных ученических книг Усяня? И надо же было такому случиться, что Ванцзи взяла из всех книг именно её! Теперь Усянь понимал, что дело его плохо! Невинному взору молодой госпожи, конечно же, не следовало останавливаться на таких бесстыдных вещах. А в альбоме весь мир интимных развлечений иллюстрировался с простотой и наглядностью лучших мастеров кисти! Теперь уж Усяню будет сложно объяснить обиженной девушке, что его вины в этом досадном происшествии не было ни малейшей!
Ах! Чудесная, чистая, невинная дева Лань! Как же должно быть было оскорблено её чистое сердце подобным зрелищем!
И что же теперь Усяню нужно было придумать, чтобы загладить свою вину?