глава 9 (2/2)

— Он сказал его не отвлекать.

— С его Пламенем что-то не так.

Женщина разворачивается, упирая руки в бока, и с угрозой произносит:

— Если тебе кажется, что что-то не так, о, чудесный сенсор, увы, твои знания мне, беспламенной, недоступны, то иди к главному и доложи о происходящем, а не стой осуждающе над моей душой.

Высокий смотрит на нее долго. Выражения лица не видно за маской, так что эмоции толком не прочтешь, не поймешь, что сейчас происходит. А потом разворачивается и выходит в ту же неприметную дверь, через которую эти двое сюда зашли. Женщина провожает его взглядом, ее плечи вздрагивают:

— Действительно пошел, — она прыскает в ладонь, несмотря на то, что поднимать ее к закрытому тканью лицу бессмысленно. — Хотя, смеяться над теми, кто здесь работает только в качестве грубой силы, грубо.

Она разворачивается к Тсунаеши, ее светлые глаза жмурятся до утиных лапок: улыбается. Юноша все равно содрогается внутри: когда понимаешь, что человек перед тобой небезобиден и опасен, то невольно начинаешь считывать каждое его действие, как подвох, как предисловие к чему-то более крупному и более неприятному.

Из хорошего — паническая атака прервалась удивлением от появления незнакомых… не-лиц.

— Мукуро, как думаешь, это правда, что твое Пламя изменилось? Что нового чувствуешь?

Из плохого — все остальное, особенно вот это.

***

— Ты готов заплатить мне уже второй раз за день, и если это из-за Тсунаеши Савады, то я готов лично записаться ему в телохранители, чтоб ты дальше отдавал мне весь свой заработок, — Вайпер появляется поодаль от Реборна. Девушка и парень поворачивают в его сторону головы, в глазах мелькает искра интереса. Смотрит на прислоненное к стене тело. — Какого…

— Это Мукуро Рокудо, подопытный Эстранео, который оказался в теле того самого Тсунаеши Савады, — отзывается Реборн с пола. Тыкает пальцем в все еще связанную девушку в другом конце комнаты. — А это та, которая поменяла их местами.

Маммон подходит ближе, наклоняется так, чтобы быть примерно на одном уровне с коллегой, и спрашивает:

— Какого хуя?

— Да блять, я откуда знаю? — шипит в ответ брюнет. — Но нужно с этим что-то делать, потому что мне нужно притащить Вонголе не его, — кивок в сторону Рокудо, — а нормального, в его нормальном теле и с нормальными мозгами. И Эстранео оставлять просто так нельзя, нужно хотя бы привлечь внимание к ним, раз уж их все-таки не уничтожили.

— Как ты хочешь привлечь внимание к ним, подорвать?

— Да хотя бы это, но после того, как вытащим нужное тело для обратного переселения, — закатывает глаза Реборн. — Ты сюда приперся, не говори, что Вонгола не в курсе о том, что за враг сидит в соседней стране…

— Я сюда припёрся… прибыл, черт возьми, не для того, чтобы ввязываться в междусемейные разборки, а чтобы решить внутрисемейные!..

Мукуро переглядывается с Наги, которая выглядит чересчур незаинтересованно, и думает, насколько сильно ей стянули конечности. Она же упрямая, она бы ничего не сказала, зачем это?

