perfectly imperfect. (1/2)

— Я убью его, — Юнги жаловался, ключи дрожали в его руках. — Клянусь, единственное оправдание, которое я принимаю, — смерть.

— Может быть, он попал в пробку, хен? — Тэхен, который ждал снаружи жилого комплекса, беспокоился за Чимина и хотел увидеть Юджи, любезно предложил. Часть Тэхена, возможно, бредово чувствовала себя обязанной защищать Чонгука. Даже несмотря на то, что он поклялся в безразличии своему лучшему другу.

Намджун, который только что встретил его, уже мог сказать, что он по уши влюблен в Юнги, по тому, как он улыбнулся и пробормотал «привет», приближаясь к зданию, когда Юнги, не обращая внимания окликнул его. Ким поднял взгляд.

— На целый день?

— Это может случиться, — сказал Юнги небрежно, и сердце Тэхена перевернулось в груди от слов, которые звучали слегка защищающими. — Хотя, — Юнги остановился, оборачиваясь, чтобы посмотреть на всю группу, — смерть — все еще единственное оправдание, что я приму.

— Тебе повезло, хен, — Намджун фыркнул. — Я его менеджер, и я тот, кто всю встречу получал саркастические комментарии о том, что не могу контролировать его раздражающую задницу.

Позади Намджуна Сокджин и Хосок оба рассмеялись, их попытки уменьшить звук полностью провалились. Услышав, Намджун обернулся и преувеличенно надул губы.

— Нам жаль, детка, — Хосок быстро успокоился. — И на меня тоже накричали! — он тоже надулся, добавив: — Мне придется заставить его прогонять хореографию на следующем уроке.

— О-о-у! — теперь Сокджин тоже надулся, хотя это было преувеличенным, обняв Намджуна и Хосока. — Мои бедные альфы, — он ворковал, целуя их в обе щеки.

Как его адвокат, он не виноват в отсутствии Чонгука на его собственной встрече по обзору альбома. И как единственный, кроме Тэ, конечно, кто не был включен в предыдущую встречу о приближающемся камбеке, он предложил свою эмоциональную поддержку парням.

Тэхен не мог не покраснеть, внезапно стало еще очевиднее, насколько он был близок к Юнги, как они естественным образом разделились раньше остальных. Какая-то раздражающая, невероятно большая часть его повторяла идею того, как бы это было, утешить Юнги. Успокоить его боль.

Насколько бы он не был дерзким перед Чимином, дразнясь с омегой о своей влюбленности, рядом с Юнги он был безнадежным беспорядком из смущенных и неопределенных касаний, а затем таяния от этих прикосновений. Так было с тех пор, как они были подростками. И Юнги… ну, либо Юнги интересовался Тэхеном меньше, чем кто-либо другой, либо он был самым безразличным человеком в мире.

— К-как Чимини?

— Ох, — Юнги поднял глаза, отвлекшись от своего раздражения, — Я думаю, он в порядке? Я имею в виду… настолько, насколько он может в данный момент. Но он проводит день с Юджи, так что это должно помочь.

Тэхен улыбнулся, смягчаясь от этих слов. — Я рад, что он остается с тобой, хен, — он проклинал себя, когда мозг пытался убедить его не продолжать, но он был полон решимости. — Есть в тебе что-то, что заставляет людей чувствовать себя лучше, — возможно, это был не самый кокетливый поступок в мире, но он улыбнулся, наклонил голову и сделал все, что мог, борясь с желанием убежать.

Юнги улыбнулся, кокетливо, но так, как он делал уже много лет, так что Тэхен не знал, было ли это флиртом или дружелюбием. Ему нравилось думать, что это было первым.

— Совсем как ты.

Тэхен проклинал путь за то, что он не был длиннее, когда они подошли к двери Юнги, альфа вставил свои ключи в замок. Когда группа просочилась в гостиную, кто-то бросил куртки на диван, а кто-то все еще дулся, они услышали громкое хихиканье из кухни. Все остановились, так как вскоре раздался крик.

— Чонгук-а! Нет!

Они все посмотрели друг на друга, услышав голос, который звучал очень похоже на Чимина. И если бы он не звучал так радостно, они, возможно, заволновались бы, что те наконец-то начали убивать друг друга.

— Юнглз убьет вас обоих, когда вернется!

