Гром и молния (1/2)

Непростительно быстро вчерашний вояж оборвался, выбросив Олега обратно, в объективную реальность. Не то чтобы он на самом деле жалел об этом — надо признаться, теперь, на трезвую голову вспоминая все вчерашние жуткие образы, которые, вопреки любым прогнозам, довольно хорошо сохранились, становилось чертовски не по себе. Дышащее здание, мертвецы в стенах, бездна вместо небес, брр. Поверить в произошедшее было как-то даже до скрипа сложно, а из улик имелись только рисунки на теле смешанной техники, где-то колдунами с иголками, а где-то губами Серёжи. Все звуки звучали уж слишком громко, а цвета как будто решили устроить себе передышку, окрасив всё вокруг в карандашный серый. Лифт шумел слишком сильно, крошечные люди за огромным стеклянным окном высотки слишком быстро бегали, а любой рефлекс тела казался словно ускоренным. Как если бы мир вокруг отчего-то проснулся более медленным, чем вчера, а тебя не предупредили. Ну что ж, неплохо. Хотя бы без паники и тревоги. Когда-то Олег читал, что от кислотных марок такое бывает. Слава богу, вроде обошлось.

«Как пить охота, прям глотка высохла. Язык тоже сухой, тьфу. Ещё и башка кружится, как после поступления в универ. Опыт интересный, конечно, но больше никогда в жизни, я полагаю. Не знаю даже теперь, что найду, когда двери откроются. Ох, Серёжа-Серёжа, и чем же вчера всё закончилось? О чём и как с тобой сейчас говорить? А, впрочем, разберусь. Не чужие, поди»

Но, стоило дверцам кабинета бесшумно открыться с его лёгкой, чуть иссушенной руки, как часть вопросов куда-то мгновенно подевалась, провалившись в пол. Мягкий облачный свет, свойственный Петербургу и уже понемногу входящий в привычку, обнимал застеклённые скульптуры, бликовал от нежного лица Венеры и, само собой, аккуратно касался самого хозяина помещения. Зрелище почему-то было приятное — расстеленный диван, ещё не собранный с ночи, смятый плед, мелкие следы беспорядка, которых тут обычно до странного не хватает, и, конечно же, сам Серёжа. От вчерашнего дьявольского облика, что остался в сознании фиолетовым отпечатком, не осталось и следа, Разумовский как будто очнулся от странного гипнотического сна. Сидел себе за столом, перебирая что-то на ноутбуке, простенький и бытовой. В мягкой синей мастерке, футболке со смешной надписью про войну с драконами, джинсах да кедах. Укладка потерпела крах в неравном бою с подушкой, решив немного распушиться, а мягкий взгляд голубых глаз тут же оторвался от монитора, переключаясь на гостя. Переборов, очевидно, сонливость, оставшуюся после ночного приключения, вокруг глаз собрались мелкие морщинки, а сам он искренне разулыбался, будто бы только того и ждал. И правда, совершенно другой, как не бывает, словно внутри переключили рычаг с красного на зелёный. В этом освещении рельеф лица было отлично видно, охваченный белым солнцем, а каждая мелкая эмоция проявлялась тут же.

— Эй, это ты! — действительно, только его и ждал. Улыбка зацвела на тонких губах искренне и совершенно по-простому, незатейливо даже, как если бы он только что нашёл позабытую в кармане карамельку. Коротким движением, одним кивком, Серёжа одновременно и поприветствовал своего гостя и поманил поближе, словно что-то показать, — Я уж думал, ты вечность собираешься спать. Хорошо, что застал меня, мне уходить скоро. Как голова?

— Боюсь даже представить, сколько сейчас времени. Не бойся, полный порядок. Башка чуть кружится, и пить хочу, как сволочь. Впрочем, обычная вечеринка в Амстердаме, а? — Олег не пытался сгладить обстановку нарочно, он действительно не находил тут ничего страшного. Взгляд мельком упал на кажущиеся бесконечными автоматы с газировкой из-за рубежа, и кошки в глотке заскребли только сильнее, — Не будешь против, если что-нибудь утащу?