Мужчины… если это существо с нейтральным голосом и в балахоне им было, переругиваясь, успели обсудить проблемы в организации деятельности Вонголы, что с одной стороны конфликта, что с другой, коллективно засрать нынешних боссов и наконец перейти к теме того, что подрыв — это последнее дело, если на базе врага есть другие подопытные. Об аркобалено и так шли веселые (не сказать, что неправдивые) слухи (кроме тех, что были о сильнейших мафиози нынешнего столетия) по типу: а вы знаете, что их Гроза оттаскивает трупы врагов себе, чтобы иметь материалы для экспериментов, а вы знаете, что их Облако в очередной раз присоединило более мелкую Семью к Семье Шимон, почему оно не работает, как нормальное облако, а вы знаете, что их Дождей застали… кхм, в общем, да, разнообразные истории и слухи, не надо добавлять еще и «а вы знаете, что их Солнце и Туман подорвали невинных». Не то чтобы они не могли. Сочувствия к незнакомцам никто из них явно не собирался проявлять, однако… новое поколение теневого мира было довольно гуманным (современные веяния или новая пропаганда блюсти закон подействовала даже на них?) для подобных решений. Исключая подростков. Таких как Гокудера Хаято. Таким ударит в голову сначала, а потом думает о последствиях, если те не смертельные.

— Я думала, вы собираетесь что-то делать, а не сидеть говорить, — прерывает обсуждение Хром. Все взгляды обращаются на нее. — Прошу прощения, если отвлекла.

Вайпер, хмыкая и явно закатывая глаза под капюшоном, отходит от Реборна на пару шагов:

— Пойду порасспрашиваю информаторов, — и исчезает в дымке. Наги и Мукуро внимательно наблюдают уже второй раз, явно заинтересованные, как так.

— Он такой же иллюзионист, как и вы двое. Просто уровнем выше, — поднимается на ноги мужчина и отряхивается.

— Насколько выше?.. — интересуется Рокудо, принявший за факт в своей жизни то, что его называли сильнейшим экспериментом в лаборатории.

— На столетие опыта.

Сильнейший в лаборатории не означает сильнейший в мире.

***

Интуиция в голове воет, и он не знает, о чем, не понимает, потому что ей страшно и все, что она может предложить: замереть и бежать отсюда прочь одновременно. Сложно, когда не может предложить объективно полезных решений, только предупреждая об опасности, — а она тут везде, и он сам в настолько беспомощном положении, что не выйдет от нее скрыться.

Беспомощное положение — прикованный к кушетке.

Беспомощное положение — черт знает где.

Беспомощное положение — в чужом теле.

Беспомощное положение — рядом с женщиной, которая точно не является его союзником.

— Молчишь, все как обычно, — пожимает она плечами. — Даже если Пламя изменилось, не то чтобы изменился ты сам, — рука в перчатке записывает что-то на бумаге.

Подвинуть капельницу. Отойти к столу. Открыть склянку с дезинфектором. Женщина напевает что-то себе под нос, явно не очень озабоченная отсутствием напарника поблизости и чувствующая себя вполне в безопасности. Вскрывает упаковку капельной системы. Закрывает роликовый зажим. Протыкает тонкой иглой колпачок флакона лекарства и подвешивает флакон повыше, выдувая воздух.

Если бы ему, проходящему практику в больницах и привыкшему к подобному, сказали прежде, что он будет бояться медсестер и капельниц, он бы подумал, что его пытаются оскорбить.

Женщина обрабатывает локтевой сгиб, сжимает чуть крепче, чтоб на бледной коже выступила вена покрупнее. И втыкает иглу.

— Готово, — жмурится она, как будто улыбается. А затем замирает, внимательно вглядываясь в его лицо. — А что с твоим глазом?..

У Тсунаеши есть две мысли, они обе желанные, но настолько противоречивые, что он не знает, о какой молиться:

узнай прямо сейчас, что перед вами не этот Мукуро, и сообщи своим, поставь его в опасное положение, но не позволяй тому, что вы пытаетесь влить в его тело, попасть в него;

не узнай и уйди спокойно, оставив его с препаратом и низким, но существующим шансом, что он сможет хотя бы выдернуть иглу.

Так или иначе, нужно же время на то, чтобы любое лекарство подействовало. Даже если там совсем не лекарство…

Интуиция говорит, что вообще не лекарство.

— Ладно, думаю, не очень серьёзно, — пожимает плечами женщина, отстраняясь и пуская густую темную жидкость по прозрачной трубке.

