Свидание второе (2/2)
Он, наверное, был первым человеком который смог вывести Достоевского на разговоры, в которых он совершенно не желал останавливаться, крайне не походя не самого себя. Он и сам ловил себя на этой мысли, но, мягко говоря, ему было уже всё равно. У Тацухико всегда хватало характера и решительности, чтобы высказать своё мнение или некоторые недовольства на что-то, из-за чего пробуждал в Фёдоре ещё больший азарт.
Долгожданная библиотека. Теплая и уютная, сопровождаемая ароматом зелёного чая и неповторимым запахом книг, застоявшихся на пыльных стеллажах.
Поздоровавшись со старой библиотекаршей - седой женщиной в очках, которая всегда приветливо встречала Фёдора и любезно оказывала ему помощь в поиске книг. Но в этот раз он зашёл сюда не как обычно, без всей этой отрешенности на лице, а с непривычным светом в глазах, что вызвало теплую улыбку на лице знакомой женщины.
Тацухико с интересом проходил мимо стеллажей, аккуратно перебирая старые книги, с интересом заглядывая внутрь. Книги были не только русские, но и на других различных языках, например французском, который тот знал великолепно.
– Je ne suis une sainte..J'ai connu bien des hommes et je sais, par expériense, toutes les folies, toutes les salatés dont ils sont capables.<span class="footnote" id="fn_32254486_0"></span> - Шибусава вслух зачитал строчку с наугад выбранной страницы французской книги. – Угадаешь откуда?
– Оу, даже не знаю. Не авторства ли Октава Мирбо<span class="footnote" id="fn_32254486_1"></span>? - с хитрой улыбкой на устах протянул Достоевский. – Дневник Горничной<span class="footnote" id="fn_32254486_2"></span>, ты не подловишь меня на этом.
– Да я не собирался, ты ведь всё тут перерыл вдоль и поперёк, верно, Фёдор?
Альбинос сделал особый акцент на его имени, призвав табун мурашек, что пробежали по спине русского. Он редко произносил его имя, но оно звучало так сладко, так натянуто.. Достоевский и так млел от волшебного голоса японца, но произношение собственного имени вызывало ещё более яркие эмоции, которые приятно дурманили разум такой нежностью.
– Вот смотри. - Шибусава вытащил очередную книгу из стопы, расположенной на столе. – Может эту?
Достоевский пригляделся к толстому переплету который демонстрировал ему Тацухико. «Война и мир; том 1». Лишь первый том с трудом вмещался в хрупкую белую руку, а там их явно больше..
– Думаю, наше свободное время не потянет данное произведение. - Хмыкнул Фёдор ощущая на себе негодующий взор алых глаз. – Там четыре тома, дорогой мой, огромные четыре тома, так что сбавь свой пыл.
– М-да.. - Тацухико вгляделся в текст книги, вскинул брови и закрыл её. Видно данное произведение было явно для него непостижимо. Поиски продолжаются, отлично..
Они просмотрели ещё множество шкафов. От авторства некоторых персон Достоевский сам лично отказывался, приводя в пример какие-то субъективные аргументы, от других уже Тацухико, лишь по внешнему виду предложений возмущаясь от многочисленной «тавтологии» .
Но, как мы уже поняли, поиски завершились успехом..
– Русская литература какая-то депрессивная. - недовольно протянул Тацухико, поднимаясь из жарких объятий Достоевского, и подтягиваясь, разминая онемевшие мышцы.
– Что поделать, Россия для грустных. Самое распространенное мнение, придуманное самими русскими.. - ответил на печальное суждение брюнет, принимая сидячее положение.
– Ты тоже грустный?
– Само собой, видишь, переживаю кризис средних лет уже сейчас!
Тацухико, закатив глаза, присел рядом с Достоевским, целуя его в уголок губ, на что он активно поддается.
– Вот только это и поднимает мне настроение. - ответил на ласковый жест Фёдор, прижимаясь щекой ко лбу альбиноса, словно кот, которого приласкал любимый хозяин, а Шибусава лишь опустил голову на широкое плечо.
За окном с громким треском сверкнула молния, а за ней раздался гром и быстрый стук дождя о тонкое стекло. Альбинос только страдальчески выдохнул, проскулив что-то о том, что устал от бесконечных ливней и данный ареал обитания явно не для него, а Фёдор, с довольной улыбкой, сидел и наслаждался тем фактом, что он так и не вернул Тацухико до 7 часов. Да и не хотелось возвращать вовсе.