— На твой выбор. Нажми на номер, который хочешь получить, а потом на кнопку ниже остальных. Она подсветится. — и только с нескольких последующих взглядов, брошенных на фигуру Серёжи, пока руки сами собой вынимали из поддона виноградную газировку, стало немного понятнее. Нет, он не заспанный, он не мирный и спокойный, он не умиротворённый, хотя таким и кажется. При каждой попытке пересечься взглядами непослушно убегает куда-то в стол. Чуть-чуть, едва заметно, но взвинчен, будто озадаченный ненужным звонком, что отнимает нервы. И уж точно не сонный, не-а, просто пытается успокоить себя, уставившись в монитор, — Чего там смотришь?

— О, тебе тоже надо поглядеть. Мы вчера Соболя здесь оставили, помнишь? — и, дождавшись, когда Волков-Камаев окажется рядом, Серёжа чуть повернул монитор, демонстрируя видео с камер наблюдения, что были расставлены, похоже, по всему этажу, где поселились гости. Достаточно чёткая фигура пса сновала туда-сюда, периодически поднимая голову вверх, гавкая и вдохновенно вываливая язык. Соболь обычно вёл себя так с новыми людьми, которые ему по какой-то причине понравились, — Кажется, за ночь он отлично поладил с Марго. Я сперва не мог понять, чего это он так бегает, как будто кого-то видит. А потом понял, она с ним болтает.

— Ишь ты! — надо признаться, это зрелище окутало сердце смешливым живым теплом. Большой маламут, бегающий в разные стороны, будто щенок, и ищущий непонятливым взглядом, где же таинственная невидимая дама с приятным голосом? Это определённо было лучшим зрелищем за сегодняшний день, проспанный наполовину. Ох, чёрт, уже почти пять часов вечера. Это кислота вперемешку со змеиным сердцем заставляет столько спать? — А Марго что, так умеет? Я думал, у неё всё-таки ограниченное количество фраз. Точно без расчёта на собаку.

— Всё в порядке, Олег! — прозвучало с огромного экрана, растянутого на задней стене офиса, знакомым славным голоском. Явить свой лик Марго сегодня не решилась, но хватило того, как Соболь, словно заведённый, подорвался вдруг и принялся вынюхивать всё вокруг, вдруг получится встретиться? — Мой изначальный словарный запас и правда был куда меньше, но я очень быстро обучаюсь! Тем более, когда нахожусь в компании такого хорошего мальчика.

«Всё настолько мило, что я даже не знаю, как подступиться. Вчера ты говорил, что мне будет стыдно, что я отстранюсь, а теперь сам убегаешь от одного моего взгляда. Или думаешь, что я ничего не помню? Нет уж, не хочу я такие вещи откладывать, убежишь ещё по своим делам»

— Серёж. — мягко усмехнулся он, практически сразу привлекая к себе внимание. Отлично знал, как Разумовского подкупает именно это обращение, куда чётче и проникновеннее привычного «Серый». Но даже сейчас, преодолевая желание уставиться в лицо, тот вертелся, никак не умея заставить себя сфокусироваться. И правда, почему-то совсем другой. Пальцы аккуратно прижали воротник бадлона, оттягивая его подальше от цветной шеи, — Татуировка на спине это, конечно, мощь, но с ней, думаю, тема закрыта. А вот к этому у меня есть вопросы.

— Олег, я… — несмотря на то, что тон разговора был совсем не напряжённый, и уж точно никто и ни в чём не собирался его упрекать, Разумовский вдруг вжался куда-то в стул, как будто искренне не понимая, чего от него хотят. Небесные глаза торопливо забегали, словно внутри себя он пытался собрать мысли в кучку, но абсолютно безуспешно, — Видишь ли, я не смогу объяснить, просто…

— Сергей, прошу прощения, но к вам посетитель! — должно быть, если бы программа Марго умела распознавать выражения взгляда, то практически сразу извинилась бы снова, только уже перед Олегом, что одарил её непередаваемой смесью эмоций, — Он из полиции. Я не шучу.

— Впусти его. Кажется, я уже знаю, о чём будет разговор. Мы поговорим, обещаю. Правда.

