Глава 5: Близкие контакты третьей степени (1/2)

Похоже, качество водопроводной воды даже в столице Джали, даже в здании, отведённом под посольство Облака, оставляло желать лучшего — учёные, взяв пробы воды из водопровода, наказали членам группы пить только кипячёную воду… и когда Финн и пара его товарищей слегли с дизентерией, оказалось, что врачи предупреждали не зря. Врачи устроили целое следствие, чтобы понять, как членов группы угораздило заболеть, и как предотвратить это в будущем, — выяснилось, что Финн и его товарищи по несчастью всего лишь съели местные фрукты, вымытые водой из-под крана, пожалев тратить кипячёную воду, запас которой был ограничен. Потом Финн об этом сто раз пожалел: лежать с дизентерией — совсем не то приключение, о котором хочется потом рассказывать; когда у тебя понос, но из-за слабости тебе сложно просто дойти до уборной, когда врачи деловито исследуют твою кишечную флору (поначалу они встревожились и вызвали джалийских врачей, но затем успокаивали больных, что никакая серьёзная опасность им не грозит) и даже делают тебе колоноскопию (бррр!).

Жар у Финна, наконец, спал, он был уже не прикован к постели, но понос его всё ещё не отпускал, когда товарищи попытались его порадовать, принеся ему ответное письмо от Нариссы — на этот раз без цветов, но картонный тубус, в котором было само письмо, был больше. Финн взломал печать, вскрыл бумажную обёртку, развернул картонный тубус — внутри, помимо письма, было несколько фотографий, свёрнутых в трубочку (как уже выяснили послы Облака, хамальцы плоским листам всегда предпочитали свёрнутые в трубочку наподобие свитков, даже книги у них имели вид свитков). На одной была улыбавшаяся в камеру Нарисса в платье, на другой… краска бросилась Финну в лицо, когда он увидел фотографию Нариссы, совершенно обнажённой — он мог разглядеть её стройную юную фигуру с бронзовой кожей, небольшой округлой грудью с торчащими тёмными сосками, тонкой талией, неожиданно широкими бёдрами и чисто выбритой, гладкой промежностью. На третьей Нарисса была в яркой юбке, браслетах, других украшениях и топлесс, играющая на инструменте вроде флейты Пана, на четвёртой она танцевала тот самый местный беллиданс — тоже топлесс, как и боялся Финн, на пятой она стояла в своём наряде служанки на фоне цветочных кустов, держа в руках букет цветов. На шестой она была, вероятно, со своими детьми — младенцем в пелёнках и мальчиком лет четырёх — на последней она была, наверное, с членами своей семьи — их было много, наверное, тут были и её тёти и племянники и племянницы, Финн даже не сразу нашёл Нариссу среди них. Некоторые из молодых мужчин были одеты в джалийскую военную форму и они были, как и местные евнухи-гвардейцы, высокого роста и пухлого телосложения.

Молодой человек почувствовал, как его лицо пылает, когда он положил фотографии Нариссы рядом с собой. Он понял, что совсем не хочет показывать эти фотографии другим членам группы… и чтобы они читали его письмо тоже — вдруг Нарисса не только прислала ему свои голые фотографии, но и пишет ему о каких-то личных вещах? И он попытался перевести её письмо сам — к счастью, Нарисса вняла его просьбе и второе письмо писала уже на дорнийском. Рукописный шрифт дорнийского языка Финн понимал тоже не так хорошо, но в письме на северном языке, по крайней мере, было меньше незнакомых слов. Он занимался переводом, когда в его комнату постучал Хенрик Берггрен, один из лингвистов экспедиционной группы.

— Не нужна помощь с переводом письма? — поинтересовался он.

— Да нет… — покраснев, ответил молодой инженер, — на этот раз она написала на дорнийском, его я знаю лучше. Более-менее перевожу… но если будет нужна помощь, обязательно обращусь, конечно.

— Ага, — кивнул Хенрик, а затем вдруг внимательно посмотрел на молодого человека. — Но ты перескажи нам содержимое письма, пожалуйста — это поможет нам лучше понять джалийцев! Если они пишет о чём-то очень личном, ты можешь это опустить… мы только надеемся, что ты не собираешься влюбиться в эту девушку.

