11. Ловушка (2/2)
— Сцилла? — сразу догадался голем, которому даже не требовалось стараться сделать каменное выражение лица. Оно всегда было таким. Гранит вновь взглянул исподлобья в сторону кристалла наверху. — Займитесь лучше делом, доктор, и посмотрите план здания, раз уже подключились к системе наблюдения. Где мой хранитель? Где охранные посты? Кого за нами выслали и где они?
Даже не требовалось быть медиумом, чтобы почувствовать, что после далеко не лучшего проникновения на вражескую территорию, Гранит был сильно не в духе. Сам он, когда переступил через сверкающую брешь в пространстве, упал в мокрую кромешную темноту. Соль комками застряла в ребрах среди растасованных обломков осознания, что лежащие в траве грабли их дождались. Уже второй раз.
Гранит любил плавать не больше, чем это мог любить упавший в океан обломок скалы. Мало кто знал, но даже созданному из камня телу по-прежнему требовался воздух, проходивший сквозь стыки, питая те ткани внутри него, которые еще оставались живыми. Они вспыхнули мгновенно от невозможности даже задержать дыхание. От соли. И от темноты.
Бурый камень раскалился, испаряя незваный прилив ненавистной слабости. Быстро и зло, это заклинание освободило в железной коробке пространство, куда можно было тяжелым гребком всплыть и высунуть голову за миг до того, как вода помчала по кругу бурлящим водоворотом. Каменная лапа яростно вгрызлась в ближайшую стену, кроша ее пальцами. Тут же другой рукой Гранит инстинктивно подхватил смутное ощущение движения рядом. Машинально отметил, что для его собственного хранителя фигурка была слишком легкой и тонкой, и лишь тогда полностью осознал, что с самого начала не ощущал своего духа. Инквизиция точно имела дело сейчас с кем-то умнее, осторожнее и изощреннее, чем банда Палаша…
Вместе с этой мыслью Гранита черная змейка, не теряя времени, ловко заползла по его руке на плечи, где обернулась вокруг шеи голема, вне досягаемости убывающей воды.
Куски соли на своей броне Гранит разбил об потолок, одним ударом расчищая путь наверх, куда, расталкивая собственные клубы, первым повалил водяной пар, а уже потом вылез голем со змеей на шее.
Поняв, что в этом опустевшем резервуаре оказались только он и Эстэ, Гранит первым делом узнал у нее, что со Сциллой и Эстасом, так как она чувствовала обоих. А вот полное отсутствие признаков жизни на магической связи с собственным хранителем давило на Гранита намного сильнее, чем любая толща воды. Вероятно, Аарон оказался в каком-то месте с мощными антимагическими щитами. Преступники явно знали способности носорога и решили отрезать противникам пути к отступлению.
Таинственный наниматель Палаша, существование которого стало очевидным, играл с гостями из инквизиции. Сжимая и разжимая белые орлиные когти. Смеясь в лицо и оставляя в глазницах тяжелое эхо. Мог бы, наверное, просто изолировать всех, как Аарона, в разных защищенных от магии камерах, но не стал. Хотел запить очередной кусок дорогого хлеба игристыми зрелищами?
… скучно тебе, умник, да?!
Просушивая магией на себе одежду, Гранит скрипнул тяжелыми челюстями. Оно не желало сглатываться, это мерзкое ощущение, что его отряд играл в чужой пьесе роли лабораторных мышей, попавших в лабиринт, чтобы с разных концов начать поиски сыра, спеша, пока из клеток не выпустят филинов.
Поэтому не удивительно, что сейчас, когда Сцилла связалась с ним через камеру, Гранит надеялся внести хоть какую-то ясность в текущее положение вещей.
— Увы, — была вынуждена разочаровать его Сцилла, — Этих кристаллических камер всего три. И установлены они, похоже, только на залах с ловушками, куда нас выбросило. Есть еще одна камера, но она на данный момент не рабочая. Единственный кристалл, который сейчас передает изображение, — ваш.
