Глава 9 (2/2)

”А я не рад!” – Халь очень хотел так ответить взглядом, когда все-таки ему подали кубок, но что-то произошло, Хассен недоверчиво понюхал вино, и оно ему явно не понравилось.

Халь с недоверием следил за всем этим винным приключением, вот не зря он отказывался вино пробовать! А что было бы, если бы он выпил это за столом? Ему было и так достаточно позора. Кто-то желал им смерти? Он бы не удивился. Ни тому, что сам мог умереть, ни, тем более, тому, что могли покушаться на Арона Хассена. Скорее – кому нужен Халь? Никому… Даже та тварь, что вела его к алтарю – не стала бы так рисковать, откуда ему знать, кто бы выпил это вино? Отправил бы на тот свет своего разлюбезного дружка. А еще мог бы свалить это на Халя. Но зачем? Или наоборот, хотел бы, чтобы умер Халь… может, ревнует. Но это бы помешало Хассену и договору со Свертом, такого не стерпели бы там. Впрочем, это не его дело. Наверно, с этим разберется его супруг, который пока оставил его одного в спальне. Это личная комната?

Кроме кровати – тут был очаг, на котором, видимо, не готовили, но обогревали комнату, много ковров (вот ведь их любят в Угэре, ноги у них что ли мерзнут?), стол, на котором были книги, и кресла с сундуками. Очень большой покой. И дверь в уборную.

На такой кровати легко лягут четверо, наверно. А спит один человек. Или два – Халь не знал, как тут принято, спать ли вместе супругам или по отдельности. В Сверте, конечно, двое не спали раздельно. Надо сильно провиниться, чтобы супруга отправила ночевать в дружинный дом. И еще там наслушаешься, какой ты осел – ушел от теплого бока жены к мужикам, где пахнет обмотками.

- Моего виночерпия? – Халь поднял бровь, и принял кубок. - Вот кого мне не хватало тут, да… У меня ножа-то нет…

Пахло приятно. Терпкий запах, как будто забродил настой из ягод, в котором было слишком много меда, но забавный. Еще так пахли горячие пряники.

Он сделал осторожный глоток, покатал плотную жидкость на языке, которая слегка обжигала.

- Я не знаю, с чем сравнить. Это вкусно, – он сделал еще глоток, чувствуя как краснеют щеки.

Арон тоже выпил вина, заметив, как у Халейга раскраснелись щеки, он был прекрасен и уже не походил на каменного идола, что стоят с незапамятных времен на старых границах Угэра.

Арон почувствовал, что его естество отзывается на красоту его супруга.

- Да, пожалуй, здесь жарко натопили, - Арон снял рубашку и опершись рукой на постель продолжал любоваться  Халейгом. - У меня много шрамов, я не такой красивый как ты. Можешь потрогать любой  и спросить, как он появился. Я помню каждый из них.

- Лучше бы я не был таким красивым… -  сказал Халь, рассматривая своего супруга. Да уж, до такого мужского тела ему еще долго расти. Халь и так-то не особенно набирал силу, а еще этот голод, когда и то, чего он добился упражнениями с тяжелым деревом и мечом, ушло куда-то безвозвратно. Про шрамы он не хотел спрашивать, свежих, свертских, среди них не было, а толку говорить про другие. – Я бы поменялся, не задумываясь. По мне, так это лучше.

Красота не принесла ему никакой удачи. На сильные руки и широкие плечи, на мощную грудь. Чтобы никто не посмел никогда его таскать за волосы.

Халь медленно провел пальцем по чужому предплечью… потом взялся за собственную рубаху, чего уж тянуть. Показывать ему правда, особенно нечего.

Арон помог ему снять рубашку и придвинулся ближе, оглядывая его.

- Давай уберем их, они будут нам мешать, - он начал выпутывать одну из лилий из волос Халейга, - как же они пахнут.

Арон притянул Халейга ближе к себе, зарываясь лицом в его волосы, Халь уперся ему в грудь, стараясь сохранить хоть какое-то расстояние между ними.

Арон вдыхал одуряющий запах лилий, он шептал Халю на ушко милые любезности, лаская его волосы и шею одной рукой, а другой гладил спину, заставляя своего супруга расслабиться.

