глава 6 (1/2)

Тсуна наблюдает за тем, как госпожа Фэн на частных машинах отправляет двух раненых людей в больницу, Реборн извиняется перед громилой, что, увы, не на скорой, но хоть что-то, а потом поворачивается к спрятавшимся под выступ Тсуне, Гокудере и Ламбо — и первый на самом деле вздрагивает от страха.

— Пойду вызову работников, рано радовались спонтанным выходным, — вздыхает Фонг, промокшая наскозь, как только ей уважительно кланяются и обещают следить за заключенными-пострадавшими. — Я подожду внутри в холле.

— Мы пройдёмся изнутри по лестнице, — переводит на нее взгляд Реборн. — Оценим убытки.

— Да я уже готова к тому, что придется потратиться, — вздыхает женщина, убирая волосы с лица, и медленно уходит в сторону дверей. Звякает музыка ветра. И снова шум дождя по асфальту. Реборн снова смотрит на них. Тсуна снова чувствует, что ему… страшно. Как перед строгим родителем. Гокудере явно страшнее, перед ним стоит человек, который чуть его не задушил.

— Ну и? — приподнимает брови мужчина, заходя к ним, прячась от капель. — Какого хрена ты вышел? Какого черта с ним? — Ламбо съеживается, отводя взгляд. — И какого хуя этот делает здесь? — Хаято рефлекторно заступает за спину вздыхающего Савады.

— Долго рассказывать.

— Ты меня таким не проймешь, — Реборн цапает его пальцами за воротник (явно чтоб снова не приключилось чего) и тащит за собой волоком вглубь гаража. — Рассказывай.

— Это я… — пытается вмешаться Ламбо, все еще сидящий на руках у груди Тсунаеши (и только сейчас юноша понимает, насколько ему на самом деле тяжело его нести; адреналин кончился?), но его резко перебивают:

— Не лезь, я спрашивал не у тебя.

И как к Реборну, который в очередной раз в отвратительном настроении, подступиться? Тсунаеши вздыхает — получается так тяжко, словно он пробежал километр — и задумчиво возводит взгляд к потолку. Потом переводит его за спину, следя за тем, чтобы Хаято, держащийся позади, не отставал и не сбился с пути в полумраке. Или не упал — им нужно спуститься на подземную парковку, и ограждений возле спуска никаких особых нет.

— Ну, начать стоит с того, что я вспомнил, что в моей сумке есть ноутбук и его, в отличие от телефона, ты у меня не отнял, и я узнал пароль от вай-фая, чтобы зайти в Интернет и удалить все свои учетные записи.

Реборн останавливается. Медленно поворачивает к нему голову. Вздыхает. Кивает:

— Продолжай.

— На это ушло какое-то время. Много времени. Завершил я все к утру и лег спать, надеясь, что не будет причин меня будить. И дождь продолжался, самолеты вроде как не должны были полететь, — пожимает плечами Тсунаеши. Они спускаются вниз, Реборн смотрит на потрепанные стены и колонны (да, Савада согласен, не очень похоже на то, чтоб тут дрались нормальные люди, но брюнет не выказывает особого удивления, лишь смотрит внимательно на ребенка на его руках и хмыкает задумчиво под нос), оглядывается по сторонам:

— Вы же шли не с лестницы?

— Нет. Через лифт.

Мужчина цокает языком, и Тсуна сдерживает себя от того, чтобы его передразнить.

— Отлично. Идем туда. А ты продолжай-продолжай.

— Ну… — отводит взгляд влево-вверх Тсуна, уже и позабыв, на чем конкретно закончил. — Потом утром ко мне пришел Ламбо и сказал, что по мою голову явились, — он опускает взгляд вниз, на кудрявую макушку и качает головой: нет, сдавать того, кто искренне за него волновался, не собирается. — Я запаниковал, оделся и ушел. Хотел сбежать, чтобы меня не вышло поймать, раз уж я такая ценная фигура.

— Мгм, ценнее некуда, именно поэтому ты напоролся на офицера Варии, который гнался за тобой через все здание.

Тсунаеши морщит лицо: ему не нравится, с каким снисхождением с ним говорят. У Реборна, видимо, был талант перестраивать свое поведение максимально выгодно, и нынешней выгодой было как можно сильнее взбесить вероятного босса Вонголы. Иначе этот тон, эти короткие усмешки и это до-сих-мать-его-пор держание за шкирку, как кота, он объяснить не мог.

— Да. Я не собирался потому что на него напарываться! — все же агрессует Тсуна. — И вообще, где был ты все это время? Почему дралась только госпожа Фэн?

Ему, наверное, кажется, но Реборн дергается, и от этого в груди злорадное удовлетворение.

