Стратагема 22: Закрыть дверь, чтобы поймать вора (1/2)
— Так… ещё немного… Чуть левее… Хорошо! Отпускай!
Тяжёлый сосновый ствол скатился с пригорка в низину. Он налетел на кочку, немного подскочил, ударился о крепкую ель и замер. Та Ханьсун сбежал следом, вскочил на торчащий из земли камень и придирчиво осмотрел дерево. Уперев руки в закатанных рукавах в бока, с убранными ивовой ветвью волосами, он представлял собой чарующую картину, какую представляет всякий мастер за работой. Как художник одинаково изящно использует кисть и палочки для еды, так, наверное, и Та Ханьсун одинаково умело обращался с топором и с лютней. Учёный муж одобрительно кивнул.
— Этот подойдёт. Принесите ещё один!
Он обернулся, сложил руки рупором и проревел на зверином языке. Двое медведей на вершине холма переглянулись и почесали головы мощными лапами.
— Ствол должен быть ровным! Поищите среди поваленных!
Звери издали воодушевлённые рыки и вскоре скрылись из вида. Та Ханьсун же спрыгнул на землю, выдернул из неё топор и взвалил себе на плечо. Аккуратно рассчитав расстояние, он принялся рубить бревно, отсекая лишние части. Глядя на этого сухопарого учёного, сложно было представить его размахивающим топором и рубящим толстый могучий ствол смоляной сосны. И всё же он делал это весьма ловко, без устали продолжая работу до самого вечера. Когда же солнце приблизилось к горизонту и окрасило лес в тёмные глубокие тона, он опустил инструмент, вытер пот со лба и полюбовался результатом.
— Ну вот! — сказал он. — Будет вам временное пристанище!
Медведица благодарно лизнула его руку и зашла в длинный просторный сруб. Следом за ней отправилась рысь, несущая в зубах своего котёнка. Она нежно коснулась мягким боком его ноги и тоже исчезла в проходе. Множество других зверей расположились внутри: белки и птицы выбрали для сна места на потолочных балках, олени улеглись в самом дальнем конце, старый тигр со шрамом на боку — у самого входа. Хоть он и выглядел спящим, на самом деле бдительно сторожил временное поселение.
Убедившись, что у старых друзей всё в порядке, монах уселся снаружи, положив топор рядом. Тигр приоткрыл светящиеся жёлтые глаза и издал негромкий утробный рык. Та Ханьсун улыбнулся и покачал головой.
— Спасибо, Хотан, но я хочу побыть снаружи. Давно не любовался небесами.
Зверь понимающе смежил веки и зевнул широкой зубастой пастью. Человек тихонько усмехнулся. Сегодня был длинный день. Он положил руки под голову и стал смотреть в темнеющее наполнявшееся звёздами небо. Лента Небесной реки медленно проявлялась на нём туманными далёкими клубами. В их загадочных рисунках виднелись давно позабытые размытые картины прошлого. Чьи-то лица, улыбки, призрачный неслышный смех, тепло очага и прохладная рука на горячем лбу…
Его разбудил лес. Такое случалось редко. Обычно он вёл себя очень спокойно, даже полученные раны не смогли вывести добродушного старика из душевного равновесия. Но сегодня всё было не так. Какое-то напряжение, настороженность и лёгкое недовольство витали в воздухе. Та Ханьсун вскочил на ноги и прислушался. Помимо шума ветра в ветвях, стрёкота насекомых и пения птиц было что-то ещё. Отдалённый незнакомый звук. «Чужак». Каждый шорох будто бы был наполнен этим словом. Нет, это были не грибники, не обычные люди, собирающие дары леса. Это был кто-то иной, кто-то, вмешавшийся в естественный ход его жизни. Вмешавшийся грубо и с явным незнанием дела.
Хотан за спиной поднял голову и тихо зарычал. Та Ханьсун поднял руку, успокаивая друга.
— Я пойду посмотрю, а ты оставайся здесь. Если что-то случится, веди всех к волчьей пещере.
Дождавшись кивка мощной тигриной головы, монах бросился на звук. Он бежал легко, почти не приминая травы. Ветви сами расступались перед ним, открывая зелёный коридор. Лес звал и просил помочь. Как он мог отказать тому, кто дал ему новую жизнь и новый дом, спустя сотни лет скитаний среди чужих для него людей?
Та Ханьсун легко взмыл вверх и остановился в зелёной гуще кедровой кроны. Осторожно выглянув из укрытия, он прищурился. На краю пустоши, оставшейся от сражения божества и демона, стоял человек. Засучив рукава, он выкапывал уже третью ямку. Закончив, мужчина выдернул из корзинки зелёный саженец, воткнул его в землю и принялся закапывать. Та Ханьсун поджал губы и без единого шороха выскользнул из ветвей. Приземлившись на землю, он грозно уставился на стоявшего к нему спиной небожителя. Небожитель повернулся и приветливо махнул рукой.
— А, это ты.
— Что это ты делаешь, позволь спросить?
— Сажаю деревья.
— О, — Та Ханьсун вздёрнул подбородок. — Ты когда-нибудь занимался подобными вещами?
— Да что тут сложного, — генерал пожал плечами. — Выкопал, посадил, закопал.
— И всё? — вскинул бровь монах.
— А нужно что-то ещё? — с искренним удивлением спросил генерал. Та Ханьсун с жалостью посмотрел на несчастные саженцы, тщетно пытавшиеся прижиться в незнакомой земле. Ровно с такой же жалостью в глазах он посмотрел и на Пэй Мина. Генерал тут же нахмурился и скрестил руки на груди.
— Ты же хотел, чтобы я пришёл помочь, вот я и помогаю! Сам тут речи толкал, как Тао Юаньмин<span class="footnote" id="fn_31982413_0"></span>, а теперь недоволен?
Та Ханьсун устало потёр висок и вздохнул.
— Не я недоволен, а лес. Я просто пришёл посмотреть, что случилось.