Теперь все они смотрели на Юнги, которого, как они предполагали, назвали Юнглз. Тэ улыбнулся семейному прозвищу, в то время как остальные, казалось, запоминали имя для последующего поддразнивания. Юнги закатил глаза.

— Бабочка! Бабочка, хочу сделать это снова!

Когда любопытство достигло пика, все последовали за звуком. Пока они боролись, чтобы разглядеть происходящее через кухонную дверь, они обнаружили того самого мужчину, которого не было на работе. Он не застрял в пробке, не переехал в другую страну, как предположил Джин, и не умер, что было его следующим предложением.

Он поднял Юджи на плечи, они оба были покрыты мукой, когда Юджи трясла венчиком в руке, смесь для блинов разлетелась по всей кухне и Чимину.

Чимин снова закричал, он запустил руку в мешок с мукой и бросил ее в пару, большая часть попала на лицо Чонгука и окрасила его в густой белый цвет. Открыв глаза, Чимин разразился смехом, и прежде чем Чонгук и Юджи смогли ответить, они все заметили новые лица.

Юджи ахнула. — Юнглз! — она подняла руки, протягивая их к мужчине, который смотрел на свою кухню и на то, что там происходило. — Посмотри, что мы сделали! — она хихикнула, снова встряхнула венчиком и заставила всю группу синхронно спрятаться в укрытие, кроме Чонгука и Чимина, Чон был в ее команде, а Чимин вздыхал в поражении, когда получил миллионный удар. — Бабочка сказал, что ты не будешь возражать, — она услужливо добавила, а Чонгук скривился. Возможно, она не была в его команде.

Юнги вопросительно поднял бровь, все остальные тоже были в замешательстве, пока Чимин не пришел на помощь.

— Это Чонгук.

От группы донеслось понимающее «ааа», прежде чем Юнги перевел взгляд на Чонгука.

— Ты мертв, — сказал он, делая шаг вперед, но вместо этого его руки потянулись к Юджи. Сначала Чонгук испугался, что они доберутся до его шеи.

Он с радостью взял Юджи, посадил ее к себе на бедро, покрыв свою одежду мукой и тестом для блинов для Юджи и только для Юджи. Она облизала венчик и свои пальцы, прежде чем попыталась засунуть венчик в рот Юнги, хихикая, когда он столкнулся с его щекой.

— Хочешь немного? — она спросила после того, как это уже было размазано по его щеке, и Чонгук с Чимином сдержали смех.

Когда взгляд Юнги упал на них, оба начали чувствовать себя как отруганные подростки, которых поймал их родитель. И Юджи, похоже, променяла их, теперь счастливо обнимая своего дядю и рассказывая ему все об их игровой драке.

Как и в обычных историях Юджи, она начала еще около пяти в процессе, заканчивая только некоторые и придавая другим слишком много деталей. Например, Чимин не думает, что сейчас обязательно рассказывать всей комнате, что «Аппа говорит, что бабочка может учуять меня также, как и Аппу» или очень информативное «А потом Аппа упал на грудь бабочки в гонке, и я выиграла!» тем не менее, теперь они были на виду. Как и ухмылка Чонгука и раздражающе розовые щеки Чимина.

— Н-ну… — начал Юнги, хотя на самом деле он не совсем знал, с чего начать.

— В свою защиту, это была полностью вина Чонгука, — Чимин объявил, хотя он не уверен, на что именно он отвечал. — Во всем, — добавил он для пущей убедительности.

— Тебе, кажется, понравилось, когда я обхватил тебя руками и… — усмехнулся Чонгук.

Чимин ударил альфу по руке, заставляя его заткнуться.

— Не эта часть, идиот. Зачем кому-то заострять внимание на этом?

— На самом деле, я бы очень хотел сосредоточиться на этой части… — Сокджин прокомментировал с порога, все еще комично заглядывая в комнату.

— И часть с запахом. Мы хотели бы сосредоточиться на части обнюхивания, — Тэхен добавил со скрытой улыбкой.

Молча, но очевидно, Чимин послал им обоим убийственные взгляды.

— Никто никого не нюхал и не будет!

— Н-но… почему только вам двоим позволено нюхать друг друга? — Юджи надулась на руках Юнги, удивляясь, почему ее нельзя обнюхать.

Чимин вздохнул, удивляясь, почему Юджи вдруг возненавидела его. Сидевший рядом с ним Чонгук был крайне удивлен, и, подняв глаза, он увидел, что все остальные тоже.

