there's always time for perfect. (2/2)

— Это духи? — невинно спросил Чонгук, хотя они оба знали, что Чимин только что принял душ, и сейчас от него пахло только им.

Черт. Он должен собраться с мыслями. Чимин выбросил эти ужасные идеи из головы. Ему не нравится, что волосы Чонгука достаточно длинные, чтобы их можно было тянуть, или что его талия невообразимо тонкая по сравнению с его широкими плечами или-

— Мне это нравится, Мин, — Чонгук выдохнул, а Чимин был слишком занят, убеждая себя, что ему не нравится, как звучит Мин на языке Чонгука, чтобы ругать себя за то, что снова не смог отвлечь эти мысли.

Чонгук как будто становится ближе, Чимин будто чувствует его всем своим телом. Его низкий тон, его большие руки, его опьяняющий аромат мяты и костров, от которого Чимину становится тепло. Если Чимин сосредоточится достаточно сильно, ему даже покажется, что он может почувствовать теплое дыхание на затылке.

— Это так хорошо, что мне хочется быть единственным, кто это чувствует, — у Чимина мурашки по коже, и ни один из голосов, которые обычно высказывают свое нежелательное мнение, не высказывается. Как будто ничего не существует, кроме слов на его шее. — И тем, кто заставляет тебя пахнуть так.

Когда тепло на его шее исчезает, слова бесконечно повторяются на его коже.

Если бы он опроверг слова Чонгука, он бы сосредоточился на том, как Чонгук признался в том, что знал, что Чимин возбужден, и Чонгук хотел быть тем, кто его возбуждает, при этом единственным.

Учитывая, что сам альфа был почти голым и лежал рядом с ним, и, по-видимому, его собственный запах выдавал его прямо сейчас, Чимин не заостряет на этом внимание. Он даже не думает об этом.

Затаив дыхание, Чимин тянется к прикроватному столику и выключает лампу, которая освещала комнату, как будто для того, чтобы стереть всю ситуацию. В темноте он слышит довольный смех Чонгука, низкий и глубокий. С опозданием Чимин осознает, что он только что выдал, что все это время не спал и был очень задет словами Чонгука.

▪︎☆▪︎</p>

В последнее время Чимин каждое утро понедельника просыпался в шесть утра, ему нужно было достаточно времени, чтобы собраться, собрать Юджи и приготовить им завтрак. Когда-то давно он бы приготовил что-нибудь для своего мужа, чтобы тот взял с собой, поставил бы его портфель рядом с дверью и проводил бы его после того, как тот проспал немного дольше, чем Чимин. Благодаря дополнительному времени, которое Чимин получил в понедельник утром, он мог планировать способы убить Шина так, чтобы его не поймали.

Однако в этот понедельник он выключил будильник накануне вечером, зная, что ему не нужно вставать, чтобы собрать Юджи в школу впервые за целую вечность, и зная, что если он проснется с этим фактом, он не сможет наслаждаться идеей лжи, потому что он будет слишком занят, скучая по Юджи.

Когда сработал будильник, ритмичный звук, который, возможно, был бы приятным в любое другое время дня, прямо сейчас звучал как громкий, настойчивый звон колоколов. Чимин застонал и перевернулся на спину. Он поднял руку и вслепую ударил рядом с собой, наконец нашел твердую грудь и опустил на нее руку.

— Чонгук. Выключи. — Чимин невнятно пробормотал, закрыв глаза и скривив лицо от отвращения при мысли о том, что он не спит.

Затем чья-то рука опустилась на лицо Чимина, тяжелая и раздражающая, пальцы коснулись его щеки.

— Не мой… ты выключи. — Чонгук невнятно ответил, а затем мужчина перевернулся и прижался грудью к груди Чимина, прильнув щекой к его плечу. С дополнительным весом Чимин также понял, что нога альфы была поверх тела Чимина. Как долго, он понятия не имел.

В своем затуманенном сознании Чимин был слишком отвлечен тем, кому принадлежал будильник, чтобы оттолкнуть Чонгука. Когда его глаза медленно открылись, и он встретился со спящим лицом Чонгука, всего в пяти сантиметрах от его собственного, мимолетная улыбка искушала его лицо. Он давно так не просыпался, так близко и комфортно с другим человеком. Это заставило его осознать, что они с Шином всегда спали так чопорно, особенно в последние пару лет. Обычно они отворачивались в разные стороны, каждый с своем собственном мирке. Но сейчас Чонгук был в нескольких сантиметрах от его лица и пускал слюни, одна рука была заведена за спину, а другая лежала на теле Чимина и его нога также была на нем. Если бы это не было так раздражающе, это было бы даже мило.

Будильник не прекращался, и поскольку у Чонгука была какая-то сила, что позволяла ему дальше спать, Чимин взял на себя смелость полностью открыть глаза и оглядеть комнату. Однако ему не нужно было долго искать. Как только его взгляд оторвался от Чонгука и встретился с краем кровати, он увидел источник шума.

Там, с широко раскрытыми глазами и недоумением, стояли два его хена, Юнги и Джин, а также два других альфы, которых он никогда раньше не встречал.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы отразить выражение их лиц. Сон покинул его, когда он полностью осознал ситуацию. Следуя их взгляду на ногу, которая все еще лежала на нем, Чимин, наконец, отреагировал, он фыркнул, щеки лишь немного порозовели, когда он оттолкнул ногу Чонгука.

