4. Наследник (2/2)

А еще через год белая, как мел, кухарка, прибежала в гостиную и, заикаясь, рассказала о том, что снова слышала разговоры из комнаты ребенка, хотя у него не было друзей. Оказалось, что Тсуруги каким-то образом догадался засунуть части тел мертвых птиц в свои игрушки. И они «ожили»…

Потом был гончий пес, которого случайно подстрелили во время охоты. Он бегал по поместью во время приема в честь родительского дня и укусил отца Лилианны. Ее семья была в ярости, праздник был испорчен, а родственники стали с удвоенной силой судачить о том, что ребенок невменяем и опасен для общества. Раймон же воспринимал все эти случаи исключительно как подтверждение того, что у мальчика дар и его нужно развивать! Тсуруги даже какое-то время позанимался с частными учителями, и всем казалось, что мальчик наконец-то чем-то заинтересовался. Но прошло всего три года, и он охладел к учебе. А потом усилились проблемы со здоровьем, и ребенок почти перестал вставать с постели. Становилось все сложнее находить «доноров», за счет которых их сын мог ненадолго вернуться к полноценной жизни.

И вот, мужу сообщили, что под его запрос появился подходящий вариант — дух, способный управлять жизненной энергией. Мальчик воспринял эту новость без энтузиазма, — кажется, он давно прочитал в семейной библиотеке о хранителях и пару раз, оставшись без присмотра, даже пытался открыть портал для обратного призыва... Но будучи слишком маленьким, сил на это у него так и не хватило. Потом его старались не оставлять одного, объясняя, что в его случае неправильный выбор духа может стать фатальным. Быть может, он поверил, быть может, — смирился, но вот уже несколько лет не пытался своевольничать…

Когда он станет здоровым, эти странности исчезнут… — мысленно успокаивала себя женщина. — Тсуруги станет обычным ребенком, будет учиться, и у нас будет нормальная семья. Обязательно…

Внезапно карета остановилась. Снаружи послышались какие-то шорохи и скрипы. Заржали лошади.

— Что там происходит? — Лилианна потянулась к шторке, но муж остановил ее, настороженно прислушиваясь.

— Сиди здесь. Файт.

Женщина знала, что Раймон позвал своего духа — волка — и вылез из экипажа. Но не прошло и двух мгновений, как дверца с противоположной стороны распахнулась, и чья-то грязная рука резко схватила женщину за волосы и выдернула на улицу. В лесной тишине сразу же появилось слишком много звуков: нестройный хор голосов, ржание лошадей и крики, и проклятия, и вспышки.

И запах.

Запах крови и смерти. Это он заставил неподвижного до этого ребенка откинуть покрывало, сесть и нетвердыми движениями подобраться к распахнутой дверце, чтобы выглянуть наружу.

Первым, что увидел Тсуруги, был его отец. Его всегда безупречный костюм был заляпан грязью, гладкие волосы — в полном беспорядке, да и лежал он лицом в землю, потому что из спины торчали две стрелы и нож. Поперек трупа покоилось тело матери в порванном платье. Из ее груди тоже что-то торчало, поблескивая в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь густую листву. В стороне еще виднелись труп кучера и большая туша волка с перегрызенным горлом. Через несколько мгновений она разлетелась на крупицы света, а до ушей мальчика долетел грубый горловой голос:

— Какого черта?! Это еще что за довесок? Ты говорил, что их там двое!

Рослый заросший мужик схватил за грудки сухопарого парня с ободранным ухом.

— Да я его не видел, клянусь! Он даже не пикнул, когда бабу вытаскивали! — оправдывался тот.

Здоровяк прищелкнул языком и разжал пальцы, от чего оборванец шлепнулся на землю, проскулив:

— Да что ты завелся-то? Подумаешь, мелкий клоп, что он нам сделает? Побьет? — фыркнул он, поднимаясь. — Прирезать вслед за предками, и вся недо!.. Кха!..

Парень внезапно схватился за горло, а в следующий момент его вырвало кровью. И, кажется, не только ею, судя по ошметкам в массе и тому, что он рухнул туда же лицом в следующий момент. И больше не дернулся.

Разбойники на мгновение застыли, не поняв, в чем дело, пока один из них с криком не ткнул ножом в сторону ребенка. Тсуруги стоял рядом с каретой, вцепившись тонкой ручонкой в дверцу, а другую — сжимая в кулачок, вокруг которого пульсировал темно-красный свет. Его глаза были широко открыты, в глубине алой радужки плескалась кровь. Он дернул ладошкой и одновременно отшатнулся от чьего-то меча, падая на колени. А следующий меч — завяз в спине трупа… Трупы двух аристократов внезапно поднялись — мужчина закрыл собой ребенка, а женщина вцепилась когтями в горло ближайшего разбойника, разрывая артерии.

— Ах ты ж гадина!.. Мелкий клоп, да?! А что ты теперь сделаешь, некромант недоделанный?!

И главарь подал знак, — яркими росчерками просвистели несколько стрел и вспышек. Вокруг вспыхнул огонь, — он объял все трупы, и «живые» и «неживые», глодая их, как оголодавший зверь. Мужчина тлеющей ладонью оттолкнул мальчика от себя, прежде чем вспыхнуть, как догоревшая свеча. Тсуруги тут же почувствовал сзади рывок, — грязная волосатая рука вздернула его в воздух, к горлу приставили нож. На лицо попали блики пламени и солнечные лучи, отчего кожа сразу покраснела и покрылась волдырями. Мальчик вскрикнул от боли, у него перед глазами уже плясали цветные искры и черные точки. С края век подползала фиолетовая пелена, когда он увидел, как сначала рассыпался труп женщины, а потом и мужчины.

— Мама! Папа! — разнесся по округе его полный искреннего ужаса крик.