Глава 13 (2/2)

- А теперь обхвати его губами, сильнее, не бойся.

Халейг, хоть и неумело, но очень старался, насаживаясь ртом на член Арона, тот осторожно направлял его, запустив руку ему в волосы.

- Сожми сильнее, поработай рукой!

Халейг удвоил свои усилия, Арон чувствовал, что он близок к пику, не сколько благодаря довольно неумелым усилиям Халейга, а от новых необычных ощущений, его волосы щекотали внутреннюю поверхность бедер, его супруг усердно сопел, облизывая и посасывая его головку.

- Возьми его поглубже, сожми сильнее, вот так! Да!

Арон почувствовал, что вот сейчас… и наслаждение взорвало его изнутри. Сперма брызнула в лицо Халейга, который чуть недоуменно отстранился. Арон схватил заранее припасенное полотно, вытирая лицо Халейга и целуя его.

- Ты быстро учишься, мой способный Халь, давай отдохнем немного и я тоже сделаю тебе приятно.

После небольшого отдыха Арон уложил Халейга на спину и начал ласкать его ртом, одновременно подготавливая его к вторжению, и с наслаждением слушал его стоны и любовался им, прекрасным в своем возбуждении и желании, разметавшимся на постели среди своих волос.

Их ночь была длинной и блаженной, и они уснули чуть ли не под утро.

Он так редко оказывался теперь в своих покоях, что начинал скучать по ним. Халь закрыл за собой дверь, как привык, на ключ изнутри, чтобы у людей его супруга оставалось меньше шансов следить за ним.

Он просто запутался сам в себе, во всех событиях, во всем, происходящем с ним. Где тот Халь, что был полон ненависти и решимости принести войну в дом своего нежеланного супруга? Это разве тот самый, что прошедшей ночью брал его же член в рот? Один и тот же Халейг Свертинг? Если один и тот же, то он так легко сдался и продался за уступки, что делал ему Хассен, наверняка все это очень забавляло старшего. Этот легкий нрав, которым Халь славился дома, сыграл с ним дурную шутку тут – как бы он не кипел, а помнить плохое Халь умел плохо, все это обычно стиралось из его памяти мгновенно, в детстве ссоры с братьями так и проходили – никому не требовалось даже просить извинений, чтобы Халь простил.

Но ему нечем воевать! У него вовсе нет никакого оружия – в этом доме он пленник и зверушка, которая за красивую шкурку и спрятанные коготки получает ласку и еду. А у него и коготков-то нет. Запрут его в этой комнате и забудут навеки, и жизнь в этом Угэре пойдет дальше… Восстание Сверта подавят.

Предательства он не ожидал от себя самого, от собственного тела, которое так легко рассталось с разумом, так кто виноват в твоих бедах, Халейг Свертинг? Никому тут не интересно, чего он хочет – если он вчера после обеда хотел пойти на верфь, но супруг отдал приказ идти в купальню… Опять эти проклятые волосы, не дававшие покоя, та самая красивая шкурка и мех. Нужно сделать это хотя бы сегодня, корабли и море помогают ему не думать, не жалеть себя…

- Ты отпустишь меня в порт, на верфь? – Халь поймал супруга в переходах дома, Арон бесконечно чем-то занят, чем, Халь даже не хотел знать, не его дело. - Я собирался пойти посмотреть, как у мастера Бранди дела движутся дальше.

Арон был настроен благодушно после прошедшей ночи, поэтому он разрешил Халейгу идти в доки, но велел начальнику охраны отправить с ним по крайней мере пятерых человек и зорко следить, чтобы с его супругом ничего не случилось. Сам же он был занят подготовкой поездки в Сверт и к празднику Недели Святых Отцов. Именно из-за этого праздника выезд в Сверт не мог случиться раньше. К празднику нужно было подготовиться духовно. За неделю до праздника супругам возбранялось ложиться вместе, каждый день с утра они должны были посещать храм, слушать проповеди священников об истории и подвигах Святых отцов благоденствующего Угэра, об их происхождении от священных драконов.

После службы в храмах на площадях проводились игрища и ярмарки невест и женихов. Каждый день имел свои церемонии, и нужно было во все вникнуть.

Вот еще чего было ему непонятно, так это то, как по собственному городу необходимость ходить с охраной. В Сверте бы над этим посмеялись бы. Халь ходил там, где хотел и когда хотел, без всяких мордоворотов за спиной. А тут - словно сами себе не хозяева! Но, хорошо, что с ним был опять Хаки, а на эту мрачную пятерку он решил не обращать внимание. И теперь он сам прекрасно помнил, как идти. И на этот раз без капюшона – слишком становилось жарко, да и ни к чему это было, наверняка сплетни разошлись.

- Снова маленький князь, - мастер Бранди узнал его, и Халь велел своим людям оставаться за своей спиной. - Да и еще с целым отрядом.

