this must be perfect. (1/2)

У Чонгука болела спина. Тело было некомфортно скрючено, шея согнута под странным углом. Затем, как будто его наказывали за то, чего он точно не делал, в его ушах зазвенел громкий стук. Потребовалось время, чтобы проснуться, замешательство заставило его нахмурить брови, а усталость придавила его тело.

Только когда Чимин заскулил: — Кук, прекрати, — он действительно открыл глаза. И быстро закатил их. Конечно, Чимин подумал, что это его рук дело.

Чимин свернулся калачиком рядом с Юджи, голова девочки лежала у него на груди, в то время как ее ноги лежали поверх тела Чонгука, а рука Чонгука была на них обоих, и все на маленьком конце его дивана. Стало понятно, почему у него болит шея. И внезапно он больше не возражал против боли.

Затем, когда стук повторился, и Юджи недовольно заворчала, Чонгук, наконец, осторожно отодвинул ее ноги и, спотыкаясь, поднялся на ноги. Он подошел к входной двери, потирая глаза и зевая.

Открыв дверь, ему пришлось моргнуть в общей сложности три раза, чтобы убедиться, что ему ничего не мерещится. После третьего моргания Чонгук был уверен, но не менее смущен тем, что Шин стоял на пороге его дома.

Мужчина в костюме с кофе в руке, очень контрастировал с растрепанными волосами Чонгука и огромной футболкой. Шин окинул взглядом Чонгука, а затем посмотрел за его спину, где Чимин и Юджи все еще обнимались на диване.

Чонгук проследил за его взглядом, усталость быстро испарилась, хотя его голос оставался глубоким и сонным, когда он объяснил.

— Ах, мм, да. Мы- мы заснули, смотря фильм прошлой ночью.

Оглянувшись на мужчину, Чонгук обнаружил, что его челюсть плотно сжата, а взгляд достаточно острый, чтобы резать стекло. Это заставило его чувствовать себя немного неловко там, где он стоял, но также вызвало желание стать выше и немного выпятить грудь.

— Тебе… типа, что-то нужно? — он был полностью потерян. Ни Чимин, ни Юджи ничего не упоминали о визите Шина, и сейчас они спали, оставив Чонгука принимать его.

— Моя дочь, — он сказал, как будто это было очевидным. Когда Чонгук не пошевелился, Шин закатил глаза и тяжело вздохнул, как будто существование Чонгука было для него большой болью. Вскоре он спросил. — Может, ты просто разбудишь его?

Чонгуку хотелось стереть это измученное выражение с лица Шина. Он чувствовал, что Шин не имел права ни смотреть, ни думать или относиться к Чимину как-либо, кроме уважения, сожаления и извинения. Он ненавидел то, как говорил Шин, и его так и подмывало скрестить руки на груди и сказать Шину попробовать еще раз. Но потом он решил, что Шин не стоит его времени. Единственным человеком, стоящим его времени, и даже больше, был Чимин. Вместо того, чтобы просить уважения у Шина, он проявил бы к Чимину все уважение, которого он заслуживал, сам.

Оставив дверь широко открытой под наблюдением альфы, Чонгук подошел прямо к Чимину и наклонился. Одной рукой коснувшись щеки омеги, он нежно поцеловал его в лоб, радуясь, когда Чимин улыбнулся.

— Проснись, персик.

Глаза Чимина распахнулись, а затем он вздернул подбородок и слегка выпятил губы. У Чонгука перехватило дыхание — Чимин действительно просил, чтобы его поцеловали прямо сейчас? Выражение его лица стало мягче, насколько это было возможно, и Чонгук положил два пальца под подбородок Чимина, молча спрашивая разрешения, которое Чимин дал, сонно кивнув. Их губы прижались друг к другу в гудении, и Чимин отстранился с улыбкой.

— Кто это был? — его глаза все еще были тяжелыми, он медленно моргал, когда спросил.

— Шин, — Чонгук ответил как можно мягче, но глаза Чимина распахнулись, и он автоматически обернулся, обнаружив, что Шин смотрит на него с презрением.

