Часть 5 (1/2)
Неделя для Минхо прошла как один бесконечный день. Спать получалось только по паре часов в сутки. Повезло, что Бан Чан смог договориться об отмене ночных съёмок — так о его ночных хождениях никто не узнает. До восхода солнца и появления первых людей с камерами Линоу как обычно успевал приготовить еды на всех. После брал немного перекусить для себя и закрывался в индивидуальном тренировочном зале. У него совершенно не было желания пересекаться с кем-либо.
Единственный, кого на самом деле хотелось видеть, под строгим запретом. Полюбившийся коротенький трек, полный наигранных чувств, каждые полчаса появляется в плейлисте. Уже утерян первоначальный смысл его существования. Стоило бы его удалить, спрятать, забыть, но тоска, разъедающая душу, частично исчезала, и сердце билось ровнее, когда «№1» шептал о своих чувствах. Теперь только так появляется ощущение, что Джисон рядом, будто совсем близко.
Очередное утро наступило раньше, чем хотелось бы. Несколько минут Минхо лежал в кровати и пялился в потолок. Слабость от постоянных недосыпов не хотела проходить, но спать совсем не хотелось. Встал. Сменил пластырь под левой грудью. Оделся. Посмотрел в зеркало. Травма на лице стала почти незаметной. Глаза безмолвно кричали о реальном положении дел, сверкая словно хрусталь. Бессонница безжалостно сказалась на цвете кожи. Разбитые в кровь кулаки указывали на круглосуточные спарринги с грушей. Скорчив недовольную рожицу, Линоу скрыл под кепкой глаза, взял наушники и вышел.
Половина пятого утра. Дверь соседней комнаты мягко стукнула, закрываясь. Каждое утро словно шпион под прикрытием Джисон следил, как молчаливый Линоу в полном одиночестве творит магию кулинарного искусства. Ему хотелось бы находиться рядом и помогать, как в былые времена, но старший не желает ни с кем встречаться. Для самого же Джисона не видеть Минхо приравнивалось к пытке.
Спрятавшись за углом, он не мог отвести от старшего взгляда. За такой короткий срок мощные руки стали более жилистыми. При некоторых ракурсах заметно округлились бёдра. Только вот чёрная кепка как всегда прятала кошачьи глаза, по которым Хан безумно соскучился.
Сегодня было что-то не так. Ли стоял к нему спиной, покачивая головой в такт музыке. Треки звучали так громко, что даже из своего укрытия Хан мог разобрать, какая песня оглушает его прямо сейчас. Но ведь старший не любит громкую музыку. Неожиданно чей-то голос что-то произнёс, и Минхо громко вздохнул. Следующая мелодия очень мягкая и успокаивающая, но старший перематывает, и вновь какой-то голос что-то говорит, а с приоткрытых губ срывается тихий скулёж. Снова возвращается к этому голосу, и следом тихий всхлип.
Будто под гипнозом Джисон двинулся вперёд, медленно приблизился и остановился позади Минхо, который его совсем не замечал. Осторожно протянув руки, Хан обнял старшего, продолжая прислушиваться к глубокому дыханию и льющейся музыке.
— Хён, я скучаю по тебе, — сам не понял зачем сказал. Он точно знал, что Линоу его не услышит, но всё же ожидал какой-то реакции. Надеялся, что старший скажет ему хоть что-нибудь, обернётся и посмотрит на него, пусть хоть побьёт каким-нибудь овощем, только бы заметил, что он рядом. Раньше Хан всегда был под его пристальным взором, а сейчас словно брошенный выпрашивает внимания.
Он прижался к шее, еле касаясь губами плеча. Почувствовал, как податливое тело, не сопротивляясь, льнёт к нему в ответ. Рука старшего медленно приблизилась к его лицу. Джисон подумал, что сейчас получит оплеуху за то, что посмел подойти, но израненные пальцы еле касаясь, утонули в зелёном загривке и придвинули его лицо ближе.
Хан застонал и прижался всем телом. Он скучает по нему также сильно? Всё, что между ними происходило раньше, не игра? Может ли быть такое, что желание быть всегда вместе, течёт и по его венам тоже? Рука Джисона скользнула по рельефному прессу, срывая с алых губ неровное дыхание. Вторая, крадучись по обнажённой руке, устремилась к напряжённой шее. Старший вполоборота повернулся. Между ними лишь козырёк сползшей кепки и пара сантиметров горячего дыхания.
— Один, два, три, — шепчет Минхо прижимаясь своим лбом к лицу младшего.
Хан слегка вздрогнул, решив, что он назвал его имя. Но из-под козырька по уставшей щеке неторопливо прокатилась слезинка, а с губ как в бреду:
— Один, два, три.
Минхо уже начинало мутить от сильного головокружения. От накопившейся усталости его сильно штормило. Он понимал, что Джисон в это время сладко спит в своей комнате, но так хотелось верить, что младший правда рядом. Открыть глаза страшно, ведь как только он это сделает, наваждение раствориться. Этот минутный самообман так прекрасен. Наплевав на всё, Линоу наслаждался ощущением тёплых рук на своей коже и обжигающего дыхания на своих губах, но:
— Один, — шепчет Ли, и земля уходит из-под ног.
— Хён!
Крик разнёсся по сонным коридорам, но не достиг никого из спящих. Джисон чудом успел поймать старшего и сел на пол, держа в руках обмякшее тело.
— Минхо, умоляю очнись.
Скинув с него кепку и наушники, он наконец смог увидеть лик возлюбленного, но долгожданной радости это не принесло. Серое, истощённое лицо продолжало беззвучно нашёптывать.