— Чонгук, — он тихо выдохнул, пытаясь разбудить его. Но альфа только заскулил, мгновенно подняв ногу, чтобы положить ее на Чимина.

— Ты не возражал против моего присутствия прошлой ночью, — он пробормотал, и Чимин подумал, что Чонгук не спал все это время, и это был просто еще один повод подразнить Чимина и заставить его смущаться перед всеми.

— Эй! — Чимин пробурчал, на этот раз ударив его по ноге, толкнул тело Чонгука, наконец, заставив его открыть глаза. Он приподнялся на локте, чтобы его голова больше не лежала на Чимине, но его рука рассеянно осталась на груди омеги.

Прищурившись из-за света, взгляд Чонгука упал на людей перед ним, и теперь он узнал шум. Он посмотрел на Хосока, его голос все еще был хриплым со сна, когда он спросил.

— Ты собираешься ответить, Хоби?

Группа, наконец, проявила некоторые признаки жизни, когда Хосок, заикаясь, начал действовать. Он достал телефон из кармана, а затем положил его обратно, явно нажимая на отказ, поскольку решил, что это важнее.

Чимин успокоился из-за исчезновения шума, но не из-за того, что он в настоящее время был в постели с Чонгуком со зрителями.

— Хен, — начал Чимин таким тоном, что Юнги и Джин ответили мгновенно.

— Да, Чимин.

Чимин не стал тратить время на то, чтобы поправить, с кем он разговаривал, на самом деле, теперь он думает, что слова в любом случае предназначены для них обоих.

— Ты не думаешь, что, может быть, я не хотел бы находиться в комнате с четырьмя альфами? — он говорил спокойно, но категорично, наблюдая, как их лица ищут ответа.

Чонгук спрятал улыбку, ненависть омеги к альфам сейчас становится довольно забавной. Несмотря на то, что он был частью этой четверки, осознание того, что он был единственным, кто был головокружительно близок к Чимину, делало его безумно счастливым. Два других альфы казались менее удивленными и более смущенными.

— Ты не думал, что, может быть, я надеялся впасть в кому на этой неделе и не хотел бы, чтобы меня разбудили в первый день? — Чимин изобразил фальшивую улыбку, в которую никто не поверил. Его взгляд упал на альфу, который специально разбудил его, и он сузил глаза достаточно, чтобы заставить альфу поежиться.

— И ты не думал, — голос Чимина немного повысился, — что делить постель с Чонгуком было достаточной пыткой для меня!

Наступила полная тишина, поскольку гнев Чимина заставил всех замолчать, два новых альфы определенно не привыкли к таким внезапным взрывам, и его хены привыкли к этому, но они знали, что лучше ничего не говорить Чимину.

Однако, один человек, похоже, не получил памятку. Потому что Чонгук пожал плечами и рухнул обратно на Чимина, уткнувшись лицом ему в грудь и обхватив его ногами, когда он сказал.

— Тебе нравится делить со мной постель.

Чимин вздохнул. Все вздохнули.

— Мне жаль, что мы тебя разбудили… Чимин, — один из альф попытался заговорить, тот, у которого не было будильника, что его разбудил. Он был выше остальных, в простом черном костюме, с карамельными волосами и загорелой кожей, в нем была нежная привлекательность, которая заставила Чимина слушать его, не закатывая глаза, когда он начал. — Мы просто пытались разбудить Чонгука.

Взгляд Чимина переместился на Юнги, который быстро поднял руки в знак поражения. — Я предполагал, что в ту секунду, когда ты узнаешь, что Чонгук спит голым, ты уйдешь и окажешься в одной из гостевых комнат, — тише и с легкой улыбкой он добавил. — Видимо, нет.

— Хен, он не голый, — Чимин защищался. — И как будто я собираюсь позволить ему победить. Это, — Чимин посмотрел вниз на лицо Чонгука, хотя его глаза были закрыты, Чимин знал, что он не спит, — моя комната.

Когда Чимин повернулся к группе, его глаза остановились на Джине, прежде чем они сузились.

— Что ты здесь делаешь, хен?

— О-о, ну… — заикнулся Джин, нервный смех сорвался с его губ. Когда Чимин не ответил на его веселье, Джин успокоился и просто ответил. — Возможно, я также адвокат Кука… адвокат, который поместил его в ту же группу, что и тебя…

Глаза Чимина расширились, он был полностью готов отругать своего хена. Но его прервал голос Чонгука, все еще прилипшего к Чимину, но внезапно больше не притворяющегося спящим.

— Что? Ты знал Чимина и не сказал мне? — спросил Чонгук, совершенно оскорбленный, думая о том, насколько раньше он мог бы проводить время с омегой вне занятий.

Чимин наблюдал, как изменился настрой Джина, его глаза были такими же широкими, как у Чонгука, когда он сопротивлялся.

— Ты должен благодарить меня за то, что вы вообще встретились, сопляк!