Сжав челюсти, чтобы не закричать, Чимин посмотрел на Юджи и осторожно переложил ее на диван, накрыв одеялом, когда встал и пошел к двери. Он был полон такого же замешательства, как и Чонгук, но гнев клокотал внутри него, он уже привык к этому, Шин вызывал такую реакцию независимо от того, когда они видели друг друга.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Я, определенно, пришел не для того, чтобы увидеть, как вы двое набрасываетесь друг на друга, — Шин изо всех сил старался держаться ровно и спокойно, но в его словах сквозил явный гнев.

— Я застукал тебя с членом внутри другого мужчины, Шин, я думаю, ты справишься с поцелуем в губы, — Чимин усмехнулся, ирония заставила его захотеть смеяться, когда он сказал.

Не имея ответа на это, Шин проглотил свой гнев и неохотно сменил тему.

— Я здесь, чтобы забрать Юджи.

— Нет.

— Я написал тебе.

— Мне все равно, даже если ты отправил почтового голубя, Шин. Мы договорились о встречах, и ты не можешь просто прийти, когда тебе захочется, и забрать ее, — крикнул Чимин шепотом, осознавая, что девочка спит всего в нескольких метрах от него. Чонгук держался позади, наблюдая за ней осторожными глазами, а Чимин — защитными.

— Я… — Шин прикусил язык, что бы он ни собирался сказать у него не получилось, и он облизнул губы. Бросив разочарованный взгляд на Чонгука, Шин глубоко вздохнул и понизил голос. — У меня деловая поездка, когда я должен быть с ней, ясно? Я хотел лучше побыть с ней раньше, чем позже или вообще не побыть.

Глаза Чимина сузились, пристально изучая Шина. Честно говоря, Чимин понятия не имел, что с этим делать. Он почти хотел сказать, что это был добрый, отеческий поступок. Но, опять же, тот, вероятно, не мог даже назвать любимый цвет Юджи. Подавив раздражение, вызванное этой мыслью, Чимин решил дать ему презумпцию невиновности.

— Ты не можешь передвинуть ее?

— Нет, и она продлится пару недель. Я знаю, ты думаешь, что я бесполезный Чимин, но я действительно стараюсь, — Чимину снова захотелось похвалить Шина за его усилия, но тогда он бы отмахнулся от каждого вечера, когда тот не ставил Юджи на первое место. И он никогда бы не поставил прощение Шина выше боли Юджи.

— Я думаю, что ты бесполезен только потому, что ты еще не доказал мне обратного, — спокойно заявил Чимин, но таким тоном, что Шин понял, что ему не следует ничего говорить в ответ.

Чимин молча отошел и присел на корточки перед Юджи. Чимин всегда мог сказать, когда она спит, годы притворства, чтобы избежать домашней работы и времени купания, сделали его экспертом.

— Ты хочешь пойти? Я могу быть строгим и сказать «нет» в мгновение ока, если хочешь, — с грустной улыбкой, тыкнув ее в нос, он прошептал.

— Все в порядке, Аппа, — через мгновение ее глаза открылись, похожая улыбка появилась на лице, когда она сказала. Она выглядела немного счастливее, когда продолжила. — Может быть, я смогу заставить его покрасить мою комнату, прежде чем ему придется уйти на работу.

— Это моя девочка, — Чимин улыбнулся, как всегда очарованный.

Напоследок улыбнувшись Юджи, он встал и повернулся к Чонгуку.

— Как думаешь, ты мог бы помочь Ю собрать ее сумку?

— Что угодно для моей гусеницы, — Чонгук улыбнулся, взял Юджи на руки и крутанул ее один раз, прежде чем пойти в ее комнату. Чонгук был так хорош в этом, он всегда помогает им обоим и видит, когда они нуждаются в этом.

— Всего одна неделя. И в будущем мне нужно, чтобы ты сообщал мне заранее. Несправедливо ожидать, что Юджи или я будем готовы, если нас ставят перед фактом, — когда пара ушла, Чимин сказал Шину.

Он кивнул, и хотя Чимин видел, что он понял, его взбесило, что Шин больше ничего не сказал. Это заставило его кровь закипеть, ему захотелось кричать и бросать вещи. Но это также заставило его чувствовать себя измотанным. Если Шин не собирался давать ему больше сам, то и Чимин не собирался умолять его об этом.

Оставив мужчину в дверях, Чимин взял несколько вещей Юджи со всего дома — ее любимую чашку для питья с кухни, расческу для волос из ванной и Банбана с дивана. Затем он присоединился к Чонгуку, чтобы как можно быстрее подготовить Юджи к школе.

