3. Клятва (2/2)
Оцелот понятия не имел, как именно Шару это удавалось. Направлял ли он с невероятной хирургической точностью мощные восходящие потоки вокруг себя, или же мастерски освоил технику телекинеза, легко перемещая обувь и не теряя при этом равновесия. Может, просто незримо уплотнял воздух, чтобы стоять на этом перемещавшемся островке, или пользовался сочетанием всех этих методов.
Как бы то ни было, летал Шар очень быстро и без видимых усилий, особенно учитывая его внушительный вес, который требовалось поднимать магией. Лишь наметанный глаз мог уловить напряжение в позе. Как будто это не Шар перемещался по воздуху, а позолоченные солнцем здания Китары пролетали по своим делам мимо него.
«Мой деловой партнер, — господин Шар. Мастер стихии воздуха, » — мысленно пояснил Оцелот Гелтиру, и, про себя усмехнувшись, иронично добавил, — «Может быть, поэтому он и не худеет, что привык таким образом перемещаться и много есть…»
Сверкнув острыми зубами, дух ухмыльнулся, наблюдая за полетом.
«Может, ты и прав. А вообще-то некоторые здешние имена до сих пор вызывают у меня неоднозначную реакцию…» — старательно сдерживая улыбку, сдавленно хмыкнул Гелтир, но быстро вернул своему лицу совершенно спокойное выражение. — «Конечно, я никогда не покажу ее на людях. Тем более, перед твоими партнерами.»
«Что поделать, наши имена часто говорят о нас, чем мы являемся.» — философски заметил Оцелот, перебирая пальцами по трости, как будто она была флейтой, прячущей в себе между сражениями мелодию, выкованную из стали.
«Наши, в какой-то мере, тоже,» — отметил дух-акула, имея в виду, что друг друга хранители чаще называли своими духовными именами. Их, в отличие от обычного, не мог изменить даже хозяин.
Уже намного позднее стало возможным разглядеть, что рядом с информатором сейвирского отдела мерно махала крыльями неожиданно стройная и изящная, особенно если сравнивать с хозяином, черно-белая птица, чей цепкий взгляд не упускал ничего ни в воздухе, ни на земле.
Гелтир прищурился, рассмотрев птицу, и поджал губы.
«О-о-о… Нет, я жаловался на избалованный характер Тсуруги, но уж лучше тот мелкий пакостник, чем вот эта трещотка!»
Понять, что он имеет в виду, можно было довольно быстро, — птица оказалась, на первый взгляд, обыкновенной сорокой с золотым колечком на левой лапке, однако, спустившись к земле, она превратилась в вихрастого мальчишку лет пятнадцати с хитрющими разноцветными глазами. Его волосы и одежда были поделены в шахматном порядке на белое и черное и по своему фасону напоминали модернизированный в сторону удобства и повседневности шутовской наряд, своей асимметричностью и броскостью. Мальчишка довольно вежливо поклонился партнеру своего хозяина и, соблюдя формальности, с широкой улыбкой уставился на акулу.
«Приветики, Бездна!» — лучась улыбкой, как начищенный чайник, поприветствовал он сородича. — «Ночью птичка на хвосте принесла, что генерал сыграл в ящик!» — он лучезарно улыбнулся Оцелоту. — «Не правда ли, здорово, что теперь наши хозяева — партнеры? Мы будем видеться ку-у-у-уда чаще!»
Акула весьма скептически хмыкнул на такую «радужную» перспективу.
«Что-то не припомню такого активного интереса к своей персоне, Сплетник…»
«Ты такой холодный!..» — притворно надул губы мальчишка. — «Я к нему со всей душой, а он…»
«Ага, а я весь такой влажный и скользкий.» — ухмыльнулся Гелтир. — «Слушай, трещотка, нам еще работать вместе, так что сделай одолжение — не практикуйся на мне в запудривании мозгов. По делу.»
«О, как хорошо, что ты сам об этом упомянул!» — в пару прыжков оказываясь рядом с акулой, хлопнул в ладоши дух. — «Дела, конечно, в первую очередь!» — он уцепился пальцами за предплечье скрещенных на груди рук Гелтира, доверчиво заглядывая ему в глаза. — «Ну… давай!» — с довольной лыбой благосклонно кивнул он, словно давая акуле отмашку на какое-то действие.
«Единственное, что я могу тебе сейчас дать — это пинка, если ты настолько гордая птица, что без него не летаешь.» — с серьезным выражением лица отозвался дух, на что мальчишка скуксился.
«Какой же ты тяжелый!» — нетерпеливо заерзал он. — «Давай рассказывай свою новую роль!»
Гелтир кашлянул в кулак.
«Кому? Тебе? Самому большому треплу во всем Алатарисе?! Перетопчешься. Я прошлый раз не забыл.» — стряхивая парнишку с себя, хмыкнул дух.
«А, то есть Шороху расскажешь?» — оживился болтун, ловко уворачиваясь от схвативших воздух серых пальцев. — «Ой, ну ладно тебе, та запись даже в тираж не попала, и все было честно. Мне — денежки, тебе — разминка и поздний ужин!»
«Не первой свежести.» — закатил глаза акула.
Мальчишка поднял взгляд, с загадочной улыбкой находя своего хозяина.
