глава 4 (1/2)
Фонг удобно устраивается на высоком стуле, подтянув под себя ноги, пока гость ворчит, подпирая столешницу поясницей, дожидаясь, когда кофемашина завершит свое дело. А когда завершает, закидывает в получившуюся кремовую жижу льда и трубочку.
— Когда вам нужно прибыть в Италию? — спрашивает женщина, Реборн в ответ неопределенно пожимает плечами:
— До конца этого месяца, но я надеюсь, что не будет такого количества проблем, что мне действительно придется растянуть миссию на столь долгий срок.
— Знаешь, так бывает, что ты не ждешь, а потом человек на пять лет умирает, — фыркает Фонг, не имея в виду ничего серьезного, но Реборн заранее подбирается, почувствовав возможность угрозы. — Почему ты даже рядом со мной скрываешь свои красные точки?
— Потому что не у всех они находятся там, где их удобно скрыть, — огрызаются в ответ.
Фонг вздыхает. За окном бушует буря, но там слишком много воды, слишком много молний, чтобы чувствовать родство с стихией. Даже не хочется думать, каково сейчас Солнцу, которое было настолько вредным, что не жаловало не то что облачность, а даже малейший намек на прохладу.
Реборн ведь знает, что сейчас все важные представители теневого мира постепенно слетаются в Италию, чтобы подтвердить или смириться с кандидатурой нового босса Вонголы, так что пускай перестает ворчать. Он не один застрял в Инчхоне.
— Мне казалось, что мы это обсуждали, но я напомню, — вздыхает Фонг и тянется к воротнику сделанного под традиционный дизайн платья, расслабляя застежки: одна, вторая, третья, пока не показывается такая же красная, как ткань одежды, кожа на ключицах и ниже, ниже. По ней медленно продвигается темный силуэт китайского дракона, показывая сперва оскаленную морду, потом гребнистую спину и тонкий хвост, и уползает куда-то ниже. — Тут не будет осуждения, с которым мы сталкиваемся даже в рядах своих. Я позаботилась о том, чтобы все умели правильно думать, смотреть и держать языки за зубами, — женщина мягко улыбается, прикрыв веки.
Реборн отстукивает пальцами ритм по столешнице и вздыхает.
— Емитсу проебался, и когда Тсуна был мелким, спалился перед ним и своей женой, показав эти точки. Я не хочу разбираться с внезапной паничкой, которая может начаться, если он это увидит. Учитывая то, что он и так вздрагивает всякий раз, когда замечает их в маленьком количестве.
— Он видел их? — Фонг кидает взгляд в сторону дверей, и новенькая прислуга, решившая подслушать, испуганно шарахается назад в полумрак коридора.
— На камерах. Когда я показал ему часть на своей руке. И когда он использовал Пламя Неба, чтобы остановить меня от удушения зарвавшегося мальчишки-киллера. Младшего брата Бьянки, — Реборн потирает виски. — Трижды в общем.
— Он умеет пользоваться Пламенем? — хмурятся тонкие брови.
— Он просто слишком заботится обо всяких идиотах, — черные глаза подкатываются к верху.
В комнате немного душно и довольно холодно, Фонг тянется к пульту, чтобы включить тепло-желтый свет и кондиционер, и Реборн, оказавшийся сразу и под лампой, и под теплыми струями воздуха, благодарно улыбается уголками губ. И хмурится, когда более агрессивное Пламя Урагана стирает с его кожи защитный слой, и он оказывается открытым перед женщиной, весь вид которой говорит о том, что она не особо уважает и не собирается начинать это делать чужие границы и желания.
У Реборна красные точки рассыпаются спиральной галактикой по лицу от левого глаза и ниже по телу, захватывают целую руку, почти всю грудь, ребра, бок, бедро, ногу. Это не то, что можно легко скрыть, просто надев одну рубашку.
— Иногда мне хочется, чтобы ты, когда переходила дорогу, попала не на зеленый, а…
— На красный?
