глава 5 (2/2)

— Будто он когда-то был, — огрызается на него женщина, и ему даже немного страшно, когда он видит, что глаза вместо черных с алыми искрами стали настолько жуткими, неоново-красными, что кажутся неестественными.

Тсунаеши прокручивает в своей голове все ругательства, вылетая с лестничного пролета на минус первый этаж и захлопывая дверь. В нее тут же врезаются с другой стороны, и он молит, чтобы силы замка хватило хотя бы на время. Ламбо дергается в руках:

— Я могу с ним сразиться! — и его в ту же секунду встряхивают. — Ай!

— Рехнулся? — шипит Тсуна, торопливо продвигаясь по коридору складов в сторону лифтов. Нужно просто подняться на этаж выше и прочь из этого здания, все легче легкого! Он предпочитает не думать, что тот, с кем сражался госпожа Фэн, может поджидать на той стороне. — Я не пущу тебя сражаться!

Дверь трескается под первым ударом, и Тсуна срывается на бег. Второй удар звучит за спиной.

— Это потому что я ребенок? — внезапно взбрыкивается в руках Ламбо. — Я не слабак, я могу нас защитить!

— Нет, потому что это верная смерть! — прикрикивает на него Тсуна, врезаясь всем телом в панель вызова и судорожно нажимая на кнопки. Просто не теряй самообладания, не теряй самообладания, все будет хорошо…

Дверь сносят с петель.

Леви бегом устремляется к ним, не теряя ни секунды времени.

Лифт прибывает на их этаж.

…все получится, если не поддаваться панике, — проговаривает в голове Тсуна, заходя и нажимая на первый этаж.

Двери закрываются за шаг до того, как Леви успевает нагнать их.

Тсунаеши хочет облегченно осесть на пол, просто перевести дух перед следующей пробежкой; но успевает только прислониться спиной к стенке лифта, как вся кабинка вздрагивает, а лампа над головой начинает судорожно мигать. Он обхватывает Ламбо крепче, прижимая ближе, хмурясь и стараясь сохранить равновесие.

Ламбо, вообще-то, уже не ребенок, он убивал и ему заказали лучшего убийцу столетия! но он жмется к чужой груди, к чужому Небу, стараясь не паниковать, потому что каждая попытка спастись словно бы загоняет их все глубже в ловушку. И Ламбо просто готовится, несмотря на чужие возражения, если что, защищать. Тсуна просто не видел его в бою! Потом он не будет так за него бояться! И сейчас не будет, если Ламбо придумает, что сказать.

— Все будет хорошо, Глупый Тсуна! — он пихает его в плечо, привлекая к себе внимание и озадаченный взгляд. — Нас двое, а это уже преимущество! — с умным видом говорит Бовино, и выражение лица Савады смягчается, он коротко улыбается, собираясь ответить.

Свет в кабине лифта гаснет, и она срывается вниз.

Леви победно усмехается, убирая за спину свои электрические зонтики, и бежит в сторону лестницы. Теперь у Савады Тсунаеши нет иного пути кроме как пройти через нее. Если он вообще сможет открыть двери лифта. Он ухмыляется, ускоряясь. Босс и капитан будут довольны работой.

***

Это было настолько страшно, что Тсуна не уверен, что вообще когда-нибудь сможет нормально дышать.

И прямо сейчас больно так, словно все его тело, которое пролетело вместе с кабиной целых, мать его, два этажа и оказалось чуть ниже чем минус третий, превратилось в синяк. Он неровно выдыхает, стараясь собраться с мыслями, и промаргивается, сдерживая слезы, которые так и хотят соскользнуть с ресниц на щеки и потечь ниже. Ему нельзя показывать, что все плохо, точно не перед ребенком, судьба которого зависит от того, насколько в состоянии контролировать ситуацию будет Тсуна.

Ламбо ощущает на щеке влажную каплю и испуганно смотрит в черноту над головой.