— Да не собираюсь я в неё влюбляться! — возмутился Финн, покраснев сильнее. — У неё двое детей неизвестно от кого… и вообще!

— Ага, — удовлетворённо кивнул лингвист. — Ну и правильно, — он уже повернулся было, собираясь уходить, но, спохватившись, спросил: — Кстати, а что было в письме? Говорят, конверт, то есть свиток был больше, чем в прошлый раз.

— Там были… — Финн покраснел ещё гуще, — фотографии…

— Фотографии? — учёный оживился. — Покажешь нам? Это очень важно, это позволит нам лучше узнать их культуру! — Финн помедлил, а затем решил, что, в самом деле, ничего плохого не случится, если учёные увидят эти фотографии, — он подошёл к тумбочке, где он их положил, взял фотографии и протянул их Берггрену… но те три фотографии, где Нарисса была обнажённая и топлесс, он поспешил перевернуть лицом вниз и отложить в сторону — и учёный заметил это.

— А там что? — поинтересовался он. Финн замешкался, чувствуя, как горит его лицо и уши, и Хенрик удивлённо приподнял брови. — Так что-то личное? Там что-то НЕПРИЛИЧНОЕ??? — молодой инженер не покраснел сильнее только потому, что дальше было уже некуда.

— Да, — тяжело вздохнув, сознался он. — Там… в общем, эта Нарииса прислала мне свои фотографии… неприличные, — он готов был провалиться сквозь землю.

— Ого! — удивился учёный и тут же заинтересованно попросил: — Дай, пожалуйста, посмотреть? Исключительно ради научного интереса! — судя по тому, что он не удержался от широкой ухмылки, интерес был не только научным. — Ну, я думаю, что если она послала тебе такие фотографии, в её культуре не считается неприличным посылать такие вещи мужчине, которого она почти не знает, верно?

— Аргх… наверное… — обречённо ответил Финн. Деваться было некуда — он взял те две «неприличные» фотографии и тоже протянул их учёному, который принялся их с любопытством изучать.

— Она красивая… — проговорил старший мужчина, чуть улыбнувшись и зарумянившись, — и молодая… почти подросток… — тут он нахмурился. — И у неё уже двое детей? Сколько же лет ей было, когда она родила первого??? — лингвист нахмурился сильнее, и теперь Финн нахмурился тоже — он об этом не подумал, хотя эта мысль лежала на поверхности. — Да… это кое-что говорит о местной культуре… Хм, семья у неё большая… но мужчин, кажется, меньше, чем женщин… хм… — учёный задумался и поднял взгляд на Финна. — Ты не возражаешь, если я покажу эти фотографии другим своим коллегам? Возможно, они смогут извлечь из них больше информации.

Молодой инженер тяжело и обречённо вздохнул в ответ.

— Даже те, где она… без одежды? — тоскливо спросил он.

— А ты, что, уже воспринимаешь её как свою девушку? — слегка наигранно удивился старший мужчина, и Финн покраснел снова. — Ты точно в неё не влюбился? Я тебя не осуждаю, — Хенрик рассмеялся, — она красивая, но…

— Нет! — выпалил Финн, снова густо покраснев. — Я в неё не влюбился, я знаю, что это было бы плохой идеей по тысяче разных причин! Я просто… я просто не знаю, что мне делать с девушкой, которая присылает мне свои нюдесы… а я её почти не знаю!

— Да уж, проблема, — Хенрик рассмеялся снова, но затем посерьёзнел. — Может быть, тебе как-то объяснить ей, ЧТО это может означать в нашей культуре? Только надо как-то поделикатнее… хм… я могу обсудить это с коллегами… — при этих словах Финн снова почувствовал, что мог бы покраснеть сильнее, но дальше уже некуда.

— И для этого им тоже нужно будет смотреть её голые фотографии? — пробубнил он.

— Финнеган, — учёный принуждённо улыбнулся, — мы все взрослые люди, а не пубертатные подростки. Мы видели достаточно, кхе-кхе, голых женщин, и фотографии твоей… твоей Нариссы нас интересуют исключительно с научной, культурологической точки зрения.