— Сразу в Ад нахуй. Или что там у тебя вместо него, — Реборн агрессивно присасывается к кофе, пока Фонг мягко смеется. И смотрит так снисходительно, что это почти раздражает. — Перестань смотреть на меня, будто я ребенок с синдромом гиперактивности, а ты несчастная смирившаяся мать.
— Ты и есть. Уже забыл, как проникся собственным образом драма-квин и стер с помощью Шамала себе память?
— Вы за это чуть не прикончили Трайдента.
— Жаль, что все же не прикончили. Знаешь, я очень не люблю мужчин, которым запретили въезд в страны из-за того, что они домогаются буквально до каждой женщины и не понимают слова «нет», — глаза у Фонг красные-красные, и даже если было желание поспорить, оно пропало прямо сейчас. — Нам очень не хотелось терять свое Солнце, Реборн, и своего друга, — добавляет она уже спокойнее. Мужчина закатывает глаза и смятенно отводит взгляд в сторону. В черных глазах совершенно точно кипит смущение и признательность, которые никогда не будут выражены словами.
Кофе кончается, Реборн пролистывает ленту в телефоне, игнорируя спокойный пристальный взгляд на свое лицо. Сегодня тихо, даже несмотря на то, что в этом здании прекрасная звукоизоляция, ни у кого нет желания приплыть в заведение, ни у кого нет желания потом отсюда уплывать, и это все в буквальном смысле. Даже интересно, будут ли в ближайшее время, если дождь продолжится, работать службы доставки и общественный транспорт.
Реборн встречается взглядом с Фонг, когда дергается, заметив тень на ее лице, а это оказывается все та же татуировка дракона, но теперь уползающая куда-то к корням волос. Фонг улыбается чуть шире. Кажется, так она показывает свое коварство. Реборн выругивается на то, что никогда не сможет привыкнуть к такой мистике.
— Я тоже буду в Италии во время церемонии передачи поста новому боссу, — говорит женщина. — Кем бы он ни был. Триада должна поприветствовать нового союзника.
— Звучит жутко.
— Так и должно, — склоняет голову Фонг. — То, что сейчас я считаю, что Тсунаеши Савада — самое красивое из когда-либо слышанных мною имен, а сам он — ребенок, которому просто не повезло, не означает, что если он станет Дечимо Вонголой, я буду его жалеть.
— Не если, а когда, — поправляет ее мужчина.
— Он все еще может отказаться? — удивленно приподнимаются брови. — Если Вонгола отойдет Занзасу, то, в принципе, ничего не изменится. Он точная копия Секондо. И политики будет придерживаться его. А мы с ней живем уже восемь поколений как.
— Вонгола не отойдет Занзасу, — качает головой Реборн. — Только Саваде.
— У него есть выбор.
— В делах, где замешан я, все выборы резко сужаются в один-единственный правильный путь, — скрещивает руки на груди в защитной позе мужчина. Фонг хмурится, отводя взгляд и переворачивая в голове фразу с боку на бок, чтобы увидеть со всех сторон. Потом вздергивает брови: изумленно и неверяще:
— Ты давал клятву Вонголе??? Ты рехнулся?
— А Ре-бо-о-орн проиграл Тсу-не, и теперь Ребо-о-орн его слуга, — проходит крутыми витками, как заядлый алкоголик, мимо дверей пятилетний мальчишка (подарок семьи Бовино, которые решили избавиться от ненужного сынка и выдали ему задание: не возвращаться домой, пока не прикончит лучшего убийцу столетия). Реборн хмурится, собираясь сорваться с места и спасти свою репутацию, но его хватают за запястье. Фонг — Ураган, бойцы с разрушительной силой, и хватка у нее выходит крепкая, не вырвешься, разве что руби руку сразу.
— Реборн, ты дал гребаную клятву гребаной Вонголе? Почему ты не можешь прожить хоть один год спокойно! — она обычно говорит тихо и ровно, но сейчас с каждым звуком тон голоса повышается и децибелы нарастают: прямо как перед надвигающимся смерчем. — Всегда все говорили, что у нас долбанутое Облако: вместо того, чтобы уводить проблемы прочь от Семьи, оно принимает их на себя! Кто же знал, что самым проблемным из всех на самом деле является Солнце!