— Ю, почему бы тебе не пойти и не рассказать Тэхени о своей новой комнате в доме Шина? — вместо этого Чимин решил отвлечь девочку и одну из причин своей боли.

Она тут же фыркнула, повернувшись в объятиях Юнги, чтобы найти Тэхена, издав еще более разочарованный вздох.

— Мы были правы, Тэхен. Она такая скучная.

Все приглушенно смеялись над девушкой, когда Тэхен выхватил ее из рук Юнги и пошел в гостиную. По пути она радостно помахала Сокджину, а затем застенчиво двум высоким альфам рядом с ним. Улыбнулась, когда они так же мило помахали в ответ.

— Так что, будем нюхать друг друга прямо сейчас или… — Чонгук развернулся к Чимину, изо всех сил стараясь флиртовать, хотя его лицо все еще было в муке.

Чимин только закатил глаза, смеясь над попытками альфы в его нынешнем состоянии и отталкивая его рукой на груди.

— Вы можете пофлиртовать позже, — Юнги невозмутимо остановил их обоих, заставив Чимина понять, что он разговаривал и с ним, и тот заметил, что его рука все еще не оторвалась от груди Чонгука. Он отстранился, слегка прочистив горло.

— Я звонил тебе все утро, придурок! — Намджун вступил в разговор.

— Меня обвинили в том, что я не знал, где ты, это чертовски тупо, — Хоби закатил глаза, все еще чувствуя себя выделенным только из-за его дружелюбного характера, из-за которого его всегда спрашивали где Чонгук.

— И теперь я тот, кто не может помочь тебе спродюсировать песню, — Юнги добавил свою собственную жалобу.

— Я хотел пообедать с тобой, — Джин надулся тихим голосом, чувствуя себя обделенным, когда все остальные жалуются на Чонгука.

Повисла тяжелая тишина, но прежде чем Чонгук успел открыть рот, чтобы ответить, вмешался Чимин, его голос звучал немного более обеспокоенно, чем ему хотелось бы.

— П-пожалуйста, не злитесь на него, — он колебался, как будто слова шокировали даже его, когда они сорвались с его губ. — Возникла проблема с моей машиной, а потом Шин… у меня просто был плохой день. И это было действительно тяжело, но Чонгук помог мне.

Сам того не осознавая, Чонгук приблизился к омеге. Прямо сейчас его запах казался слаще, более успокаивающим, когда он вдыхал его рядом с ним.

— Так что… пожалуйста, не злитесь на него.

Казалось, Чимин почувствовал, как сильно запах омеги затопил его прямо сейчас, и Чонгук начал думать о том, каково это было бы, если бы аромат был еще более интенсивным. Иметь возможность чувствовать сладкий персиковый запах омеги на своей коже, даже когда он будет далеко от него, когда он будет на работе или в туре, каждый раз, когда он будет рядом с кем-то другим, и сможет похвастаться тем, насколько хорош запах его омеги. Это было опьяняюще.

— Тебе повезло, что Чимин милый, — Юнги покачал головой, глядя на Чонгука, — и ужасающий.

Очевидно, Намджун, Хосок и Джин согласились с этим утверждением, потому что их нытье затихло от умоляющего взгляда в глазах Чимина.

Каким бы раздражающим альфа ни был, сегодня он действительно был рядом с Чимином. Вид сердитых лиц, которые ожидали Чонгука, когда все, что последний сделал, это поставил Чимина на первое место, заставил Чимина хотеть его, нуждаться в нем, защищать его. Он был благодарен, что это сработало.

— Хотя, — Юнги остановил их от мысли, что это конец, когда поднял палец, — ни за что на свете ни один из вас не будет настолько милым, чтобы устроить беспорядок на моей кухне и не сделать ее безупречно чистой после, — он многозначительно посмотрел на них, убеждаясь, что они оба услышали его. — Только Юджи, — и с этими словами Юнги ушел, остальная толпа последовала за ним, пока Чонгук и Чимин не услышали очевидную болтовню и хихиканье, все ворковали над упомянутой милашностью, что освободила ее от обязанности убираться.

Скрестив руки на груди, Чимин разочарованно фыркнул. Чонгук подумал, что, если бы он был Юнги, он бы точно отпустил Чимина.

— Это ты виноват.

— Ты тот, кто родил девочку, которая захотела поиграть с мукой, — указал Чонгук.

