this could be perfect. (2/2)

— Именно.

Когда Чимин открыл дверь и рухнул на переднее сиденье, он ругал себя за то, что у него перехватило дыхание, когда он ответил. Он все еще чувствует, как его пульс бьется без перерыва, а его одежда чувствовалась раздражающей и неуместной. Это должно быть одержимость демонами. Другого объяснения нет.

— Тебе действительно придется поработать над тем, чтобы лучше лгать теперь, когда мы живем вм…

Конец слов Чонгука был проглочен губами Чимина. Его руки обхватили лицо альфы, притягивая его все ближе и ближе, пока руки Чонгука не притянули его также близко. Чимин облизал губы Чонгука, медленно, а затем быстро, когда они разъединились. Сколько бы они ни трогали, лизали, кусали, им было недостаточно. Это было жестко, отчаянно и дезориентирующе. И с Чонгуком, окружающим его и принимающим каждый его вдох, он, наконец, снова мог дышать ровно.

— Спасибо тебе.

— Ч-что? — Чонгук сглотнул. Ему даже пришлось моргнуть несколько раз, чтобы вспомнить, где он был. Чимин отстранился так же быстро, как и притянул его. Его руки остались на лице, хотя теперь они держали его гораздо более деликатно, одна скользнула к его шее.

— Еще раз. За то, что ты изо всех сил старался помочь Юджи. Тебе не нужно было этого делать, и просто… да. Спасибо, — он погладил кожу Чонгука, не уверенный, исходило ли тепло от Чонгука или от его собственной кожи. Нет, должно быть это был он.

На мгновение Чонгук даже не моргал. Затем он переместил свою руку, пока та не оказалась под челюстью Чимина, его большой палец провел по пухлым губам так осторожно, что Чимин едва почувствовал это.

— Я был серьезен. Когда сказал, что хочу помочь тебе, — он улыбнулся, и его глаза округлились. Они выглядели такими яркими. — И я был серьезен, когда сказал, что Юджи моя любимая девочка. Я бы взял ее на руки и каждый день носил с радостью.

Это было так неожиданно. Все сразу. В один момент Чимин был смущен, но спокоен, а в следующий он плакал, и он был так уверен, что у него закончился весь воздух в груди. Он снова задыхался. Его сердце колотилось, пульс участился. По его щекам текли слезы. И он чувствовал себя немного сломленным. Но он чувствовал себя таким счастливым. Невероятно счастливым.

— Персик, — Чонгук практически задохнулся, его глаза расширились, и он поднял руки, чтобы большими пальцами стереть слезы Чимина. — Ты в порядке? Я не сказал ничего, что могло бы тебя расстроить, не так ли? Мы можем поговорить об этом…

— Нет, нет. Нет, ты ничего не сделал, — прикосновение было практически исцеляющим. Чимин упал в его руки, перенеся весь свой вес на Чонгука, пока он полностью не поддержал его. Это было так хорошо. Он шмыгнул носом, издав хриплый, почти смех. — Ты не сказал ничего плохого. На самом деле, ты все сказал правильно, — тяжело вздохнув, Чимин добавил: — Ты всегда так делаешь.

Внезапно он осознал тот факт, что только что расплакался прямо перед Чонгуком. Он убрал руки от него и беспорядочно вытер ими глаза, пока альфа все еще осторожно держал его.

— М-мне жаль за… — он неопределенно указал рукой на свое лицо.

— Слезы? Не надо, персик. Ты можешь плакать со мной, — он говорил так нежно, что еще несколько медленных, горячих слез потекли по его лицу. Чонгук стер их с мягкой улыбкой. — Это не из-за судебного заседания, не так ли? Помни, я буду с тобой все время. И что более важно, помни, что у тебя есть ты сам, — это та часть, где Чимин обычно вздыхал и отводил взгляд. Но Чонгук смотрел на него с такой уверенностью, что все, что он мог сделать, это смотреть с той же уверенностью. — Ты зашел так далеко, несмотря на все его дерьмо, самостоятельно. Ты тот, кто вырастил Юджи и заставил ее чувствовать себя любимой. Ты тот, кто праведно разбил машину Шина и потом сталкивался с ним каждый раз. Ты тот, кто встретится с ним в зале суда и заставит его пожалеть, что он когда-либо воспринимал тебя иначе, чем невероятным и сильным.