К тому времени, когда она была одета и ее волосы были заплетены в две косы, а затем собраны в пучок, им пришло время уходить. Из-за того, что у Чимина было так мало времени на подготовку он чувствовал себя странно, с одной стороны, у Чимина не было достаточно времени, чтобы все подготовить, и казалось, что Юджи уедет на месяцы, но с другой стороны, он не был готов к прощанию. Тем не менее, Чимин сделал храброе лицо для Юджи. Он улыбнулся, крепко обнял ее и пообещал провести еще один веселый день, когда она вернется домой. Это заставило ее улыбнуться.

— Я люблю тебя, Аппа, — она крепко прижала его к себе. Отпустив его, она вцепилась в ноги Чонгука со словами: — И я люблю тебя, бабочка.

Чонгук искренне улыбнулся, наслаждаясь тем, как легко она это сказала. В первый раз она сказала это после того, как он подарил ей машину, так что в этот раз было немного более ошеломляюще.

— Я тоже люблю тебя, гусеница, — ответил Чонгук с нежностью, думая о ее пожелании спокойной ночи накануне вечером.

Затем дверь закрылась, и Чимин почувствовал себя потерянным и разбитым.

Однако в этот раз все было иначе, чем в прошлый, из-за Чонгука. В прошлый раз, когда Юджи ушла, он плакал один дома. На этот раз, когда он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, Чонгук был рядом, чтобы обнять его и поцеловать в лоб.

— С ней все будет в порядке, персик. Неделя пройдет в мгновение ока, а потом мы сможем забрать ее пораньше и накормить таким количеством выпечки, что ее стошнит.

Чимин слабо рассмеялся в объятиях Чонгука, вытирая слезу и чувствуя облегчение, когда ему не пришлось повторять действие.

— Ты обещаешь? — спросил он, глядя в эти красивые глаза.

— Обещаю.

▪︎☆▪︎</p>

После долгих уговоров Чонгук, наконец, оставил Чимина одного в квартире. И хотя Чимин уверен, что ему бы понравилось наблюдать за работой Чонгука, пускать слюни на его танцы и краснеть от его пения, он знал, что не сможет вечно отвлекаться на альфу. Чимину нужно было знать, что он может занять себя сам и наслаждаться собственной компанией. И, возможно, он слишком часто плакал или скучал, но Рим не был построен за один день, как и эмоциональная стабильность и независимость.

Просмотр шоу и тренировки занимали большую часть его дня, но он также нашел время, чтобы позвонить Тэхену, его хену и, наконец, родителям. Проигнорировав их последние несколько звонков, он решил, что, вероятно, пришло время ответить на некоторые из их вопросов, например, кто тот мужчина, к которому только что переехали их сын и внучка. Они были счастливы и чрезвычайно любопытны, узнав, что они нашли безопасное место для жизни. Чимин знал, что в конечном итоге ему снова придется отвечать на их звонки и отвечать на множество новых вопросов, которые у них возникнут. Но прямо сейчас он жил в блаженном неведении. Он может отрицать свои чувства к Чонгуку до тех пор, пока ему не придется бороться с ними или рассказать о них.

Теперь, когда часы приближались к восьми, Чимин стоял в своей спальне, распаковывая некоторые вещи, которые все еще оставались в коробках. В процессе развешивания своей одежды он услышал, как открылась и закрылась входная дверь.

— Милый, я дома! — радостный, громкий крик.

Улыбка появилась на лице Чимина так же быстро, как он закатил глаза.

— Я здесь, внутри!

Мгновение спустя Чонгук просунул голову в дверь, пряча остальную часть своего тела за стеной.

— Ты поел?

— Я съел макароны в твоем холодильнике, которые, надеюсь, ты не приберегал, чтобы съесть самому, — Чимин ответил улыбкой, которая, как он думал, вытащит его из неприятностей.

— Все мое — твое, — Чонгук ответил мечтательным вздохом, доказывая правоту Чимина.

— Я купил еще, хочешь? — затем появилась остальная часть его тела с пакетом еды.

— Я всегда хочу еще.