— Глупый Тсуна, тебе больно?.. — тихо спрашивает Бовино, не зная, почему нет сил сказать хоть немного громче. Сверху раздается полувсхлип. Шевеление. Короткий кашель.

— Нет-нет, все хорошо. Надо придумать, как отсюда выбраться. Не бойся.

Тсунаеши звучит, словно действительно ничего страшного нет. Ламбо чувствует, как слезы наворачиваются уже на его глаза и торопливо стирает их кулаками. Это не особо помогает, потому что они все текут и текут, и он начинает всхлипывать, и Тсуна взволнованно пытается успокоить его, спрашивая, где больно. Ламбо нигде не больно, он вообще не ударился, потому что Тсуна держал его все это время и даже не стиснул до удушения, когда толкнуло с силой вниз. Ламбо вообще ничего не сделал, Тсуна не дал ему сразиться, потому что волновался, потому что боялся за него… а если бы Ламбо был чуть более взрослым, чуть более уверенным, чуть более сильным, он бы оттолкнул его от себя, он бы пошел к врагу и все было бы хорошо! Бовино всхлипывает, утыкаясь в чужую грудь, где сидит такое мягкое, такое доброе Небо, от которого не хочется отстраняться и которое хочется защитить.

Ламбо знает, как все исправить.

— Ты что делаешь?.. — удивленно спрашивает Тсунаеши, чувствуя, как мальчишка что-то вытаскивает из своих кудрявых волос, а потом его оглушает хлопком, а в рот и нос забивается сладковатый дым. Вес на бедрах и животе становится в несколько раз больше.

— А, это именно та ситуация… — выдыхают над головой? какого черта? это не голос Ламбо? — Все будет хорошо, Тсуна-нии, — его трепят по волосам, поднимаясь. Во мраке зелёные искры освещают высокую фигуру в рубашке и пиджаке.

А потом эта фигура одним ударом пробивает замкнутые двери, раскрывая их. И то же самое делает с дверьми на этаже. И подает Саваде руку, помогая подняться, и Тсуна не знает, кто это, почему это, как это, мир вообще продолжает переворачиваться с ног на голову, но за руку хватается — не доверять своему спасителю не выходит.

— Что?.. — задыхается он от удивления, когда в тусклом свете понимает, что черты лица незнакомца… настолько напоминают только-только бывшего у него в руках ребенка, что это почти жутко.

— Я Ламбо, — смеется незнакомец… знакомец. — И теперь я могу тебя защитить, — он улыбается, показывая в грудь большим пальцем. Тсунаеши ощущает себя немного персонажем старого сенена, где он на роли главного любовного интереса или лучшего друга главного героя. Но знаете что? Если это обеспечит ему выживание, он не против. Тсуна кивает, показывая, что услышал его, и подросший Ламбо чувствует, что его практически раздувает от гордости за оказанное доверие.

Это пустынный этаж, его пространство разделяют только квадратные колонны. Тсуна предполагает, что эта территория должна будет использоваться под парковку. Или используется, когда есть посетители. Какая-то еще мысль возникает в голове Савады, но она исчезает, как только подросший Ламбо толкает его за одну из колонн и выглядывает из-за угла в сторону подсвеченной двери. Им надо туда? Там же тот громила, которому было нипочем на то, что им вышибли дверь?

Они проходят одну колонну, вторую, третью. Последний рывок — и будет дверь, а там только полагайся на везение. У Тсунаеши так колотится сердце, что он не уверен, что оно в порядке и не хочет прямо сейчас вот остановиться от перегрузки. Ламбо выглядывает, смотрит с прищуром на дверь, затем его лицо светлеет, он оборачивается к Саваде, кивая, а затем делает шаг в подсвеченную территорию.

В тот же момент дверь открывается.

Тсуна, честно, ждал этого, он был уверен, что именно так все и будет. В его голове есть еще одна мысль, которая судорожно бьется в висках: они на парковке, они на парковке, они на парковке, что это значит?..

— Ты ещё кто такой? — хмурится Леви-А-Тан. — Где Савада Тсунаеши?