Ну хотя бы не темно-красная и не похожа на кровь, — сглатывает Савада.

— Удачно полежать, если надо будет в туалет, зови!

Дверь с тихим шорохом закрывается.

***

— Ничего нет, — сообщая, появляется Маммон в той же комнате, где появлялся до этого, и видит расставленную на места мебель. — Что? — недовольно цокает он, выходя в коридор и идя туда, куда тянет собственное Пламя.

На кухню.

— Серьезно? — шипит он. — Пока я работаю, ты сидишь тут с этими двумя?

— Я слежу за телом и за той, кто вернет его владельцу, — отвечает Реборн. Леон сидит на его плечах, не сводя недвижимых неморгающих глаз с Наги, пока Мукуро прижат практически вплотную к чужому телу, и ему явно неловко, но кто спрашивает. — Есть новости?

— Нет новостей, — ядовито отзывается Туман. — Об Эстранео в этой стране знают только те, кто связан с ними напрямую.

Реборн тяжело выдыхает. Смотрит на Хром.

— Может, поменяешь местами и все вернется на круги своя, как до этого?

— Нет, — упрямо говорит девушка, но смотрит все так же на Леона, уже десятки раз проиграв рептилии в гляделки. — У нас есть условия.

— Сделки на Пламени так или иначе не было, — длинные смуглые пальцы потирают виски. — Вайпер, а не можешь лично ты вернуть душу? Личность? Обратно в тело?

Наги замирает, потому что на такой вопрос и развитие событий она не рассчитывала. Перед ними иллюзионист, способный телепортироваться в пространстве, это уже говорит о его навыках, а если слова про столетие опыта не были шуткой…

— Я не смог лично встретиться с Савадой Тсунаеши как раз из-за тебя, поэтому, нет, не могу.

— Отвратительно.

Пронесло, думает Наги.

Им же будет проще, если Мукуро просто останется в чужом теле, так ведь?

Ее, конечно, будет мучать совесть. Позже. Возможно, она будет просыпаться ночью в ужасе от осознания того, что натворила, возможно, из-за этого она не будет дальше пользоваться своим Туманом. Какая разница, если цель оправдала средства? Если средства помогли достичь цели. Ее дорогой человек в безопасности. Незнакомцы умирают каждый день. Это не ее проблема.

— Тебя трясет, — говорит Реборн, прерывая ее мысли. — Что-то хочешь сказать?

— Ничего, — резко отзывается девушка, наконец отворачиваясь и шумно втягивая в себя воздух. Мужчина хмыкает:

— Нужно либо чтобы ты вспомнил, где находится их база, — Мукуро кривит чужие губы, собираясь вновь ответить, что он понятия не имеет, потому что все время находился внутри, но ему не дают ни секунды на ответ, — либо чтобы появилась какая-то информация.

— Как все просто, — презрительно фыркает Маммон, устраиваясь на подоконнике.

— Я пытаюсь думать.

— Ты умеешь думать, как убивать людей, а не как спасать, не переоценивай себя.

Повисает тишина, но Реборн решает не отвечать, поставив локти на стол и устроив подбородок на скрещенных пальцах. Солнце горит ярко, не давая подросткам и шанса на попытку использовать Пламя.

— Что происходило с тобой, пока ты был в лаборатории, это чисто теоретически может помочь, — сдается Маммон после долгих минут молчания, поворачивая голову к Рокудо. В груди топчется легкий интерес: Туман под экспериментами Эстранео, связанный с другим Туманом, который смог поменять местами сознания. Это впечатляет. Но только когда такое чудо на твоей стороне. И когда у тебя нет нездорового соперничества со всеми, кто может оказаться сильнее тебя.

У Вайпера оно есть.