— Ты снова заставишь меня плакать, — Чимин говорил слабо, но он этого не чувствовал.

Чонгук наклонился вперед. Он провел ладонью по щекам Чимина, поцеловав его медленно и значимо.

— Все в порядке, помнишь?

В один момент его осенило. Дело было не в дате суда, хотя, возможно, он и по этому поводу пролил немало слез. То, что Чонгук предположил, что дело было именно в этом, и мгновенно утешил его, только еще больше помогло Чимину осознать это. Чимин плакал, чувствуя себя перегруженным тем, как внезапно и ясно это поразило его. Со вкусом Чонкука на губах и осознанием того, что он — это все, что Чимин боялся потерять в жизни, было так очевидно, что Чимин влюблен в него.

▪︎☆▪︎</p>

После того, как Чонгук сел за руль, Чимин собственнически положил руку ему на бедро. Всю поездку Чонгук был в восторге, наслаждаясь прикосновением омеги, пока они ехали на занятия по управлению гневом. В конце концов, Чонгук полагает, что он должен быть благодарен судье, который заставил его посетить их, в конце концов, именно там он встретил двух самых любимых людей в своей жизни.

На этот раз, когда они страдали во время своего часового сеанса, Чонгуку это не казалось таким скучным, потому что Чимин незаметно придвинул свой стул ближе и переплел их руки. Он не уверен, заметил ли кто-нибудь, так как смотрел только на Чимина.

Как и Чонгук, Чимин, казалось, тоже был счастливее на занятии. Зная, что Чимин начал со значительно большей ненавистью к классу и злостью в целом, Чонгук был рад видеть, как часть этого тает. Каждый раз, когда он видел, как Чимин останавливался и считал в уме, как им советовал Артур, ему хотелось поцеловать омегу. Он так гордился им. Если бы Чонгуку пришлось начинать всю свою жизнь сначала, он не был уверен, что справился бы так же хорошо, как Чимин. Все, что он знал, это то, что он хотел быть на этом месте, слушать знакомые слова Артура, которые каким-то образом стали успокаивающими, с Чимином сбоку от него. Вместе.

Как только урок закончился, и они благополучно вернулись в машину, Чонгук с надеждой спросил:

— Ты собираешься работать?

— Нет, я должен был пойти в конце этой неделе, а затем в начале следующей, когда Шин украдет мою дочь, — Чимин вздохнул, слегка пошутив.

Чонгук улыбнулся из-за того, каким милым был Чимин, но лишь немного из-за мысли об уходе Юджи, и спросил:

— Пойдем со мной? Мне нужно поработать над хореографией для моего нового альбома, и Хоби не будет возражать, если ты посмотришь.

— Хочешь, чтобы я наблюдал за тобой?

— Всегда, — Чонгук ухмыльнулся, и черт возьми. Чимин был в проигрыше.

— Я бы с удовольствием.

Чимину пришлось взглянуть в окно, чтобы не пялиться слишком пристально на улыбку Чонгука, наверняка он растаял бы на месте, если бы не сделал этого. В его голове все еще царил беспорядок после озарения, и он разрывался между желанием никогда не оглядываться назад и желанием никогда не отводить взгляд. Чимин знал, что ему придется что-то делать со своими чувствами, либо избавиться от них, либо рассказать альфе. Предпочтительно последнее. Но на данный момент Чимин подумал, что нет ничего плохого в том, чтобы просто наслаждаться моментом. Наслаждаться Чонгуком.

Итак, вопреки здравому смыслу, Чимин держал Чонгука за руку, пока они шли к зданию.

— О, персик, — Чонгук остановился, и Чимин сразу же запаниковал. Заметив это, Чонгук сжал его руку крепче и заверил. — Нет, нет, я хочу держать тебя за руку. Всегда. Просто Джуни всегда ждет меня у дверей, иногда с Джином, и я знаю, что ты не готов к тому, что люди будут что-то о нас предполагать… не то, чтобы мы — это «мы», — быстро добавил Чонгук, его щеки запылали как от этой мысли, так и от его оплошности. Прежде чем он смог остановить себя, его мозг начал нервничать. — Н-но знаешь, мы могли бы быть… я хочу… я имею в виду…

К счастью, Чимин спас его от слишком большого смущения. Хотя, теперь его щеки покраснели по новой причине.