— Она не моя, — буркнул Финн. И тяжело вздохнул, смиряясь со своей участью. — Да… надо ей как-то объяснить, что у нас не принято начинать знакомство с отправки своих нюдесов, — он слабо улыбнулся, Хенрик рассмеялся в ответ. Да, это звучало логично.

С небольшой помощью лингвистов Финн перевёл письмо от Нариссы. Она витиевато благодарила его за то, что он ответил на её письмо, объясняла, что у её народа не принято, чтобы мужчина и женщина, не являющиеся родственниками и не состоящие в браке или романтических отношениях, общались наедине, кроме как во время течки, и именно поэтому она общается с «рейсом» письмами. Она писала также, что её родственники позволили бы им встретиться лично, если бы Финн был более благородного происхождения (Здесь Финн одновременно разочарованно и облегчённо вздохнул — раз семья Нариссы будет против, то у него есть предлог не слишком развивать с ней отношения. Ну и не больно-то хотелось), но так как он посол инопланетной державы, это будет большой честью для её семьи. Она отвечала на вопрос Финна, что её семья не слишком большая и не слишком маленькая по меркам её народа — есть семьи побольше, и есть семьи поменьше, где живут лишь ближайшие родственники — но достаточно обеспеченная благодаря близости к людям, облечённым властью. Что её старший брат, Норапаран, служит в… как понял Финн, каком-то полицейском отряде специального назначения, обеспечивающем охрану важных мероприятий, а младший, Тайрат, пока что учится в каком-то элитном военном училище, но заканчивает его в этом году. Также она писала, что надеется, что её сыновья тоже поступят в это элитное училище и станут сильными и храбрыми воинами (тут Финна передёрнуло при мысли о том, что это может означать кастрацию для обоих, и их мать, наверное, с радостью отдаст на это своих детей, будучи уверена, что обеспечивает им хорошее будущее). Нарисса писала, что она начинала как танцовщица и музыкант для правительственных чиновников и гостей президентского дворца, а сейчас она больше работает как служанка и садовница, ухаживающая за дворцовым садом. Она, как показалось Финну, не без гордости сообщала, что её первым мужчиной был кто-то из министров Джали — он больше не поддерживает с ней общения, но он одаривал её богатыми подарками (тут Финна передёрнуло снова), а отцом её второго сына, Парксака, был тоже кто-то из больших правительственных чиновников. Про свою страну она писала, что Джали — маленькая, но богатая страна, лежащая на перекрёстке торговых путей, куда привозят свои товары торговцы и с севера, и с юга, которая торгует своими товарами с другими странами, и где на нейтральной территории встречаются богатейшие и влиятельнейшие люди Эарсии, чтобы обсудить свои дела. Она что-то писала про то, как выращиваются цветы бен-баны, как долго они созревают, и как за ними полагается ухаживать, — в это инженер не слишком вникал — и поясняла, что белые бен-баны символизируют верность (Финн хмыкнул, прочитав про «верность»), послушание, преданное служение.

В конце своего письма Нарисса задавала уже свои вопросы: является ли такая маленькая семья Финна, всего из четырёх человек, нормой для землян? Почему он не женат, и планирует ли жениться в ближайшем будущем? Если на «Кардисе» вместе летят представители пяти разных полов, живут ли представители разных полов отдельно и (тут было несколько вежливых оборотов — возможно, у джалийцев всё-таки не СОВСЕМ не было табу на обсуждение таких тем) занимаются ли они сексом? Разрешены ли в Облаке браки между представителями разных рас, и насколько они распространены? Что он может рассказать о Тау и таукитянах? Последний вопрос был немного странный, будто кто-то подсказал Нариссе его задать — если в Земной Федерации получение избирательных прав требует сдачи экзамена, сдавал ли сам Финн этот экзамен, и насколько он сложный?

— Я могу сказать ей, что у нашей расы всё это не принято, — с хмурым видом спросил Финн учёных из экспедиционной группы, пересказав им содержание письма, — всё вот это вот, в чём её семья варится, весь этот… промискуитет и прочее?

