Часть 52 (1/2)

Розэ

Выпив оставленное Тэхеном снотворное, я не заметила, как снова задремала, постепенно проваливаясь в глубокий сон.

Я уже смирилась с тем, что все мои ночи неизменно сопровождали кошмары, но это видение было на редкость тихим и спокойным, и я невольно расслабилась, оглядевшись.

Я снова была в глухом темно-синем лесу, и вокруг стояла такая тишина, что было слышно только моё неровное дыхание.

Но мне не было страшно, наоборот — эта тишина успокаивала, обволакивая сердце невидимым бархатным покровом, и я сама словно была частью этой тихой безмятежной ночи.

Подняв глаза, я увидела полную луну, неспешно плывущую над кронами вековых деревьев и заливавшую мягким серебристым светом небольшую поляну, на которой я стояла, и я с удивлением поняла, что снова оказалась возле Лунного грота. Его название вспыхнуло в моем сознании так отчётливо, словно я всегда это знала, так же, как и то, что этот грот был моим святилищем.

Внезапно сильные руки обняли меня со спины, властно притягивая к стройному мужскому телу, и я тут же расслабилась, ощутив родной терпко — пряный аромат, исходящий от его горячей кожи, откинув голову ему на плечо и прикрыв глаза.

— Ты уже здесь, любимый? — тихо шепнула я, улыбаясь.

Морфей обнял меня ещё крепче, смыкая руки на моей талии, и шепнул, едва касаясь мягкими губами моей шеи:

— А где же мне ещё быть, малышка? Ведь сегодня совершенно особенная ночь.

— Я помню, — я развернулась в его руках, с улыбкой глядя в мерцающие серебром ясные глаза моего хранителя, и нежно погладила его по щеке кончиками пальцев.

Морфей/Чонгук вздрогнул от моей невесомой ласки и прикрыл глаза, а затем глубоко вздохнул и впился в меня прожигающим насквозь внимательным взглядом, выдохнув:

— Ты… Не передумала?

Я покачала головой, обнимая его за плечи, и, привстав на цыпочки, нежно коснулась его губ своими, шепнув:

— Конечно нет.Я хочу принадлежать тебе. Только тебе одному. Всегда.

Морфей рвано вздохнул, прижимая меня к себе, и впился в мои губы отчаянным, почти грубым поцелуем, от которого у меня закружилась голова и подкосились ноги,а все тело охватила сладостная и невыносимо приятная дрожь, и я почти повисла на нем, позволяя снова и снова сводить меня с ума... Но, спустя бесконечно долгие и сладкие мгновения он все же отстранился, пытаясь успокоить дыхание, и прижался своим лбом к моему, тихо шепнув:

— Малышка, ты даже не представляешь, каким счастливым меня сделала, когда согласилась связать со мной судьбу и жизнь по древнему обряду...Я хочу этого больше всего на свете, но… Ты уверена?.. Это ведь навсегда… Совсем — совсем навсегда…

Я тихо рассмеялась, повиснув у него на шее и доверчиво заглядывая в любимые ласковые глаза, в которых плескалось неприкрытое обожание и всепоглощающая нежность ,и то, как он на меня смотрел, всегда делало меня слабой.

— Глупый…. — ласково улыбнулась я, чувствуя, как губы все ещё сладко покалывает от его недавнего напора.— Я ведь и хочу связать наши судьбы навсегда. Совсем- совсем навсегда…

Он зарылся пальцами в мои волосы, снова мягко целуя в губы, и, прижав меня к себе, тихо шепнул:

— Клянусь, ты никогда об этом не пожалеешь.

— Я знаю.

— Тогда пойдём? — он немного отстранился и протянул мне руку, и я без раздумий вложила пальцы в его раскрытую тёплую ладонь, всецело доверяя ему, как и всегда.

— Пойдём.

***

Тишина зачарованного грота, бывшего моим убежищем и местом отдыха, не нарушалась ничем, кроме тихого журчания небольших родников, впадавших в находившееся посреди пещеры озеро, в котором мы стояли.

Сквозь расщелину в своде грота лился лунный свет, проникая до самого дна водоёма, отчего его поверхность казалась жидким серебром, бросая колеблющиеся радужные блики на стены и путаясь в мягких волосах моего хранителя, в которых мне точно так же хотелось путаться пальцами, но все это будет потом, позже…

А пока Морфей крепко держал меня за руку, обхватив моё запястье тёплыми изящными пальцами, и все никак не решался сделать на моей ладони небольшой порез, чтоб завершить обряд обручения священным серебром над текучей водой.