— Быть не может! — не сдержавшись, выкрикнул Гранит, сжимая каменные пальцы. — Какой смысл хозяину этой дыры ставить всего три камеры…
— … этот гостеприимный хозяин мог провести несколько сетей, — предположила Сцилла, неопределенно дернув плечом. — А смысл, по всей видимости, такой, чтобы медиумы не смотрели план здания?
— Ладно… — мрачно пробормотал Гранит. Ему хотелось осведомиться, не издевается ли Сцилла, задавая такой вопрос, но это было для нее обычное состояние.
Гелтир прислушивался и тянул носом воздух, пока Сцилла занималась камерами. Как только в теле перестало ощущаться влияние яда, дух поднялся на ноги, расправляя плечи и пытаясь уловить направление по связи.
— «Надо двигаться,» — озвучил он общую идею. — «Я чувствую хозяина, а вы — Шепот, так что у нас два пути. В итоге мы все должны встретиться. Где они?»
Оказалось, что связи, хоть и были далеко друг от друга, но пока, по крайней мере, указывали в одном направлении, и Гелтир со Сциллой свернули в левый коридор.
Оцелот тоже считал, что двигаться было единственным верным решением, по мере того, как лабиринт разворачивал свои пятые углы. В поисках акулы он мог как никогда прежде почувствовать себя одной крови с хранителем. Потому что здесь и сейчас остановиться — означало уйти на дно, отпустив лопающиеся пузырьки кислорода из жаберных щелей вверх, к солнцу.
Оно почует, но не спустится. Пировать станут другие. Которым на самом деле лучше было бы двигаться прочь от кошки, а не за ним.
Острые когти скользнули по неровностям стены, все еще казавшейся теплой после оставшегося позади жерла вулкана. Отсчитали десятками шаги, поймали направление, положив его под медленно прикрытые веки, чтобы не потерять то инстинктивное ощущение, по которому животные находят свой дом. А дом всегда там, где сердце.
Ты — мое сердце, рыбка моя.
Вулканическое нутро скалы тихо врастало в металл, местами настолько плавно и естественно, как будто здесь из горной руды, даже не извлекая ее, выплавили решетки на полу и потолке, коридоры, двери, крутые повороты. Подарили им отражения приглушенных шагов и белый шум зависших над потолком кристаллов.
Почувствовав эти вкрапления, еще не добравшись до следующей развилки, Оцелот чуть сильнее вонзил когти в неподатливый камень. Он отправил магический импульс в разные стороны, с разной скоростью, но так, чтобы одновременно раздробить две кристаллические камеры слежения в правом и левом ответвлениях коридора.
Пусть тот, кто следит за этим представлением из самых корней горы, гадает, куда посылать своих подручных. Пусть проверит оба коридора. Единственным выигрышем в этой смертельной партии было время, чтобы найти пленника и друг друга. Время, которым победитель сможет дышать, а проигравший — нет.
Вот только воздух постепенно становился холоднее и как-то тверже, будто наполняясь мелким стеклянным крошевом. Или хозяин этого места послал своих подручных в оба коридора, или банально угадал, или…
Трость Оцелота резко взлетела в боевую позицию, отразив мощный удар сверху. Ростки лоз-симбиотов внутри уже затягивали мягкими хлопковыми фильтрами дыхательные пути. Это было неприятное ощущение раздражающей нос сухой ваты, но оно, по крайней мере, позволяло не пропустить внутрь больше яда, чем врожденная регенерация сможет нейтрализовать в реальном времени.
Возможно, у Спрута было бы больше шансов подобраться незаметно, если бы он не пропустил вперед себя отраву, надеясь заранее ослабить противника, но при этом громко возвестив о своем появлении.