Когда Чимин отстранился, губы Чонгука мгновенно соскучились по нему, и тот сказал:

— Ты действительно всегда говоришь правильные вещи, — когда Чимин разъединил их руки, Чонгук все еще не находил слов. Старший постепенно становился все более и более ласковым с ним, но сегодня было ощущение, что кто-то заставил его работать с удвоенной скоростью.

— Я буду держать тебя за руку, когда мы будем уходить.

Да. Двойная скорость.

Чимин, в настоящее время более стабильный из них двоих, первым направился к парадным дверям здания. Им нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы появился Намджун с iPad в руках и приятным выражением удивления на лице.

— Чимин! Я не знал, что ты придешь сегодня.

— Я здесь только для того, чтобы побесить Кука, забудь обо мне, — Чимин улыбнулся, позволив себе встать позади Чонгука, чтобы показать, что сегодня он будет тенью.

Чонгук все еще был немного в тумане, когда Намджун спросил во второй раз:

— Ты хочешь сначала встретиться с Юнги или Хосоком?

Когда он все еще не получил ответа, Чимин понимающе улыбнулся и, возможно, немного дерзко, спросил:

— Чонгук? — и альфа немедленно повернулся к нему.

— Намджун-хен спрашивает тебя, чем ты хочешь заняться сегодня.

— Может быть, тебе стоит занять мое место, Чимин. Этот сопляк слушает только тебя, — Намджун сказал, закатив глаза

Когда Чонгук взволнованно ахнул от перспективы, Намджун снова назвал его сопляком. Затем все они шли в танцевальную студию, на Чимине был значок гостя, который Чонгук заботливо повесил ему на шею.

Когда они вошли в стеклянные двери знакомой студии, Чимина снова встретили с удивлением.

— Я думал, ты не придешь до пятницы, Мин?

— Я и не пришел. Я здесь просто, чтобы посмотреть, хен, — Чимин улыбнулся, но смутился, когда Хосок улыбнулся слишком намекающе, по его мнению. Кажется, он обменялся понимающим взглядом с Намджуном, и они оба скрыли улыбку.

Не обращая внимания на то, как его желудок стал легким, он сел на пол и стал ждать начала представления. Кроме самого первого раза, когда он был в этой студии, он никогда раньше не видел как танцует Чонгук. Даже тогда он был больше сосредоточен на Хосоке и на идее, что он мог бы учиться у него. Теперь он несомненно взволнован увидеть, на что способен альфа.

Когда Намджун садится на один из стульев в паре метров от Чимина, Чонгук подходит к омеге и кладет свою сумку и куртку рядом с ним, оставаясь в простой черной кофте. Действие заставляет Чимина улыбнуться, а затем он проклинает себя за то, что так легкомысленно относится к чему-то столь простому, как то, что Чонгук положил свои вещи рядом с ним, а не с Намджуном.

Так что, Чимин понял, что у него, возможно, очень настоящие чувства к Чонгуку. Это не значит, что ему нужно терять рассудок и восхищаться малейшими действиями, которые совершает Чонгук.

— Ты смотришь?

— Я даже не моргну, — черт. Это не вина Чимина. Это Чонгук. Как это может быть виной Чимина, когда Чонгук смотрит на него с ухмылкой, но говорит самым очаровательным, легкомысленным тоном?

— Тебе придется начать, чтобы Мин мог посмотреть, Кук, — Хосок дразнил, когда Чонгук кокетливо смотрел на Чимина вместо того, чтобы повторять за ним.

Закатив глаза, но, тем не менее, улыбаясь, Чонгук подошел ближе к Хосоку и встал рядом с ним. Он стоял лицом к стене из зеркал и спиной к Чимину, и последний использовал эту стойку на полную катушку — наблюдая за лицом Чонгука в зеркале и его задницей вживую.

Однако вскоре благословение превратилось в проклятие, поскольку Чимин наблюдал, как Чонгук безупречно вписывается в последовательность. Его движения были ритмичными, но мощными, контролируемыми и эмоциональными, когда он этого хотел. Чимин смотрел с трепетом. Где-то в глубине души он задавался вопросом, отреагировал бы он также сильно пару месяцев назад, даже недель. Возможно, он обманул бы себя, думая, что Чонгук не был удивительным во всех аспектах. Но теперь это было так трудно отрицать.