Эти цветы ему сразу не понравились, а особенно их тяжелый резкий запах. Халь не любил такие запахи, он уткнулся в чужую грудь, позволяя гладить себя и согреваясь в чужих руках.  Он плохо разбирал слова, что говорили ему в ухо, но был благодарен, что его не принуждают хотя бы тут. Прикосновения прошивали его дрожью, и казалось, сердце выскочит из грудной клетки. Он не знал ничего, то ли отвечать или что-то делать и хорошо бы, чтобы всем этим руководил все-таки супруг, который гораздо опытнее его.

- Можно мне еще вина? – спросил Халь куда-то в грудь супруга.

Халь старался оттянуть неизбежный момент как можно дальше.

Арон был уже пьян от запаха лилий и собственного возбуждения, он охотно налил Халейгу еще вина и выпил с ним вместе.

Он дождался, когда Халейг выпьет все до дна, и потащил его на постель, тот упирался, отталкивая его от себя, и тяжело дышал, глядя на него испуганными глазами, казалось, вино моментально выветрилось из его головы.

- Пойдем же, - уговаривал его Арон, осторожно гладя по спине и по заду, - не бойся, все будет хорошо.

Главное для Арона было не начать слишком принуждать супруга, чтобы тот совсем не испугался, и первая ночь не запомнилась ему, как ужасный кошмар. Но Арон должен был признаться, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не накинуться как зверь на столь вожделенное тело. Ему потребовалось немало усилий, чтобы затащить упирающегося Халя в постель.

Он поспешил укрыть их тонкими простынями, чтобы его стыдливый супруг не увидел его возбуждения и не испугался раньше времени. Он продолжал гладить Халейга по груди, по спине, забираясь все ниже. Тот упорно отводил его руки, Арон же перекладывал его руки себе на грудь, на живот, чтобы Халейг мог изучить его тело тоже. Сам же Арон прижимал Халейга все ближе к себе, и голова его кружилась от ощущений изгибов его стройного тела.

Он искал своими губами его губы и сдерживал себя, чтобы не углублять поцелуи, было понятно, что Халейг совсем не умеет целоваться.

Да, это совсем непохоже на то, что было со свертскими девчонками, где он мог подержаться за руки и получить объятия, даже никак не сравнить. Однако, то, что делал с ним супруг, почему-то заставляло тело словно гореть, а внизу живота было горячо, и такого Халь сам от себя не ожидал вовсе. Конечно, Хассену наверно хотелось, чтобы его тоже ласкали, но Халь был неумел и очень боялся что-то сделать не так, неверно или показаться смешным, но он все равно провел рукой по каменному плоскому животу и нашел ладонью то, в чем нельзя было ошибиться и это заставило его замереть… Большой.

Арон чуть ли не взвыл от желания приступить сразу к главному, но он сдержал себя, неумелость и стыдливость Халейга распаляли его все больше, но он решил не спешить, а доставить своему супругу изысканное удовольствие, моду на которое совсем недавно завезли из стран далекого Востока, и от которого святые отцы брызгали слюной не хуже городских фонтанов, но молодежь очень быстро эту моду подхватила, хотя о ней нигде вслух не говорили.

Арон уложил Халейга на спину и начал опускаться поцелуями ниже по его шее и груди, он добрался до крепко сжатых ног Халейга и потратил немало времени, целуя его там и уговаривая, чтобы тот позволил их разжать. Халейг, даже явно получая удовольствие, все так же пытался оттолкнуть его.

Наконец, Арон устроился между его раздвинутых ног. Халейг выглядел совсем растерянным с затуманенными вином и возбуждением глазами, он был прекрасен с волосами, разметавшимися по подушкам, тяжело дыша, он беспорядочно хватал Арона за плечи, словно хотел удержаться за него в попытке остаться в сознании. Арон неспеша целовал небольшие розовые соски, пока Халейг растерянно стонал под ним, потом поцелуями спускался все ниже. Он с удовольствие отметил про себя, опустив взгляд, что Халейг с желанием отвечает на его ласки, его ровный красивый член поднялся во весь рост, Арон подумал, что с удовольствием займется им, но пока нужно было целовать впалый мускулистый живот Халейга, чье дыхание становилось все тяжелее и вырывалось из его груди с тяжелыми стонами.

Наконец Арон был уже близко к паху Халейга, там он еще больше замедлился и осторожно целовал тонкую нежную кожу, чуть прикусывая, а потом тут же вылизывал ее.