— Ммм… — руководитель группы наморщил лоб. — Лучше не надо… я имею в виду… мне понятны твои чувства, но… джалийцы позволяют нам находиться на их земле, они снабжают нас всем необходимым — не будем портить с ними отношения, не будем лезть в чужой монастырь со своим уставом, — учёные закивали, подтверждая слова своего руководителя. — Может быть, как-то деликатнее это сформулировать… например, не «в нашей культуре считается неприличным посылать свои обнажённые фотографии малознакомому мужчине», а… «в нашей культуре считается, что женщина может посылать свои обнажённые фотографии только мужчине, которому полностью доверяет, и с которым находится в романтических отношениях».

— А если она мне ответит «да, именно это я и имела в виду»? — молодой человек нервно рассмеялся, кто-то из учёных засмеялся тоже.

— М-да, это будет… неловко, — Леон тоже натянуто рассмеялся. — М-да… Ну, если она предложит тебе руку и сердце, — он принуждённо улыбнулся, а Финн почувствовал, как вспыхивает его лицо, — то… спроси её, как это происходит у них, и расскажи ей, как это происходит у нас… я думаю, ты имеешь право отказаться, верно, у тебя достаточно уважительных причин?

— Очень на это надеюсь… — пробормотал молодой инженер. Женитьба на местной девушке не входила в его планы.

Когда Финн окончательно вернулся в норму после болезни, его отправили во временный (как известно, «нет ничего более постоянного, чем временное») лагерь рядом с местом посадки «Дарнела» — официально из-за его болезни и чтобы заменить другого инженера, укушенную каким-то местным насекомым и подхватившую местную заразу, а неофициально… Финн подозревал, что это было сделано затем, чтобы держать его как можно дальше от Нариссы, что руководитель группы всерьёз боится, что он может влюбиться в местную девушку. А может быть, это было сделано потому, что слухи о том, что Нарисса присылала ему свои голые фотографии, уже распространились среди сотрудников посольства, и Финн не раз ловил на себе то ли насмешливые, то ли завистливые взгляды, заставлявшие его краснеть и смущаться. Впрочем, он не жаловался на перевод в лагерь — здесь совершенно точно не было никаких подсматривающих за ним шпионских устройств, не было никаких политических интриг, никаких шлющих ему письма и свои голые фотографии местных девушек (хотя ему всё ещё нужно было написать для Нариссы ответное письмо), даже никаких толп зевак снаружи — сейчас всё внимание хамальцев было приковано к посольству инопланетян, а про их лагерь за городом почти все забыли, и даже джалийские военные ослабили охрану лагеря. Разве что Талк, та самая сирианка-безопасница, время от времени подкалывала его на тему его отношений с Нариссой, заставляя молодого человека смущаться, но она делала это беззлобно. В лагере Финн чувствовал себя намного свободнее, чем в посольстве.

Был жаркий день на экваторе, небо было облачным, но всё равно было невыносимо жарко. Большая часть обитателей лагеря сидела внутри здания, включив кондиционеры, а Финн, в штанах и майке, потея и стараясь отмахиваться от круживших вокруг эарсийских насекомых (вдруг они заразные?!), пытался настроить антенну, чтобы с её помощью можно было смотреть местное телевидение. Когда вдруг в кармане его штанов запищал коммуникатор — охранные роботы, расставленные вокруг лагеря, сигнализировали о замеченном постороннем. Обернувшись, Финн увидел бледную человеческую фигуру посреди травяной степи, остановившуюся недалеко от границы лагеря.

— Уран, у нас посторонний рядом с лагерем! — сообщил он по коммлинку, торопливо спускаясь по приставной лестнице вниз.

— Посторонний??? А, вижу её! — в наушнике коммлинка послышался смешок Талк. — Пойди узнай, что ей нужно! — именно это Финн и собирался сделать, бегом побежав в сторону нарушительницы (Талк, очевидно, через камеры сторожевых роботов уже разглядела, что это нарушительница, а не нарушитель).

— Рейсса! — крикнул на бегу Финн. — Что вы здесь…? — он запнулся, разглядев «нарушительницу» — это была белокожая молодая женщина на вид примерно одних с ним лет, вероятно, северянка — не южанка и не местная… и из одежды на ней были только сандалии, шляпа с широкими полями и сумочка через плечо — Финн мог разглядеть её обнажённое тело, округлую грудь с розовыми сосками и гладко выбритую промежность. Серьёзно, у этих хамальцев вообще нет чувства стыда?! — Рейсса, что вы здесь делаете? — крикнул он, останавливаясь рядом с границей, обозначенной сторожевыми роботами.

