Часть 54 (1/2)
Розэ
Слова древней клятвы все ещё звучали далёким эхом у меня в голове, когда я постепенно просыпалась, все ещё не до конца понимая, в каком из миров нахожусь, тем более, что Чонгук был со мной в обоих реальностях, в чем я убедилась спустя всего полминуты, резко проснувшись окончательно от осознания того, что была в постели не одна и мне было невероятно тепло из-за жара чужого стройного тела, прижимавшегося к моей спине.
И объяснение этому нашлось довольно быстро, стоило мне лишь немного обернуться и увидеть, что Черный Волк спал позади меня, словно это было для нас в порядке вещей.
Его довольно-таки тяжёлая рука покоилась на моей талии, а сам он прижимался щекой к моей шее, тихо дыша мне в затылок, отчего щекотные мурашки от его тёплого дыхания разбегались во все стороны.
Скорее всего, именно его присутствием в моей постели объяснялось отсутствие вечных кошмаров, поэтому я даже почти не рассердилась на него, хотя прекрасно помнила, что засыпала одна.
Вздохнув, я покачала головой, но у меня даже не было сил возмущаться тем, что этот наглый волчара снова без спросу залез в мою постель, обнимая меня за талию откровенно собственническим жестом ,практически вжимая в себя и не желая отпускать даже во сне.
Первым моим желанием было спихнуть наглеца на пол, чтоб знал, как распускать руки, но затем я немного смягчилась,решив, что это будет слишком жестоко, ведь пол твёрдый и холодный, и, развернувшись в его руках и воспользовавшись тем, что он спит, принялась беззастенчиво разглядывать его красивое умиротворенное лицо.
И, чем дольше я смотрела на него, тем спокойнее мне становилось, а сердце словно обволакивало бережным теплом, таким же нежным, как его руки, обнимавшие меня, замедляя его ритм и снова усыпляя.
Увиденный этой ночью сон стремительно ускользал от меня, теряясь в далёкой туманной дымке и все больше отдаляясь, но какое-то незнакомое, тёплое и тревожащее душу чувство прочно обосновалось в ней после этой ночи, наполненной такими шокирующими признаниями и тревогой за его жизнь.
Я уже почти не помнила, что мне снилось и что так сильно меня растревожило, но, приподнявшись на локте и глядя на спящего рядом мужчину, я не могла избавиться от сильнейшего ощущения дэжа вю, и мне казалось, словно… Словно мы уже когда-то были настолько близки, что засыпать и просыпаться в объятиях друг друга после жарких и невыносимо нежных ночей было для нас так же естественно, как и дышать. Дышать друг другом.
И теперь я уже не могла отрицать, что волновалась за него и от моей былой ненависти к нему почти ничего не осталось.
Протянув руку, я осторожно очертила контур его красивого лица, невольно залюбовавшись тонкими аристократичными чертами, улыбнувшись оттого, как трогательно он выглядел во сне и казался совсем юным, когда позволял себе расслабиться, а вечно хмурая морщинка между его тёмными выразительными бровями исчезала и длинные пушистые ресницы слегка трепетали, бросая тени на высокие скулы.
Мягкая темная чёлка непослушной волной падала ему на лоб, путаясь в ресницах и заставляя хмуриться, отчего мне безумно хотелось отвести шёлковые пряди с его глаз, пропуская их сквозь пальцы и позволяя им ласкать мне ладони.
Но дольше всего мой взгляд завис на его чуть приоткрытых мягких губах, по которым я очень долго не решалась провести кончиками пальцев, вспоминая их сладких вкус и невыносимую мягкость и нежность, неосознанно прикусывая собственные губы и полностью потерявшись в воспоминаниях о наших вчерашних поцелуях внизу.
