Часть 54 (2/2)
Но это было бы неправдой, ведь мне ...нравилось. Безумно нравилось. Нравилось до такой степени, что хотелось ещё, и я чувствовала, что он это знал. Хотелось зайти ещё дальше и позволить ему сделать все, что он захочет.
Постепенно моё сознание все больше заволакивало сладостным дурманом от его обжигающих мягких поцелуев и тихого неровного дыхания, и тишина полутемной предрассветной спальни не нарушалась больше ничем, кроме моих судорожных вздохов, которые я не могла контролировать.
Чонгук навис надо мной, вновь жадно прижимаясь горячими губами к моей шее, и с тихим стоном зарылся тонкими пальцами в мои волосы, и этот хриплый чувственный звук отозвался сладкой дрожью глубоко внутри моего тела. Но, чувствуя, как он дрожит и как тяжело и часто дышит, я испугалась, что он не отпустит меня, послав к чертям все свои принципы, понимая, что какая-то, давно околдованная им часть меня хотела этого. Безумно хотела.
Но когда он переплёл наши пальцы , прижимаясь ко мне всем телом, ни на миг не переставая ласкать мою шею приоткрытыми мягкими губами, и провел горячей раскрытой ладонью по моему плечу, медленно стягивая с него тонкую бретельку топа, спускаясь неторопливыми мягкими поцелуями все ниже, я словно очнулась, сжав его руки, и, задыхаясь, шепнула непослушными пересохшими губами:
— Чонгук, остановись…
Услышав мой срывающийся шёпот, он замер, все поняв без слов, и тряхнул головой, словно пытаясь выпутаться из того сладкого дурмана, в котором мы оба едва не утонули, а затем глубоко вздохнул, справившись с собой, и, оставив последний нежный поцелуй на моем плече, отстранился, заставив напоследок вздрогнуть от обжигающей нежности его мягких губ и предрассветной прохлады.
— Прости, малышка…я не должен был заходить так далеко. Но тебе следует быть более осторожной… Эти игры слишком опасны… и в следующий раз я могу не сдержаться и нарушить данное тебе обещание … — хрипло прошептал он, заставляя жидкий огонь вспыхнуть глубоко внутри моего тела, стремительно растекаясь по венам и заставляя меня дрожать и гореть, как в лихорадке.
Господи… Ну почему это было так сладко?.. Почему между нами все было так сложно?...И почему я не могла ему сопротивляться?..
Когда он был таким… Таким трепетным…от моего сопротивления не оставалось и следа, заставляя меня вспомнить давнее изречение о том, что нежность всегда была самой великой силой.
Я все ещё не могла пошевелиться, чувствуя, как он смотрит на меня, и не решаясь встретиться с ним взглядом, боясь того, что могу увидеть в его мерцающих расплавленным серебром глубоких глазах.
Чонгук тихо вздохнул, обхватывая мой подбородок тёплыми пальцами, мягко приподнимая его и поворачивая к себе моё лицо , и тихо шепнул:
— Розэ, малышка... Послушай меня... Я знаю, что смутил тебя, но даже если ты не будешь на меня смотреть, это не изменит того, что только что произошло между нами. Точно так же, как и не изменит того факта, что тебе понравилось все, что я с тобой делал.
Я прикусила губы, все же заставив себя посмотреть на него и не зная, что сказать, ведь он был прав, а Чонгук прижался своим горячим лбом к моему и тихо выдохнул:
— Не стоит так нервничать, птичка. Я уже говорил тебе и скажу снова: я никого и никогда не брал силой. Ты в безопасности рядом со мной.
Я на миг прикрыла глаза, судорожно вздохнув, и ощутила, как его тёплые губы мягко коснулись моего лба целомудренным лёгким поцелуем, словно успокаивая, и, к моему удивлению, пожар в моей крови, разбуженный его умелыми ласками, начал постепенно утихать.
Немного отстранившись, он слегка улыбнулся и провел кончиками пальцев по моей пылающей щеке, тихо и немного хрипло шепнув:
— Всё хорошо?