— Потому что я был уверен, что она справится с проблемами в своем собственном доме, — говорит спустя долгую паузу. — И кто бы знал, что большей проблем- это еще что за херня.

Реборн замирает перед разворочанным лифтом, оборачивается, вперяясь взглядом в Гокудеру:

— Тебя же здесь не было во время погони, так?

— Так, — кивает мальчик, ковыряя носком кроссовок покрытие.

— Тогда какого черта?.. — поворачивается он обратно к кабине лифта, задумчиво прикладывая ладонь к подбородку. Его размышления прерывает звонкий голос:

— Это все Ламбо! Нья-ха! — ребенок смотрит с рук горделиво, мол, увидел, как я могу. У Реборна распахиваются глаза, он недоверчиво изгибает бровь. Тсунаеши тихо вмешивается:

— Там был розовый дым… Может, он как-то повлиял на то, что Ламбо… вырос? — окей, не смотрите на него так, он знает, что его слова похожи на бред сумасшедшего и маленькие дети не могут мгновенно вырасти, но он видел это? своими глазами? Что ему остаётся делать?

— Розовый дым? — смотрит на него Реборн, затем снова опускает взгляд, чтобы встретиться им с глазами Бовино. Тсуна на секунду залипает на лицо, которое толком не видит в полумраке, и он собирается оправдывать этот поступок тем, что в темноте не видны недостатки, поэтому он и завис: слишком нереально. — Ты рехнулся? Использовать Базуку Десятилетия просто для того, чтобы защитить первого встречного? И после этого ты хочешь стать достойным наемником?

Ламбо дуется, уже начинает вырываться, но одумывается: если он будет спорить с кем-то настолько высоким, как Реборн, с пола, то окажется в невыгодном положении. Поэтому он просто задирает подбородок выше:

— Ради тебя бы я не использовал! — заявляет он.

— И это логично, — пфыркает мужчина. — Но почему ради него?

— Потому что я — Хранитель! — гордо улыбается, чуть выпячивая грудь, Бовино. На лице Савады читается полнейшее недоумение, на лице Реборна — ужас. Он смотрит на Хаято. Потом на Ламбо. — Я точно это знаю! Я стал таким сильным, потому что Тсуна меня защитил, и я захотел защитить в ответ!

Реборн жалеет, что в нем нет ни капли Неба — лишь чистое Солнце, потому что будь здесь Небеса, они бы точно сказали, есть ли между этими детьми и Савадой (тоже, по сравнению с ним, мальчишкой) эта чертова хранительская связь. Он шепчет себе под нос что-то похожее на «Неужели чтоб начать собирать свою Семью, тебе просто надо было вырваться из Японии?» и разворачивается, снова за ворот утягивая за собой уже к лестнице. Поднимаются по ней в тишине. Понять, туда ли они поднялись, проще простого: выбитая дверь не может остаться незамеченной.

— Что по ущербу? — спрашивает Фонг, когда они заходят на подсвеченную кухню. В коридоре нет следов борьбы и крови, значит, затирание следов в самом разгаре. Женщина сидит, скрестив ноги в позе лотоса на высоком стуле, успев распустить волосы для просушки и сменив одежды на свободное красное ханьфу. По мнению Тсуны, менее жутко она выглядеть не стала.

— Трещины в стенах, сломанный лифт, — на втором слышно ругательство на китайском, — и дверь в коридоре. В целом, могло быть хуже.

— Я не люблю тратиться из-за чужих ошибок, — разочарованно поджимает губы Фонг. Тсуна, думающий, что подколка направлена на него самого, удивляется, когда слышит шипение Реборна рядом:

— Я откуда должен был знать, что он сорвется с места?

— Предположить. Они же всего лишь дети, — подкатывает глаза к гладкому потолку женщина.

— Прошу прощения, — не может не влезть Тсуна. — Но ответственность за ситуацию полностью на мне. Возможно, по мне не видно, — он уже встречался с ситуацией, когда его неяпонские друзья считали его отчего-то младше. — Но я считаюсь совершеннолетним по меркам многих стран.

— Но в своей-то все еще нет, — фыркает Реборн. — Сколько осталось? Меньше недели? Вот тогда и поговоришь.

— Не беси его, — фыркает Фонг. — Я так выразилась исключительно потому, что вы все младше нас. Не бери в голову.

Тсунаеши опускает Ламбо на пол, и тот убегает за дверь, неловко выглядывая из-за нее, готовый к очередной «взрослой ссоре».

— Насколько младше? — хмурится Савада. — Реборн говорил, что Вам много лет, но… вы выглядите на тридцать? От силы на тридцать пять?

Реборн смеется в кулак, ставя вторую руку на талию, и Тсуна заставляет себя не смотреть на него, только на тоже внезапно улыбчивую госпожу Фэн. Что он не так сказал?