Чимин последовал за Чонгуком в гостиную, понимая, как легко все это ощущалось, когда Чонгук разделил еду, и они погрузились в ленивый смех и разговоры. Чимин спросил Чонгука, как прошел его день, и улыбался на протяжении всего подробного рассказа. Потом альфа смеялся над драматичным пересказом телефонного разговора Чимина с его родителями. Когда их тарелки опустели, Чимин вернулся в свою комнату, а Чонгук остался убирать. Рутина отвлекала, даже успокаивала.

Когда Чонгук принял душ и переоделся в спортивные штаны и простую белую футболку, Чимин позвал его по имени.

И когда Чонгук вошел, омега скрестил руки на груди и оперся на одно бедро, тень улыбки скрывалась за его хмурым взглядом.

— Чонгук.

— Да? — он ответил застенчиво, отчаянно пытаясь вспомнить все, что он сделал, что могло доставить ему неприятности.

— Помнишь, когда я попросил тебя собрать мою одежду? Вещи, которые были бы необходимы?

Ох. Чонгук действительно помнил это.

— Ммм… смутно.

— Тогда, может быть, ты объяснишь мне, почему это считается необходимым? — спросил Чимин, изо всех сил стараясь оставаться злым, когда он поднял кусок своего нижнего белья одним пальцем.

Глядя на белое кружевное нижнее белье, свисающее с пальца Чимина, Чонгук изо всех сил пытался ответить, не представляя их где-то на теле Чимина.

— Я подумал, что ты можешь найти им… применение.

Образ самого себя, одетого в кружева для Чонгука, промелькнул в его голове, и ему быстро пришлось избавиться от этой мысли, если он не хотел выдать себя заиканием и покраснением.

Вместо этого он обошел кровать, приблизился к Чонгуку и позволил намеку на улыбку появиться на его лице. Разжав руки, Чимин позволил одной упасть на талию Чонгука, а другой придерживал нижнее белье между ними. Глаза альфы, медленно тяжелеющие, голодно прилипли к белым трусам, когда они соскользнули на губы Чимина, омега провел по ним языком, прежде чем впиться в них зубами.

— Если ты хочешь их увидеть… — начал Чимин достаточно тихим голосом, чтобы заставить Чонгука наклониться ближе, его сердцебиение в груди участилось. — Тогда надень их сам.

Чонгук разочарованно фыркнул, когда старший кинул трусы и отвернулся, заставив его поспешно двигаться, чтобы поймать их.

— Почему ты вообще распаковываешься здесь? — внезапно почувствовав себя плаксой, он спросил.

— Потому что это моя комната, — Чимин выглядел так, как будто это было очевидно, когда ответил.

На этот раз Чонгук подошел ближе, сжимая нижнее белье в руках, и сел на кровать перед омегой.

— Я думал, мы спим…

— Это было на одну ночь, Кук.

— Я думал, ты не можешь заснуть без меня, — Чонгук ухмыльнулся, хотя он говорил тихо, Чимину показалось, что он услышал что-то более нуждающееся в его словах.

— Ты мог бы съехать завтра, и я бы спал как младенец.

— О, правда? — Чимин кивнул, самоуверенный. Чонгук чувствовал себя таким же уверенным и самодовольным, когда спросил. — Так вот почему ты носишь мою одежду? Потому что ты… не хочешь меня?

Чимин нерешительно посмотрел на футболку, в которую он переоделся после душа, и понял, что она принадлежит Чонгуку. Да, возможно, Чимин знал о ее владельце, когда надевал ее ранее. И, да, возможно, Чимин выбрал ее, потому что она пахла альфой. Теперь, когда улыбка Чонгука становилась все более дерзкой с каждой секундой, Чимин сильно пожалел о своей слабости.

— Это твое? — Чимин пытался прикинуться непринужденным, пока его окружал запах мяты и костров.

Не купившись на это ни на секунду, Чонгук поднялся на колени и прижался ближе.

— Ты можешь оставить ее себе. На тебе смотрится лучше, — оказавшись перед омегой, он обеими руками потянул за ткань. — Будет выглядеть еще лучше с этим.

Чимину не нужно было следить за взглядом Чонгука на белье, чтобы понять, о чем он говорит. Несмотря на жар на его щеках и растущее желание наклониться вперед, Чимин оставался равнодушным. Может быть, ему нравилось наблюдать, как Чонгук все больше и больше впадает в отчаяние.

