16. Собрание (1/2)

Когда Гелтир вернулся, в зале было тепло от факелов на стенах и одновременно странно зябко. Они тихо трещали, напоминая о звуке медленно рвущихся жил, и истекало почти прозрачной дымной сукровицей. Воздух казался раненым, вязким, им было трудно дышать. Как будто тишина плотно сжимала пальцы, защелкивая всё новые деления в железных тисках секундомера.

Оцелот кивнул хранителю, место за столом рядом с ним было свободно, придержанное для Гелтира. Далее по часовой стрелке сидели Эстас, его хозяин по фамилии Призрак, который был главой разведки, прямо напротив Оцелота вольготно расположился Шар, за ним Арли, Эстэ, доктор Сцилла, Гранит и, замыкая круг, Аарон.

Заняв свое место возле хозяина, Гелтир тяжело откинулся на спинку стула, на несколько мгновений прикрывая глаза. Тем более, что вокруг все равно все молчали. Даже, кажется, никогда не замолкающая сорока.

Тяжелые двери тут же закрылись, и по их дубовым доскам, а также стенам, полу и потолку пробежала знакомая сеть острых, полостью изолирующих помещение рун. Кто-то напряженно выдохнул. Возможно, сам Оцелот. Он знал, что был прав.

Был прав именно тогда, когда, возможно, впервые за свою внештатную работу в инквизиции хотел ошибиться. Как бы то ни было, насчет извержения вулкана его подозрение уже оправдалось, чему не был рад Гранит, собиравшийся немедленно вернуться в лабораторию с подкреплением. Но не было смысла прятать от правды голову в песке сейчас, когда песка не было под ногами. Только раскаленный камень и вскрытые прожилки медной лавы.

Пальцы присутствующих уже не знали, куда деваться от догадок. Шар, вертевший в руке карандаш, коротко стукнул его незаточенной стороной об столешницу. Он посмотрел на своего хранителя и снова перевел взгляд на Оцелота. Как будто обещая, что Арли прекрасно умел хранить секреты, если нужно. Призрак бесшумно выпускал и втягивал когти на правой руке. Гранит хмуро сдвинул каменные пластины бровей. Доктор Сцилла лишний раз поправила непослушные пряди челки.

Наверное, визит эрцгерцога показался бы им не таким дурным предзнаменованием, как внештатник с особыми полномочиями, объявляющий тайный сбор.

Что ж, минута внимания есть.

— Господин Шар, будьте любезны, достаньте материалы из архива прошлого года. Чтобы все с ними ознакомились либо освежили в памяти, — произнес Оцелот без долгих предисловий и картинной прочистки горла. Его голос был холодным и твердым, как вытащенный клещами из пустого гроба гвоздь. — Тот глухарь… с шантажом и исчезновением сына капитана Морэ.

— Морэ? — не сразу припомнил Шар, открывая волшебный кожаный дипломат с пятым измерением. Это был компактный, легкий и элегантный подарок его хранителя, куда входил весь текущий архив инквизиции, на деле занявший бы несколько подвалов со шкафами, заполненными папками раскрытых и нераскрытых дел. Несомненно, найти там что-то конкретное, не имея опыта, было невозможно. У Шара такой опыт был.

— То странное дело, которое столичный отдел «любезно» перебросил нам, уже когда все следы, если они и были, успели остыть? — с недовольством припомнил он, поморщив лоб, словно эти неглубокие морщины могли перечеркнуть высокомерное отношение центрального подразделения инквизиции ко всем остальным. — А причем тут…

— Просто дайте материалы. Я все объясню, — сухо сказал Оцелот. Ему нужно было сначала самому увидеть лицо потерпевшего еще раз, чтобы сопоставить его с искаженным, как в кривом зеркале, изображением хищника из воспоминаний Гелтира.

Бумаги с множеством пометок легли на стол и тут же пошли по рукам.

— Итак, нераскрытое дело прошлого года… — произнес Оцелот, вкратце дублируя информацию вслух. — Капитан рыболовецкого судна, обычный законопослушный гражданин Альянса среднего достатка, без выдающихся магических способностей, сообщил в столичный отдел инквизиции об исчезновении своего сына Ардиена Морэ…

— … и генерал Искра, естественно, проявил огромное трудолюбие и рвение, сначала утверждая, что это работа для городской стражи, а не для инквизиции, а потом спихнув глухарь нам, чтобы не портить своему отделу под конец года статистику раскрываемости. На том лишь основании, что само похищение якобы произошло в сейвирской провинции, — желчно и едко прокомментировал Шар. Несомненно, он не простил Искре упущенную премию золотом, которую иначе получила бы по итогам года от эрцгерцога сейвирская база, а не столичное подразделение.