Серёжа подорвался со своего места, словно ошпаренный, мигом перебираясь в чуть более деловую плоскость, насколько для него это вообще было возможно, а Олег отчего-то догадывался, кто прямо сейчас бесцеремонно войдёт в эти двери. И, о чудо, не прогадал — будто выждав нужного момента, знакомая фигура в дурацкой кепке и потрёпанной коричневой кожанке проскользнула через стекло, тут же оказываясь подневольным заложником офиса, полного искусства. Быть может, Игорь и планировал зайти уверенно и дерзко, как обычно, но здешняя атмосфера, кажется, обрубила эти намерения ещё в совершенно пустом белом холле. Теперь майор больше походил на чуть смущённого посетителя музея, который боится ненамеренно что-нибудь уронить или задеть. Руки выскользнули из карманов, безвольно повиснув, а взгляд по-настоящему удивлённо шарился вокруг, пытаясь уловить каждую деталь и сосредоточиться. Глаза пробежались по безумной лепнине за рабочим столом, по автоматам с импортными вкусностями, по самому Олегу, что предпочёл деликатно отойти в сторону вместе с банкой газировки, по Венере, по Соболю, да и по самому хозяину офиса, раз уж на то пошло. Маламут приблизился, в пару движений опознав знакомый запах, и предсказуемо получил от Игоря мягкое потрёпывание за ухом. Хороший мужик. Собак любит. В голове будто поставили галочку.

— Майор полиции Игорь Гром, — буркнул он, словно и правда опасаясь говорить слишком громко, вдруг чего развалится. Представился Серёже, на Олега кинув лишь странный прищур.

— Добрый день. — чёрт возьми, именно в этот момент Серёжа выглядел одновременно больше всего и меньше всего похожим на главу огромной IT-компании, — Чай, кофе, газировка?

— Воу. — справедливо выдохнул Игорь, по-мальчишески заглядываясь на автоматы со сладостями, тянущиеся к самому потолку, но всё равно зачем-то себя одёргивая, — А это зачем столько? Это потому что по детству не доставалось? Время хреновое было, обычным-то детям ничего не достать толком, куда уж детдомовцам. Упущенное нагоняете.

— Думаю да, примерно так. — взгляд, озадаченный и полный вопросов на тему того, откуда это Игорю столько известно, прилетел Олегу в лицо. В ответ Волков-Камаев молча кивнул, давая про себя отмашку, не волнуйся, всё в пределах нормы, — В каком-то смысле закрываю гештальт. Да. Точно.

— Я, это, насчёт видео. Чумного Доктора, — неловко, очень неловко, но по-человечески быстро, словно не желая мучить ни себя, ни их, майор перескочил к головной теме.

«Болван. Говорил я тебе, что не сможешь ты ничего отсюда извлечь, никто тебе не скажет, откуда оно там взялось. Серёжа элементарно сам этого знать не может. И чего пристал, чего докопался. Ни дня без полиции. Ещё и пялится странно, с претензией. И «выкать» вдруг научился»

— Я так и понял. — кажется, взвинченная пружинка внутри Серёжи только что чуть позволила себе спустить напряжение, а ему самому — вернуться к столу, заводя нормальную, относительно светскую беседу. Речь полилась, будто соловьиная, — Дело в том, что я уже удалил оригинал, но, как вы понимаете, это привело только к более активному распространению копий. Алгоритм соцсети посчитал это популярной темой и принялся распространять…

— Я не про это. — даже сейчас Игорь звучал отстранённо, словно до сих пор пытаясь анализировать всё вокруг и отчаянно собирал детали. Взгляд скользил туда-сюда, порой тревожно и по-настоящему напряжённо возвращаясь к Олегу, — Мне надо выяснить, с чьего аппарата велась трансляция. Ваш…друг сказал, что ничего не получится, но я всё-таки решил…

— Боюсь, что Олег правильно сказал. — Серёжа максимально деликатно, но точно оборвал свои полномочия именно в этих словах. Пальцы торопливо мялись, порой похрустывая, он определённо не был готов к этому разговору, и пошёл на него только чтобы увильнуть от другого, ещё более неловкого и ответственного. Хрустел костяшками, пытался настроить прямой взгляд, но постоянно увиливал, говорил так, словно накануне речь заучил. Как ни крути, выпитое накануне ещё морочило ему голову, — Благодаря децентрализованной системе шифрования никто не может отслеживать пользователей соцсети. Это технически невозможно. Даже я здесь не помощник.

— Хм. — с каждой минутой блуждающий взгляд майора становился всё более пытливым и подозрительным. Медленно перехватив все социофобные привычки Серёжи и будто записав их во внутренний блокнот, он перевёл глаза на Олега, вдруг отчего-то нахмурившись. Куда бы ни привела его цепочка мыслей, становилось напряжённее. Что-то надумал. Что-то хочет знать, но в лоб не спрашивает, — Зачем же изобретать то, что вы не можете контролировать?

