Глава 4 (1/2)

Гай вернулся в свою квартиру, радуясь ошеломляющему эффекту алкоголя. Он вошел и остановился, оглядывая гостиную. Хотя он жил в этом месте довольно долго, он никогда не чувствовал себя как дома, пока Ли не переехал к нему. Как он мог вернуться к одиночеству?

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Сейчас не время быть эгоистом. Он должен был подумать о том, что будет лучше для Ли в долгосрочной перспективе. И Гай ему не подходил. Наверное, это все его вина. Он слишком крепко цеплялся за Ли, слишком нуждался в нем. Даже не осознавая, что он делает, он придал разуму и сердцу Ли желаемую форму, вместо того чтобы позволить Ли развиться как самостоятельная личность.

Гай, дрожа, приложил руку к лицу.

Он монстр. Да, Ли было бы лучше без него. Он глубоко вздохнул и, прежде чем успел потерять самообладание, подошел к двери спальни Ли. Он постучал.

— Ли? — Его голос звучал почти ровно. — Ли, ты спишь?

Звук голоса Гая вырвал Ли из беспокойного сна. Детали цеплялись за сознание, когда он открыл глаза, уставившись в потолок — всплеск чакры в воздухе, достаточно сильный, чтобы его можно было осязать. Прищуренные зеленые глаза, столько песка… человек, который владел костями так же легко, как другие владеют клинками. Он мотнул головой, стараясь стряхнуть наваждение, и вылез из постели, открывая дверь.

Он моргнул, глядя на Гая, его затуманенные глаза на мгновение сосредоточились.

— Гай-сенсей? — спросил он и провел тыльной стороной ладони по лицу, пытаясь прогнать сон. — Все в порядке?

Гай посмотрел в эти сонные полуприкрытые темные глаза. Он не мог этого сделать. Но он должен был.

Он прочистил горло.

— Ли... ты... присядешь со мной?

Ли кивнул, выглядя озадаченным, и последовал за ним в гостиную. Они сидели на диване, рядышком. Гай уставился в пол, положив руки на колени. В животе застыло болезненное ощущение. Он заставил себя встретиться взглядом с Ли.

— Я думал. О нас с тобой и о том, как обстоят дела между нами. И я думаю… — Его голос немного дрогнул, но он продолжил. — Я думаю, для тебя было бы хорошо, если бы мы провели некоторое время порознь.

Глаза Ли расширились, а рот слегка приоткрылся, выражение лица было совершенно ошеломленным. Его брови сошлись вместе, и он безмолвно, отчаянно искал глаза Гая, ища хоть что-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Стальная решимость, которую он там увидел, заставила его сердце сжаться, и он опустил взгляд. Тонкие плечи сгорбились, и Ли закусил нижнюю губу, чтобы заглушить звук, который хотел вырваться наружу.

Значит, это была лишь временная передышка. Он хотел спросить Гая, почему сейчас — почему он не отверг его раньше, когда это принесло бы ему душевный покой, а не душераздирающую печаль, — но не мог. Он не заслуживал того, чтобы просить у Гая объяснений.

Это была его вина. Если бы только он не чувствовал этого. Если бы он хоть раз в жизни был нормальным. Он не смел смотреть в лицо Гая. Он знал, что увидит там. Отвращение. Ненависть. Жалость.

Перевязанные пальцы генина сжались на ногах. Он сделал прерывистый, дрожащий вдох — странно, что раньше дыхание казалось таким естественным, но теперь ощущение воздуха, входящего в его легкие, вызывало тошноту, — и кивнул.

— Да, Гай-сенсей, — прошептал он.

— Пожалуйста, пойми, Ли. Это не твоя вина. Я хочу для тебя самого лучшего. — Слова звучали пусто в его ушах, хотя они были правдой. Он знал, что Ли сочтет это отказом, что бы он ни сказал, но продолжал говорить. — Я хочу, чтобы у тебя была полная, счастливая жизнь, наполненная множеством людей, которые тебе небезразличны. И однажды ты найдешь кого-то очень особенного, кого-то, с кем ты сможешь быть до конца своей жизни. Быть со мной все время... у тебя просто не было возможности ни с кем сблизиться. Я по-прежнему буду твоим учителем. Я не исчезну из твоей жизни, и мои чувства к тебе не изменились. Я просто... Я не думаю, что мы должны жить вместе, вот и все.