Наконец, убрав руку и так и не решившись это сделать, я нежно погладила его по щеке и неслышно вздохнула, и, словно в ответ на моё прикосновение, длинные тёмные ресницы Чонгука затрепетали и слегка приподнялись, так же, как и уголки мягких губ, намертво приковавших к себе мой взгляд, и в тишине предрассветной спальни раздался приглушенный и ещё более хриплый после сна голос их обладателя:
— Я был бы не против просыпаться так каждое утро…
Я вздрогнула и отдернула руку, словно обжегшись, кусая губы и чувствуя, как щеки стремительно теплеют из-за того, что он снова меня поймал, хоть я и не делала ничего незаконного.
Но теперь, когда Чонгук проснулся, вместе с ним проснулось и моё раздражение, которое, скорее всего, было просто защитной реакцией на то сумасшедшее притяжение, которое я всегда испытывала в его присутствии.
Я и сама не знала, почему до сих пор так отчаянно сопротивляюсь, ведь меня тянуло к нему с непреодолимой силой и он это прекрасно видел, но ничего не могла с собой поделать и продолжала ему дерзить и огрызаться на каждом шагу, споря с ним по любому поводу.
Скорее всего, я просто боялась, что, стоит мне открыть сердце и довериться ему, он просто предаст меня и бросит, наигравшись и получив желаемое.
Да, спящим он выглядел безумно милым, но стоило ему лишь открыть рот и ляпнуть что-нибудь донельзя пошлое и провокационное, как желание спихнуть его с кровати вернулось с удвоенной силой.
— Размечтался! — фыркнула я, отодвигаясь от него, но была тут же возвращена назад и прижата еще ближе к его теплому сонному телу, которое, тем не менее, обладало отменной реакцией даже спросонья.
Я невольно затихла от его, такой неожиданной и волнительной, близости, так некстати вспомнив, что, ложась спать, вовсе не рассчитывала проснуться не одна, а в крепких объятиях горячего красавчика, и на мне была лишь пижама, состоявшая из тонкого топа на бретельках и коротеньких шортиков. Чонгук тоже наверняка это заметил, судя по тому, как изменилось его дыхание, и я лежала, замерев в его сильных руках и боясь пошевелиться, вслушиваясь в его частые неровные вдохи и выдохи, свидетельствовавшие о том, что и он уже тоже полностью проснулся.
— Ну и куда ты собралась, малышка? Снова хочешь сбежать из собственной спальни? — Усмехнулся он, лениво проводя раскрытой горячей ладонью вдоль моей спины, заставив меня вздрогнуть и прикрыть глаза от волны невыносимо приятной дрожи, прокатившейся по позвоночнику в ответ на эту неторопливую ласку. Но когда его длинные чуткие пальцы скользнули выше и зарылись в волосы у меня на затылке, слегка сжимая их в кулаке и заставляя запрокинуть голову, я невольно напряглась и уперлась ладонями ему в плечи, обтянутые чёрной футболкой, прошипев, как рассерженная кошка, которой наступили на хвост:
— Мне бы не пришлось этого делать, если б в моей спальне не обосновался один возмутительно наглый и самоуверенный тип, напрочь забывший, что у него есть своя комната и она находится дальше по коридору!
Волк лениво усмехнулся, прикрывая свои гипнотические глаза, и тихо шепнул:
— Ах вот оно что… Значит, ты все-таки сбегаешь от меня…
— Наконец-то до тебя дошло! Скорее всего, тебе трудно в это поверить, но далеко не все девушки будут в восторге, проснувшись и обнаружив в своей постели незванного гостя! — возмущённо выдохнула я, все так же пытаясь выпутаться из его объятий, в которые он с потрясающей лёгкостью снова и снова меня возвращал, не прилагая к этому никаких видимых усилий и даже не открывая глаз.
И, судя по всему, моя возмущенная тирада не произвела на него ровным счётом никакого впечатления, потому что в комнате снова воцарилась тишина, не нарушаемая ничем, кроме его тихого дыхания и моего сердитого сопения.
— Что ты здесь делаешь? — потребовала я ответа, сжав его плечо и не позволяя вновь провалиться в сон.
В ответ Чонгук лишь выразительно выгнул бровь, с лёгкой сонной улыбкой глядя на меня:
— А разве это не очевидно?