Наблюдать за тем, как пара ссорится, как будто его там не было, было смесью чего-то очаровательного и раздражающего. Все, что он мог сделать, это покачать головой, которая начала гудеть и болеть с утра. Он слегка задремал, и его разум начал думать о Юджи, он задавался вопросом, который час. В школе ли она? Будет ли она со своими друзьями? Не часто бывает, чтобы не Чимин отвозил ее в школу, он мог пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз Тэхену или Юнги приходилось подменять его. Она, вероятно, нервничала, вероятно, скучала по нему. Не совсем уверенный, когда его рука опустилась на спину Чонгука, Чимин прижал его ближе, даже не задумываясь.

— В любом случае, похоже, вы двое достаточно сблизились и без моей помощи, — Чимин уловил слова Джина, небольшую усмешку в его голосе, а затем его глаза опустились на тело, все еще цепляющееся за его собственное. Он был слишком отвлечен, чтобы заметить, что он все еще там. Он снова фыркнул и оттолкнул от себя Чонгука.

На этот раз Чонгук не отступил, не тогда, когда все в комнате заметили явную перемену в аромате Чимина, то, как он притупился, потеряв часть своей сладости.

— Ты в порядке? — Чонгук заговорил мгновенно, мягко.

— Я в порядке, — он ответил коротко, тихо.

Юнги, догадавшись, что так расстроило Чимина, быстро начал говорить, хотя это звучало так, будто он придумывал свои слова на ходу.

— Почему бы тебе… не пойти на работу с нами, Минни? Мы все сейчас уходим, и это было бы отличным отвлечением.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Юнги толкнул Джина локтем.

—Д-да! Это было бы весело, Чимини, правда.

Чимин посмотрел на их полные надежды лица, и прежде чем он понял, что подразумевало слово «с нами», со вздохом согласился.

— Отлично! — Юнги кивнул. — Тогда мы просто позволим вам двоим одеться и пойдем.

Когда они все повернулись, чтобы уйти, Чимин повторил.

— Вам?

— Я тоже работаю с Юнги, Чимини, — Чонгук просиял, добавив новое прозвище в свой собственный словарь.

Опустив голову на руки, Чимин только вздохнул от не очень приятных новостей. Если бы это был любой другой день, он остался бы дома, но сегодня ему действительно нужно было отвлечься. И, возможно, Чонгук — лучший человек, чтобы отвлечь его.

— Я надеюсь в очень, очень разных отделах, — Чимин просиял в ответ.

Чонгук ухмыльнулся, опираясь на один локоть, чтобы подобраться ближе.

— Ты боишься, что если проведешь со мной весь день, то не сможешь контролировать себя?

— Точно, — Чимин улыбнулся. — Я могу избить тебя до смерти.

Только когда позади них раздалось несколько смешков, Чимин и Чонгук вспомнили, что они не одни. Они немного разошлись.

— Или, может быть, ты думаешь, что то, что произошло прошлой ночью, повторится.

Чимин мог сказать, что ему это нравилось, он не верил, что у альфы хватило наглости поднять вопрос о том, что он, очевидно, был возбужден.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Тогда позволь мне напомнить тебе, — Чонгук промурлыкал, приподняв бровь, когда наклонился еще ближе.

Чимин отшатнулся, чуть не упав с кровати от того, как быстро его тело отстранилось от Чонгука. Несмотря на то, что Чимин уверен, что прошлая ночь была одноразовой, он не хочет рисковать, чтобы его запах изменился в этот момент.

Поднявшись на ноги, Чимин выглядел слишком подозрительно, по его мнению. Он понял, как это могло выглядеть, и Чимин быстро обратился к их аудитории.

— Мы не целовались. Или что угодно.

— Конечно, ты этого не делал, — Джин засмеялся, и Чимин бросил на него резкий взгляд. Затем его глаза впились в Чонгука, молча прося его тоже прояснить ситуацию.

Чонгук выровнял выражение лица. — Мы этого не делали, — затем он подмигнул Чимину, и омега был так близок к тому, чтобы сорваться раз и навсегда, что почувствовал, как его тело сдается под всеобщими взглядами.

— Просто… все займитесь уже делом! — он закричал в отчаянии, бросил подушку в Чонгука без всякой видимой на то причины, а затем захлопнул за собой дверь ванной.

— Итак… думаете, я ему нравлюсь? — спросил Чонгук, когда омега ушел, слишком мечтательная улыбка покрывала его лицо, когда он наблюдал, как Чимин кричал и бросал в него вещи.

Остальные смотрели с удивлением, и когда они начали уходить, Юнги усмехнулся.

— Я думаю, ему нравится бить тебя.

Чонгук наклонил голову, наблюдая. Он определенно мог бы с этим поработать.

▪︎☆▪︎</p>

Чимин наблюдал за улицами Лос-Анджелеса через тонированные стекла машины Юнги, слушая, как Джин защищается всю дорогу. К тому времени, когда они прибыли на музыкальный лейбл, где они оба работали, Чимин полностью отругал Джина и Юнги за то, что они дразнили его этим утром. А также убедился, что они оба знают, что между ним и Чонгуком ничего не произошло, и между ними никогда ничего не произойдет.