— А ты тот, кто побуждает ее сходить с ума, скакать по стенам, есть слишком много мороженого, разбрасывать муку и… — Чимин внезапно остановился, его взгляд переместился за спину Чонгука, и на очень ужасную минуту последний подумал, что Чимин собирается на самом деле разозлиться на него за то, что он превратил его дочь в какого-то сумасшедшего ребенка. И все же, что очень удивительно, глаза Чимина в конце концов вернулись к Чонгуку с намеком на улыбку.

— Т-ты собираешься убить меня?

— Нет, придурок, — Чимин закатил глаза, ударив Чонгука в грудь.

— Знаешь, я начинаю думать, что ты просто хочешь прикоснуться к моей груди, — сказал Чонгук, заставив Чимина застыть, когда тот автоматически поднял руку, чтобы ударить его еще раз в то же место. Причина, безусловно, была не в этом. Абсолютно точно не в этом.

— Ты когда-нибудь прекратишь? — Чимину не нужно было добавлять слово «флиртовать», чтобы они оба поняли, что он имел в виду.

— Я остановлюсь, когда тебе перестанет это нравиться, — Чонгук ухмыльнулся.

На это было так невыносимо нечего ответить и невозможно отрицать, что Чимин просто уставился. Он продолжал смотреть, пока не почувствовал желание снова ударить Чонгука в грудь. Но на этот раз он только позволил своему пальцу упасть в миску с блинной смесью и поднес его к носу Чонгука, чтобы размазать по нему смесь.

Он удовлетворенно улыбнулся, чувствуя, что выиграл их спор.

Однако, когда рука Чонгука обхватила запястье Чимина и подняла его руку в воздух, смесь все еще стекала по его пальцу, Чимин понял, что проиграл.

Не отрывая смелый и отважный взгляд от Чимина, Чонгук притянул его руку ближе и наклонил голову. Время полностью замедлилось, когда Чонгук наклонился вперед, его язык скользнул по мягким губам, время было потеряно навсегда.

Наблюдая и ощущая, Чимин покрылся мурашками, когда язык Чонгука наткнулся на единственную каплю смеси для блинчиков, которая упала на костяшки пальцев Чимина. Рука на его запястье была мягкой и нежной, но взгляд Чонгука, когда его язык проследовал по линии смеси вверх по пальцу Чимина к его кончику, был каким угодно, только не мягким. Когда губы Чонгука обхватили кончик его пальца, дразня языком, когда он опустил рот еще ниже, он посмотрел на Чимина с голодом. Как будто он был следующим. И Чимин хотел, чтобы время началось снова, просто чтобы он мог отсчитывать секунды.

Мягко отстраняясь, не отрывая глаз друг от друга, Чонгук позволил пальцу Чимина прижаться к его мягкой нижней губе. Чимин почувствовал, как они начали двигаться, почувствовал теплое дыхание на своей влажной коже, когда Чонгук поддразнил.

— Я знал, что тебе это нравится.

Даже со словами и практическим признанием, что Чонгук хотел Чимина, и он знал, что Чимин хотел его, он не мог пошевелиться. Как бы ему ни хотелось убежать, Чимин не мог остановить образ того, как он засовывает свой палец обратно в рот Чонгука, может быть, добавляет еще один, может быть, берет его тонкие пальцы в свой рот.

Только когда стук его сердца стал громче, чем его мысли, он смог проигнорировать их в пользу следующих слов Чонгука.

— Блять, ты хорошо пахнешь.

Этого было достаточно, чтобы отстраниться от Чонгука, заскулить, когда его палец покинул губу Чонгука, запястье покинуло руку, а тело покинуло тепло. Он ничего не мог с собой поделать, не тогда, когда он чувствовал, как смазка начала собираться в его дырочке, не тогда, когда Чонгук говорил ему, как хорошо от него пахнет, и не тогда, когда от этих слов смазка начала стекать по его бедрам.

За секунду время перестало стоять на месте и пронеслось мимо него так быстро, что он внезапно оказался в их комнате, голый и под холодным душем.

