Глава 15 (1/2)

Они ехали впереди обозов по улицам города, и их радостными криками приветствовала толпа, все знали куда они едут и, к тому же, люди полюбили нового молодого князя за его пригожесть и кроткий нрав.

Вот теперь Халь улыбался. Была прекрасная теплая погода, он сидел на любимой лошади и ехал, хоть и ненадолго, но домой. В ту прекрасную крепость, которую, еще так недавно ему казалось, покинул навсегда. Где теперь ему будет радоваться родня и все, там живущие.

За городом они ехали мимо зеленеющих полей и разноцветных деревень с цветущими садами, из-за заборов им кричали и махали крестьяне, те, что в эту пору были дома, работающие на полях еще издалека низко кланялись.

Дорога по Угэру была пока легкой, хорошо утоптанной, Арон надеялся, что за два дня они доберутся до границ Сверта, даже с обозами.

Поначалу Арон не заметил никакой разницы, когда они пересекли границу Угэра, их пропустили стражники, а потом они все так же ехали по зеленым лесам, правда, дорога стала уже, и мосты через речки более ветхие, и надо было быть осторожными при их переезде, за один раз отправляли одну телегу, поэтому они стали дольше задерживаться в продвижении.

На стоянках для них с Халем разбивали отдельный шатер, и уже никто не ржал, как когда-то, когда они входили туда. На ночь вокруг лагеря выставлялась охрана, и Арон несколько раз за ночь обходил ее, все равно, они не могли спать с Халем посреди походного лагеря, все было почти так же, как и когда они шли в Угэр, но все, на самом деле, очень изменилось.

В этом шатре не было кровати и теперь не было никакой нужды откатываться от Хассена подальше, тем более, ночи были прохладными, а у супруга было огромное шерстяное одеяло, которым можно было укрыться вдвоем. Да и смешно теперь это. Поэтому, теперь Халь засыпал в тепле, накрытый одеялом, и с другой стороны греясь о жаркое тело. Но чем было ближе к границе со Свертом, тем беспокойнее он спал, и уже в последнюю ночь, извертевшись и изведя и себя и супруга, он кое-как заснул, ненадолго, оказавшись в очередном сне, на этот раз в другом, не повторявшемся ранее - в этом сне тоже был Сверт, обгорелый лес после пожара, черный и густо пахнущий горелым деревом и гниением, в таком лесу уже не было сосен вышиной в небо, из которых можно было бы построить корабль. Сажа была даже на камнях, а вместо деревьев - обгорелые тонкие остовы. Он не знал, кто это сделал, Угэр или какой-то растяпа забыл закопать за собой костер, но ему было страшно. Он осторожно шел, пачкаясь в саже и переступая через обгорелые деревья, видел раздутые тела лосей, которые не сумели добежать до воды, и всякой мелкой живности, но впереди, перед ним - была живая черная гора с жутким оскалом, медведь… медведь, который вопреки всему был жив и полон сил, хотя Халь видел и его раны, и сгоревший до кости мех, и от морды зверя совсем ничего не осталось, но этот медведь шел на него, безоружного, ведь у него не было теперь даже ножа, медведь наступал на него, и Халь знал, человек не сумеет убежать от господина леса, и победить тоже, поэтому он и не пытался, он просто стоял на месте, как его и учили - если он не интересен господину леса, так тот и пройдет мимо…Но вот только кроме него медведю не был интересен никто, и Халь видел, как гора, которая разорвет его одной лапой, приближается, а за ним всего лишь ствол дерева, горелый, который того и гляди рухнет. Медведь был так близко, что Халь слышал его зловонное горячее дыхание, вот господин леса становится на дыбы и замахивается лапой, и все, что остается ему - это кричать от страха.

Арон начал было засыпать после обхода, когда услышал крик Халя, он вскочил, ничего не понимая спросонья, обхватил его руками, потому что тот метался, крича о чем-то во сне. Арон начал трясти его за плечи и звать по имени, как он делал иногда с Маргрете, когда ей снились дурные сны:

- Халь! Проснись! Что с тобой? Открой глаза, я здесь!