Теперь он сидел в студии Юнги, пытаясь не скучать по Юджи и не думать о том, как долго нога Чонгука была на нем. Обстановка его квартиры наводнила комнату, в темных тонах дерева и случайных предметах на полках, парфюмерии и сувенирах из заграницы. У Юнги дома был рояль, здесь у него были клавишные, гитара и микрофон. С дивана, на котором сидел Чимин, он наблюдал за Юнги за его столом, перед ним было множество экранов, усилителей и музыкального оборудования, которое Чимин даже не мог назвать. Старший без усилий переключался между экранами и оборудованием, как будто это было самой простой вещью в мире.

На стене напротив дивана было прозрачное стеклянное окно, а за ним была небольшая кабинка звукозаписи, которую Юнги использовал для небольших фрагментов, которые нужно было быстро записать и отредактировать в песне.

Чимин всегда гордился Юнги за то, что он делал то, что хотел. То, что он любил. Он хотел заниматься музыкой с тех пор, как они оба были детьми. Чимин тогда украл его игрушечную ударную установку, но Юнги просто взял свою гитару и сыграл на ней песню вместо того, чтобы ругать его. Чимин улыбнулся воспоминаниям. Он был так счастлив, что тот смог заниматься любимым делом. И, может быть, немного завидовал.

Когда Чимин был моложе, он хотел стать танцором. И, как и Юнги, он добился этого. Он ходил на уроки танцев, а затем в школу, и он уверен, что до сих пор танцевал бы, если бы не Шин. Когда Чимин забеременел Юджи, он не видел в этом препятствия, на самом деле он был бы рад записать ее на уроки танцев, и они могли бы заниматься вместе. Но потом Шин высказал свое мнение, что его работа приносит больше денег, и поскольку она более востребована, для Чимина было бы лучше остаться дома, и в то время его слова звучали как беспокойство. Теперь они звучат просто как оправдания. Звучит как способ знать, где Чимин, знать, что он не будет мешать его работе, и что он всегда сможет вернуться домой к ожидающему мужу, который был готов угодить ему.

Разница между его карьерой и карьерой его хена была в том, что Чимин всегда чувствовал, что он кого-то разочаровал. Родителей, хена, себя, даже Юджи. И теперь, когда муж и дом, которые у него были, вместо этого сгорели, он не мог не чувствовать себя еще большим неудачником.

— Мин?

Должно быть, запах Чимина снова выдает его, потому что Юнги поворачивается к нему, тихо говоря по-корейски, пусанский акцент слегка просачивается в его слова. Юнги всегда говорил с Чимином по-корейски, когда тот казался грустным, возможно, это был способ показать Чимину, что он в безопасности. Он мог рассказать Юнги все, что угодно. В конце концов, они были братьями.

— Ты в порядке? Это из-за Юджи? — осторожно спросил Юнги, растягивая губы в успокаивающей улыбке, и добавил. — Я уверен, что ей весело. Но, может быть, ты мог бы позвонить ей позже?

— Я позвоню, — Чимин ответил, эта мысль была у него в голове весь день. — Но… на самом деле я думал о других вещах. Просто… ну, всякое.

Юнги тяжело вздохнул. Чимин мог сказать, что это было не от раздражения, не от гнева, это было сочувствие и понимание. Он толкнул свой стул, колеса заскользили по полу, пока он не оказался рядом с Чимином.

Юнги действительно хорошо умел слушать и знал, как заставить Чимина говорить, даже ничего не говоря. Он затих, ничего не делая, только делая свой запах чуть сильнее, но все же он заставил Чимина захотеть раскрыть его внутреннюю тревогу.

— Ты… — Чимин сглотнул, глядя на свои руки на коленях. — Ты разочарован во мне?

Брови Юнги нахмурились, как будто предложение было настолько возмутительным, что он не мог его понять.

— Я никогда не был разочарован в тебе, Чимин.

Это было достаточно утешительным, чтобы Чимин поднял глаза, но он все еще не мог избавиться от чувства, что этого недостаточно.

— Но я не сделал ничего, чем ты мог бы гордиться… Я только выбросил свою жизнь ради какого-то мудака.

— Ты не можешь так думать, — Юнги заявил, потрясенный. Когда младший не исправился или не изменил выражение своего лица, Юнги стал серьезным. — Чимин. Ты не разочарование, — теперь он повторил, зная, насколько серьезен был Чимин. — И ты совсем не выкинул свою жизнь. У тебя есть Юджи, и ты лучший Аппа в мире. Это самое большое достижение из всех, что я знаю, — Юнги улыбнулся, ударив Чимина по коленям своими.

На лице Чимина появилась улыбка. — Я больше всего горжусь Юджи, хен. И я знаю, что ты, мама и папа тоже ее очень любите, но… но я просто не могу перестать думать, что я должен был сделать больше, я имею в виду, с самим собой. Я-я просто хочу быть кем-то, кем не только вы могли бы гордиться, но и я тоже.

Юнги впитал его слова, медленно фиксируя их вместе с тем, как его плечи опустились, а его обычная уверенность упала. С тех пор, как они были детьми, Чимин всегда был таким стойким и уверенным в себе, и, видя младшего таким сломленным и потерянным, Юнги захотелось обнять Чимина и оторвать Шину голову.