▪︎☆▪︎</p>

Юджи лежала на большой кровати в гостевой комнате, ее многочисленные плюшевые игрушки и одеяла счастливо утопали в радуге, которая контрастировала с темным декором. Она мягко и спокойно улыбнулась, когда ее голова склонилась к Чимину, и тот закончил последние страницы ее сказки на сегодняшний вечер. После такой долгой и изнурительной недели и странно насыщенного дня это было успокаивающим и уютным. Возможно, это было то, чего ему больше всего не хватало, когда Юджи была с Шином. Просто возможность прижаться к ней и раствориться в ее аромате, читать ей сказки и рассказывать об их дне, даже если сегодня это означало, что Юджи говорила о «ее бабочке».

Когда Чимин поцеловал ее в лоб, сон сковал ее конечности, и Юджи растянулась на кровати, это заставило его скучать по ней еще больше. Очень большая часть его хотела остаться с девочкой, но она любила спать одна, если ей не снились кошмары.

Это было не только потому, что он избегал Чонгука с тех пор, как тот сосал его палец, а он потом сбежал.

Хотя, приближаясь к их комнате, он задался вопросом, что было хуже — наконец-то отказаться от своей комнаты и признать, что она принадлежит Чонгуку? Или спать в одной постели с альфой, из-за которого он намок так сильно, что ему пришлось принять холодный душ, чтобы отвлечься от мыслей о нем?

В этот момент Чимин не мог отрицать, что он находил альфу привлекательным. Не тогда, когда он провел весь душ, убеждая себя не засовывать в себя три пальца с именем Чонгука на языке. Но он, черт возьми, будет это отрицать.

По какой-то причине, хотя и унизительно, остаться в комнате было более убедительно.

Открыв дверь, Чимин увидел пустую комнату, и его охватило странное чувство облегчения и разочарования одновременно. По крайней мере, теперь это была его комната.

Лежа на своем обычном месте, в шортах и толстовке большого размера, он начал думать о раннем контакте с Шином. Однако он не думал о том, как раздражающе Шин выставлял напоказ свою измену, он думал о том, как Чонгук подошел ближе к нему, обнял за талию, что предназначалось только для него. Он не думал о дерзости Шина, который одновременно предположил и был раздражен тем, что они нюхали друг друга, он думал о самой идее, что он пахнет как Чонгук. Что Чонгук пах им.

Как и раньше, от этой мысли у него запылали щеки. По какой-то неловкой причине Чимин оказался вынужден уткнуться носом в подушку рядом с ним и увидеть, насколько сильно она пахла мятой и кострами.

И все же, прежде чем у него появился шанс, не то чтобы он действительно сделал бы это, конечно, дверь из ванной распахнулась.

Так быстро, что это было комично, Чимин отвел взгляд от Чонгука, что стоял в дверном проеме.

— Мило, — Чонгук рассмеялся. Чимин ненавидел то, насколько комфортно стало альфе.

— Тупой альфа, — Чимин фыркнул по-корейски, не заботясь о том, насколько плаксиво или по-детски это может показаться.

Идеально. Чонгук никогда не видел, чтобы возможность появлялась так быстро.

Сегодня он решил дать омеге передышку, надев полный костюм из спортивных штанов, боксеров и тонкой белой футболки. Однако теперь он чувствовал себя немного менее добрым.

— Хм?

— Ничего, — заверил Чимин, натягивая одеяло и глядя на что угодно, только не на Чонгука. Все, что он мог видеть, это его палец, прижатый к губам. — Просто думаю… знаешь… глупые, симпатичные альфы заводят меня, — каким-то образом, произнося это по-корейски, он чувствовал удовлетворение. Знание того, что он мог жаловаться прямо перед Чонгуком без его понимания, почти сняло часть напряжения, которое скрывалось внутри него в течение последних, однако, многих недель.

Чонгук чуть не рухнул. Он подошел к кровати, но остался стоять на своей стороне, ему нравилось, как Чимин еще больше старался не смотреть на него теперь, когда он был ближе.

— Ты боишься покраснеть? — Чонгук дразнил, наблюдая, как Чимин смотрит на стену и прижимает язык к щеке.

— Держу пари, я мог бы заставить тебя покраснеть, если бы действительно постарался.

Чонгук поднял бровь при этих словах, развеселившись и заинтересовавшись идеей о том, что Чимин хочет заставить его покраснеть.

— Знаешь, я не буду поднимать эту тему, — было слишком заманчиво дразнить его. Будь то румянец на щеках Чимина или то, как каждый комментарий, который они говорили друг другу, строил эту невидимую башню, которая однажды рухнет. И когда это произойдет, Чонгук хотел убедиться, что это уничтожит все. — Как ты жаждал меня раньше.