Халь с трудом вынырнул из своего сна, тогда, медведь ударил  его, открыл глаза, с трудом понимая, где находится, глаза узнавали очертания палатки и супруга, который держал его за плечи, Халь тяжело дышал, потому что сердце билось, пытаясь выпрыгнуть из груди, и лишь когда отдышался, он сказал:

- Я кричал, да? Прости…я не хотел тебя будить. Дурной сон приснился.

- Не бойся! - сказал Арон, гладя его успокаивающе, как испуганного ребенка, кем Халь на самом деле и был. - Спи спокойно, я здесь, с тобой. Завтра скажу брату Эдриану, чтобы изгнал злых духов из шатра и вокруг него.

И он провалился в сон, крепко прижимая к себе Халя.

Халь отдышался в теплых объятиях, успокаиваясь, но что-то камнем легло на сердце. Тар его предупреждает о чем-то, что должно случиться, и никакой брат Эдриан тут уже не поможет.

На следующее утро Арон проснулся, все так же обнимая Халя, и понял, как ему было тепло всю ночь. Он осторожно поднялся, стараясь не разбудить спящего, выпростался из теплой постели, поеживаясь, вышел в холодное утро. Он привел себя в порядок возле ручья, что журчал неподалеку, и начал обход лагеря. Ночные часовые докладывали, что слышали шорохи в темноте, на окрик никто не отзывался. Если проверить вокруг лагеря, по следам можно будет определить, кто это был, но нападения не случилось, и это было хорошо. Арон приказал разведчикам идти вперед и проверять дорогу, еще три человека должны были задержаться и проверить следы вокруг лагеря. Арон с сожалением разбудил Халя, который как раз разоспался под утро, но нужно было уже выдвигаться, чтобы успеть к ночи добраться до замка Сверт.

Халь велел Хаки ехать вперед налегке, чтобы предупредить всех в замке, а сам ехал рядом с супругом, рассматривая, как все изменилось за несколько недель - сгоревшие дома были уже разобраны, крепкая летняя зелень скрыла пожарища и разрушения, где-то рубили свежий лес, чтобы строиться, вот только скотины на полях не было - признак того, что совсем недавно тут голодали… Да, леса в этом году вырубят много, и мало кто из мужчин уйдет в наем - их немало погибло, а теперь нужно много строить. С другой стороны - откуда еще взять денег, как не заработать в чужих краях. Обидно, если они наймутся в Угэр…

Арон спешил до ночи добраться до замка, ночевать в лесу уже было не так безопасно, следопыты нашли следы большого медведя вокруг лагеря, кто знает, сколько их живет в этих лесах?

Уже на закате Арон увидел башни замка, он вспомнил тот день, когда он ждал Халя под его стенами. Казалось, что это было совсем недавно, но на самом деле, для него прошла целая вечность. Он посмотрел на Халя и подумал о нем, что он чувствует сейчас?

Халь смотрел на башни Свертинга, такие же, как и были в тот день, когда он в последний раз их видел, там тоже были люди на стенах, как и сейчас, один котел с жидким варевом на всех, от княжича до конюха… Сейчас, наверно, лучше… Скорее бы пересечь мост!

- Поехали, - в нетерпении сказал он Арону, когда увидел, что начали опускать площадку моста, - Я очень хочу увидеть свой дом!

Внутри двора было чисто, не было ни палаток с людьми, ни кур, ни вытащенных досок, только привычный колодец и люди, Халь слышал, как за ними с супругом въезжает обоз, воины, и чувствовал то напряжение, что висело в воздухе, но вот он первый спрыгивает с лошади и женщина, женщина в темном, это его мать? Княгиня Эльса в темном? Он обнял мать первым, слыша как она захлебывается от плача, вцепившись ему в рубаху на груди, словно бы он приехал не живым, а его сюда привезли на телеге:

- Хватит, мама, - ему было сейчас плевать на весь мир, на супруга, на обоз и даже на братьев, лишь бы мать перестала плакать, - я приехал, я живой и я соскучился по вам! Так стоит ли встречать меня слезами?

Арон смотрел на маленькую хрупкую женщину, что обнимала своего сына, ему было так горько сейчас осознавать, что его мама больше никогда его не обнимет. Он сейчас очень сильно завидовал Халю, никакие обозы ни с каким золотом не вернут эти теплые нежные руки и любящее сердце.