- Мой супруг беспокоится, и я не смею ему перечить в заботе обо мне, - уж эти слова наверняка передадут старшему, не стоит сомневаться. - Но, я вижу, мастер, что дела продвинулись. Это же половина каркаса?

- Верно, - кивнули ему в ответ, - дело небыстрое, да и людей мало.

По мнению Халя, людей только в одном доме Хассена можно было пристроить к делу – всяких слоняющихся по переходам, певцов и прочих бездельников, хотя и он теперь такой же бездельник. Да вон, пять крепких мужиков только для того, чтобы сам Халь не потерялся.

За те дни, что он не посещал док, на судне прибавилось досок, Халь потрогал одну, это хорошо высушенная сосна, но доски были странно короткими.

- Почему, - спросил он, - сосна же длинное дерево? Почему надо распиливать стволы так коротко?

- Это у вас, в Сверте, князь, сосны смотрят в небо, а это дерево не оттуда, оно с юга, там сосны короче и дороже, отчего-то, вы, свертцы, не торгуете лесом, хотя лучше бы я не нашел, если бы хотел построить свой корабль!

- Я не знаю, почему… - растерялся Халь, - лесов у нас не перечесть, как и гор. Но мы рубим его только для стройки и крепостей. Так говоришь, это хорошее дерево было бы?

- А то, сам посуди, князь – везти близко, древесина – лучше не найти, отборный лес. На обшивку и мачты – лучше нету.

Свертский лес… мысль уже начала рождаться в голове Халя, получать форму, словно будущая посуда из глины. Но нужно время.

- А расскажи мне, долго ли от дерева до такой вот доски? Я совсем ничего не знаю, но, если хочешь, чтобы досуже не болтать, я могу строгать. Я умею, в Сверте не живут безрукими.

- Да твой супруг, потом небось, недоволен будет, что ты свои нежные руки попортишь! Не княжеское это дело, свертец.

На лица охраны тоже лучше не смотреть, уж ничего вечером хорошего Халя не ждало, наверняка, но снова касаться дерева – отказать себе в таком удовольствии он не сможет. Он же не вино ушел пить!

- И все же, стоит попробовать. А ты расскажешь мне, про дерево, то, что я прошу.

Два года. Рубанок легко шел по доске, это была привычная ему работа, он немало помогал в Сверте в столярной, при крепости, и теперь это словно бы чуть-чуть вернуло его назад. Два года нужно, чтобы дерево стало корабельным, раз в год перебирать и переворачивать, и убирать негодное, рубить или поздней осенью, или ранней весной, потом бревна замачивать в воде на половину года, – Сверта справится с этим делом, - корить и распиливать, а потом сушить.

- А ежели ты хочешь хорошую мачту, так держать надо в соляном растворе бревна, и так их потом сушить, чтобы звенело, но было тяжелое. – Мастер Бранди сам принялся за работу, одобрительно посмотрев на то, что делал Халь. - А руки у тебя не из задницы, маленький князь.

И если до этого Халь только предполагал, что попросит у отца в подарок, то теперь знал точно. Прожить бы только эти два года!

- Приходи скоро, как мы соберем киль полностью, тоже поставим сушить на солнце, а уж следующей весной пойдет на воду. – Уже было сильно за полдень, скорее, солнце клонилось к вечеру, когда Халь решил, что на сегодня хватит, пора возвращаться в свою золотую клетку. Но это был очень хороший день, руки приятно ныли от работы, он устал той самой усталостью, которая давала хороший сон и был голоден. И ему есть что рассказать вечером.

Арон уже был наслышан о похождениях Халейга на верфях, и уже сам не знал, что ему с этим делать, вполне возможно, что его супруг решил построить корабль и уплыть из Угэра куда глаза глядят, или он задумал стать строителем торговых судов, что было бы полезно для него самого и для их семьи в будущем. Дети осаждали его своим желанием присоединиться к Халейгу в доках. Арон пока не придумал, как ему поступить, а потому решил выслушать сначала самого Халя.

- Расскажи нам, Халь, как прошел твой день, я слышал, что ты немало потрудился сегодня.

- Да не особенно, - пожал плечами Халь, кладя на тарелку здоровый кусок мяса. Вот теперь он был очень голоден, как бы опять не промахнуться с пряностями. - Я сострогал пару досок, чтобы не отнимать у людей время, пока они работают, на досужие мои вопросы. Но я узнал много того, чего не слышал раньше - что так просто из дерева не сделаешь корабля. Это долго… И если я захочу свой корабль, то этим надо заниматься уже сейчас. Пока будет готово дерево - я научусь большему за два года!