— Хоби! — позвал Намджун, привлекая всеобщее внимание. — Не забудь прогнать дэнс-брейк для black swan и проинформировать Чонгука об изменениях.

По лицу Хосока пробежало вспоминание, когда он перевел дыхание и помахал рукой перед лицом, чтобы остыть.

— О, точно. Спасибо, дорогой.

— Изменения? — спросил Чонгук, воспользовавшись шансом сделать глоток воды.

— К сожалению, танцору, который выступал с тобой в дуэте, пришлось уйти из-за личных проблем, — когда Чонгук начал паниковать, Хоби быстро успокоил его. — Не волнуйся, Кук, мы можем найти кого-нибудь другого. Просто это займет время. Тебе придется порепетировать с несколькими людьми, чтобы снова проверить химию, хорошо?

— Но она была такой потрясающей, и процесс был таким долгим и… — Чонгук сдулся, заставив Хоби сжать его плечо.

— Мы найдем кого-нибудь такого же хорошего, если не лучше.

— Тебе станет легче, если я скажу, что Чимин может попрактиковаться с тобой? — Хосок вздохнул и сказал, когда Чонгук продолжал дуться.

Это мгновенно подняло настроение альфы. Он радостно кивнул, объясняя свое волнение.

— Да, абсолютно, определенно, на сто процентов.

— У меня есть какое-то право голоса в этом? — спросил Чимин с пола.

— Нет — он даже не успел закончить предложение, как Чонгук подскочил к нему и схватил его за руки, используя их как рычаг, чтобы поднять Чимина с довольным возгласом.

Как ни странно, Чимин совсем не выглядел раздраженным тем, что младший вытащил его на середину комнаты.

— Можем ли мы попрактиковать black swan? — спросил Чонгук с улыбкой, которая заставила Чимина подумать, что он что-то задумал.

Усиливая его подозрения, Хосок наклонил голову и спросил:

— Полагаю, ты хочешь попрактиковать главную дуэтную партию?

— Если ты настаиваешь, — Чонгук засиял, потянув за руку Чимина, а Чимин и не заметил, что они так и не отпустили друг друга, маневрируя, пока его спина не оказалась напротив груди Чонгука. От знакомой позы у Чимина подкосились колени, он почувствовал внезапное желание снова откинуться на него.

— Мне нужно тебя поднять, персик, — начал Чонгук, положив руки по обе стороны от талии Чимина. — Сначала я должен потренироваться поднимать тебя, а потом мы сможем вписать это в номер. Итак, я собираюсь обхватить правой рукой твое бедро, а левой рукой твою талию. Это нормально? — Чонгук мягко спросил, и Чимин почти растаял в лужу на полу. Он так же мягко кивнул, приготавливаясь, когда рука Чонгука обвилась вокруг его талии и притянула их тела ближе друг к другу.

Перед ними Хосок вернулся к знакомому учителю танцев.

— Чимин, ты согнешь левую ногу и вытянешь правую. Можешь держаться за левую руку Кука для поддержки, но помни, что это не должно быть слишком чисто, в основном я наблюдаю за Чонгуком, чтобы убедиться, что у него правильная позиция.

— Понял, хен, — Чимин кивнул один раз, сосредоточенный и, хотя ему сказали, что не нужно быть совершенным, он чувствует, что хочет проявить себя и свои способности.

Получив несколько советов, младший поднял Чимина в воздух. Движение было относительно легким, лишь слегка шатким, что было благословением для их первой попытки. Руки Чонгука держали Чимина крепко и удобно, и последний постарался вытянуть каждую часть его тела, убедившись, что он остается мягким и элегантным, с силой за линиями его тела.

Закончив небольшой поворот, Чонгук опустил Чимина вниз по своему телу, рука сжала его бедро, и Чимину пришлось сделать глубокий вдох. Прошло всего пару дней с тех пор, как Чонгук прикоснулся к его телу, целовал его кожу и разрушил его навсегда. Он уже хотел большего.

— Это было здорово! — Хосок ликовал. Позади него Намджун так же похвалил их. Чонгук улыбнулся, а Чимин пытался не покраснеть, не привыкший, чтобы его хвалили за танцы.