— Чимин, с тех пор, как у тебя появилась Юджи, и тебе каким-то образом удалось стать идеальным Аппой, мужем, братом, сыном и другом, я в восторге от тебя. И ты тоже должен быть, — он взял руки Чимина в свои, его пальцы задержались на запястьях Чимина, над запаховыми железами. — Послушай, я понимаю, что сейчас ты потерян и зол, но не разочаровывайся в себе. Не смей думать, что ты полностью потерял себя, — Юнги на мгновение задумался над своими следующими словами, глядя на остатки неуверенности в глазах Чимина.

Внезапно он встал, и Чимин был шокирован, когда тот начал идти к двери. Мягкий момент исчез, когда Чимин смутился.

— Ч-что ты…

— Иди за мной, — Юнги прервал, в его глазах мелькнуло что-то неопределимое.

Неуверенный, но невероятно любопытный, Чимин медленно встал и последовал в тишине, что сделало его более подозрительным, а Юнги решительным. Они прошли мимо бесчисленных дверей, офисов, всевозможных студий и конференц-залов. Все это казалось таким официальным, и Чимин схватился за значок посетителя, который ему дали при входе в здание, испугавшись, что кто-то собирается его выгнать. Через несколько минут из лифта, который спустил их с двадцатого этажа на семнадцатый, они вошли в широкий холл, по обе стороны которого было множество стеклянных дверей, расположенных далеко друг от друга.

Чимин следовал за Юнги, пока тот не остановился перед одной из дверей и молча кивнул в ее сторону. Он последовал за кивком, посмотрев сквозь стекло, чтобы найти большую, полностью белую комнату. Стены были в основном зеркальными, и там было совершенно пусто, за исключением нескольких стульев и разбросанных сумок. Однако в центре, глядя в зеркала, были Хосок, альфа с этого утра, и Чонгук, раздражающий альфа.

Они были одеты в мешковатую одежду, с них капал пот, а их грудь поднималась быстрее, чем обычно, поскольку они, казалось, выполняли танцевальную программу. Хосок делал ход, а затем Чонгук следовал за ним, и несколько раз они взрывались смехом. Прежде чем он понял это, он улыбнулся.

На короткое время он позволил себе полюбопытствовать, чем на самом деле занимается Чонгук. Он не видел его с тех пор, как Намджун, другой альфа, которого он встретил этим утром, усадил его в машину с Хосоком, быстро перечисляя вещи, которые Чимин не мог разобрать. Но он быстро подавил свое любопытство, чтобы посмотреть на своего хена.

— Как страдания от разговора с Чонгуком сделают меня менее недовольным собой?

Юнги закатил глаза, ударив его по руке так легко, что это вряд ли того стоило.

— Нет, дурачок. Хосок, — он снова кивнул в сторону двери, как будто это могло объяснить Чимину, что он имел в виду.

Чимин выглядел смущенным и предположил. — Ты хочешь, чтобы я… встречался с Хосоком?

Юнги снова закатил глаза, сдаваясь, когда он открыл дверь и втолкнул Чимина внутрь.

— Просто заходи.

Когда Чимин прошел сквозь стеклянные двери, внимание Чонгука сразу же ускользнуло от его работы. Внезапно ему стало наплевать на танцевальные движения, которые он пытался отработать весь день, и он поспорил с Хосоком, что он доведет их до совершенства к тому времени, когда им нужно будет идти домой.

— Ты так продуешь, — Намджун хихикнул со своего места на одном из стульев, переводя взгляд с телефона на сцену.

Чонгук даже не мог притвориться злым, когда думал о том же.

— Не обращайте на нас внимания, — Юнги заговорил, объясняя их присутствие. — Мы здесь только для того, чтобы наблюдать.

Толкнув Чимина на один из стульев, он больше ничего не сказал. Чимин был слишком смущен, чтобы сопротивляться, а Хосок на самом деле не возражал против вторжения. Даже Чонгук, который несколько мгновений назад думал, что это будет конец его ставки, решил, что вместо этого это его шанс показать себя омеге. И вот, Чимин с Юнги сели и наблюдали.

Чимин поморщился от того, насколько сильно в комнате пахло Чонгуком, мятой и кострами, наполняющими его нос. Случайные мысли об уютном камине и одеялах заполнили его разум, но они исчезли так быстро, что он даже не успел разозлиться на них. Сначала он ничего не мог сделать, кроме как смотреть на волосы Чонгука, на то, как они были собраны в небольшой хвост, на то, как пряди падали ему на глаза. У него было раздражающее желание предложить сделать ему прическу, его многолетний опыт заставил его задуматься, сколько причесок он мог бы сделать с волосами Чонгука, которые были достаточно длинными, чтобы в некоторых местах касаться его челюсти.

Однако вскоре его мысли переключились с внешности Чонгука на то, как он двигался. А потом он также начал фокусироваться на Хосоке. Он наблюдал, как они без усилий позволяют своим телам сгибаться под разными углами и вращаться. Он наблюдал, как Хосок сделал движение, а затем позволил Чонгуку скопировать его, исправив несколько моментов, прежде чем Чонгук сделал это идеально.

Затем, то, что Чимин может описать только как волшебство, произошло четыре часа спустя. Он наблюдал за ними часами, и ему даже не показалось, что прошло тридцать минут.