Арон на минуту замер, чуть не прикусив себе язык. Значит, Халейг решил заниматься этим ремеслом всерьез, и это продлится не меньше двух лет?  С одной стороны, это даже лучше, есть куда пристроить своего беспокойного супруга, который иначе будет постоянно бунтовать против угэрских порядков, это Арон уже понял. Осталось только придумать какую-то версию для старого Эрлинга, который не потерпит сдачи традиционных устоев.

- Я дозволяю тебе ходить на эти верфи, но кроме охраны ты должен брать с собой еще и Кари, чтобы он на месте учил тебя письму и счету, - ответил Арон, но его одолевали смутные мысли, что таким образом они с Халейгом могут начать новый обычай, когда оба супруга равны в своих занятиях, что же, Угэр славился тем, что быстро учился новому и потому процветал все больше по сравнению с другими землями.

- Кстати, Халейг, у вас празднуют Неделю Святых отцов, или у вас есть другие праздники начала лета? - спросил Арон.

- У нас есть один бог и это Тар, может быть, ты слышал, - сказал Халь. - Я все еще верю в него, он правит Свертом и железом Сверта, но мы отмечаем окончание весны, наш старший кузнец правит обряд - он делает нож из первого железа, что мы добываем в году, и мы забиваем им теленка. Потом все празднуют, чтобы у нас было больше добычи и чтобы все, кто ушел наемниками - вернулись домой. Мне бы отдали клинок этим днем, как взрослому,  в этом году. - Халь вздохнул про себя. Не видать ему свертского клинка теперь, здесь его больше держат за ребенка, чем дома. - А что это за неделя? И чем эти отцы так святы?

Арон повернулся к детям.

- Асгайр, давай проверим, что ты запомнил из уроков с наставниками, расскажи Халю о святых отцах.

Асгайр посерьезнел, отодвинул от себя тарелку и начал произносить свой не раз затверженный урок:

- Сначала была пустота, ничего не было. Потом там… в пустоте появилось волшебное яйцо, когда оно раскололось, из скорлупы появились земная твердь и небесный свод.

Асгайр даже вспотел от напряжения, припоминая затверженные уроки.

- Земная твердь стоит на трех больших китах, а небо опирается на края земли. Из самого же яйца появился великий дракон Имир, который дал жизнь племени людей, основателями которого были полулюди-полудраконы Асгайр и Айнар.

Арон прервал его:

- Айнар, продолжай!

Айнар, который до этого сидел, открыв рот, глядел на старшего брата не отрываясь.

- От них произошли первые люди и населили землю Угэр и другие разные земли, - затараторил Айнар, - люди разошлись далеко по всей тверди земли, и теперь владыки Угэра должны собрать все племена, которые разбрелись под свою десницу и утвердить власть святых отцов над всеми народами.

Айнар передохнул и продолжал:

- Святые Асгайр и Айнар дали людям разумение и оружие, и семена для посевов, и научили их строить корабли, и ловить рыбу в море…

- Достаточно, - прервал их Арон, глядя на Халя, - мы празднуем неделю святых отцов в начале лета, чтобы почтить их память. По утрам мы будем ходить в храм на службу, а днем будут ярмарки и игры, а также состязания лучников и мечников. В эти дни запрещено работать во время службы в храме. Нам всей семьей нужно быть там каждое утро, чтобы народ видел нас вместе, и потом ехать по главным улицам, благословляя людей. Потом мы можем посетить ярмарки и посмотреть игрища и состязания.

Братья весело закричали и захлопали в ладоши.

Даже дети знают больше, чем он. Какой тут сложный мир. Никто в Сверте и не задумывался, откуда произошли люди. Были и есть, и живут, и ладно, все было просто и несложно, хороший год - поблагодарили Тара, плохой - молились о хорошем. А еще надо запомнить, что княжеских сыновей зовут в честь этих драконов. И про власть старцев над народами тоже звучит, как будто Сверт отбился от них. Но Сверт сам по себе!

- На службе нужно будет просто стоять и слушать? - уточнил Халь. - Или что-то делать? Наверно, люди поймут, что я не знаю ваших богов.

Вот запрет на работу ему понравился меньше всего, и это как раз тогда, когда нужно сделать очень важное дело!

- Я ничего не слышал на верфи о том, что нельзя будет работать! И до отъезда мне нужно прийти туда с писарем, чтобы он записал важные мне вещи. Это нужно до отъезда в Сверт. А вот на состязания я бы посмотрел… - мечтательно сказал Халь, - это любят и у нас, когда мужчины показывают свое искусство.

- Надо стоять! Стоять и слушать! - наперебой закричали братья.

- Слушать и запоминать, и проникнуться мудростью от наших священников! - добавил Арон. - По поводу верфей, найдем время сходить туда как-нибудь вечером, запишешь все, что тебе нужно, а я посмотрю на этого мастера, к которому ты ходишь.