— Даже если бы он был здесь, ты бы его не получил, — фыркает подросший Ламбо, вставая в боевую стойку. Тсунаеши борется с желанием залепить себе ладонью по лицу, потому что драться с убийцей для него все еще является самоубийством. Облегчением дела первому, короче. Леви хрипло хехает, явно повторяя движения Бовино.

От первого их столкновения у Тсунаеши волосы встают дыбом — не от страха, а от того, что вокруг так много электричества, что иначе не выйдет. Ладно, от страха немного тоже. Ему нельзя выглядывать, потому что тогда его заметят? Он же цель? Он потирает виски пальцами, потому что недодуманная мысль стучит и стучит в них.

Парковка.

Что значит парковка?

Разряд молний пролетает в опасной близости от колонны, прямо рядом с той стороной, где сидит Тсунаеши, но он не чувствует испуга, потому что лицо освещено запоздалым, но все же озарением. С парковки должен быть еще один выход! Через который сюда попадают машины. Или хотя бы дорога наверх. Они должны были идти в какую-то из сторон, и если бы, если бы, если бы ему только дали подумать чуть дольше, то им бы даже не пришлось вступать в драку. Тсуна с досадой опускает кулак на раскрытую ладонь. Нечего сожалеть. Нужно придумать, как выбраться.

Им нужно бежать.

Леви снова откидывает вглубь, ему снова все равно на то, что за его спиной на колонне появилась трещина. Вот уж точно живое доказательство того, что скорость всегда можно компенсировать защитой, прям как в рпг-играх. Не дпс, так танк.

Леви снова откидывает вглубь, он снова поднимает голову, он снова встречается взглядом с Савадой Тсунаеши.

Дежавю, не иначе.

— Нам нужно бежать в другую сторону! — Ламбо (ставший еще более взрослым? когда успел?) испуганно смотрит на влетевшего в самый пыл драки юношу, он потрепан больше, чем Леви, но все еще стоит на ногах, это хорошо. — Выход с парковки для машин! — на него смотрят глаза, озаренные Небесным Пламенем. — Нам нужно туда.

Им нужно туда, осоловело думает Ламбо, кидая в поднимающегося врага очередной заряд молнии и нагоняя скрывшегося во мраке юношу.

***

Реборн выходит посмотреть, что да как только тогда, когда Фонг начинает материться, потому что это явно что-то из ряда вон выходящее. Он равнодушно смотрит на то, как по полу распластался длинноволосый капитан Варии, хмыкая.

— Неужели он оказался для тебя слишком сложным противником, — усмехается Реборн. — Слабеешь.

У него снова обычная, гражданская, кожа, обычная, гражданская одежда, никакого оружия, словно так, мимо проходил. Фонг бесится, рыкнув на него:

— Тут было два противника.

Реборн приподнимает брови в недоумении. Оглядывается, выискивая дыры в стенах:

— И где он?

— Помчался прямо за твоим мальчишкой, который решил спуститься сюда.

У Реборна так резко распахиваются глаза и он так быстро срывается с места, что Фонг не может не засмеяться. На ней нет ранений, она даже особо не потрепана. Скуало на полу откашливается:

— Не хочешь со мной закончить?

— И нарушить Омерту, прикончив члена другой семьи, пока он на задании? Вы, детишки, еще не знаете, насколько неприятно иметь дело с Вендиче, — закатывает она глаза, складывая руки на груди. — Но медицинскую помощь не окажу. Будете своими ножками отсюда добираться.

— Не думаю, что Леви она понадобится. Он может уже сейчас быть на полпути к аэропорту, — смеется Суперби. — Я говорил ему, что ради выполнения дела можно бросить товарищей. А Савада Тсунаеши не настолько опасный противник, чтобы нанести весомый ущерб, не так ли? — он весело щурит глаза, игнорируя то, что кровь даже не может задержаться бровями и стекает прямо на веки и виски.

Фонг от души без применения Пламени пинает его в живот.