А так, Спрут упал на ноги, развернувшись в ловком прыжке и приземлившись на решетку напротив Оцелота. Зеркальные линзы на его шлеме, отражая нестройные блики освещения, казалось, смотрели в разные стороны. Скрадывали обманчивую предсказуемость направления ударов, когда Спрут бросился вперед, как мельница с лопастями из щупалец, каждое из которых сжимало длинный кинжал.
— Что, не любите, наверное, оказываться по другую сторону игры в «кошки-мышки», инквизиторы? — землистые губы Спрута дернулись тонкой леской, клыки сверкнули изогнутыми крючками. Нет, не клюет…
Оцелот догадывался, что эта неожиданная словоохотливость была вызвана желанием заставить противника все-таки глотнуть побольше яда из воздуха, не носом, так ртом.
Тебе только кажется, что я по другую сторону игры в «кошки-мышки», потому что с потолка все видится под несколько другим углом.
С этой мыслью Оцелот отбил тростью очередной скользящий удар танцующих, как на углях, щупалец. Экономя дыхание, он фильтровал магией яд, исходивший от противника. От всего искусственного, что было в этом Спруте. Что он сам создал. Чем гордился.
— Ты ведь кошка… угадал? — продолжал Спрут с плетеной иронией.
Оцелот молча усмехнулся, слегка кивнув, как будто в знак вежливого приветствия. Столкнувшись вновь, трость и щупальце послужили осью для того, чтобы поменяться местами, когда каждый одновременно попробовал зайти вбок от противника. Спрут хмыкнул:
— Всегда было интересно, а в вашей инквизиции случайно на учениях не оборачиваются две трети армии, если кто-то крикнет «кошка»? Зачем вообще нужны эти кодовые имена, если по ним толком никого не различить?
Трость Оцелота мгновенно перелетела из руки в руку, отбивая длинный выпад слева. Будучи внештатным специальным агентом с лицензией под подписью эрцгерцога, он вообще-то даже не участвовал в инквизиторских учениях. Закончил престижный институт Мэджестина. По правде говоря, Оцелот начал уже сомневаться, что дело было только в витающей вокруг отраве, а не в ехидном характере Спрута. Иначе бы тот уже давно понял, что его оппонент не поведется на столь любезное предложение выпить яду.
Хочешь железную затычку в голосовые связки? Нет? А зря. Она бесплатная.
Прервав навязанный противником узорчатый ритм ударов прежде, чем это бы сделал сам Спрут, Оцелот резко ушел вверх кошачьим прыжком. Он зацепился за решетку на потолке уже почти привычной к этому тростью, качнулся, перелетел через паутину щупалец, одновременно нанес удар набойкой сапога по шлему, разбивая зеркальные глаза на затылке и, приземлившись, впечатал под лопатку Спрута вырванный тростью прут решетки.
Отрава брызнула фонтаном вместо крови, заставив Оцелота резко отскочить назад. Но яростный, мучительный крик лишился слов, и Спрут захлебнулся собственным ядом.
А лезвие трости все же нашло горло.
Потому что не всё то кошка, что много мяукает.
Или… чуть потеряв равновесие, когда из-под тонкого металла ушла податливая плоть, Оцелот внезапно понял, что Спрута уже перед ним не было, ни мертвого, ни живого. Были отвалившиеся куски покалеченного шлема и озоновый запах знакомого артефакта. Хорошо же хозяин дергает за поводок…
Передай привет, когда голосовые связки восстановятся.
Трость втянула свой единственный коготь и легла поудобней в ладонь. Если этот хозяин, телепортировавший Спрута обратно к себе, был еще и целителем… Если…
… а если это значило, что у него есть и другие камеры? Не такие очевидно вызывающие, как эти кристаллы… но где? Может, просто в разбитом шлеме его подручного? Как бы то ни было, нигде вокруг Оцелот их не замечал, да и не чувствовал.
Не останавливаться. Следуя этому главному акульему принципу, Оцелот побежал дальше по коридору прочь из порванной паутины. Если железная петля начала затягиваться, то уже бессмысленно было пытаться ступать тихо.