Дышать стало трудно, как будто на его груди была тяжесть, которая делала действие медленным и тяжелым.

— Не моя вина, что я никогда не чувствовал этого раньше, — Чимин думал вслух, почти расстроенный тем, что он никогда не испытывал такого желания за все свои годы на этой земле. — Не моя вина, что я чувствовал себя так хорошо, когда ты это делал.

Почти задыхаясь и моргая несколько раз, чтобы остановить прилив крови к члену, Чонгук расчетливо положил обе руки на свою футболку.

— Ты не против, если я сниму это?

— Я хочу снять это, — Чимин проклял свой предательский разум, а затем свой предательский язык.

Чонгук, однако, поблагодарил их, когда снял футболку с себя, чтобы показать загорелое, подтянутое тело.

На этот раз Чимин не удержался и посмотрел. Даже стена, которая раньше привлекала все его внимание, была не более интересной, чем обнаженный Чонгук.

— Знаешь, если ты больше никогда не будешь говорить со мной по-английски, это означает, что мне придется заполнить всю тишину… — Чимину не понравилось, как тон Чонгука стал воздушным и наводящим на размышления, и ему, конечно же, не понравилось, как это заставило его тело отреагировать. — Придется рассказать тебе обо всем, о чем я думаю…

— Почему ты такой чертовски красивый? — возможно, на этот раз Чимин не мог злиться, потому что он сказал первое, что пришло ему в голову, мазохистская часть его хотела услышать ответ Чонгука.

Когда Чимин посмотрел на Чонгука, тот понимающе улыбнулся, и Чимин даже не мог смутиться, зная, что Чонгук теперь знает, что он хочет услышать его мысли.

Решив начать медленно и мягко, Чонгук поднял футболку, которую он только что снял, посмотрел на нее, прежде чем проследить за Чимином.

— Иногда я думаю о тебе в своей одежде. Покрытом моим запахом.

— Блять, — Чимин тяжело сглотнул.

Футболка в его руках была брошена на пол, когда Чонгук встал на колени на кровати, а затем лег на бок, полностью повернувшись лицом к Чимину. С прерывистым дыханием омеги Чонгук почувствовал, как его уверенность полностью овладевает им. Он никогда не был из тех, кто стесняется, когда хотел, нуждался в чем-то. А с Чимином это чувство усилилось в десять раз.

— Затем, — когда Чонгук сдержал улыбку, Чимин не был уверен, следует ли предположить что-то сладкое или интенсивное, — я думал о том, каково это — впитывать в тебя мой запах. Укусить тебя и увидеть реакцию каждого узнавшего, кому ты принадлежишь, — глаза Чонгука прошлись по телу Чимина, решительно остановившись на его шее, а затем на бедрах. Когда он увидел, как подергиваются бедра Чимина, он почувствовал ошеломляющее чувство выполненного долга. Но это больше, чем приз за победу в какой-либо мелкой перепалке, которые они устраивали сегодня вечером. Знание того, что он заставил Чимина почувствовать что-то, заставило его чувствовать себя таким вознагражденным, как никогда прежде. Он хотел снова победить.

— Я тоже х-хочу, — Чимин едва осознавал, что происходит, вместо этого шепотом подгоняя Чонгука, поскольку Чимин потерял связь с реальностью.

— Хочешь, чтобы альфа попробовал тебя, персик? — Чонгук ухмыльнулся, удовольствие просачивалось в его собственную кожу от ошеломленного взгляда на лице Чимина. Двусмысленные слова должны были помучить Чимина, но когда омега позволил туману завладеть его головой и заставить кивнуть, Чонгук понял, что его тоже пытают.

Внезапно он захотел все и сразу. Каждая вещь, что он назвал, была мыслью, пронизывающей каждый дюйм его разума, и теперь он полностью осознал, что признался во всем тому самому омеге, который играл в них главную роль. Больше всего он хочет удовлетворить каждую из них.

Кивнув, Чонгук медленно наклоняется вперед, его собственное дыхание тяжелое и затрудненное, когда он прыгает в дымку Чимина. Когда его глаза закрываются, его губы встречают что-то мягкое, что-то сладкое. Но он изучал губы Чимина достаточно близко, чтобы знать, что это не они.

Когда его глаза открываются, темные, глубокие и немного более округлые, чем когда он их закрыл, он видит палец Чимина на своих губах, а его взгляд более собранный. Более расчетливый, чем блаженное выражение, что было раньше.