— Здравствуйте! — быстро заговорила в ответ нарушительница, державшая в руках какое-то небольшое устройство в прямоугольном корпусе. — Меня зовут Алестра Мирсер, я журналист, прибыла сюда, чтобы сделать (неизвестное Финну слово, вероятно, означавшее «репортаж»). Вы разрешите мне задавать вам несколько вопросов, рейс?

— Эээ… — Финн замешкался. — Простите… рейсса… одну минуту. Уран, она говорит, что журналистка, хочет сделать о нас репортаж, — сообщил он по коммлинку, перейдя на общеземной. — Разрешить ей?

— Так… — кажется, Талк тоже замешкалась. — Подержи её тут, никуда не пропускай, я свяжусь с руководством!

— Понял, — отозвался Финн и посмотрел снова на голую нарушительницу-журналистку, покраснев. — Простите, рейсса… я связался со своим начальством, оно должно ответить, будет вам разрешено или нет.

— Да, конечно, я понимаю, рейс, — совершенно обезоруживающе улыбнулась в ответ Алестра, вновь заставив молодого землянина покраснеть. — Я подожду, — она опустила устройство, которое держала в руках. Повисла короткая пауза, во время которой Финн изо всех сил старался не разглядывать девушку, её обнажённую веснушчатую кожу, короткие рыжие волосы, выбивавшиеся из-под широкополой шляпы, крупные розовые соски и особенно гладкую безволосую промежность, и гадал, как она прошла через оцепление джалийских военных… они НАСТОЛЬКО расслабились, или она показала им своё журналистское удостоверение? Кстати…

— Рейсса… я могу увидеть ваше… ваш документ, что вы журналист? — спросил Финн, чтобы не стоять тут, краснея, как дурак. И тут смутилась, покраснев, уже Алестра.

— У меня есть (непонятное слово)! — ответила она. — Я (другое непонятное слово, производное от предыдущего)!

— Что-что??? — не понял Финн. Алестра тем временем принялась лихорадочно рыться в своей сумочке.

— Я веду (то самое непонятное слово) о путешествиях, других странах и так далее! — она выхватила из сумочки какое-то устройство, похожее на привычные землянину коммуникаторы, и принялась торопливо что-то нажимать на сенсорном экране. — Вот! — Алестра подошла к Финну, демонстрируя ему на вытянутой руке экран своего коммуникатора, — молодой человек в ответ напрягся, и ему стоило немалого усилия смотреть на экран, на который была выведена какая-то страница местной инфосети, а не на обнажённое тело девушки перед ним, державшей устройство. Финн осторожно взял коммуникатор и потыкал пальцем в сенсорный экран (оставляя на нём отпечатки вспотевших от работы пальцев), пролистывая текст и изображения. Он мог лишь бегло просмотреть информацию на экране, но, похоже, эта Алестра вела что-то вроде блога о различных странах или о путешествиях — последние несколько записей были посвящены Джали, где она находилась сейчас, а предыдущие — какой-то другой стране.

— Простите… я, кажется, что-то не то нажал, — молодой инженер смутился, когда на экране вдруг выскочило какое-то сообщение, вовсе не то, что он хотел просмотреть. Он торопливо вернул коммуникатор его хозяйке. — Рейсса… вы не могли бы прикрыться?

— Эээ? — удивлённо приподняла рыжие брови хамалька, кажется, искренне не поняв причину смущения землянина. — А что? Это всё, что у меня с собой, тут (непонятное слово, вероятно, означавшее «очень») жарко, — Финн с тяжёлым закатил глаза.

— Рейсса… в отличие от вас, я могу испытывать сексуальное желание, когда вижу голую девушку, всегда, а не только одну сороковницу в году, — терпеливо пояснил он… он не успел договорить свою фразу до конца, как девушка заметно побледнела и резко попятилась назад, срывая с головы шляпу и прикрывая ей грудь, а сумочкой пытаясь прикрыть промежность, и так отступая назад. Она отошла метров на десять и продолжала пятиться… теперь смутился уже и сам Финн. — Рейсса! — попытался успокоить он испуганную незнакомку. — То, что я могу испытывать сексуальное желание, не значит, что я обязательно буду хотеть… — он запнулся, вспоминая знакомые слова на дорнийском, — заняться с вами сексом! Мы можем контролировать свои сексуальные желания!