— Они к чему-то меня готовили. Заливали препараты, которые меняли Пламя. Поэтому я и пропал на время, — Мукуро поворачивается к Хром, словно извиняясь. — Если бы с моей частью Тумана что-то случилось, ты и так бы почувствовала, но если бы мы были на связи, было бы… больно.

— Это может быть опасным для Небес? Изменение Туманного Пламени? — тут же поворачивается к ним Реборн, скользнув взглядом сначала по недоуменному лицу парня, а затем уставившись в темноту под капюшоном.

— А ты как думаешь?

— Я похож на Верде, чтобы в этом разбираться?

— А я похож на Верде, чтобы в этом разбираться? — возмущается Маммон, и Реборн поднимает руки в сдающемся жесте:

— Туше.

***

Ничего не происходит.

Тсунаеши даже успокаивается и проходит тошнота, которая появилась из-за стресса и шока, что в него вливают что-то непонятное с неясными свойствами для неизвестных причин. Можно попробовать вырваться, думает он, у него есть возможность шевелить конечностями. Дергается рука без иглы. Еще раз.

Еще раз.

***

Реборн косится на Хром и хмурится:

— Ты чего?

Девушка озадаченно смотрит в ответ. Мужчина поднимается с места, подходя ближе:

— Твоё лицо. Краснеет.

Маммон хмыкает с подоконника и поворачивает голову к Мукуро.

— У этого тоже.

Жар заливает кожу, сначала незаметно, и все сильнее, все сильнее. Выступают капли пота. Он кажется холодным. Воздух кажется холодным. Зубы стукаются друг о друга от внезапного холода. Руки невольно тянутся обхватить себя за плечи.

— Это лихорадка? У обоих сразу?.. — доносится голос, как сквозь вату. Тыльная сторона ладони недоверчиво поднимается выше, к лицу, чтобы проверить температуру, — и, не дотянувшись, замерев на уровне носа, падает обратно. Падает ладонь. Падает голова на грудь. Падает тело со стула на пол. У обоих абсолютно синхронно. Как единый организм.

***

Девушка поправляет маску на лице, мыча под нос тихую мелодию, сменяет перчатки — стерильность очень важна, и выходит из выделенного кабинета в коридор. Ровные стены, запах антисептика, ровный белый свет. От ее двери — еще семь до процедурной.

Первая — медсестринская комната, вдруг кому-то станет плохо.

Вторая — для охранников, вдруг те, кому плохо, поведут себя агрессивно.

Третья — мальчик, Солнце, эксперимент с ДНК животных. Особенно агрессивен.

Четвертая — мальчик, Дождь, эксперимент с управлением мелких предметов. Апатичен.

Пятая — юноша, Ураган, эксперимент с увеличением физической силы. Несколько попыток побега.

Шестая — девочка, Солнце, эксперимент с управлением звуком. Агрессивна.

Седьмая — склад.

Пальцы ложатся на ручку, проворачивая ее до предела. Тело напрягается, отступая на шаг и напрягая предплечье для толчка тяжеленной двери. С шорохом она распахивается: на треть, на половину, до конца. Тихо. Спокойно. Хороший ребенок. Девушка выдыхает, ее напарник еще не вернулся (глупый, кто идет к доктору, когда тот отдыхает, сейчас наверняка получает выговор), было бы сложно справиться, если бы пациент начал бесноваться.

Она делает шаг вперед:

— Ну что, Мукуро, как себя чувствуешь?

Голова на кушетке поворачивается в ее сторону. Распахнутые рыжие глаза. У Рокудо Мукуро не было рыжих глаз. Надо… записать изменения.

— Какого черта… — шепчет она себе под нос, не в силах отвернуться, отвести взгляд, а вокруг все жарче и жарче, уже горячо, уже плавится все вокруг, в том числе сдерживающие зажимы, а на нее все еще смотрят рыжие глаза.

Первым человеком, умершим от взрыва пламени Неба, была молодая медсестра, открывшая дверь и выпустившая все это наружу.