— Мне — нет! — отрезала я, скрестив руки на груди.
— Сплю, — выдал он с таким невозмутимым видом, что мне снова захотелось его стукнуть.
— Чонгук!
— Ладно, ладно, спал, пока ты не начала брыкаться и возмущаться и пытаться спихнуть меня с кровати. Все же было хорошо, малышка… Чего ты так всполошилась? — медленно приподнявшись на локте и склонив голову к плечу, с улыбкой спросил он.
На самом деле я и сама не знала, почему так заволновалась, учитывая то, что мы с ним спокойно спали в одной постели почти полночи, но одно дело - спящий волк и совсем другое - бодрствующий, поэтому я оставила попытки разобраться в том, что он заставлял меня чувствовать одним своим присутствием, потому что этих чувств было слишком много, и тихо призналась, стараясь на смотреть на него и решив, что хуже уже не будет:
— Всё дело в тебе… Ты… Заставляешь меня нервничать.
Услышав это, он тихо вздохнул, а его лукавый взгляд из насмешливого стал ласковым и тёплым, когда он протянул руку и осторожно погладил меня по щеке, отводя с неё волосы.
— Не стоит, милая… Ты со мной в безопасности. Я никогда не причиню тебе вреда, — тихо заверил меня он, и мне впервые захотелось просто поверить ему и больше не искать подвоха.
Я застыла под его рукой, чувствуя, как тёплые подушечки его изящных пальцев невесомо нежно касаются моей кожи, но не хотела сдаваться так быстро, поэтому убрала его руку и сердито взглянула на него, давая понять, что в моей спальне и, тем более, в моей постели, ему все ещё не рады.Но, заметив мой нахмуренный вид, Чонгук лишь усмехнулся, совершенно не воспринимая меня всерьёз, но руку все же убрал, ложась обратно и прикрывая глаза.
— Когда ты вернулся? — тихо спросила я, чтоб развеять повисшее между нами напряжение.
— Около трех, — он устало прикрыл глаза и тихо вздохнул и мне даже на миг стало жаль , что я его разбудила.
— Почему сразу не пошёл к себе?
— Хотел тебя увидеть, — с улыбкой ответил он, пожав плечами, словно это была самая естественная вещь на свете. — Я думал, что загляну к тебе ненадолго, чтоб удостовериться, что с тобой все в порядке, но не смог уйти. Ты похожа на ангела, когда спишь… Такая очаровательная…
От его слов на сердце стало тепло и я снова вспыхнула, радуясь, что в комнате по-прежнему царил синий предрассветный сумрак,но Чонгуку вовсе не обязательно было знать, что мне приятна его забота и, чтоб сохранить лицо, я тихо прошипела:
— Я не люблю, когда в мою спальню пробираются по ночам малознакомые мужчины с сомнительными намерениями.
Услышав это, он хрипло рассмеялся, но, поймав мой возмущенный взгляд, тут же осекся и покачал головой, с обожанием глядя на меня.
— Ну не сердись, птичка… Смею тебя заверить, что мои намерения кристально чисты. К тому же, мне кажется, что мы с тобой уже неплохо знакомы и ты, на самом деле, вовсе не против, чтоб я здесь находился… — лениво мурлыкнул он, дразняще улыбаясь и заставив меня буквально задохнуться от возмущения.
— Ничего подобного! То, что мы вчера целовались и ты наплел мне про какое-то давнее пророчество, не имеющее ко мне никакого отношения, ничего не меняет! И это не даёт тебе никакого права забираться в мою постель, когда тебе вздумается! — выпалила я на одном дыхании, жалея, что все ещё не умею метать молнии глазами.
— Я твой хранитель, малышка. Это даёт мне все права.И ты не можешь отрицать, что тебе понравилось целоваться со мной, правда? — прикрыв глаза, ласково шепнул он без тени насмешки.
— Поверить не могу! Ты просто пропустил мимо ушей все, что я сказала, и услышал только то, что хотел! — возмутилась я.