Когда Чонгук крикнул, что ему нужен перерыв, Чимин осознал, как долго это продолжалось. Юнги молча наклонился, прекратив разговор с Намджуном.

— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду?

С губ Чимина сорвался небольшой смешок, за которым последовала улыбка.

— Да, — он кивнул, его глаза все еще были круглыми и блестящими, когда Хосок сделал еще несколько небрежных движений. — Да, я понял.

Было еще не поздно последовать за мечтой. Было не слишком поздно танцевать, если он хотел, и в этот момент, когда он смотрел, как двое мужчин танцуют, смеются и улыбаются, он не может не думать, что еще не слишком поздно и для всего остального.

Возможно, он поставил свою жизнь на паузу ради Шина, но ему не нужно было держать ее на паузе. Ему не нужно было просто гноиться в своем гневе, ненависти и неудовлетворенности. Он мог нажать play, если хотел, и у него был наготове целый хореограф, если он хотел.

С желанием встать и произвести впечатление на всех в этой комнате своим обучением современным танцам, а также уроками модерна и хип-хопа, которые он брал для развлечения с Тэхеном в свободные дни, он решил нажать play.

▪︎☆▪︎</p>

На следующий день он был тем, кто спросил Юнги, может ли он прийти к нему на работу.

Он снова сел на диван Юнги, но он просто отсчитывал моменты, пока не сможет спросить Юнги, может ли он пойти и навестить Хосока. Позже его хен сказал ему, что Хосок был хореографом и танцором в компании, и Юнги продолжал говорить, что он клубочек солнца и точно не сможет устоять перед Чимином, если он попросит потанцевать с ним. И вот он здесь, смотрит на часы и думает, сколько времени нужно было провести со своим хеном, прежде чем бросить его, не выглядя подлым.

Однако его подсчет был прерван. Дверь распахнулась, и вошел Чонгук, в той же кожаной куртке, которую он надел этим утром, которая, по мнению Чимина, казалась слишком тесной, чтобы быть удобной.

— Ты хотел меня, Юнги? — спросил Чонгук после того, как Намджун сказал ему навестить старшего.

— Да, Кук, в кабинку! — Юнги говорил через плечо, указывая на комнату и закатывая глаза на отсутствие слова «хен». — Не мог бы ты переделать бэк-вокал, который мы записали на прошлой неделе, просто из «ах, ах, ах». — Чимин почти рассмеялся над случайными звуками своего хена, хотя Чонгук, казалось, знал, что он имел в виду, потому что понимающе кивал.

Чимину стало еще более любопытно узнать о его положении. После вчерашнего он думал, что, может быть, он танцор, но теперь он еще и исполняет бэк-вокал? Он полагает, что мог бы спросить младшего и удовлетворить его любопытство за секунду.

— Ты будешь смотреть на меня, Чимин?

Неважно. Он не хочет доставлять Чонгуку удовольствие, проявляя интерес.

Он закатил глаза, и Чонгук вошел в кабинку с веселой улыбкой.

Когда Чонгук надел наушники на одно ухо и подал Юнги знак, что он готов, он подождал, пока Юнги начнет обратный отсчет, а затем, когда он указал на него и опустил руку, Чонгук начал.

Честно говоря, Чимин ждал, даже надеялся, что Чонгук будет ужасным певцом. Потому что, по крайней мере, тогда было бы что-то, что Чимин мог бы использовать против него или, по крайней мере, использовать, чтобы убедить себя, что Чонгук не идеален. Но, похоже, ему придется продолжать поиски, потому что, когда Чонгук открывает рот, Чимин очарован.

Его голос мягкий, но сильный, стабильный, но с придыханием. Фраза «музыка для моих ушей» никогда ни к чему так не подходила. Голос Чонгука был почти божественным, он взял ноты, которых Чимин от него не ожидал, а затем его голос стал таким глубоким, что Чимин чуть не покраснел.

И когда глаза Чонгука открылись, последний звук слетел с его губ, Чимин смотрел с благоговением. Когда губы альфы растянулись в ухмылке, Чимин исправил свое обожающее выражение.

Он решает, что это подходящее время.

— Хен, я пойду найду Хосока!

Всю дорогу до танцевальной студии он провел, играя с подолом его свитера, теребя и теребя его. Он нервничал. Разговор с Хосоком действовал на нервы. Просить его помочь ему танцевать было страшно. Идея танцевать перед настоящим хореографом и профессиональным танцором была ужасающей.

Но мысль о том, чтобы не делать этого, заставила его еще больше волноваться. И вот он распахнул стеклянные двери, привлекая внимание Хосока.

Он снова стоял в центре комнаты и был весь в поту. На этот раз он был в шортах и футболке оверсайз, откуда-то из комнаты играла рэп-песня. Когда он посмотрел на Чимина, его губы растянулись в яркой улыбке.

— Чимин! — он начал взволнованно, а затем, когда продолжил на корейском, Чимин поднял брови. — Что привело тебя сюда?

— Т-ты говоришь по-корейски? — он переспросил на том же языке.

Хосок усмехнулся, кивая. — Мы почти все здесь говорим.