Он иногда смотрел на Халейга, который лежал еле живой, и было трудно сказать, на каком он сейчас свете. Арон подумал, не слишком ли он спешит и есть ли у Халейга время прочувствовать все, что с ним происходит, он остановился, чтобы дать тому немного прийти в себя.

Халь отчаянно вцепился одной рукой в свою цепочку – единственное, что осталось на нем из одежды, а второй рукой – в ткань постельного белья, потому что с ним творили что-то невообразимое, или хватался за плечи супруга. Он совсем не так представлял себя все это, но его супруг повернул все по-иному, совсем вопреки его ожиданиям. Ему было одновременно и неловко от того, что его рассматривают, и этот жаркий взгляд был чем-то новым, никто на него никогда так не смотрел, хотя мало кто видел его без штанов. И ему вовсе нечем ответить, его руки не так умелы, а мысли более скудны, он хотел бы молчать – но не мог, из него волей-неволей вырывались стоны, которых он вовсе за собой раньше не замечал. Зачем его так долго и сладко мучают?! Для чего?! Ему очень нравилось, но ведь все равно это не главное, да? Чужой язык делал с ним немыслимые вещи, и Халь не знал, как сохранить себя и не раствориться в этих касаниях. Зачем ты остановился? Халь распахнул глаза, неужели, теперь самое главное?

- Мне нравится, - хрипло сказал он, - я не так себе это представлял.

Арона приободрили эти слова, он взял член Халейга в ладонь и начал сдавливать его, двигать тонкую кожу вокруг головки, которая уже истекала смазкой. Арон лизнул розовую головку, Халейг еле слышно вскрикнул, он тянул к нему руки, словно хотел оттолкнуть, но, в тоже время, притянуть к себе. Арон нашарил в подушках припрятанный лекарем флакончик с маслом, взял в рот головку Халейга и начал ласкать ее языком.

Халейг взвыл, сжал бедрами его голову и вцепился в волосы, грудь его тяжело вздымалась, казалось, что он сейчас задохнется.

Арон, не отрываясь от своего приятного занятия, смазал указательный палец маслом и осторожно ввел его в маленькую сжатую дырочку Халейга, тот был очень жаркий и тугой внутри, Арон работал теперь и языком, и пальцем, стараясь проникнуть все глубже. Халейг поначалу недовольно сморщился, отстранился, приподнимаясь на локте в попытке уйти от проникновения,  но Арон не прекращал своих усилий, он тянул Халейга к себе, снова укладывая на спину,  осторожно двигал пальцем внутри, чтобы расслабить зажатые мышцы и, в тоже время, добраться до железы, прикосновение к которой доставляет мужчинам непередаваемое удовольствие.

Он весь взмок, Халейг чуть не задушил его своими бедрами, в попытках высвободиться, но наконец, Халейг отчаянно закричал, больно вцепившись Арону в волосы и бурно излился прямо тому в рот.

Это совсем не то, что он слышал в непристойных шутках мужчин в Сверте - скорее, это похоже на то, когда вместо головы вся жизнь тела сводится к совершенно другой точке. Халь метался под чужим ртом и потом хватал воздух, чтобы надышаться, так билось сердце. И уж тем более, это не сравнить с тем, что дарила собственная рука.

Халь лежал, тяжело дыша и не в силах ничего сказать.

Арон снова подал Халейгу вина, чтобы тот немного успокоился, они долго лежали, обнявшись, и Арон рассказывал Халейгу о том, как увидел его первый раз и как он ему понравился, что он часто думал о нем и рад, что они теперь вместе.

Сейчас было вовсе не время задавать вопросы о том “почему же ты поступил со мной так?”, и Халь предпочел промолчать, слушая эти речи. Еще будет время и он спросит о многом… постель меняет мужчин, даже ему было об этом известно, но чаще всего просто на ночь.

Арон снова начал ласкать Халейга, он с удовольствием чувствовал под руками его упругий зад, Халейг слегка поежился под его руками, но уже не был таким испуганным и зажатым, как в начале, он уже позволял Арону трогать его в самых укромных местах, хотя и старался перехватить его руки, но уже не так уверенно. Арон тихо улыбнулся, когда понял, что Халейг снова готов к продолжению, как и все молодые юноши его возраста. Арон неторопливо целовал его и снова спускался поцелуями вниз по его вздымающейся груди и дрожащему животу, и снова начал ласкать воспрявший член Халейга.