— Я понимаю, Гай-сенсей, — прошептал Ли. Он свернулся клубочком еще сильнее, обхватив руками талию, согнув колени.

Он хотел попросить Гая не делать этого. Он хотел умолять его не отталкивать его. Но он не заслужил этого от Гая. Он не заслуживал того, чтобы его приветствовали в доме Гая. Уже нет. В глубине души Ли думал, что никогда этого не заслуживал. Просто Гай-сенсею потребовалось больше времени, чтобы увидеть это, чем всем остальным.

Он взглянул на часы. Три часа ночи. Его следующий вопрос был тихим, нерешительным:

— Могу ли я остаться до утра, Гай-сенсей? Тогда я уйду. Обещаю.

При звуке этого мягкого ломаного голоса острая боль разорвала сердце Гая пополам. На мгновение ему захотелось вернуть все назад, сказать Ли, что он может остаться, что ему никогда не придется уходить. Но он знал, что должен оставаться сильным. Это для Ли, сказал он себе.

— Да, — сказал он тихо. — Ты можешь остаться до утра. — А после этого... Ли вернется в свою квартиру, предполагал Гай. Насколько он знал, там все еще никого не было. — Прости, Ли.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, Гай-сенсей, — прошептал Ли. — Вы не сделали ничего плохого. Это моя вина.

Грудь Гая сжалась в очередной судороге боли.

— Нет, Ли. Это моя. Пожалуйста, не вини себя, — прошептал он. Он потянулся к Ли, чтобы прикоснуться к нему... потом отстранился. Если он не хотел посылать Ли неоднозначные сигналы, ему нужно было перестать так часто к нему прикасаться. Каждая ласка, каждое объятие только укрепляли связь между ними: связь, которая стала слишком сильной, чтобы приносить благо. — Я знаю, что тебе сейчас трудно это понять, но, пожалуйста, поверь мне, когда я скажу, что это к лучшему. Быть рядом со мной только навредит тебе.

— То, что я далеко от вас, навредит мне, сенсей, — прошептал Ли. Не поднимая глаз, он медленно поднялся на ноги. — Я должен… начать собираться, — тихо сказал он, по-прежнему отводя взгляд. Он помедлил мгновение, подыскивая слова, но ничего не находилось. Он сглотнул, кивнул и повернулся к маленькой комнате, которую Гай выделил для него много месяцев назад.

Гай сидел на диване, положив руки на колени и склонив голову. Все внутри него болело. Было так неправильно отсылать Ли... но он не мог полагаться на свои чувства. Он должен был действовать логично. Операция Ли тоже была болезненным и трудным выбором, но Цунаде удалила опасные фрагменты кости из его позвоночника... точно так же, как Гай теперь удалится из жизни Ли, позволив Ли исцелиться от повреждений, которые его учитель непреднамеренно нанес.

На мгновение он задумался, должен ли он принимать такое серьезное решение, основываясь на чьем-то совете. И при этом с полным желудком саке. Но тогда Какаши только подтвердил то, что Гай уже знал в глубине души, не так ли?

Следующие несколько часов Ли провел в своей комнате. Гай подумал, не пойти ли ему и поговорить с ним еще немного, но казалось, что все, что он скажет, только усложнит жизнь им обоим. Поэтому он встал и в оцепенении принялся за приготовление завтрака, разбивая яйца в миску и нарезая перец для омлета.

Непохоже, что они никогда больше не увидятся, сказал он себе. Вероятно, они будут видеться почти каждый день... но те долгие часы, которые они проводили вместе, тренируясь после того, как Неджи и Тентен отправились домой, вероятно, тоже должны были закончиться. Оставаться наедине с Ли было опасно.

Он взбил яйца и вылил их на сковороду. Никогда ещё он не ощущал меньшего аппетита, чем теперь.

В конце концов Ли появился, неся на плече спортивную сумку. Он упаковал не так уж много — только свою одежду и несколько потрепанных книг по тайдзюцу, которые он принес с собой.

Ему потребовалось чуть больше получаса, чтобы собрать вещи. Остальное время он провел лицом к лицу перед фактом, что у него больше нет дома. Он знал, что может вернуться в квартиру, в которой жил, поскольку приют больше не мог его содержать, но это никогда не было домом. Это было место, где он спал, и лишь немногим больше.

Когда он увидел Гая, покрасневшие глаза Ли расширились, и он заколебался.

Я не хочу этого делать .

Он посмотрел на спину Гая, на его плечи, широкие и устойчивые.

Определенно.