Я кивнула, словно в трансе, завороженно глядя на него и впитывая в себя каждое его движение, каждый вздох, и он, наконец, отпустил меня и лёг рядом, опираясь на локоть и немного отодвигаясь, но не настолько, чтоб я чувствовала себя в полной безопасности, и по — прежнему глядя на меня с тёплой улыбкой, а затем посерьёзнел и, придвинувшись ближе, тихо шепнул, глядя мне в глаза обеспокоенным внимательным взглядом:
— Как ты себя чувствуешь?
Я неопределённо пожала плечами, отводя взгляд и невольно смутившись от неподдельной заботы в его глазах и голосе:
— Со мной всё хорошо. Почему ты спрашиваешь?
— Я знаю, что вчера с тобой что-то произошло, пока меня не было, — тихо произнёс он, не сводя с меня пристального взгляда, от которого ничто не могло укрыться, но я все же предприняла попытку его обмануть.
— О чем ты говоришь? — тихо шепнула я, но он лишь покачал головой и, протянув руку, мягко сжал мою ледяную ладонь своими горячими пальцами.
— Ты по- прежнему не умеешь лгать, малышка. Я знаю, что вчера ты снова потеряла сознание, — его голос звучал глухо, но в нем явственно слышалась тревога за меня.
— Док… Предатель, — простонала я, закрыв лицо руками и почему-то чувствуя себя невероятно уязвимой под ласковым серебряным взглядом моего Волка, видевшим слишком многое.
Его тёплые пальцы сомкнулись на моих запястьях, мягко, но настойчиво отводя их в стороны, и он наклонился ко мне, пытаясь поймать мой взгляд.
— Тэхён здесь ни при чем, Розэ, не сердись на него. Я узнал бы и без него, ведь теперь я чувствую тебя. Чувствую твою боль, как свою собственную.
Мои глаза расширились и я потрясённо уставилась на него, прошептав:
— Как это возможно?
Но он лишь успокаивающе улыбнулся, словно не видел в этом ничего необычного.
— Это сила нашего запечатления. И не волнуйся, то, что с тобой случилось, вполне нормально. Пробуждается твоя божественная природа. Но если я буду рядом с тобой, тебе будет легче справиться с трансформацией.
— Ты так спокойно об этом говоришь, словно подобные вещи происходят каждый день, но мне все ещё трудно в это поверить, — призналась я, не видя смысла это скрывать.
Он улыбнулся и погладил меня по щеке:
— Я понимаю, детка. Но не волнуйся, ведь теперь я всегда буду рядом. И у тебя впереди ещё достаточно времени, чтоб принять свою судьбу.
Я промолчала, не желая снова спорить с ним и говорить, что вовсе не собираюсь ничего принимать, поэтому решила, что безопасней будет просто перевести тему.
— Как прошла твоя встреча? - тихо спросила я.Но, услышав мой, вполне невинный вопрос, он заметно помрачнел и нахмурился, отводя взгляд, и глухо произнёс:
— Так же, как я и ожидал. Но теперь именно из-за неё нам придётся ненадолго уехать.
— Что? Уехать? Куда ? Зачем? И кому это нам? — тут же заволновалась я, засыпав его вопросами, но Чонгук лишь расслабленно усмехнулся, наблюдая за мной, и прислонился спиной к изголовью кровати, сложив руки на мускулистой груди, словно невзначай притягивая к ней мой взгляд.
— Полегче, малыш, ты не на допросе, — мурлыкнул он, глядя на меня со снисходительной улыбкой. — Зачем, я тебе сказать пока не могу, а нам — это тебе и мне.
Я позволила себе отвлечься на это мужское великолепие, вольготно развалившееся на моей кровати, совсем ненадолго, признавая, что он и правда потрясающе смотрелся в моей постели, но затем заставила себя встряхнуться и упрямо вскинула подбородок, потребовав:
— Скажи мне, куда ты хочешь меня отвезти, иначе я никуда с тобой не поеду!