— Да, генерал Искра — «образец офицерской чести», но давайте перейдем к сути, — нетерпеливо согласился с Шаром Призрак.

Глава разведки всегда был немногословен, предпочитая слушать и запоминать, и не любил пустые разговоры. Его глухой, немного хриплый голос вообще нечасто звучал в коридорах Сейвирской базы, как будто он просто берег когда-то поврежденные и не совсем правильно восстановившиеся при регенерации связки в горле. Пронзительные глаза, тлеющие рыжими углями на худом лице с древесного цвета загаром, застыли, балансируя на вертикальных зрачках Оцелота.

— Я помню это дело, — также кивнул Гранит, мельком пролистав бумаги. — Ни парня, ни его труп найти не удалось. Шар был прав, что следы там замели начисто и, возможно, еще до фортеля генерала Искры… дело, конечно, было странное, но какие у тебя доказательства, что это может быть связано с нанимателем Палаша, кошка?

— Я тоже некоторое время участвовал в расследовании, пока меня не перебросили на перехват пиратского рейда, — отметил Оцелот, рисуя когтем невидимые линии на своей трости. — Брал показания у его отца. И вот, какое совпадение… у Ардиена Морэ был хранитель. Мурена. Его звали Курада.

При этих словах Оцелот взглянул на Гелтира.

Так встречаются две волны, кроша неосторожно вставшие между ними рифы и скалы. Как будто на акулу смотрели такие же разрытые могилы, как в глазах герцога Мэлайна. Они закрылись, как раны, спустя полторы сотни лет, поросли свежей травой и синими цветами другого поколения, но сохранили эту сталь. Одного у Мэлайна никогда не было под зрачками, — бережных воспоминаний о морских каплях на коже акулы.

Мэлайн не умел любить, в отличие от Оцелота.

Я никому тебя не отдам, рыбка… никому…

Скупая фраза о том, что он не обознался, разумеется, не обрадовала Гелтира. Не то, чтобы они с муреной были закадычными друзьями, но уже то, что тварь из лаборатории была лично ему знакома, оставляло самый неприятный осадок.

— Курада с Морэ-младшим были очень близки, — произнес Оцелот, когда пауза отшумела далекой бурей, и снова повернулся к собравшимся за столом. — Отец пострадавшего говорил, что Ардиен назвал хранителя братом, когда давал Ответ, и был с ним неразлучен с детства. Все началось с того, что мурена исчез. Ардиен, похоже, получил какое-то сообщение от похитителей, потому что наотрез отказался к кому-либо обращаться за помощью. Вероятно, его шантажировали и велели прийти одному. Он повздорил с отцом, попытавшимся его остановить, вырубил того заклинанием и сбежал на поиски своего хранителя. С тех пор Ардиена Морэ не видели.

Гелтир внимательно слушал, в какой-то момент приоткрывая глаза и натыкаясь на взгляд Оцелота, сообщившего, словно в первую очередь ему, что хранителем фигуранта нераскрытого дела был именно тот, кого он отчасти опознал в твари из лаборатории. Практически невидимые в темных глазах зрачки Гелтира на мгновение сузились, словно царапнули поросшую травой могильную землю, убедившись, что под ней не только топкое болото, но и сталь.

… Если смотришь — гордись. Я не ошибся. Они все еще живут — твоя кровь и твое наследие. Я нашел его там, где никто бы и не подумал искать. Я все жду, когда она изживет себя — твоя кровь, венценосный герцог… Когда служба моя будет окончена. Когда Альянс развалится, ведь у него изначально был лишь один стержень — ты. Но… видать, придется мне потерпеть еще одно поколение.

— Думаешь, похитителями были Палаш и его таинственный наниматель? Только потому, что в деле фигурирует хранитель, похожий на монстра, которого видел Гелтир? — скептически хрустнул тяжелыми челюстями Гранит, покачав головой. Очевидно, он считал, что они просто теряют время, и все эти домыслы — лишь кровавые круги на воде.

— Это еще не все, — невозмутимо возразил Оцелот, и его тонкие зрачки указали остриями на Шара. — Эстэ упоминала лисицу. Еще одно нераскрытое дело того же года. Кстати, довольно похожее. Им занималось подразделение Эрильской провинции. Исчезновение Лоретты Сиолы.

