Часть 11 (1/2)

Всего три ночи, проведённые в больнице, заставили Линоу лезть на стену от безделья. Совсем один. Изредка Уён приходил делать перевязку и укол. Крупное везение, что их личный доктор был в тоже время в командировке в том же городе. Знакомое лицо сильно поднимало настроение.

Почему-то его оставили совсем без средств связи: ни телефона, ни планшета, даже плеер не дали. Единственное развлечение — смотреть в окно.

Вот и сейчас Минхо наблюдал за странным пареньком, который уже минут тридцать околачивался на лавочке возле главного входа, то и дело протирая пустую больничную коляску. Весь в чёрном, словно чернильная клякса посреди цветущего пейзажа. По ужимкам видно, что он очень нервничает из-за чего-то. Возможно, в этой коляске он повезёт очень важного человека, так как стоит на неё упасть хоть пылинке, молодой человек тут же её стряхивает.

— Да, он не спит, — в палату зашёл Уён, разговаривая с кем-то по телефону. Неожиданный визит отвлёк от слежки, и Линоу взял протянутую трубку, — Это Чан.

— Слушаю, — робко отозвался Минхо, наблюдая, как врач уходит и закрывает за собой дверь.

— Привет, братишка. Как ты себя чувствуешь? — голос звучал очень бодро, в какую-то секунду даже показалось, что он на прогулке.

— Уён запрещает активничать, но я гуляю по комнате. Чувствую себя словно в ловушке.

— Док сказал, что завтра тебя выписывают, так что звоню обсудить с тобой кое-какой момент.

— Говори.

— Я тут с директором опять повздорил, ну и хочу чуток «поиграть». Все идею поддержали. Ты как, в деле?

— Э-э… а больше информации ты дать можешь? Ну не знаю: причина ссоры, какой план, что требуется от меня?

— От тебя сейчас требуется только одно — согласие. Подробности будут позже.

— Конечно, в деле! Я не хочу пропускать всё веселье. Спасибо, хоть не вычеркнул меня из-за травмы.

— О чём ты? Так даже круче будет. Короче, мы тебя сегодня заберём, но ты особо не спеши со сборами. К тебе сейчас придёт Джисон и объяснит всё, что сможет. Он тоже всего плана не знает, так что особо с вопросами на него не налегай.

— Стоп! Джисон? Почему не Сынмин или кто-то другой?

— Прости, все заняты. Мы подтянемся к вечеру.

Дверь вновь резко открылась. В палату вошёл тот самый парень с улицы, толкая перед собой коляску. Скорость движений была невероятной; Ли успел лишь вскинуть удивлённо брови, а неизвестный уже разговаривал по его телефону.

— Я на месте, — голос оказался слишком знакомым, чтобы его не узнать. — Понял. До встречи, — Хан сбросил звонок и положил телефон в карман.

— Это надо отдать Уёну, — запротестовал Ли.

— Это мой телефон, — Джисон, снимая капюшон, вновь достал аппарат из кармана и показал чехол старшему, — Ты сам мне его купил. Или уже не помнишь?

Ядом пропитанный голос заставил Ли отшатнуться и прижаться к стене. Резкая боль от свежих ран пронзила так неожиданно, что Минхо вскрикнул.

Перепуганный младший отбросил в сторону коляску и поспешил на помощь. Схватил его за плечи и потянул на себя. Лицо исказилось гримасой боли, и Линоу вновь вскрикнул.

— Слишком резко, — быстро выпалил он, пока Хан вновь его куда-нибудь не дёрнул.

Секунда неясной суеты — и они оба замерли. Как у них получилась эта поза, не понял никто. Ли одной рукой обнимал Джисона за шею, прижимая его голову к своему плечу. Вторая, поверх руки младшего, цеплялась за плечо Хана, на котором замерли губы Минхо. Старший почему-то стоял на одной ноге, причём приподнят на носочках, а на его ягодицах мощной хваткой расположились ладони Джисона. По сути, благодаря захвату младшего Линоу практически на нём повис, абсолютно не напрягаясь.

Джисону даже во снах не снилось, что зад старшего может настолько удобно лежать в руках. Весь план, который они проговаривали с остальными, из головы улетучился, не оставив и следа.

— Хён, — раздался неуверенный голос Джисона, — я боюсь пошевелиться.

Ли слегка расслабил руку на шее и позволил Хану приподнять голову. Сам же технично подобрал слюни и отодвинулся от его плеча. Лица оказались так близко, что можно было почувствовать тепло кожи. Почему-то вспомнилось давнее наваждение, как крепкие ладони младшего обнимали его, прежде чем он потерял сознание. Тогда казалось, будто Джисон был очень близко, а сейчас всё реально. Пухлые губы слегка увлажнены бальзамом, от чего поблёскивают под солнечным светом. Лёгкий и сладкий аромат от кожи словно уговаривает прильнуть, чтобы ощутить мягкость щеки. Бездна карих глаз поглощает без остатка.