— Я думал, что мой альфа сможет контролировать себя немного больше, — Чимин дразнил, надув губы, и хотя он хотел разозлить альфу, Чимин заметил, как что-то темное и нуждающееся мелькнуло в его глазах. — Похоже, тебе придется постараться намного больше.

Палец Чимина оторвался от его губ, потеря единственной близости заставила что-то глубоко внутри него болеть. Затем он наблюдал, как омега небрежно встал и направился в ванную.

— Куда ты идешь? — когда Чонгук спросил, слова прозвучали чуть более нуждающимися, плаксивыми и собственническими, чем он намеревался. Он не возражал.

Однако его ухмылка вернулась, когда Чимин закатил глаза, признавшись по-английски, а не по-корейски, это обрадовало Чонгука, потому что Чимин знал, что Чонгук поймет все подтексты, поймет, как повлиял на него и как он влиял на него раньше.

— Теперь мне снова нужно принять душ из-за тебя.

▪︎☆▪︎</p>

Когда Чонгук проснулся, его нога привычно была перекинута через тело Чимина. Не то чтобы он делал это сознательно, но он был счастлив знать, что даже во сне его тело не могло сопротивляться омеге. Он был еще счастливее, знав, что Чимин тоже хотел его. И не только из-за того, что Чимину нужно было принять душ после всего прошлой ночью, но и из-за руки, нежно, но крепко обернутой вокруг его бедра, удерживая его на месте.

— Хм… — Чонгук начал просыпаться, потягиваясь и щурясь от того, насколько ярким был свет. — Когда мы будем у меня дома, напомни мне закрыть жалюзи, чтобы я мог спать с тобой дольше…

— Какого черта я должен быть у тебя дома? — Чимин ответил на сонное бормотание Чонгука, приглушенным и прерывающимся ото сна голосом.

— По той же причине, по которой твоя рука сейчас движется вверх по моему бедру, — с улыбкой, появившейся на его лице, уже засыпая, ответил Чонгук.

То ли из-за того, что у него начались галлюцинации во сне, то ли из-за какой-то маленькой игры, которая началась, когда Чонгук сосал палец Чимина, а тот позже сказал альфе, что ему нужно стараться сильнее, Чимин понял, что он на самом деле поднимал руку выше.

— Может быть, это просто для того, чтобы я мог ударить тебя в лучшее место.

Чонгук напевал, сонный, счастливый звук, довольно милый для ушей Чимина. Они все еще были сонными и плохо соображали.

— Тогда убедитесь, что ты сделаешь это достаточно сильно, чтобы оставить след. Хочу иметь возможность смотреть на него и думать о тебе весь день.

Сонный смех сорвался с губ Чимина, его рука медленно и нежно все еще двигалась к заднице альфы. Он знал, что Чонгук не ожидал, что он действительно сделает это, знал, что он был в нескольких секундах от сна, и именно это заставило его на самом деле сделать это.

Слегка сложив ладонь чашечкой, Чимин поднял руку и опустил ее обратно на задницу ничего не подозревающего Чонгука так сильно, как только мог. Конечно, оставляя след.

Однако то, что по ожиданиям Чимина должно было звучать как крик боли, оказалось скорее приглушенным стоном. Альфа определенно пытался скрыть это, как только стон стал более хриплым и пронзительным.

Однако шок Чимина быстро сменился удовлетворением. По-видимому, ничто больше не могло шокировать его, когда дело касалось Чонгука, особенно их отношений. Потому что вот они, лежат в постели вместе и флиртуют без остановки, Чонгук закинул ногу на Чимина и скулит, когда Чимин шлепает его по заднице, и все, о чем Чимин может думать — он хочет сделать это снова.

▪︎☆▪︎</p>

Ни один из них не говорил о том, что произошло утром. Или прошлой ночью. Или прошлым днем. Тем не менее, они не проигнорировали это. Они позволяют этому всплывать только за их взглядами, прикосновениями, словами. Каждый из них заводил и соблазнял другого сломаться первым. Это напряжение, вместо неловкости или оправдания, чтобы замедлиться, использовалось как катализатор для разжигания огня.

Этот пожар, казалось, достиг очередного пика на их еженедельном сеансе.

Несмотря на отсутствие слов, чтобы поставить друг друга на колени, рука на бедре Чимина почти сделала свое дело.