— Потому что свобода слова — неотъемлемое право любого человека, — где-то внутри Олега прямо сейчас раздулась гордость. Он отлично помнил, как Разумовский отпарировал этими словами впервые, отстаивая своё право описывать нацизм и скинхэдов в частности в своём докладе по обществознанию, который тогда готовил публично. Предмет ввели совсем недавно, а тринадцатилетнему мальчику, по мнению комиссии, такие темы были не по возрасту. Серёжа тогда, точно как сейчас, вперился острым ярким взглядом в комиссию, полнясь огнём справедливости и желания освещать то, о чём все говорить стесняются, но не особо помогло. Разве только в получении приза зрительских симпатий, которым он потом гордился. Времена шли вперёд, а аргументы мало того, что не менялись, так ещё и оставались рабочими.

— Хотели дать людям свободу слова, — мрачно усмехнулся Игорь, будто решив зацепить, — а вместо этого подарили маньяку трибуну с микрофоном.

Комната посерела в один миг. На пару тонов так точно. Даже не с самого близкого расстояния Олег точно видел и знал, как мягкая, кроткая попытка Серёжи доброжелательно поговорить очевидно сменила свой курс. Даже внешне Разумовский закрылся, спрятав неловкую сожалеющую улыбку за острыми скулами — это был вполне себе наезд. Совершенно беспочвенный и грубый. Заставивший отступить, перебраться за рабочий стол и, собрав руки в замок, незаметно перейти в режим обороны. Теперь он не хочет делиться, а только защищаться. Возмущённый, задетый за живое отчего-то. Постороннему человеку ничего не стоило перевести Серёжу в оборону, он ещё мальчиком привык огрызаться сразу, при малейших признаках неприязни. А у Олега, кажется, совсем перестало получаться делать вид, что он не слушает.

— А вы, собственно, какое отношение к этому имеете? — старается не рассердиться, не выдать себя, сохранить лицо делового человека, но отлично знает, что у него не получается, — Просто ко мне уже приходил человек…с улыбкой. Из органов. Мы с ним всё обсудили.

— Да, он просил меня кое-что уточнить, — майор отвёл взгляд в сторону, в окно, куда угодно, лишь бы не попасться перед обоими на лжи, совершенно безуспешно.

«Ты этим делом больше не занимаешься. Какого хрена вообще. Когда это сюда заходил Стрелков, он что, донимал Серёжу? Сперва он ходит тут и светит своей дерьмовой улыбкой, а теперь ты стреляешь глазами так, словно подцепить хочешь, да не за что? Ты всё выяснил, пошёл вон отсюда, не тебе здесь морали читать, не тебе его цеплять. Пошёл отсюда, пошёл отсюда»

— Вас отстранили, майор. Вы не имеете права расследовать от имени органов. — Олег наконец-то разрешил себе вмешаться, как только повисла небольшая пауза. Слова сорвались с губ сами, почти что не слушаясь, словно ожидая этого весь их странный разговор. Взгляды практически сразу пересеклись, сцепляясь в малопонятной, мутной, подозрительной неприязни. Нет уж, может, Игорь и был нормальным парнем, собак любил, горел своим делом, но в данный момент хотелось только сказать ему уверенное «отвали». Голова мерзко и злобно шумела, заставляя тревожиться и закипать практически на пустом месте, как будто весь воздух был насыщен мелкими искрами, вот-вот грозящимися собраться в молнию, — И по какому тогда праву вы сюда врываетесь и болтаете, что правильно, а что нет? Vmeste — для свободных людей, и никто не виноват, что среди таких оказываются мерзавцы. Вы хотите что-то предъявить?

— А ты знаешь, хочу. — практически в то же мгновение выражение не только взгляда, но и всего лица Грома переменилось, будто его спустили с поводка. Всего пара шагов, и он, уже думать забывший об основной теме разговора, впился глазами в Олега, как если бы хотел выжечь насквозь. Впрочем, в данный момент это было взаимно, — Ты чего лезешь, куда не просят? Не твоё дело, я, твою мать, полицейский, работа у меня такая, рыть и не стучаться. Ходишь тут, подслушиваешь, пасёшь, чтобы он ничего лишнего не сказал? А я не поленился, позвонил в Пулково, они мне рассказали, когда ты приехал. С тебя-то всё и началось. Может, об этом скажешь? Ты — единственный, кого этот псих не убил, и началось всё с твоего приезда.

«Да как ты смеешь!»