— И везде-то ты успеваешь, внештатник… — пробормотал Шар, снова просовывая руку в практически бездонный чемодан в поисках нужных документов на основе фигурировавшей в деле фамилии.

— Ну, куда же без меня… — в тон ему отозвался Оцелот, хотя и довольно мрачно. Ирония была напряженной и скрипела, как леска. На ней подвесили бумажные фонарики, полные мертвых насекомых, слишком долго летевших на свет.

— Итак, Лоретта Сиола, певица и танцовщица, — снова пояснил сэр Оцелот суть дела, как только новые бумаги легли на стол. — Пропала в антракте выступления и не вернулась. По показаниям других участников труппы, она вдруг почувствовала сильную боль через магическую связь и единственное, что сказала, перед тем, как выбежать из театра, даже не сменив сценический костюм, это то, что с ее хранительницей что-то случилось. Что-то ужасное. Девушку тоже не нашли ни живой, ни мертвой. Известно, что ее духом-хранителем была лисица. Сиола рано осиротела, из ее коллег Ответ, естественно, никто не знал, но можно с уверенностью сказать, что эта лисица была ее единственной семьей. Прослеживаете аналогию?

Тишина, уже давно не шевелившаяся, снова упала на стол, теряя части себя, и заставила многих неосознанно переглянуться. Словно проверяя, что сами они еще были целыми. Что пространство не расползалось по швам. Что из-под кожи червями не появлялись стежки мясистых суровых ниток, когда начинал идти дождь. И его не было слышно сквозь стены.

— А теперь взгляните. Ничем не напоминает ваших противников в лаборатории?

Над столом, поднявшись нечетким дымом от бумаг, возникли четыре магические проекции, подшитые к нераскрытым делам. Светловолосый, растрепанный сын рыбака и знакомый Гелтиру дух-мурена. Гибкая, совсем юная танцовщица и ее хранительница-лисица. Они улыбались с проекций, где все еще были вместе и счастливы.

Теперь они просто были вместе.

Следуя за коротким отрывистым движением бледной руки Оцелота полупрозрачные изображения попарно наложились друг на друга, создавая мешанину из черт, знакомую до тошноты. И тихо исчезли. Взрыв произошел на секунду позднее.

— Проклятье! — Шар резко подскочил с места, ударившись тучным телом об край стола, но даже не заметив этого. — Ты хочешь сказать, что их… их сшивали вместе, как зомби? Только… заживо? Ну, если хранитель не развоплотился? Хочешь сказать, что ЭТИМ занимается наниматель Палаша? ЭТО он готовил для мальчишки, которого вы спасли? Проклятье… это… это…

Оцелот молча кивнул, с еще более тяжелым взглядом исподлобья. Так, должно быть, выглядел герцог перед тем, как объявить решающее наступление на оккупированную врагами Китару.

Уголок губ Гелтира невольно дернулся вверх, приоткрывая острые зубы, несмотря на то, что улыбаться было нечему. То, о чем рассказывал Оцелот, было тошнотворно и мерзко. Всех духов при виде наложенных друг на друга проекций проняло. И если Эстас просто поморщился, словно увидел нечто малоприятное, то Аарона уже передернуло, Арли — затрясло и заставило вжаться в спинку стула, едва что волосы на голове не зашевелились, а Эстэ и вовсе скрутило так, что она едва успела зажать ладошками рот и прижаться лбом к коленям, — у нее аж слезы на глазах выступили.

У Гелтира по спине запоздало промаршировал полк мурашек, и он, выдавив сквозь зубы «мразь», поморщился и сглотнул. Похоже, что даже попытка представить то, что случилось с жертвами загадочного нанимателя Палаша, вызывала у духов приступ рвоты…

— Это бред какой-то… противоестественный… — выдавил Аарон.

— Отвратительно… — поморщившись, шепнула бледная Эстэ.

— Это же в голове не укладывается… Да что не так с этим парнем? Чтоб до такого додуматься… — бормотал Арли, придерживая стул Шара, который тот едва не опрокинул, вскочив с места.

— … Одно из двух — либо он психически нездоровый гений, — и это было бы еще полбеды, либо вполне себе адекватный и здравомыслящий, но с навязчивой идеей, которую он решил воплощать таким вот… способом, — последнее слово Эстас выплюнул с откровенным неприятием. — Моей твари нет в архиве среди пропавших…