Это был самый древний ритуал, связывающий души двух влюблённых навечно, и ничто — ни время, ни смерть не могли разорвать эту связь.И, понимая важность этого момента, все во мне трепетало от восторга и предвкушения того, что должно было последовать за нашим обручением...

...Если конечно, мой суровый бесстрашный хранитель все-таки наберётся смелости, чтоб завершить его, ведь Морфей, судя по всему, нервничал гораздо сильнее, чем я, что было на него совершенно не похоже .

Наконец, устав ждать и чувствуя, как дрожат его красивые и всегда такие уверенные пальцы, сжимавшие мою руку, я тихо позвала:

— Морфей?----а в моем спящем сознании эхом отдалось ”Чонгук”.

Он тут же вскинул голову, подняв на меня обеспокоенный взгляд, и я невольно зависла на его мягких губах, которые он всегда неосознанно прикусывал, когда нервничал, поэтому до моего затуманенного этой невероятно искушающей картиной сознания не сразу дошёл смысл его слов:

— Что, милая? Мне остановиться? Ты передумала?

— Что? Нет! Конечно же нет! — словно очнувшись, я часто заморгала, и тут же отрицательно помотала головой.

Услышав такое рвение в моём голосе, мой любимый ласково улыбнулся, склонив голову к плечу, и тихо спросил:

— Тогда в чем дело?

Сделав глубокий вдох, я улыбнулась ему в ответ и укоризненно проворчала:

— Просто хотела напомнить тебе, что я не хрустальная. Правда.Просто сделай это. Заверши обряд.Иначе мы будем стоять тут до рассвета.

Морфей вздохнул так тяжело, словно я заставляла его топить котят, и неслышно произнёс:

— Я просто не могу сделать тебе больно, малышка. Я ведь твой хранитель и должен защищать тебя от боли, а не причинять ее. Поэтому все во мне противится тому, что я должен сделать.

— Я понимаю, любимый. Но это всего лишь небольшой порез. Ну же, смелее…- улыбнулась я.

Он ещё пару секунд смотрел на меня, словно выискивая в моих глазах искры страха или сомнений, но их там давно уже не было. На самом деле их там не было никогда, ведь я влюбилась в него с того самого момента, когда впервые увидела.

Черный Волк...

Такой хмурый, мрачный и неприступный ...а ещё невероятно, невозможно красивый.

Всегда весь в черном ,с наброшенным на широкие плечи бархатным плащом, расшитым древними серебряными рунами ... высокий , статный, с поистине королевской осанкой и холодным взглядом...от него невозможно было отвести глаз.

В его глубоких, как древний космос, полночных глазах вспыхивали и переливались серебром далёкие звёзды и галактики , а в иссиня---черных волосах словно заблудилась и заснула сама ночь , и мне нестерпимо хотелось зарыться в них пальцами, ощутить их шёлковую мягкость и осторожно отвести с внимательных колдовских глаз, затенённых пушистыми ресницами, увидеть, как он улыбается...

Но о его холодности и надменности ходили легенды, так же, как и о том, что он жестоко наказывал нарушителей его спокойствия ,что посмели без его позволения нарушить границы его заколдованных чертогов, заставляя вечно блуждать по его синим лесам без надежды когда нибудь выбраться , и никто из богов не рисковал приближаться к нему слишком близко без крайней необходимости, боясь вызвать его гнев и впасть в немилость ,но вскоре я поняла, что за всей этой ледяной броней, которой Морфей обзавелся за долгие столетия своей жизни, древний бог снов прятал горячее заботливое сердце и чистую душу , но делал это просто потому, что ему некому было их доверить. А ещё дикое , беспросветное одиночество и тоску по несбыточному, что странным образом перекликалась с моей .

Мы словно были настроены на одну волну ,одну древнюю частоту ,почувствовав это с первых же минут , но Морфей был намного более сдержанным и осторожным ,чем я, и поначалу относился ко мне, как к глупому ребенку, за которым был вынужден присматривать ,хотя временами в его тихих снисходительных фырках после очередной моей выходки, вроде шумной погони через весь лес с моими нимфами и его волками, которые, к слову, были гораздо более дружелюбными, чем их предводитель, отчётливо сквозило раздражение и невысказанное возмущение тем, что какая-то глупая девчонка посмела нарушить его покой ,хотя он не позволял этого никому, даже верховным богам нового пантеона.

Хотя, все таки в этом правиле было исключение.

Никому, кроме Селены.