— Это довольно удобно, не находишь? — хитро усмехнулся этот опасный хищник, пробравшийся в мою постель и решивший прикинуться безобидным домашним питомцем, но я ни на минуту в это не поверила.
— Господи… Ты просто невыносим, — простонала я, чувствуя резко возникшее непреодолимое желание побиться головой об стену, но под рукой был только его твёрдый мускулистый торс, столкновение с которым моя многострадальная голова вряд ли пережила бы.
Поэтому я лишь сердито выдохнула, стараясь смотреть куда угодно, только бы не встречаться с его тёплым смеющимся взглядом.
Прижав меня к себе ещё ближе, Чонгук погладил меня по волосам и миролюбиво протянул:
— Ну хватит фыркать, милая… Иначе мне придётся заставить тебя замолчать другим способом.
Я вздрогнула и застыла, почти перестав дышать, прекрасно понимая, о каком другом способе он говорит, и в постели вдруг стало слишком жарко.
Моё напряжение, конечно же, не укрылось от его виновника, и Волк тихонько мурлыкнул, продолжая лениво водить руками по моей спине и плечам, пробуждая тех самых пресловутых бабочек глубоко внутри моего тела, хотя для бабочек, мурашек и прочей живности был уже не сезон:
— Что притихла, пташка? Испугалась?..
Я упрямо молчала, не желая доставлять ему удовольствие слышать мой срывающийся от волнения полушёпот, и его голос немного смягчился, из насмешливого став ласковым, когда он обнял меня, притягивая к себе ещё ближе, и тихо шепнул мне на ухо:
— Не бойся, я не собираюсь целовать тебя против твоей воли. Тебе самой придётся попросить меня об этом…
Его горячее дыхание коснулось моей открытой беззащитной шеи и я рвано выдохнула, неосознанно вцепившись пальцами в его футболку и прошептав:
— Тогда тебе придётся ждать очень долго…
— Сомневаюсь… — он оставил лёгкий, почти невесомым поцелуй у меня под подбородком, а затем приподнял моё лицо, наконец заставив встретиться с ним взглядом, и у меня просто не осталось сил ему сопротивляться.
Лукавая улыбка, отблески огня в тёмных глазах, ласкающий взгляд… и мои ресницы стали сами собой опускаться по мере того, как он медленно наклонялся все ближе, но в самый последний момент замер и выдохнул у самых моих губ:
— Только если попросишь, милая…только если попросишь…
Я едва не застонала от разочарования, а этот обаятельный наглец, как ни в чем не бывало, отстранился, выпустив меня из объятий, без которых мне сразу стало как-то неуютно, и расслабленно откинулся на постель, но, услышав его тихий смех, я снова разозлилась и, схватив подушку, запустила ею в его ухмыляющуюся наглую физиономию, возмущённо выдохнув:
— Хулиган!
— Ах так?... Зря ты это сделала… — усмехнулся Чонгук, с лёгкостью поймав её на лету, даже не глядя, и серебристые глаза хищника опасно сверкнули, когда он вновь стал подбираться ко мне, заставляя неосознанно отползать все дальше, испуганно глядя на него.
---- Что ты задумал ?.. - прошелестела я непослушными губами, балансируя на самом краю кровати, готовая в любой момент дать деру к двери.
— Сама напросилась,птичка, — приглушённо рыкнул он, коварно усмехнувшись, и облизнулся, окидывая меня с ног до головы откровенно голодным и раздевающим взглядом, заставив запоздало подумать о том, что бой подушками в постели с потрясающе горячим парнем в одной тонкой пижаме был не самой лучшей идеей.
— Не стоит дёргать волка за хвост в его же логове… — вкрадчиво муркнул он, двигаясь легко и бесшумно, словно изящная грациозная тень в предрассветном сумраке, невольно приковывая к себе мой восхищенный взгляд.