— Попробуй расслабить руки, чтобы я опустился на пол, — сам не понял откуда столько спокойствия в голосе. Сердце колотилось так громко, что казалось, Хан его тоже слышит, но совсем не подаёт вида.

Джисон медленно начал присаживаться. Минхо прочно встал на одну ступню и следом на вторую. Колени младшего подогнулись, и он рухнул на пол, уткнувшись носом прямо в живот Линоу. Казалось, кровь в венах закипит и вот-вот брызнет из всех щелей. Выпустить из рук восхитительные ягодицы выше его сил, а тут ещё и точёный пресс стукнул по носу.

— Я смотрю вы помирились, — радостный голос только что вошедшего Уёна вывел обоих из ступора. — Но вы с этим делом не торопились бы. Пусть ещё пара недель пройдёт, кожа получше срастётся, тогда творите, что хотите.

— Мы не… — запротестовали оба, выпуская друг друга из рук.

— Мне абсолютно всё равно, — перебил он покрасневших парней, — Минхо, ложись — перевязка. Джисон, стой и запоминай.

— В каком смысле «запоминай»? — Линоу удивлённо пялился на доктора.

— Тебя сегодня заберут, а перевязки будут нужны ещё неделю как минимум. Не могу же я ездить с вами? Хан надёжный парень, справится.

— Нет, док, пожалуйста, только не он, — взмолился Минхо.

— Другого нет, а мне некогда. Ложись.

Уён очень близкий друг их маленькой семьи, практически её часть. Его назначили их врачом, когда тот заканчивал ординатуру, а ребята усердно готовились к дебюту. Вот уже десять лет он словно гуру лечит их от всех болезней, как от физических, так и душевных. Все знали, что ему можно доверять, а также прекрасно помнили — спорить с ним нельзя.

Линоу сжал плотно губы и не спеша лёг на живот, попутно задрав больничную пижаму. Стыдно было так сильно, что хотелось провалиться, но выбора никто не давал.

— Вида крови боишься? — уточнил доктор.

— Нет, — голос Джисона звучал не совсем уверенно.

Перевязка продолжалась под монотонные объяснения, что надо делать, как и для чего. На первых минутах Джисона слегка замутило, но он стойко выдержал. По сути, эти шрамы — цена его жизни. Кому, как не ему о них заботиться.

В мыслях Минхо творился ад. Человек, которого он старательно избегал, отныне привязан к нему до самого выздоровления. Теперь каждый день придётся раздеваться перед ним. От одной мысли об этом смущение захлестнуло…

— Минхо, тебе плохо? Уши покраснели, — удивился Уён.

— Нет, просто чуток больно, — соврал Ли.

Перевязки были самым безболезненным процессом за прошедшие дни. Ходить некомфортно — особо не покрутишься. Спать страшно — приходилось просыпаться, прежде чем перевернуться, чтобы проверить, на каком боку и под каким наклоном лежать не больно. Сидеть в привычной позе невозможно. Прикосновение — боль, повороты — боль, любое движение мышц и кожи — боль. А перевязка — всего лишь лёгкое поглаживание срастающейся кожи.

Процедура завершилась быстрым уколом, и Уён ретировался, оставив ребят наедине. Часы неловкого молчания, казалось, не кончатся. В подобных ситуациях Минхо усердно делал вид, что чем-то интересуется в телефоне, а сейчас у него нет даже этого прикрытия.

— Дай мне телефон, — стараясь быть безразличным, Линоу протянул руку к Джисону.

— Нет, — простая просьба, а Хан стал бледный словно полотно.

— Дай телефон, — уже настойчивее попросил старший, заподозрив неладное.

— Чан не разрешил. Давай дождёмся, когда все прибудут, — уже почти умолял Джисон, но под суровым взором кошачьих глаз мог лишь напугано пятиться.

Это было уже совсем не смешно: Минхо, наконец, понял, почему его оставили без гаджетов. Не простая оплошность или забывчивость, а чётко продуманный шаг. Что-то далеко не хорошее произошло пока он был в больнице. Значит, и ссора с директором, скорее всего, связана с тем, о чём он знать не должен.

Линоу не составило особого труда залезть в карман толстовки и стащить телефон. Каждая попытка Хана сопротивляться сопровождалась взвизгиваниями старшего:

— Больно! Ай! Осторожней! Хан!

Первые новостные страницы пестрили фотографиями крупных планов с концерта: заплаканные, улыбающиеся лица; окровавленные руки Джисона, крепко сжимающие в руках красный микрофон. Каждый заголовок кричал свою историю.

«Несмотря на ссору, он пожертвовал собой ради любимого.»