В этот раз он добавил второй палец, смазанный маслом, в узкой дырочке, которая так и норовила сжаться, Халейг недовольно замычал, сжимая его волосы в своих руках, но Арон продолжал мягко, но настойчиво двигать пальцами, чувствуя, как постепенно расслабляются напряженные мышцы, потом он уже с трудом добавил третий палец, Халейг застонал уже недовольно и уперся руками в плечи Арона.

- Так нужно, чтобы не было боли, потерпи немного, - уговаривал его шепотом Арон.

Он на минуту остановился, чтобы смазать себя маслом и по-прежнему прятался от Халейга, чтобы тот ненароком не увидел, как одарила его природа. Он еще ублажал Халейга ртом, пока смазывал себя, ему казалось, что его член звенит от напряжения, так ему хотелось уже соединиться со своим супругом. Наконец, когда он решил, что Халейг уже готов, он приставил головку к его входу и надавил, ему показалось, что Халейг мгновенно протрезвел и уперся руками ему в живот. Арон подхватил его под колени, задрал ноги, чтобы было легче войти и продолжал входить в него, крепко прижимая к постели, он всегда считал, что лучше делать это быстрее, чтобы не умножать страданий нижнего.

Халь стиснул зубы, когда наконец-то все свершилось, кричать себе он не мог позволить, хотя очень хотелось - боль была непривычная, он не боялся боли, но не привык к такой, и все, что он себе разрешил - это стон… Одной шутки про “несверленый алмаз”, которая некстати пришла ему на ум, хватило, чтобы заставить себя молчать. Сам не зная почему, потому что привык бороться, он уперся в грудь супруга руками.  Арон навалился на него, чтобы Халейг не дергался под ним и не повредил себя внутри. Они оба лежали, тяжело дыша, Арон пытался дотянуться до губ Халейга и целовал его тихо и нежно, и терпеливо ждал, пока тот под ним расслабится.

Ему нужно это сделать, иначе это дело так и останется незавершенным. Боль и желание, совершенно некстати, смешивались в нем в одно.

Прошло несколько томительных минут, и Арон уже мог двигаться внутри жаркой тесноты, которая крепко сжимала его член. Арон пытался найти угол, под которым смог бы задевать самое приятное для Халейга местечко, тот крепко вцепился в него и невразумительно мычал, словно хотел выговорить какие-то слова, но у него не получалось. Арон потерялся в ощущениях, он прижимал к себе горячее потное тело своего супруга и все скользил внутри него к своему наивысшему наслаждению, он слышал стоны Халейга от каждого его толчка, и они словно поднимали его все выше и выше, куда-то к звездам, пока он сам не взорвался, словно его разнесло на тысячу осколков и он потерял связь с реальностью. Он упал на Халейга обессиленный и счастливый, крепко прижимая его к себе. Халейг тоже тяжело дышал, по его лицу тек пот, они оба напоминали бегунов, которые пробежали сотни саженей, не останавливаясь.

Арон накинул на себя халат и выглянул в коридор, он был пуст, только в самом его конце мелькнул подол серого одеяния, постельничие и соглядатаи уже понеслись докладывать каждый своему князю, что брак князей Угэра и Сверта состоялся, особенно будет рад старый Эрлинг. И нужно будет подумать уже потом, кто же так хотел не допустить объединения их двух княжеств, что готов был отравить обоих князей… или кого-то одного из них?

Аарон нашел в уборной кувшин с водой и обтерся сам и помог Халейгу привести себя в порядок. Халь снова улегся на кровать, совершенно справедливо полагая, что в собственные покои сейчас явно идти не стоит, да и сил никаких не было, рот сводило зевотой. Но последнее слово он все-таки постарался оставить за собой.

- Да, - сказал он, почти засыпая и поворачиваясь к супругу спиной, - это оказалось лучше, чем я думал и слышал. Пожалуй, десять лет можно потерпеть.

Арон усмехнулся про себя, обнял Халейга, прижал к себе и провалился в сон без сновидений, уже будучи между сном и явью, он осознал, что рад, что он снова может засыпать не один и он может обнимать своего супруга, как когда-то обнимал Маргрете.