- Я тоже хотел сказать, что нам всем стоит туда сходить, - Халь наконец-то приступил к еде, наслаждаясь каждым заслуженным куском, - есть на что посмотреть и что послушать. Люди спрашивали про старшего князя там.

“Всяко лучше проповедей бездельников о величии”, - подумал он, совершенно не собираясь проникаться какой-то там “мудростью”, которая все равно никак ему не поможет, а вот знание о том, как выгнуть доску в нужную сторону - гораздо нужнее! Но теперь целая неделя будет потеряна из-за гуляний, только недавно праздновали свадьбу и снова швырять серебро на увеселения! Интересно, на эти деньги можно было бы построить корабль?

Эти несколько ночей он проведет в своих покоях, и Халь был откровенно этому рад, не нужно торговаться с самим с собой и с супругом, не нужно держать лицо, и сначала думать, а потом говорить. В своих покоях можно остаться собой. Он сходил в купальню, выдворив оттуда всех, желающих ему помочь в нелегком деле омовения собственного тела – этот местный обычай немало смущал его. И хотя бы спасибо, что тут мужчины, а не женщины, иначе непонятно, как это вытерпеть вообще.

Он должен быть всем доволен, с ним достаточно хорошо обращались, ему позволено заниматься, чем он хочет, и о посещениях всяких лекарен и речи пока нет, ему разрешили и помогли отправить обоз в Сверт, но Халю все равно что-то не давало покоя. Он вертелся в кровати, под одеялом, смотрел, как ночной вечер шевелит занавеси – он раскрыл настежь окно.

В нем не осталось сил для ненависти – а она должна быть, Хассен враг, Хассен силой привез его и силой получил согласие, взяв его в заложники, Хассен завладел Свертом…Но он здесь и один, а Сверт там и их много, что ему делать? Как ему быть? Снова надеть ту маску, в которой он приехал сюда – что это даст? Что он с ума сойдет от ненависти и тоски… Сверту это не поможет, и ему тоже. Ему надо привыкнуть к этой клетке, он старательно ее расширял, но до каких пределов?

И до каких пределов он сможет в своей торговле? Халь-шлюха забирал у него волю, что ему скажут дома? ”Вот, приехал, стал есть с чужих рук…” Халь, которому это начинало нравиться.

Да, одиночество в собственной спальне - единственное место, где он честен сам с собой. Жаль, что никто не передал ему деревянной фигурки Тара - в Сверте Халь не был часто замечен в святилище. Завтра он будет слушать речи про других богов, простит ли Тар ему такое - за Халем уже много преступлений.

Сон был рваным, он то вздрагивал от холода, то проваливался в черную яму одеяльной душноты.

Он был в Сверте, в мокром весеннем лесу, в тот день, когда встретил отряд Хассена, вот только с ним не было никого, из тех, с кем он ловил рыбу, но день был тот самый, влажный, холодный, с мокрой землей под ногами, и был этот отряд - где каждый старше него, каждый вооружен лучше него, и он, со своей жалкой сулицей, пытающийся выбраться из ловушки, над ним просто смеялись, закрывая проход конями, но вот ему удалось проскользнуть, рвануться в просвет, изо всех сил, бежать и петлять по лесу было бы умнее, но он сообразил не сразу, только уже понимая, что его сейчас схватят за шкирку, как щенка, рванул в лес, но это не остановило погоню, он петлял как заяц, между  камней и деревьев, поваленных стволов, огромных валунов, которых было навалом в свертских лесах - лопату воткнуть некуда, упрешься в камень. Мокрая земля, мокрые камни, и даже скользкие листья, все было против него, но все же он выбежал на берег, высокий, возвышающийся над одним из лесных рукавов Сверты, там вода была быстрая, неслась с гор между камней. Но теперь бежать некуда, между ним и всадниками, той тварью, которая вела его потом под венец - всего лишь бросок сулицы и он решился, кинул и промахнулся… Всадники смеялись над ним, а Халь сделал шаг назад, только шаг назад и оступился, полетев вниз, на камни. 

Он проснулся резко, в холодном поту, за окном был уже рассвет, но до того времени, как ему надо появиться внизу убранным, было еще время. Халь выбрался из кровати, налить себе воды, и закрыть окно, становилось холодно и сыро, как во сне…

До этого он никогда не видел дурных снов, ни разу в жизни… Неужели ему дают предупреждение? И не у кого спросить, даже у Хаки не спросишь…

Он без сна пролежал до утра, дождавшись, когда ему принесут воды для умывания и начал приводить себя в пристойный вид, чтобы угодить угэрцам, пришлось надеть рубашку из тех тряпок, что были в этом новом сундуке, с вышивкой, он выбрал наиболее скромную, но все равно чувствовал себя в этом шелке неловко, потерпит и это. Пора спускаться вниз.