Конечно, Чимин мог видеть, что Хосок был корейцем, как и многие сотрудники и артисты лейбла. Это было похоже на корейскую музыкальную компанию, только в Лос-Анджелесе, это то, что привлекло Юнги в эту компанию, а не в одну из многих других, которые пытались нанять его после выпуска. Несмотря на то, что Чимин знал все это, он все еще был шокирован, узнав, что он тоже может говорить по-корейски. Он не часто встречает людей, которые могут, обычно разговаривая только с Тэ и Юджи на корейском. Мысль о том, чтобы больше говорить на его родном языке, заставила его чувствовать себя счастливым, даже в безопасности. Он удобно скользнул в нее, продолжая застенчиво.

— Х-Хосок-

— Хен, — Хосок слегка поправил, и от этого действия Чимин почувствовал себя еще более комфортно.

Он улыбнулся и поправился. — Хен. Я-я задавался вопросом, если… ну, вчера, с Юнги, я имею в виду, когда я был здесь, ну, я смотрел, как ты танцуешь, и ну… — Чимин замолчал, съежившись от того, как часто он произносил слово «ну», и чувствуя невозможность сказать что-либо, кроме его прямого вопроса.

— Ты пытаешься сказать, что влюблен в меня, Чимин? — спросил Хосок, но Чимин не почувствовал раздражения, вероятно, преувеличенно подозрительный взгляд на лице Хосока дал понять, что он шутит. Вероятно, он просто пытался заставить Чимина чувствовать себя комфортно, и Чимин оценил этот жест.

— Нет, нет, — он засмеялся, почесывая затылок. — Я не знаю, как много хен рассказал тебе обо мне, но… в данный момент я вроде как переживаю серьезные жизненные обстоятельства, и что-то происходило, а что-то не происходило, и теперь я вроде как… потерян?

— Я знаю это чувство, — Хосок прервал медленно и смущенно, заставив Чимина расхохотаться. Юнги был прав, у Хосока действительно была энергия, которая позволяла легко расслабиться.

Решая, какого черта? Чимин остановился, глубоко вздохнул и выгрузил свой багаж. — Мой муж, с которым я встречался шесть лет, муж, который перевез меня сюда и заставил меня перестать танцевать дома в Пусане, годами трахал своего секретаря. Излишне говорить, что я больше не встречаюсь с ним. Но теперь я в этом странном месте, где жизнь, которую я столько лет пытался усовершенствовать, развалилась, а у той, которую я оставил позади, так и не было шанса стать идеальной, и я живу рядом с людьми, которые видели, как меня арестовали, когда у меня был срыв, который на самом деле не был срывом. На самом деле я отчасти горжусь этим. И мне впервые приходится быть вдали от своей дочери, и я всегда настолько, — Чимин поднял два пальца, чтобы измерить расстояние, но Хосок уверен, что они соприкоснулись, — близок к тому, чтобы ударить кого-то по лицу, и я просто… Мне просто нужно что-то, — Чимин глубоко вздохнул, он точно не дышал, и его грудь начала гореть. Он ожидал увидеть страх или, возможно, осторожность в глазах Хосока, но там был только шок, явные признаки того, что он не ожидал всей истории жизни Чимина. И затем Хосок ответил, возможно, последнее, что он ожидал.

— Ты знаешь о поппинге?

— Ч-что?

Хосок наклонился, чтобы сделать глоток из своей бутылки с водой, говоря, когда он поставил ее обратно.

— Танец. Поппинг, — Хосок повторил, а затем начал вытягивать руки, показывая то, что Чимин признал примером поппинга.

Потратив секунду, чтобы понять, что Хосок не собирался судить его, или разбирать его на части, или спрашивать о кровавых подробностях, Чимин кивнул и пробормотал: — О-о… да! По крайней мере, немного.

— Отлично, — он кивнул, а затем вытащил свой телефон, переключившись на песню с более сильным ритмом. — Тогда хочешь потанцевать со мной, Мин?

— Пожалуйста, Хосок-хен. — Чимин медленно начал кивать.

— Зови меня Хоби, — Хосок просиял, уже заняв позицию и поощряя Чимина подойти ближе.

Когда он это сделал, на него нахлынул запах меда, и когда Хосок обвинил Чимина во лжи, сказав, что он знает, что такое поппинг, прежде чем простоять в оцепенении еще минуту, Чимин расхохотался. Он понял, что это был первый раз, когда он не сразу почувствовал гнев в присутствии альфы.

Чимин не был уверен, был ли Хосок особенным или он делал успехи, в любом случае, он был безгранично счастлив, копируя танец Хосока с улыбкой на лице.

▪︎☆▪︎</p>

— А потом он сказал, что мы можем танцевать вместе каждый день на этой неделе! И после этого я смогу навещать его два раза в неделю, пока Юджи в школе! И! И! — Чимин практически подпрыгнул на своем месте, становясь громче от волнения. — И потом Хоби-хен сказал, что я даже могу получить там работу танцора в будущем!

— Минни! — Тэхен завизжал, бросаясь всем телом к своему лучшему другу, когда тот притянул его в объятия. Он провел весь день, слушая каждую деталь последних нескольких дней в квартире Юнги. — Я так горжусь тобой! Я говорил тебе, что ты лучший танцор в мире!

Чимин усмехнулся над возможным преувеличением, всегда благодарный за поддержку своего лучшего друга.

