Часть 10 (2/2)

— Я люблю тебя, Ли Минхо, — Джисон видел, как скатились несколько крупных слезинок; Ли заморгал и улыбнулся естественнее.

— Я тоже, — беззвучно обронил Минхо, и Хан почувствовал кончиками пальцев каждое сказанное слово, — Очень, очень тебя люблю.

***

После обеда следующего дня по миниатюрной кухоньке расхаживал Джисон, на скорую руку готовя еду. Чан пытался его остановить, уверяя, что голодных нет, но Хан тихо и без споров сказал, что выкинет всё приготовленное, если никто не будет есть.

— Расскажи нам, что произошло в больнице. Линоу нам тоже не безразличен. Тебе самому легче станет, когда выговоришься, — настаивал лидер.

Джисон нажал кнопку на мультиварке и повернулся лицом к остальным.

Все собрались в гостиной. Чанбин, опираясь локтями о колени, предоставил встревоженному Феликсу свою спину. Каждый раз, когда Ликс нервничал, то как кот он наминал что-то под пальцами. Мышцы спины Чанбина в такие минуты становились до боли каменными. В стрессовой ситуации они друг для друга стали отличным успокоительным.

Заплаканных младших в объятиях держал Хёнджин. Все трое поменялись местами. Рассудительные и суровые Чонин и Сынмин проплакали целые сутки. А беззаботный и совершенно ничем не интересующийся Хван, словно родная мать, не отходил от детей, прижимая их к себе и успокаивая.

За барной стойкой, разделяющей кухонную зону от гостиной, стоял Бан Чан и встревоженно следил за Ханом, который за последний час не произнёс ничего внятного.

— Линоу в порядке. Когда он поспал и полностью отошёл от наркоза, всё вернулось на свои места. Моё присутствие там больше не нужно, за ним хорошо присматривают в больнице.

— Я звонил Уёну. Он сказал, что шрамы останутся, но по сути ничего серьёзного; через пару месяцев Минхо совсем про них забудет, так что не волнуйся. Ты разговаривал с ним?

— Вроде того. Бред нёс всякий.

— В каком смысле?

— Он назвал меня красивым. Это ли не бред? — голос дрогнул. Так хотелось, чтобы всё, что произошло в свете ночника, было не бессмыслицей. — Когда он полностью пришёл в себя и увидел рядом меня, то просто уточнил, где Ким, а потом отвернулся и не сказал больше ни слова. Чан, скажи мне, зачем он бросился меня спасать, если даже смотреть на меня ему противно? — по щекам хлынули слёзы. — Да лучше бы он дал мне убиться на этой грёбанной сцене! — интенсивно вытирая мокрые щёки, Джисон мысленно вновь унёсся в то мгновение, когда Минхо шептал о том, как сильно по нему скучал. — Он такое говорил, когда мы были одни, — на мгновение его голос стал счастливым и мечтательным. Потом он отмахнулся от грёз руками и опустил плечи под грузом реальности. — Знаю! Уён предупреждал, что это всего лишь отходняк от наркоза! Но он был таким искренним и открытым. Я понимаю, что выгляжу сейчас как наивный придурок… но… я так запутался. Совсем ничего не понимаю, — он умоляюще смотрел в глаза лидера, надеясь, что хоть он скажет в какую правду верить, а про какую стоит забыть.

— Я всё расскажу, — непонятно каким образом, но Сынмин, оставаясь незамеченным, подошёл к Джисону и крепко его обнял. — Всё расскажу, только пообещайте, что мы все вместе найдём решение.

— Согласен, — отозвался Чан, — по отдельности у нас совсем плохо получается решать проблемы.

Они расположились в гостиной. Сынмин крутил в руках чашку с ромашковым чаем, долго собираясь с мыслями, но всё же начал повествование:

«Всё началось с того идиотского приказа директора. Ну, вы помните «Минсонам — нет» и всё такое. Я тогда вышел из кабинета первым, через несколько минут после Минхо. На полу увидел капли чего-то красного, подумал ещё, что кто-то соус разлил или что-то типа того. Чтобы не доставлять лишних проблем и беспокойств, взял тряпку и убрал.

Вот только не соус это оказался, и совсем не пара капель. Дорожка вела на второй этаж к спальне Минхо. Не знаю почему, но даже так до меня всё ещё не доходило, что происходит. Я всё вытер и убрал швабру на место. Хотел вернуться к вам как увидел крадущегося Линоу.

Весь такой загадочный: в маске, очках и кепке. Неожиданно он соскользнул по стене и как раненый осел на полу. Понятное дело, я сразу подбежал узнать, что с ним, а он сопротивлялся. Пришлось пригрозить, что если он сам не расскажет, то я позову всех. Ну и… — губы затряслись, всё ещё красные глаза вновь наполнились слезами. — У него скула была опухшей, глаза заплаканные, а из носа кровь. Складывалось впечатление, что он подрался с кем-то. Но с кем?