— Это все ты, персик, — нараспев произнес Чонгук, все еще за спиной Чимина, наклонившись вперед и поцеловав его в щеку.

В любое другое время Чимин наградил бы Чонгука убийственным взглядом, настолько сильным, что, возможно, тот действительно сработал бы. Но Чимин только что понял, что, возможно, у него определенно есть чувства к Чонгуку, и каким бы раздражающе дерзким ни был этот жест, он был также успокаивающим, очаровательным и искренним. Если бы они были одни, Чимин подумал, что мог бы поцеловать Чонгука прямо сейчас.

Вместо этого он улыбнулся, изо всех сил стараясь выглядеть расстроенным, когда игриво оттолкнул альфу.

Вот так они вернулись к практике. Хосок руководил ими обоими, следя за тем, чтобы Чимин не был полностью потерян, хотя он быстро все схватывал и работал идеальной куклой для Чонгука, которой альфа так небрежно назвал его, заставляя Чимина узнать о себе много нового.

Они танцевали так долго, что Чонгук был измотан, а Чимин уже жалел, что надел джинсы сегодня. Сосредоточившись, они едва замечали, как время бежало, а часы приближались к трем. Только в восемь минут четвертого глаза Чимина случайно поймали время. Со вздохом он убрал волосы с глаз и повернулся к Чонгуку, который все еще танцевал с Хосоком, свободно копируя его.

— Черт, — он дернул себя за корни волос, прежде чем отпустить, переводя дыхание и продолжая. — Кук, нам нужно забрать Юджи из школы.

Чонгук сразу посмотрел на него, узнавание промелькнуло на его лице, когда он начал кивать. Прежде чем он смог ответить, Намджун спросил:

— Ты не можешь одолжить машину Кука? — конечно, он надеялся, что Чонгук сможет продолжить свою практику. Однако тот уже приближался к Чимину.

— На самом деле… — он почесал затылок. — Я обещал гусенице, что заберу ее сегодня из школы, — когда его хены переглянулись, подняв брови и пряча улыбки, это заставило его застесняться.

— И вы оба пожалеете, если Юджи узнает, что вы украли у нее бабочку, — Чимин рассмеялся, обрадованный этой мыслью, вытер лоб и сделал глоток воды. Бездумно он поднял сумку Чонгука и надел ее на плечо, одновременно протягивая куртку.

— Спасибо, персик, — Чонгук улыбнулся, когда взял куртку. Возвращаясь к Намджуну, он пообещал. — Завтра я задержусь допоздна, чтобы наверстать упущенное!

Прежде чем он позволил Намджуну спорить, Чонгук схватил Чимина за руку и потащил его к двери, позволив их пальцам соприкоснуться, когда они вышли на улицу. Ни одному из них даже не пришло в голову, что они должны отпустить друг друга. Это просто казалось правильным.

▪︎☆▪︎</p>

— Я думаю, что люди пялятся на тебя, — прошептал Чонгук, незаметно оглядывая школьный двор, когда они подходили ближе к месту сбора.

— Да, они пялятся на меня. Не на всемирно известного певца, который случайно появился в школе их ребенка, — Чимин закатил глаза, пытаясь не улыбаться, когда ответил.

— Ох, — осознал Чонгук, одновременно начиная стесняться внимания и ободряясь тем, как Чимин встал чуть ближе к нему, когда все смотрели на них.

С ухмылкой, растянувшейся на его губах, он наклонился ближе и сказал:

— Ты уверен, что они смотрят не на тебя? Мне трудно поверить, что кто-то может отвести от тебя взгляд, когда ты проходишь мимо, — они остановились, Чимин теперь смотрит на Чонгука с нечитаемым выражением лица. Он добавил: — Или эта задница.

Когда омега издал тихий смешок, его стало немного легче читать. Чонгук улыбнулся тому, как Чимин смотрел на него.

— Ты когда-нибудь видел себя, Чонгук? — спросил Чимин тоном, который подсказал Чонгуку, что, по его мнению, есть только один человек, на которого все могут пялиться. Это заставило его кожу чувствовать себя так, словно она была в огне.

— Как ни странно, нет, — Чонгук легко солгал, улыбаясь, когда продолжил: — Пожалуйста, просвети меня.

Чимин провел языком по губам, пытаясь сдержать улыбку, но она все равно просвечивала. С легким, неверящим качком головы, Чимин подошел ближе.