— Я так счастлив, Тэ, — Чимин просиял, когда отстранился, и он действительно имел это в виду. Впервые за долгое время он был уверен в чем-то, что он сделал самостоятельно. Даже если сейчас ничего конкретного не было, он чувствовал, что наконец-то может начать планировать свое будущее, он мог видеть, как его дни складываются вокруг того, чтобы отвести Юджи в школу, а затем потанцевать в компании, а затем забрать свою дочь, возможно, попрактиковаться с ней позже. На этот раз он просто чувствовал себя счастливым, а не злым, и это было так, так хорошо.

Как и Чимин, Тэхен был на седьмом небе от счастья. Он давно не видел своего лучшего друга таким счастливым от перспективы что-то сделать. Это заставило его осознать, как долго свет Чимина угасал. Как долго Тэ встречался с Чимином в его кафе и полагался на улыбку, когда он говорил о Юджи, ненавидя то, как его голос тускнел, когда он говорил о чем-то другом.

— Я хочу знать каждую мелочь! О каждой тренировке и каждой похвале, и о секунде, когда ты получаешь работу!

— Тебе придется отбиваться от меня, Тэхен, — Чимин невозмутим, и они оба начали смеяться.

— Над чем мы смеемся? — голос Чонгука заполнил гостиную, когда он вошел в парадную дверь, вернувшись с работы. — Это из-за новой шляпы Юнги? — Чонгук догадался, вздохнув, и добавил. — Я говорил ему, что неоново-оранжевая шляпа со всей этой черной одеждой выглядит глупо.

— Даже ты не можешь испортить мне настроение прямо сейчас, — Чимин счастливо вздохнул, игнорируя, но соглашаясь с комментарием Чонгука.

Чонгук подошел к нему, не беспокоясь о страхе, который мешал другим приближаться к Чимину, взъерошивая его волосы.

— Почему Чимини так счастлив?

Сон в одной кровати с Чонгуком, заставил того чувствовать себя слишком комфортно. Чимину снова придется швырять в него вещи, чтобы усилить его страх и потребность в дистанции.

— Не твое дело, любопытный, — Чимин огрызался просто так, хотя улыбка не сходила с его лица.

Чонгук закатил глаза, так же игриво, как обычно, и вошел в их комнату, комнату, которую Чимин хочет, чтобы Чонгук перестал называть «их комнатой».

— В любом случае, — Чимин повернулся к Тэхену, как будто ничего не произошло, — когда Хоби… — Чимин замолчал, остановившись, когда заметил паническое лицо Тэхена. — Ч-что? — Чимин тоже начал паниковать. — За мной кто-то стоит?

Тэхен просто поднял руку в направлении, в котором ушел Чонгук.

— Ч- это был Чонгук?

— О, — Чимин успокоился, закатив глаза, — да, раздражающий альфа.

— Это тот альфа?! — паника и шок Тэхена усилились в десять раз.

— Д-да… — медленно повторил Чимин, задаваясь вопросом, почему Тэхен был так шокирован.

Напротив, Тэхен задавался вопросом, почему Чимин не был так шокирован.

— Чимин, — он посмотрел прямо ему в глаза. — Это Чон Чонгук. Как и в случае с одним из крупнейших певцов в мире прямо сейчас… признан самым красивым мужчиной в мире три года подряд, дважды самым сексуальным! Самый популярный айдол в твиттере и любовь всей моей жизни.

— Эй! — Чимин наконец отреагировал, хотя и не был уверен, почему именно последнее заявление подтолкнуло его к ответу. Постепенно он позволил всему остальному осесть в его голове, перестать бормотать и перейти к понятным предложениям. Хотя этого не произошло.

Чонгук. Его Чонгук. Чонгук, Чимин поправил еще раз. Был знаменит? Не просто хорошо известен, на самом деле знаменит. Он вспомнил компанию, вокал и танцы, по крайней мере, теперь все это начинало обретать смысл. Но как, черт возьми, мог Чонгук, человек, который делил с ним постель и продолжал будить, закидывая на него конечности, и просил его контролировать себя, быть тем же Чонгуком, который был любовью всей жизни Тэ, человеком, которого он теперь смутно помнит, о котором говорил Тэ.

— Т-ты уверен…

— Чимин, — Тэ невозмутим, как будто предположение, что он не узнает Чонгука за милю, было нелепым. — Я выбирал между двумя мужчинами для своего экрана блокировки, и поскольку ты не присылаешь мне никаких фотографий своего хена… угадай, кто это?

Чимину не нужно было гадать, потому что он уже смотрел на телефон Тэхена, а точнее на изображение Чонгука. Он явно был на сцене, волосы волнистые и влажные, падающие на глаза, которые были выкованы из стали, а его руки были обернуты вокруг ткани его рубашки, поднимая ее, чтобы показать тот же набор мышц пресса, от которого у Чимина перехватывало дыхание всего несколько дней назад.

Затем, как будто Чимин был самым любимым развлечением в мире, Чонгук вошел в дверь их комнаты без рубашки. Он сел на стул перед Чимином, как будто он не был почти голым, как будто Чимин уже не задыхался.

И все, о чем мог думать Чимин, это какого хрена он хочет поменять экран блокировки Тэхена?