Хён отмахнулся, сказал, что ушибся, и не о чем волноваться. Отпихнул меня и пошёл дальше, а я за ним. Мне всё стало понятно, но догадки — это слишком мало. Тем более сама мысль о том, что я прав, казалась не реалистичнее единорогов. Не люблю додумывать, надо было чтобы он сам признался. Ну и я начал сочинять, что-то вроде: Джисон плачет, от еды отказывается, Хёнджин его из рук не выпускает.

Ребят, — он искал во взглядах окружающих понимания, но пока находил лишь растерянность, — мы ведь все его знаем. Он целеустремлённый — всегда идёт напролом, и неважно чего, именно это касается. Он строгий — если бы не Минхо, у нас с хореографией были бы большие проблемы. Он несгибаемый — никто из нас не видел его в минуты слабости, — Сынмин на минуту замолчал.

Я до того вечера… не знал, что человек может так плакать. Он винил во всём себя. Ругался за то, что подставил самого дорого человека на планете. Всё удивлялся, как посмел смотреть на тебя так при людях, — Ким смотрел прямо в глаза Хана, который всё слышал, но явно ничего не понимал. — Я пытался его образумить, ведь если бы он знал, что чувства взаимны, мы бы все вместе смогли найти другой выход. Но он категорически не хотел слушать и пригрозил, что если я его выдам, то он тут же покинет группу.»

Наступила гробовая тишина, которая прерывалась лишь тихими всхлипами Сынмина. Будто стоп-кадр во взгляде каждого читалась бегущая строка «…чувства взаимны…»

— Стоп! Что? — первым пришёл в себя Феликс и тем самым сорвал плотину.

— Минхо влюблён в Джисона? — словно продолжил вопрос Феликса Чанбин.

— Я так и знал! — воскликнул Чан, победно подняв руки. — Эх жаль, что мы на это не спорили, — он разочарованно опустил руки, поправляя рукава.

— А я думал, что он его просто как младшего братишку оберегает, — озадаченно пробормотал Хван.

— Но это ведь решает все проблемы, — поразился Чонин. — У нас появляется официальная пара, и нет ни одного разбитого сердца. Разве это не хорошая новость?

— Он не позволит этому случиться, — вставил своё слово Ким. — Линоу уверен, что если он даст волю чувствам, то уничтожит этим карьеру Джисона. Ведь простые взгляды привели к тому, что директор поставил крест на доме-Минсонов.

— Этого не может быть, — наконец раздался голос Джисона. — Я для него всего лишь младший.

— Он решил, что если ты так будешь думать, то это оградит тебя от лишних проблем, — пояснил тут же Сынмин.

— Вы постоянно обнимаетесь. Он от тебя и на шаг не отходит.

— Это не он от меня не отходит, а я от него, — Ким достал из кармана нашатырный спирт, — Теперь это всегда со мной. Из-за переутомлений, постоянных недосыпов и, понятное дело, внутренних волнений он последнее время слишком слаб. Мы не обнимаемся — он облокачивается на меня чтобы не упасть.

— Он игнорирует меня уже месяц.

— Линоу твёрдо уверен, что ты расплакался именно потому, что тебя отругал директор. А отругал почему? Потому что он на тебя смотрел влюблёнными глазами.

— Он никогда на меня так не смотрел.

— Ну конечно, — не выдержал Чан и скептически скривился, — и ты его совсем не любишь. Все вокруг — слепцы, а вы гениальные актёры.

Все погрузились в свои мысли. Линоу, конечно скрытный, и это ни для кого не секрет, но что до такой степени…

— Если честно, я даже не представляю, что с этой информацией теперь делать, — задумчиво пробубнил Хван. — Минхо, жертвуя собой, попадает в больницу. Он полностью уверен, что Джисон его не любит и более того, что мелкий по его вине страдает.

— Не забывай про то, что он уйдёт из группы, если мы попытаемся его переубедить, — добавил Сынмин.

— Всё можно было бы решить разговором, но это запрещено в строжайшей форме, — подытожил Чонин.

— Как можно быть таким упрямым ослом? — удивился Чанбин.

— Да, правда, — переигрывая, передразнил Чанбина Феликс, — Как?

Со оглянулся и посмотрел в синие глаза блондина, который продолжал разминать его каменную поясницу.

«Когда он только успевает надевать эти чёртовы линзы», — мысленно удивился синеволосый, но не проронил и слова, оставив сарказм Феликса без внимания.

— Я надеюсь, у тебя есть план, — Чонин верил, что у Чана всегда есть запасной вариант для тупиковых ситуаций.

— Если для выхода есть только одна дверь, то ей придётся воспользоваться, — вновь загадками заговорил лидер. — Наша задача состоит лишь в том, чтобы подтолкнуть Минхо к ней.

Никто не любил, когда Бан Чан начинал шифроваться…