«Ну скоро, знаешь ли, у тебя будет возможность это компенсировать. Надеюсь, рыбка голодная….» — протянул он, довольно щурясь. — «Если проголодаешься, ты теперь знаешь, где всегда есть адреса самых свежих и откормленных шведских столов. Обращайся, партнер.» — парнишка подмигнул, отвесив театральный поклон, и, кувыркнувшись в воздухе, снова обратился птицей с блестящими глазками бусинками — черным и голубым.
Шару иногда приходилось напоминать своему хранителю, Арли, что они не в цирке. Но, надо сказать, что мальчик-сорока, несмотря на свои показные легкомыслие и дурашливость, мастерски разбирался в людях. Помимо феноменального слуха, умения читать по губам и фотографической памяти, приложенной к художественному таланту, этот хранитель был способен сходу определить, насколько его цель бдительна и как лучше всего получить от нее то, что требовалось. К тому же Арли был в меру честолюбив, всегда с энтузиазмом воспринимал любые начинания хозяина и, как и любая сорока, любил рассовывать по тайникам блестящие вещи, то есть в том, что касалось зажиточности, полностью разделял интересы Шара. Быть может, именно поэтому судьба когда-то свела этих двоих, совершенно непохожих, на первый взгляд.
Оцелот не интересовался, применял ли Шар обратный призыв, или его просто привлекли способности изворотливого и предприимчивого духа, которого Шар назвал в Ответ сыном. Дар сороки действительно творил чудеса для карьеры информатора инквизиции. Был, собственно, полезен всему сейвирскому отделу. Но, как и всякое мощное оружие, оно могло покалечить того, кто им пользуется. Шар был достаточно благоразумен, чтобы понимать простое правило: не копать под своих, иначе можно свалиться в этот разрытый курган вместе с ними. А то и вместо них. Да и любой, кто знал Шара, мог с уверенностью заявить, что тот не хотел бы выполнять всю работу сам, даже за общую зарплату отдела.
От этого худеют.
Доказательство такого практичного подхода к жизни уже прилетело, пусть и заметно позже юркой сороки, и на редкость мягко приземлилось на горячую мостовую. Улыбнувшись заостренными кабаньими клыками, Шар поздоровался в легком поклоне.
— Здравствуйте. Как только мне сообщили о кончине генерала Мэлайна, я сразу подумал, что встречу вас обоих здесь, — вежливо сказал он. Слова сверкали на солнце, как яркая позолоченная медь духовых труб, — Поздравляю вас с долгожданным хранителем, сэр Оцелот, а Гелтира с возвращением в сейвирский отдел инквизиции.
— Благодарю, — Оцелот слегка поклонился в ответ и выжидающе взглянул на довольное широкое лицо, прекрасно понимая, что Шар столь пунктуально прилетел к воротам генеральской усадьбы не только ради поздравлений. Он редко что-то делал без как минимум двух на то причин.
— До меня дошла информация о недавнем бандитском нападении на северо-восточном тракте, — Шар также не стал долго растекаться в любезностях, сразу же переходя к делу и перебрасывая фразы, как костяшки на счетах, — Раз уж вы здесь, не возражаете сделать небольшой крюк по дороге домой? Снимете гербовый знак с новой кареты, выйдет отличная приманка для тех, кто там орудует. Разомнетесь на пару с хранителем, отделу премию выпишут. Кстати, еще одно, если найдете нападавших и будут трупы, парочку наиболее целых госпожа Сцилла попросила направить ей. У нее материал для создания нежити опять заканчивается.
Шар деловито выдал Оцелоту две бирки с рунами, которые при активации перемещали упомянутый «материал» прямо в подвалы сейвирской башни, которые ничуть не изменились с той поры, как их помнил Гелтир.
«Я так понимаю, что с хранителем Шара вы уже знакомы. Что он натворил?» — мысленно уточнил у хранителя Оцелот. Хотя, похоже, Гелтир и без советов хозяина прекрасно знал, что нельзя рассказывать этому подростку ничего, что может быть в дальнейшем использовано против них.
«Познакомились как-то…» — дух с ухмылкой потер шрамы на щеке и подбородок. — «Этот «милый» мальчик, походу, решил сэкономить на наемниках. Я ведь не разведчик, так что убедить меня в том, что он продал компромат на моего хозяина в какую-то второсортную газетенку, ему большого труда не составило. Я так думаю, ему надо было избавиться от этого заведения, но просто взять и сделать — это же та-а-ак скучно!» — закатил глаза Гелтир, передразнивая сородича. — «Вот я там сам и «прибрался». Не то, чтобы это стоило мне каких-то усилий, но я и так невысокого мнения о своих аналитических способностях. По крайней мере, соображаю помедленнее этого вертихвоста. И он это знает, » — акула прикрыл глаза, довольно ухмыльнувшись, — «Зато теперь с чистой совестью можно пользоваться его «услугами» и шпынять в хвост и в гриву под предлогом «ну, мы же теперь в одной лодке». Так что я верну свою уязвленную гордость сторицей, это уж наверняка…» — Гелтир широко ухмыльнулся своим мыслям, демонстрируя во всей красе свои бритвенно-острые зубы, от чего сорока, успевшая присесть на плечо Шара, нервно подскочила и распушила перья, видимо, догадавшись о перспективах равноправного сотрудничества с тем, кого в прошлом надул.
Акула еще раз скользнул взглядом по статуе герцога и повернулся к Оцелоту, с хрустом разминая пальцы.
— Вот это по мне. Страсть, как надоело манекеном на приемах работать. Так недолго и забыть, из чего сделан, — усмехнулся он, всем своим видом показывая, что готов хоть сейчас прошерстить весь лес.