— Даже так? — Волк насмешливо выгнул бровь, прекрасно зная, что все мои угрозы абсолютно беспочвенны, ведь все карты по-прежнему у него и если он захочет, то просто зашвырнет меня на заднее сиденье своего джипа и отвезёт, куда ему вздумается. Но, чтоб сохранить хотя бы видимость того, что у меня есть выбор, он улыбнулся и спокойно ответил:
— Мы едем в наш зимний коттедж.
Но я все не унималась, продолжая засыпать его вопросами и невольно поражаясь его терпению:
— Где он находится?
— В горах.
— Почему едем только мы?
Ответом мне была ленивая и откровенно соблазняющая дразнящая улыбка, а его взгляд стал ласковым и чуть насмешливым, когда он склонил голову к плечу и тихо спросил:
— А ты почему так занервничала, птаха? Все ещё не доверяешь мне? Или боишься оставаться со мной наедине?
Я скрестила руки на груди, этим неосознанным защитным жестом пытаясь отгородиться от его слишком внимательного, пронзительного взгляда, и повела плечами, стараясь казаться невозмутимой.
— Ничего я не боюсь! Просто не могу понять, зачем нам уезжать.
— Так надо, малышка, просто поверь мне, — вздохнул он, откидываясь на подушки, и устало прикрыл глаза. Должно быть, долгая бессонная ночь вымотала его и на миг мне даже стало его жаль, но я все же не смогла удержаться и не фыркнуть:
— Совсем неубедительный аргумент!
Чонгук в ответ тихонько хмыкнул, пряча улыбку, и неслышно шепнул:
— Такая упрямая…
Но я не обратила на его слова никакого внимания, продолжая настаивать на своём:
— Я просто хочу знать, что происходит, Чонгук. Я ведь не требую от тебя ничего сверхъестественного.
— Всё, что тебе нужно знать, так только то, что я делаю это для твоей безопасности, — невозмутимо парировал он, давая понять, что эта тема закрыта, но я все не унималась:
— Что это значит?
Он вздохнул, явно устав от моих расспросов, и, придвинувшись ко мне, мягко сжал мои плечи тёплыми ладонями, серьезно глядя в глаза:
— Розэ, прошу тебя, не упрямься хотя бы в этот раз и просто поверь мне, хорошо? Я обещаю, что все тебе расскажу, но сейчас нам надо спешить. В горах уже выпал снег и я хочу добраться туда как можно быстрее, пока дороги не замело.
Я несколько мгновений смотрела на него, не желая отступать, но его взгляд был напряжённым и взволнованным, и я поняла, что на этой его встрече с Лэем случилось что-то серьёзное и не очень приятное и обстановка складывалась совсем не безопасная, и тревогу, витавшую в воздухе, можно было практически потрогать руками. И, как бы мне ни хотелось позлить его,продолжая спорить, я понимала, что своим упрямством все равно ничего не добьюсь, и решила все-таки уступить его просьбам, пока они не превратились в приказы.
— Ладно, — наконец сдавшись, я нехотя кивнула, понимая, что спорить с ним все равно бесполезно и даже опасно, ведь это было чревато тем, что устав от моих выпадов и остроумия, Чонгук просто сгребет меня в охапку, закинув к себе на плечо, засунет в свою машину и отвезёт, куда ему вздумается.
Но больше всего меня тревожило осознание того, что он с поразительной лёгкостью угадал все причины моего истинного беспокойства и нежелания никуда ехать с ним только вдвоём, ведь я действительно до дрожи боялась оставаться с ним наедине.И, хоть он больше и не пугал меня так сильно, его близость все равно слишком волновала меня и даже само его присутствие рядом со мной в одной комнате вызывало толпы неконтролируемых своенравных мурашек, путешествующих вдоль позвоночника. Все-таки в доме, полном людей, я чувствовала себя намного спокойней, чем наедине с ним в каком-то богом забытом горном коттедже, где мы, скорее всего, будем вместе целыми днями.