— Почему ты так нуждаешься во мне сегодня?

От того, что тот сказал, у Чонгука закружилась голова, он сильнее вцепился в футболку Чимина, точнее в свою собственную. Когда он заговорил, слова тяжело повисли у него на языке.

— Скучал по тебе. И прошло так много времени с тех пор, как ты позволил мне поцеловать тебя, — Чонгук надулся. Оно только усилилось, когда Чимин ответил.

— Я поцеловал тебя этим утром.

Теперь Чонгук думал об этом, это была лучшая часть его дня — неожиданная, теплая и мягкая, он хотел начинать так каждое утро.

Но все же…

— Слишком много времени прошло. Все, о чем я мог думать весь день — твои губы.

— Ты вообще работал? — Чимин попытался не улыбнуться. Он потерпел исключительную неудачу.

— Если только разговоры о том, какой ты красивый, считаются работой…

Издав тихий смешок, Чимин, наконец, пришел к решению, которое, как он знал, удовлетворит их обоих.

— Если я поцелую тебя, ты пойдешь и будешь терпеливо ждать меня в своей комнате, пока я закончу?

Очень быстро почувствовав необходимость быть хорошим, Чонгук искренне кивнул и улыбнулся старшему, как будто он был богом. Это так сильно повлияло на Чимина, что ему пришлось сопротивляться желанию передумать и уйти прямо сейчас.

Сдерживая себя, насколько мог, Чимин взял лицо Чонгука в свои руки и прижал их губы друг к другу. Медленно Чимин приоткрыл губы, мыча, когда почувствовал вторжение теплого языка альфы. Когда руки Чонгука потянули ткань футболки Чимина, они оба впали в бред.

Когда они расстались, Чонгук остался верен своим словам и радостно выскочил из комнаты, выглядя так, будто его только что благословили.

У Чимина было очень похожее выражение лица, когда он закончил свою задачу. К тому времени, когда он со смешком запихнул последний комплект красного нижнего белья в ящик, он уже измотался. Он решил выскользнуть из спортивных штанов, которые носил, оставшись только в футболке Чонгука и боксерах. Позже, Чимин уверен, что проклянет себя за это решение. Но сейчас он был слишком взволнован увидеть реакцию альфы, чтобы беспокоиться об этом.

Он проделал знакомый путь до спальни Чонгука, и ему уже нравилось, что это ощущалось так привычно. Толкнув дверь в комнату, он обнаружил мужчину в постели, разговаривающего по телефону, одна нога которого свисала с матраса. Он так быстро отбросил телефон в сторону, что Чимину захотелось смеяться.

— Да.

— Да, что? — это заставило Чимина рассмеяться.

— Да, я одобряю, — начал Чонгук, не сводя глаз с Чимина, когда тот забрался в кровать рядом с ним. Он тяжело сглотнул, даже не моргнув. — Да, я думаю, это все, что ты должен носить до конца своей жизни.

— Я не думаю, что остальной мир будет так же счастлив, как ты, если я буду ходить полуголым.

— Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, — глаза Чонгука все еще не отрывались от тела Чимина, он чувствовал необходимость сдвинуться с места.

Чимин лежал там, когда глаза Чонгука бесстыдно обводили его тело, и чувствовал, как медленно его кожа горит, а тело болит. Затем мысли вернулись к его раннему разговору с Тэхеном, когда тот попросил совета по поводу его новых обоев. Он подумал о фотографиях, которые ему прислал Тэ, на одной Чонгук был в укороченном топе, обнажающем мышцы, скрытые под мягкой кожей.

— Почему я раньше никогда не видел тебя голым? — выпалил Чимин, прежде чем вообще понял это.

Вопрос сбил Чонгука с толку, и он быстро перевел взгляд с бедер Чимина на его лицо, с любопытством подняв бровь.

— Я- это просто… — Чимин надулся, как будто он действительно был раздражен, — все остальные видели, — это вызвало шокированный смешок со стороны альфы.

— Что значит «все»?

— Все, — Чимин неопределенно пожал плечами, пробормотав.

Чонгук подумал, что это было восхитительным. Он едва сдерживал улыбку, когда сел и провел пальцами по подбородку Чимина, чтобы привлечь его внимание.

— Персик, я был внутри тебя.