— Хватит меня держать и отчитывать, ты мне не мать! — шипит совсем как рептилия в ответ мужчина.
— Да лучше бы была ей! Чем нужно было думать, чтобы дать клятву Вонголе?! — рявкает Фонг, и это настолько оглушающе, что даже мир вокруг, кажется, даже дождь затихает. Реборн отводит взгляд в сторону, цокая языком:
— Я достаточно уверен в себе и опытен, чтобы разобраться с ситуацией! Перестань меня опекать!
Фонг делает глубокий вдох, глубокий выдох, учитывая ее Пламя, это даже жутко. И смотрит в упор: Реборн всегда был хорош в обмене колкостями и оскорблениями, но битву взглядов мог и проиграть, особенно, когда смотрят не зло на самом-то деле, а невозможно встревоженно.
— Я убил последнего законного наследника Ноно, потому что те мешались выполнению моего задания. На тот момент я не знал, что это они: ввязались в какую-то операцию под прикрытием, — мужчина потирает виски, хотя больше это похоже на неудачный маневр скрытия пристыженного лица. — Я облажался. Вот и все. Это только моя вина. Я разберусь с последствиями.
Фонг поджимает губы, взвешивает в голове все «за» и «против» и отпускает руку. Реборн разминает затекшие суставы и выглядит… уставшим. Как человек, который осознает, что последствия одной ошибки привели к десяткам других провалов, которые не должны были случиться вообще никогда. Еще более уставшим (брезгливым, измученным, полным отвращения и апатии одновременно) он становится, когда поворачивается к коридору. На территории Фонг можно не бояться за свое честное имя, но Ламбо так или иначе нужно заткнуть, чтобы потом его непонятно откуда вылезшее мнение не попортило крови.
Фонг провожает его тяжелым взглядом и глубоко выдыхает, склонив голову. Спокойствие, только спокойствие, какая прекрасная фраза у маленького Бовино, как хорошо подходит! Особенно когда внутри тебя сидит чудовище, способное разрушить как минимум это здание и постоянно пытающееся перехватить контроль над действиями. Природа Ураганов проста — они созданы для вспыльчивости, для разрушений, для войн; Фонг тоже для этого создана, но долгие годы тренировок отточили нитяные путы до цепей, и сорваться с них гораздо сложнее.
Не значит, что это невозможно.
Ураганы созданы для битв. Ураганы созданы для того, чтобы Семья всегда была уверена, что есть боец, способный нанести противнику урон.
Что делать, если противник невидим? Или если с его смертью ничего не решится?
Реборн все еще часть ее Семьи, она могла бы звать его «шисюн», если бы было желание проявлять этому взбалмошному ребенку уважение, а не потягать за уши и объяснить, что если не можешь разобраться сам, всегда можно попросить о помощи. Какой бы глобальной ни была проблема. И какой бы опасной.
Как будто бы аркобалено впервой уничтожать мафиозные семьи с лица земли, пф, смешно.
Черная татуировка дракона полыхает алым Фонг почти чувствует, как пульсирует Пламя в венах, посылая импульсы: сорвись с места, атакуй, разрушь. Все перед глазами становится красным-красным.
Глубокий вдох.
Глубокий выдох.
Глубокий вдох.
И алый огонь гаснет.
— Госпожа? — неуверенно мнется служка за дверью, зовя наверняка чудом не дрогнувшим голосом. — Все в порядке?
— Да, все в порядке, — Фонг поднимается из-за стола и быстрым шагом идет к двери. — Не отправляйте прошение шицзуню. Я сама навещу его и обговорю возможность присутствия на принятии поста Дечимо Вонголы.
— Но… — перебивает юноша и тут же испуганно сглатывает, попав под взгляд серых узких глаз. — Да, госпожа, я распоряжусь, чтобы был готов самолет, как только кончится буря.
Женщина улыбается уголками губ:
— Правильно, никаких «но» для меня в моем же доме.
Точно никаких «но», пока она, сильнейший на свете Хранитель Урагана, стоит во главе одной из опаснейших мафиозных организаций мира. Даже от ее шицзуней и шифу. Если те посмеют возразить.