— Ааа-а??? — только и смогла ответить молодая хамалька — она остановилась, больше не пятясь назад, но и не приближаясь и всё ещё пытаясь прикрывать свою наготу. Повисла очень неловкая пауза — и тут в коммлинке раздался голос Талк:

— Руководство разрешает — может общаться с нашими девчатами и ребятами, может снимать, но входить в здание — только при соблюдении санитарных процедур, — кажется, сирианку, наблюдавшую за происходящим через камеры охранных роботов, вся эта ситуация забавляла, её голос был смеющимся. Финну пришлось перебороть своё смущение и обратиться к журналистке:

— Мне ответили… вам разрешено общаться с нашими сотрудниками и делать снимки изображений, но входить в здание только… соблюдая распоряжения наших врачей.

— Х-хорошо… — кажется, девушка уже не вполне была уверена, хочет ли она сейчас брать у инопланетян интервью.

— Ну, вот, ты её спугнул, — послышался в коммлинке раздосадованный голос Талк. — Всё ж какая-то движуха была, когда она пришла! — Финн смутился сильнее — он подумал, что эта журналистка может быть удобной возможностью узнать больше о культуре хамальцев, не только джалийцев, и если он эту возможность упустит… как минимум, руководитель экспедиции будет огорчён. Нужно было что-то предпринять — и молодой человек, помедлив секунду, стащил через голову свою майку.

— В-вот… вы можете надеть это… — неуверенно и смущённо проговорил он, подходя к девушке и протягивая ей свою майку. — Простите, у меня больше ничего нет… — журналистка не удержалась от улыбки при этих словах… и, кажется, скользнула оценивающим взглядом по обнажённому торсу молодого инженера, заставив того снова смутиться. (Ну, что там было разглядывать? Финн не считал себя писаным красавцем — парень как парень). Ей тоже потребовалось перебороть смущение, чтобы осторожно подойти к землянину, протянуть руку, беря его майку (и слегка сморщив нос — майка, в которой работал Финн, насквозь пропиталась его потом), и затем, наконец, переборов секундное замешательство, надела её на себя. Финн покраснел снова, увидев, что его майка не особенно помогает — хоть она и была на несколько размеров велика Алестре, мокрая ткань мгновенно облепила её тело, очерчивая соски, и хотя длины майки вроде как хватило, чтобы прикрыть промежность девушки, но хватило едва-едва.

— Спасибо, — улыбнулась девушка зардевшемуся землянину. — Итак… вы согласны ответить мне на несколько вопросов?

— Д-да… — а что ещё Финну оставалось. Журналистка вновь надела шляпу на голову и нажала несколько кнопок на сенсорном экране своего коммуникатора.

— Итак… для начала, как вас зовут, и какую должность вы занимаете в посольстве Облака? — начала задавать вопросы она.

— Финнеган Маккормак, — представился Финн. — Я инженер… не знаю, как это правильно сказать на вашем языке… инженер двигательных машин. В экспедиционную группу меня направили, потому что… ну, вы, наверное, уже знаете, что в экспедиционную группу было решено направить преимущественно землян-мужчин? Вот поэтому меня и направили на планету. Кстати, — спохватился он, — можно мне тоже… задать вам некоторые вопросы? Вы пока мало что знаете о нас, — поспешил пояснить, смущённо улыбаясь, землянин, — но и мы мало что знаем о вас, — говоря это, он торопливо вытащил свой коммуникатор и принялся нажимать на кнопки, активируя функцию звукозаписи.

— Хорошо, — Алестра удивилась, но согласно кивнула. — Какие вопросы вы хотите мне задать?

— Например… — Финн задумался и ляпнул первое, что пришло ему в голову: — на вашей планете считается нормальным… ходить голыми? — он покраснел сильнее, стараясь не слишком разглядывать свою собеседницу, одетую только в его мокрую майку.