— Я- я знаю, но… ну, я действительно не смотрел… — это заставило Чимина яростно покраснеть. Он едва мог смотреть в глаза Чонгуку, заикаясь.

— Ты не смотрел? — спросил Чонгук сквозь смех.

— Ты был позади меня! — Чимин спорил, разговор перешел в дискуссию о том, какое точное количество наготы они видели.

— Я думаю, это справедливо. Я никогда не пробовал твою смазку, ты никогда не видел мой член, — Чонгук пожал плечами, улыбка покрыла его лицо, когда он сказал.

Чимин никогда не испытывал таких противоречивых эмоций, часть его хотела смеяться, а другая хотела сорвать с него одежду.

— Это вообще не справедливо. На тебе даже твоя рубашка была!

— Персик, ты уже видел меня без верха раньше… Вообще-то, я думаю, ты провел всю ночь, ощупывая мою грудь раньше…

— Абсолютно нет, — Чимин уверенно солгал.

Когда он закусил губу, между ними наконец воцарилась тишина. Чонгук закончил хмыканьем.

— Ну и что? Ты говоришь, что хочешь, чтобы я разделся для тебя?

Его слова были дразнящими и медленными, с эхом обещания, как будто он сделает это прямо сейчас. Чимину пришлось напомнить себе не забывать дышать.

— Нет… Я просто говорю, что, если бы ты разделся для меня, это было бы справедливо.

— Тогда попроси, — ухмылка тронула губы Чонгука, его глаза снова блуждали по Чимину.

Чимин не собирался просить. Он ни за что не собирался доставлять альфе удовольствие, умоляя его раздеться. Но это не означало, что он не мог приказать ему.

— Разденься для меня, — Чимин сказал с желанием, переполняющим его разум и притупляющим чувства.

Когда Чонгук встал с такой же улыбкой, как у него, взволнованной и безнадежной, Чимин почувствовал, как бабочки порхают в его животе.

— Я, знаешь ли, делаю это не для всех, — Чонгук вздохнул, снимая футболку, открывая зрелище, которое Чимин видел раньше, но сейчас смотрел так, будто видел его впервые.

— Я надеюсь, что это так, — Чимин повернулся на бок, подперев голову рукой. Он воспринял шоу с комфортом, задаваясь вопросом, каково было бы видеть это каждый вечер.

— Значит ли это, что я твой? — отбросив футболку в сторону, Чонгук улыбнулся

Пальцы Чонгука пробежались по подолу спортивных штанов, пробираясь под ткань так медленно, что Чимин чуть не встал и не стянул их сам.

— Это и значит, — Чимин говорил так же медленно, как двигался Чонгук, потому что он был слишком напуган, что скажет «да».

Чонгук больше ничего не сказал, он просто смотрел в глаза Чимину, спуская штаны, наслаждаясь тем, как изменилось его выражение лица, когда он снял свои спортивные штаны.

— Ты… — Чимин замолчал, не находя слов, чтобы продолжить, или воздуха, чтобы вдохнуть.

— Ох, — ведя себя беспечно, как будто Чимин не собирался падать в обморок, Чонгук спросил. — Это? — он потянул за белое кружево на бедре, так что оно встало на место. — Я подумал, что буду вести себя хорошо и сделаю так, как мне сказали.

Чимин сказал ему надеть их. Чимин совсем не ожидал, что он на самом деле это сделает. Он также не ожидал, что Чонгук будет выглядеть так хорошо. Вот так, с гладкой и обнаженной кожей, выставленной на показ для него, Чонгук выглядел идеально. Нежное белое кружево, плотно облегающее его член, делало его еще более совершенным. Неотразимым. К сожалению для Чимина, кружево было достаточно прозрачным, чтобы был виден член Чонгука. Никогда еще Чимин не чувствовал такой войны внутри себя, решая, хочет ли он сорвать кружева с тела Чонгука или оставить их натянутыми на его изгибах.

— Мне продолжить? — Чимин получил ответ, когда Чонгук спросил.

— Нет.

Чонгук ухмыльнулся. Чимин развалился на части.

— Мы… я определенно увижу тебя голым снова. Сейчас… Я хочу видеть тебя вот так.

— Да?

Чимин уверен, что он спросил только для того, чтобы снова посмотреть, как Чимин мучается с ответом. Но когда Чонгук так выглядел, это не могло его раздражать.