Он не преминул осмотреть замок изнутри, это было довольно надежное каменное укрепление, гораздо меньше, чем Хассенхайм, но так же хорошо приспособленное к долгой осаде и обороне. Обитатели Сверта не выглядели особенно гостеприимными, и старый лис Вальбьерн, что стоял рядом с Халем и гладил, и гладил его по спине, иногда холодно взглядывал на Арона.

Халя не выпускали из рук достаточно долго - он соскучился по всем и каждому, после всей родни - отца, матери, Лейва и Харги, и маленького Уддаля, настало время других - кузнеца, Эгира и всех, кого он любил и помнил, тех, кто передал ему подарки в Сверт. Его обнимали, гладили, сжимали плечи, говорили теплые слова и благодарили за все, и он чувствовал, как щиплет глаза - оказывается, скучал гораздо больше, чем ему казалось раньше.

- Вот ваши покои, - Лейв проводил их с супругом в ту самую комнату, которая была их спальней с братом, но теперь обе кровати были сдвинуты, на них брошены одеяла и шкуры, и было видно, что спальню привели в порядок, стараясь, даже гобелен, что доставали только на праздники - был тут, а не в парадном зале. - Располагайтесь. Баню почти истопили.

Только сейчас Халь понял, в какой же маленькой комнатке они жили с Лейвом - она была сильно меньше, чем его покои в Угэре, но эта комната была ему дороже.

- У других и этого нет тут, - сказал Халь, словно оправдываясь за маленькую комнату перед супругом, – а Лейв теперь живет в покое для неженатых.

- Тут вполне… хорошо, - ответил Арон. Он привык спать в походных шатрах, а то и на земле, поэтому для него не было большой проблемой ночевать в этой небольшой комнате. Он отметил про себя, что Халь до свадьбы жил очень небогато, но, несмотря на это, не зарился на дорогие украшения и подарки. Арон был в душе благодарен родителям Халя, которые вырастили его скромным и целомудренным человеком.

Известие про поход в баню он принял с удовольствием, очень хотелось смыть с себя грязь, накопленную за несколько дней пути. Он приказал своим людям принести свежую одежду и полотна для вытирания.

- Как у вас моются? - спросил он Халя. - Мы пойдем вместе или не будем смущать твоих родителей?

- Вместе, конечно, - удивился вопросу Халь, - иначе мне придется отвечать на много неудобных вопросов. Если нам поставили одну кровать на двоих, то уж чего нам делить в бане?

Баня была в восточном крыле Свертинга, и до нее было долго идти, но Халь скрасил это время рассказами что и как тут устроено, что в крепости есть свои источники воды. Сама баня была достаточно большой, но сегодня им оставили ее двоим.

- Здесь никто не будет прислуживать, - предупредил Халь, - у нас тут смеют предполагать, что если ты вырос выше тележного колеса, то и задницу сам помоешь. Но  я потру тебе спину.

Последняя фраза явно обнадеживала, Арону нравилось, что Халь стал гораздо живее и раскованнее у себя дома. Баня встретила его запахом дерева и свежих березовых листьев, душистый пар обволакивал тело, которое сразу покрылось каплями пота, выгоняя грязь и усталость. Арон нашел глазами плошку с распаренной золой  и начал натираться ей.

- Давай, я помогу тебе натереться тоже, - сказал он Халю.

Чего бы возражать? Халь перекинул волосы на грудь - их следовало вымыть тоже, и повернулся, подставляя спину под руки супруга.

Арон медленно обвел ладонью широкие плечи и лопатки, прошелся по нежной ложбинке позвоночника, слышал, как Халь задышал чаще, не торопясь, провел по изгибу тонкой талии и, наконец, дошел до крепких ягодиц и уделил им особенно много внимания, прижавшись к спине Халя, провел рукой по животу и ниже, касаясь жестких волосков на лобке, живот под его руками слабо дрожал, Халь все тяжелее наваливался назад на Арона.

- Как ты? - спросил Арон, уткнувшись носом в волосы Халя.

Халь откинулся на спину, положив голову на плечи супругу, да, все так и должно быть, сюда он теперь приехал не только любимым сыном и братом, но и супругом. Он потерся об плечо:

- Я почти счастлив, но мне что-то не дает покоя… нехорошее предчувствие. Но, сейчас я хочу об этом забыть.

- Давай забудем, все будет хорошо, ты дома, что тут может случиться, не обращай внимания на дурные сны.