— Сейчас бы ради добычи бросать ключевых членов отряда, — хмыкает она. — Вы растеряли всякую ценность слова Семья, а потом думаете, почему мы к вам относимся, как маленьким детям.

Скуало закрывает глаза. Возможно, она права. Думать об этом с гудящей головой не выйдет.

***

Гокудера Хаято чувствует, как начинает бешено метаться из стороны в сторону Ураган внутри, пытаясь вернуться к своему Небу, что бы там ни пытался сказать Реборн, запугивая его. Он только-только разместился в предоставленном аэропортом номере и уже бежит прочь, пугая стоящих на ресепшене работников тем, что ему прямо сейчас, да, нужно самое хорошее такси, чтобы даже в такую погоду и куда надо.

Гокудеру Хаято не смущает выражение лица водителя, когда тот понимает, что мальчишка на соседнем сидении ориентируется исключительно на что-то в своей голове. А водитель только и рад избавиться от странного пассажира, оставшись с его деньгами, когда он уже третий раз за последние двадцать четыре часа подвозит какого-то непонятного иностранца к месту, которое в простом народе называется «не ходи туда, если не хочешь стать мишенью для местной мафии».

Ураган внутри бесится, тянет куда-то в сторону от главного входа, подводит к парковке, которая закрыта исключительно на шлагбаум. Выглядит ненадежно. Возможно, где-то в глубине есть двери? Или охранники? Или они попрятались…

Темный тоннель выглядит жутко, а жуткие вещи Хаято искренне недолюбливает.

Он мнется, не зная, сделать шаг вперед или нет. Потом в темноте появляется два силуэта. Один в какой-то момент из высокого и сильного… превращается в ребенка, и второй подхватывает его на руки.

А потом Гокудера понимает, что этот второй силуэт — Тсунаеши Савада.

— Босс! — выкрикивает он, славливая в руки кашляющего от долгого бега юношу. — Что происходит?

Тсуна переводит дух, отмахивается, хватает за руку и тянет прочь:

— Нужно бежать. Вперед.

Гокудера непонимающе кривит брови, оборачивается назад и застывает. Он образованный парень, по меркам мафиозного мира. Он прекрасно знает, что к ним приближается, обнажив свое оружие, один из офицеров элитного отряда убийц — Варии, он прекрасно понимает, что перед ними — Гроза, а на улице — дождь, и они оказались в самом ужасном положении, в котором только могли.

— Нет смысла бежать, босс, — тихо усмехается Гокудера. — Против Грозы, пока мы мокрые, догонялки бессмысленны.

Тсунаеши смотрит на него с осознанием. Потом с ужасом, когда этот ребенок — почему его рвутся защищать исключительно дети, объясните, — задвигает его к себе за спину и тянется к широким штанам, откуда достает зажигалку и динамит.

Если тут рванет, то будет конец просто всем, это слишком разрушительное оружие!

— Дымовая Бомба Хаято, просто уйди с дороги, — Леви-А-Тан направляет на него зонтик, и это было бы нелепо, если не знать, насколько он может быть опасен.

— Если бы кто-то сказал Вам уйти с дороги, когда Вы защищали Занзаса, не думаю, что Вы бы ушли, — нарочито вежливо отвечает Гокудера. Леви хмурится, явно озадаченный тем, что у Савады Тсунаеши, который, вообще-то, только-только прибыл из Японии, есть Хранители.

Тсуна смотрит на Хаято, потом на своего вероятного убийцу. Потом на динамит в руках Хаято и заранее предварительно зажимает уши, спасая себя от грохота.

В ту же секунду звучит выстрел.

Тсуна смотрит, как Леви взвывает, зажимая дырку в плече.

Второй выстрел во второе плечо.

Реборн выходит из тени и смотрит на Тсуну так, что ему совсем, понимаете, совсем не хочется к нему подходить, несмотря на то, что это буквально его спаситель.

— Я вызову тебе скорую, — доброжелательно смотрит на осевшего на землю Леви Реборн.