— Иди сюда, — Чимин выдохнул, и Чонгук упал на кровать, словно его слова были волшебными.

Когда он был достаточно близко, чтобы прикоснуться, Чимин провел пальцами по бедру Чонгука, задевая кружево мягкими пальцами. Альфа задрожал от его прикосновения. Как только Чонгук подумал, что уплывет от того, каким хрупким он чувствовал себя в руках Чимина, хватка усилилась. Взгляды задержались друг на друге, их губы оказались так близко, что соприкоснулись. Дразня и неуверенно, они соприкасались, пока не стали целоваться без перерыва. Губы приоткрылись и скользили друг по другу, двигаясь медленно и томно, как вода, пока они не утонули.

Где-то между тем, как Чонгук прикусил нижнюю губу Чимина, а тот сжал бедро альфы достаточно сильно, чтобы оставить след, Чонгук забрался к нему на колени.

— Помнишь, когда я в последний раз был у тебя на коленях? — улыбаясь сквозь поцелуи, Чонгук промурлыкал.

— Как я мог забыть, когда ты выглядел так красиво для меня?

Чонгук приосанился от похвалы, его руки были в волосах Чимина, а губы не переставали находить старшего, и бедра медленно начали раскачиваться.

— А сейчас?

Чимин боролся за то, чтобы все больше и больше касаться мужчины у него на коленях, его ляжек, бедер, талии. Он не будет удовлетворен, пока не облюбует каждый дюйм.

— Еще лучше, — Чимин дышал в губы Чонгука, когда его пальцы скользнули под кружево на бедрах.

— Могу- могу я попробовать тебя сейчас, пожалуйста? — между голодными поцелуями, искусанными губами и нескончаемыми вздохами, спросил Чонгук.

Он сказал это так отчаянно, что Чимин заскулил, задыхаясь и схватив бедра Чонгука, потянул его вниз сильнее. Он попытался заговорить, хотел прокричать свое одобрение, но не мог перевести дух от того, как Чонгук смотрел на него, как он двигал бедрами, как его член становился твердым под кружевами.

Итак, он кивнул. Опьяненный и отчаянный, Чонгук закусил губу и забрался между ног Чимина. Он залез под футболку омеги, свою футболку, и нашел подол его боксеров. Они были сорваны так быстро, что Чимин подумал, что те могли порваться. Затем, прежде чем Чимин смог хотя бы вздохнуть, его нога была перекинута через плечо Чонгука, оставив его распростертым и полностью открытым. Это заставило его задрожать и наклониться, чтобы запустить пальцы в волосы Чонгука для равновесия.

Если бы Чонгук был сильнее, возможно, он смог бы сдерживаться достаточно долго, чтобы подразнить омегу, но с обнаженным и мокрым Чимином, в нескольких дюймах от его лица, Чонгук может с уверенностью сказать, что он недостаточно силен.

С рукой на бедре и заднице Чимина, раздвигая омегу, он рванулся вперед и лизнул полоску поперек его дырочки. Под его прикосновением Чимин выгнул спину и выдохнул.

Улыбаясь, Чонгук повторил действие. На вкус Чимин оказался лучше, чем он себе представлял, и он провел много ночей, думая о том, каким сладким тот будет. Персики украшали его язык, губы, распространяясь даже на щеки, когда Чимин становился все более влажным.

Постепенно, с повторяющимся облизыванием его обода, у Чимина перехватило дыхание и закружилась голова. Хватка в волосах Чонгука стала крепче, а его ноги бездумно пытались сомкнуться вокруг головы альфы. Он хотел большего, хотел, чтобы Чонгук был ближе, хотел чувствовать его везде.

Когда он почувствовал, как язык Чонгука обводит его край и начинает проникать в его сжимающуюся дырочку, Чимин ахнул, сел и, запустив руку в волосы, оттянул голову альфы назад.

— П-подожди! — Чимин позвал, чувствуя, как весь воздух покинул его легкие, когда он увидел Чонгука. Волосы спадали с руки Чимина, подбородок вздернут вверх, улыбка растягивала губы, а на щеках блестела смазка. Чонгук выглядел как мечта.

— Я… Я никогда… — щеки Чимина горели по нескольким причинам, он попытался закончить, но слова сгорали на его языке.