— Ну… — его взгляд переместился на руки Чонгука, и тот непроизвольно напрягся. — Вот.

— Тебе нравятся мои руки? — медленно спросил Чонгук, с постоянной кривой усмешкой на лице, когда его глаза были прикованы к Чимину. Он ни разу не отвел взгляд.

— Возможно, мне нравится то, что они могут делать, — Чимин ответил улыбкой, которая, как он боялся, была слишком безнадежной и обожающей. Это отличалось от их обычного флирта, в нем не было ни остроты их споров, ни отчаяния, с которым они дразнились и искушали. Это отличалось от огня, который обычно лизал его кожу, когда они щадили. Это было спокойнее, медленнее, как будто пламя вместо этого согревало его кожу и посылало дым, который кружил голову и затуманивал мысли, пока не он, казалось, не уснет. У него закружилась голова.

— И твои глаза.

— И что с моими глазами? — Чонгук спросил, не сбиваясь с ритма, так же безнадежно увлеченный тем, как глаза Чимина отражали звездочки в лучах солнца.

— Они красивые, — Чимин промурлыкал, отказываясь поддаваться румянцу на щеках и отводить взгляд. Не потому, что он чувствовал, что ему нужно победить, а потому, что он не мог не смотреть на Чонгука прямо сейчас. Отвести взгляд, пропустить улыбку, от которой на щеках Чонгука появились ямочки, было бы настоящей потерей.

— Не такие красивые, как у тебя, персик, — он почти прошептал.

— Я люблю твои ямочки, — Чимин признался, чувствуя, что его разум затуманивается еще больше, когда Чонгук улыбнулся сильнее, просто чтобы показать их.

— Мне нравится твоя улыбка в глазах, — Чонгук признался тоже, ему понравилось, как они становились ближе с каждым словом. Его сердце казалось, взорвется в груди, и все, чего он хотел, это нажать на курок, чтобы узнать, что произойдет, если он сдастся.

— Да? — Чимин размышлял, прикусив нижнюю губу и затаив дыхание.

Чонгук кивнул и, прежде чем Чимин осознал это, он приблизился. Чимин приблизился. Они были всего в нескольких дюймах друг от друга, их глаза все еще были прикованы друг к другу, но начали закрываться. Те же головокружительные улыбки и легкий румянец украшали их лица, и когда их губы соприкоснулись, это было похоже на первый поцелуй. Это было похоже на все, что должно было чувствоваться во время первого поцелуя.

Чимину стало тепло, и он знал, что это от огня внутри Чонгука, огня, который вызывает дерзкие ухмылки и очаровательные ямочки на его лице. Его разум был затуманен, переполненный желанием никогда не прекращать целовать Чонгука. И его губы растянулись в улыбке под улыбкой Чонгука, не способной остановиться ни на секунду.

То же счастье охватило Чонгука, когда он дышал медленно и размеренно, пробуя мягкость губ Чимина и наслаждаясь ощущением его улыбки. Если бы это зависело от Чонгука, они бы никогда не останавливались.

— Аппа!

Когда Чимин отстранился, это было не от спешки или страха, он медленно отпустил Чонгука и улыбался ему, пока не нашел Юджи. Это заставило Чонгука почувствовать себя настоящим, как будто он был частью той картины, что создал в своей голове.

— Бабочка! — затем она позвала, привлекая внимание Чонгука яркой улыбкой и полностью разрушая его.

Когда Юджи нырнула в объятия Чимина, крепко обняла его, а затем обняла Чонгука и сжала так сильно, что он перестал дышать, последний понял, что он был по-настоящему счастлив.

— Смотрите! Смотрите! — Юджи радостно закричала, поднимая руки, чтобы протянуть большой лист бумаги. — Я нарисовала это во время перерыва и-и это для вас обоих! — она гордо подняла его, улыбаясь и уже ожидая похвалы.

На нем они были изображены втроем, разноцветные и на фоне квартиры Чонгука. Их квартиры. Они все улыбались и были близко друг к другу, Чимин и Чонгук держали ее за руки. Двое мужчин только смотрели на картину, но у них были похожие взгляды преданности и опустошения.

— Вам… вам нравится? — спросила Юджи, немного более застенчиво, чем раньше.