Но, как бы сильно мне ни хотелось остаться здесь, я понимала, что у меня по- прежнему не было выбора и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться ему и на этом раз.
— Когда мы выезжаем? — вздохнула я, смирившись с судьбой.
По мягким губам напротив скользнула мимолетная удовлетворенная улыбка, что неизменно появлялась всегда, когда мой Волк добивался того, чего хотел, и он тихо шепнул:
— Сегодня, сразу после обеда,
птичка. Поэтому, если ты не против, я хотел бы ещё немного поспать, — глядя на то, как он уже вольготно расположился на подушках, явно собираясь спать здесь, я не могла не отомстить ему хоть в этой малости, раз уж основную битву проиграла.
— Тогда иди к себе, — недовольно пробурчала я, все ещё дуясь на него за то, что он снова заставил меня делать то, что нужно ему.
Вполне предсказуемо, в ответ раздалось насмешливое:
— Нет, — и он тихо выдохнул, даже не открывая глаз, расслабленно вытягиваясь на кровати во весь свой немаленький рост, а уголки его мягких губ чуть дрогнули в улыбке, словно ему безумно нравилось намеренно выводить меня из себя.
— Чонгук… — чувствуя, что снова начинаю закипать, я заставила себя мысленно досчитать до десяти, чтоб не сорваться и не задушить нахала подушкой, но от его следующих слов у меня из ушей едва не повалил пар.
— Я сказал нет, птичка. Сегодня я сплю здесь, — спокойно заявил Чонгук, поворачиваясь на бок, и, подложив руку под голову, с лёгкой насмешливой улыбкой принялся гипнотизировать меня глазами. Но я лишь недовольно фыркнула, отодвигаясь от этого хулигана, решившего, будто ему все можно.
— Тогда ничто не мешает уйти мне, — в тон ему заявила я, скрестив руки на груди.
Он красноречиво выгнул тёмную бровь и смерил меня выразительным взглядом, свидетельствовавшим о моей крайней глупости и недальновидности, мурлыкнув:
— Ещё как мешает, птаха.
— Что же это ? — усмехнулась я, понимая, что мне и самой уже начинают нравиться наши полушутливые перепалки.
— Я, — невозмутимо заявил вожак черной стаи , для большей убедительности протягивая руку и, поймав моё запястье, потянул на себя.
— Эй! То, что я согласилась поехать с тобой в этот коттедж, не означает, что ты можешь теперь распускать руки и хватать меня, когда тебе вздумается! — снова начала возмущаться я, но он пропустил мимо ушей мою речь и все мои претензии, явно не собираясь к ним прислушиваться, и обнял меня так крепко, что я невольно затихла, стоило мне оказаться прижатой вплотную к его горячей груди.
— Что ты делаешь?.. — неслышно выдохнула я, вмиг растеряв всю свою воинственность и смелость от его тепла и близости. - Чонгук, отпусти...
— Тише, малышка… Спи…до рассвета ещё есть время… — хрипло шепнул он с лёгкой улыбкой, уткнувшись мне в волосы и закрыв глаза.
И от этой смутно знакомой фразы, сказанной этим же глубоким бархатным голосом, только в далёком прошлом, в моё сознание неудержимым потоком хлынули яркие и невероятно реалистичные картины сегодняшнего полузабытого сна. Сна- воспоминания и нашей с ним первой ночи в том, другом, исчезнувшем навсегда древнем мире.
Мои щеки вспыхнули и я прикусила губы, чувствуя, как в крови растекается томительно - сладкий жар от одних только воспоминаний и ситуацию усугубляло то, что мой любимый хранитель сейчас снова был рядом со мной, был так близко, что моё сердце взволнованно замирало, узнавая его. И я с удивлением поняла, что больше его не боюсь.
Тихонько вздохнув, я прижалась щекой к его груди, понимая, что вырываться и пытаться сбежать от него бесполезно, и сама не заметила, как снова уснула под тихий спокойный стук его сердца.