Чонгук выглядел таким уютным и домашним в чёрной футболке и серых спортивных штанах, немного растрёпанный и сонный, что казался даже не таким устрашающим и грозным, как обычно, больше похожий на обычного и безумно милого соседского парня, но хищник всегда оставался хищником и мне же было хуже, что я имела неосторожность об этом забыть.
Я уже хотела сказать, что, технически, это было моё логово, но все мысли разом повылетали у меня из головы, когда он, в одно мгновение оказавшись рядом, сгрёб меня в охапку и повалил на постель, смеясь и не обращая никакого внимания на мои отбрыкивания и попытки вырваться.
С моих губ слетел полузадушенный возмущенный писк, и я попыталась выползти из-под него, но наши силы были явно не равны и все мои попытки освободиться вызывали у него лишь снисходительную улыбку и тихий смех.
— Эй! Что ты делаешь?! Чонгук! Немедленно отпусти меня! Прекрати вести себя, как ребёнок! — выдохнула я, упираясь ладонями ему в плечи и все ещё безуспешно пытаясь отпихнуть его от себя, но когда он прижался ко мне всем телом, поймав мои руки в плен своих тёплых ладоней, и прижал их к кровати, мои глаза потрясённо расширились, а дыхание сорвалось и зачастило, вырываясь судорожными вздохами, ведь я в полной мере ощутила, что ребенком он давно уже не был.
— Ты первая начала, — заявил он, все ещё улыбаясь и тяжело дыша.
Я же просто продолжала смотреть на него во все глаза, стараясь лишний раз не двигаться вообще, и, ощутив моё напряжение, он тоже замер и склонился надо мной с лёгкой улыбкой, осторожно отводя с моего лба разметавшиеся волосы.
— Что такое, птичка? Тебе что-то не нравится? А ведь я предупреждал… — хрипло прошептал он глубоким бархатным голосом, словно ставшим ещё ниже, и это завораживало, рассыпая по моей обнажённой коже горячие искры. Наклонившись, он мягко провел приоткрытыми губами по моей щеке, оставив на ней лёгкий поцелуй, а затем немного отстранился, с улыбкой глядя на меня.
Я вздрогнула, наконец отводя глаза, а затем совершила непростительную ошибку, снова подняв голову, и полностью потерялась в его полночном колдовском взгляде, неосознанно кусая губы, на которые медленно сполз его потемневший взгляд, заставив меня задохнуться и затаить дыхание, ведь, когда он был так непозволительно близко, что я всей кожей чувствовала жар его тела, мой самоконтроль стремительно летел к черту — туда же, куда вскоре грозила полететь и его поистине железная выдержка, и чем дольше он так на меня смотрел — так обжигающе, до дрожи нежно, тем ближе я была к тому, чтоб сдаться и начать умолять его поцеловать меня .И я очень сомневалась, что он на этом остановится.
Стоило признать, что Чонгук был прав, когда утверждал, что я сдамся первой, и единственным моим утешением было то, что он, похоже, и сам сдерживался из последних сил, и, чтоб устоять перед искушением, опустил голову и прижался пылающим лбом к моему плечу, часто дыша и пытаясь успокоить такое же неровное, как и у меня, дыхание.
Его мягкие губы нежно коснулись моей шеи там, где рвано бился пульс, выдавая моё волнение с головой, но я ничего не могла поделать с тем, как реагировало на его близость моё тело, и ощутила, как он улыбнулся, но ничего не сказал, продолжая осыпать медленными и невыносимо чувственными поцелуями мою шею, ключицы и плечи, поднимаясь к подбородку и заставляя замереть с безумно жаждущими его губ губами, обжигая их рваным дыханием, но по- прежнему не касаясь.
И я просто застыла в его сильных уверенных руках, откровенно наслаждаясь его ласками, не в состоянии справиться с той сладостной дрожью, что пробуждали глубоко внутри моего тела его горячие губы, невыносимо медленно и нежно скользившие по моей коже.
Я понимала, что должна была оттолкнуть его, накричать, начать вырываться, сделать хоть что-нибудь, чтобы дать ему понять, что мне не нравится то, что он делал.