— Мне нравится, Ю. Я думаю, это мой самый любимый рисунок, который ты когда-либо приносила домой! — с намеком на беспокойство Чимин быстро заверил.

— Правда? — ее глаза округлились, руки слегка опустили рисунок, когда она спросила.

Когда Чимин горячо кивнул, она спросила:

— Мы можем повесить его на холодильник?

— Определенно нет, — строго сказал Чонгук. Точно так же он добавил: — Такое прекрасное произведение искусства, как это, должно быть вставлено в рамку и висеть на стене.

Юджи разразилась хихиканьем, облегчение затопило ее организм и заставило улыбнуться так сильно, что стало больно.

— Ты так не думаешь, Чимин?

— Я не могу придумать более идеального места для этого, — Чимин ответил уверенным тоном Чонгука, говоря очень серьезно и заставляя Юджи смеяться.

Она сжала руку Чимина, держа рисунок в другой, когда они всей семьей пошли обратно к машине.

▪︎☆▪︎</p>

Юджи была права, «Моана» была невероятным фильмом, который стоило пересматривать несколько раз. Однако Чимин удержал их от повторного просмотра, казалось, он уже мог процитировать каждую строчку. Юджи с радостью согласилась, заверив их, что ей не нужно это для поднятия настроения, потому что у нее был отличный день в школе. Чонгук сидел самодовольный, сияя, пока Юджи рассказывала им о злых ребятах, которые весь день выглядели смущенными и шокированными. Они почувствовали особую гордость, когда Юджи сказала им, что они даже попросили разрешения прийти к ней домой и поиграть, желая еще раз увидеть Чонгука, и Юджи вежливо отказалась, тонко хвастаясь, что у нее есть друзья получше, которых можно привести домой.

Теперь они все сидели, обнявшись, на диване. Юджи была между ними, ее голова на груди Чимина, а ноги перекинуты через живот Чонгука. Собственные ноги Чонгука придвигались все ближе и ближе к ногам Чимина, пока они не соприкоснулись. К тому времени, когда солнце начало садиться, они были практически грудой из одеял и тел. Уже давно переодевшись в пижамы, они решили посмотреть Encanto — фильм, который будет новым для всех них.

Вскоре надежды Чимина успокоиться и уснуть были забыты, когда Чонгук и Юджи драматично подпевали «Nobody talks about Bruno», настояв на том, чтобы они пересмотрели эту песню четыре раза. Чимин был уверен, что с ними будет нелегко. По крайней мере, они были очаровательны.

Юджи имела тенденцию говорить во время фильм, высказывая свое мнение и резко реагируя, лениво шепча свое одобрение или неодобрение их действий или выбора одежды. Очевидно, Чонгук нашел это таким же милым, как и Чимин, потому что вскоре он хихикал и предлагал свои комментарии, соглашаясь с Юджи или устраивая мини-споры о том, у кого лучшая сила.

Однако к тому времени, когда фильм заканчивался, они оба погрузились в молчание. Чимин лениво провел пальцами по волосам Юджи, его собственные веки отяжелели, когда он почувствовал, как нога Чонгука ритмично рисовала успокаивающие узоры на его ноге.

Когда пошли титры и Чонгук посмотрел на пару, Юджи, наконец, сдалась и уснула, а Чимин едва выигрывал свою битву. Мгновенно он улыбнулся и наклонился ближе, обнаружив искушение закрыть глаза и прижаться к ним. Он был приятно удивлен, когда Чимин прошептал:

— Спокойной ночи, Куки, — очевидно, старший слишком устал, чтобы двигаться, и Чонгук с радостью поддался искушению.

— Спокойной ночи, персик.

Засыпая, он почувствовал, как Юджи зашевелилась рядом с ним, ноги на его животе переместились, а ее голова придвинулась ближе к Чимину. Ее взгляд, должно быть, поймал Чонгука, потому что она лениво прошептала:

— Спокойной ночи, папа.

Сначала он был слишком ошеломлен, чтобы говорить, не уверенный, что вообще правильно расслышал. Но с лицом Чимина, лежащим на спинке дивана, в нескольких дюймах от его собственного, и Юджи, прижимающейся к ним, в безопасности и счастливой, Чонгук мог думать только о том, как хорошо это звучало.

— Спокойной ночи, гусеница, — с улыбкой он прошептал.