Часть 49 (2/2)
Но судьба любит шутить и самым ироничным было то, что Геката оказалась изменницей и в этой жизни и на самом деле никогда не любила меня, а то, что она натворила в прошлом, было продиктовано лишь завистью и уязвленным самолюбием, но никак не любовью.
И было ли совпадением то, что отец рассказал мне о пророчестве только после мнимой гибели ДжиЭн, решив, что теперь уже нечего терять?
Ведь до этого он очень настаивал на этом браке, говоря, что он крайне важен для бизнеса.
И когда Розэ спросила меня, о чем говорилось в пророчестве, у меня не хватило смелости рассказать ей обо всем.
Пророчество было о том, что, когда богиня и её хранитель - волк полюбят друг друга и у них родится ребёнок, благословленный луной и солнцем, наступит мир и закончатся все войны между кланами, и моё проклятие будет снято, навсегда усмирив ярость волка в моей крови, вновь сделав его лишь частью моей души.
Но это сможет произойти лишь тогда, когда утраченное доверие восстановится и все вернётся на круги своя, став так, как должно было быть.
И, хоть мне и пришлось открыть моей птичке правду о том, почему она на самом деле оказалась в моем доме , я понимал, что все это было для неё слишком невероятным, чтоб так просто поверить мне, и не спешил рассказывать ей о ребенке,решив, что все должно просто идти своим чередом, ведь она и так только — только начала доверять мне, позволив приблизиться к ней.Такие новости были бы для неё слишком ошеломляющими.
Я улыбнулся.
Не бойся, малышка, у нас с тобой впереди ещё много времени для того, чтоб заново узнать друг друга, ведь теперь я всегда буду рядом. Я никогда не стану на тебя давить или принуждать к чему бы то ни было. Всё будет только так, как ты захочешь. Когда захочешь. Когда сама меня об этом попросишь...
Воспоминания о нашей любви в прошлой жизни стремительным вихрем врывались в настоящее, туманя рассудок, и мне до дрожи хотелось быть с ней и никогда не выпускать из объятий.Но я понимал, что для этого было ещё слишком рано.
Когда мы подошли к этой черте в прошлом после того, как моя богиня согласилась навсегда связать со мной свою жизнь и судьбу, доверив мне свое сердце, я понимал, что должен был быть тем, кто остановит её, удержит от падения в пропасть, но мы не смогли устоять перед силой наших чувств и рухнули в неё вместе.
Когда я пытался предостеречь её и удержать от того, что было нам запрещено, Розэ лишь улыбалась, и в её глазах вспыхивало понимание и древняя мудрость, заставлявшая меня вспомнить, что, несмотря на кажущуюся юность, на самом деле она была небесным созданием, лучше меня самого знавшим законы вселенной.
И, слушая мои слова, она лишь мягко улыбалась и утягивала меня в очередной нежный поцелуй, заставляя забыть обо всех опасениях, и говорила, что в любви не может быть ничего неправильного и запретного, а те, кто так считают — глупцы.
Я понимал, что натворил много ошибок в этой жизни, начиная с помолвки с ДжиЭн и заканчивая недавней сценой в гостиной, свидетелем которой стала моя птичка, и которой тоже можно было бы избежать, если бы не мой гнев и горечь, затопившая рассудок в тот вечер.
И в этом снова была виновата Геката, даже на расстоянии продолжая отравлять нам жизнь.
Я до сих пор не понимал, как мог принять её за ту девушку из моих снов, что снились мне всю жизнь, решив, что наконец-то нашёл её, ведь это всегда была Розэ.
Неужели моё сердце не ощутило исходящий от Гекаты ледяной холод?
Эта ошибка стоила мне слишком дорого.
Но я был рад, что мы, наконец-то, обо всем поговорили и теперь надеялся только на то, что смогу вновь завоевать доверие моей птички и показать ей, что я достоин её любви.
Я покачал головой и невесело усмехнулся. Господи, каким же болваном я был. Мне стоило сразу догадаться, что она видела нас с Айрин, ведь её поведение буквально кричало об обиде и ревности. Но я был слишком зол на весь мир, чтоб это заметить. И теперь не имел никакого права чего-либо требовать от неё.
В этой жизни мне все ещё предстояло доказать ей, что я достоин её, и оправдать её доверие, которое уже не раз нарушал.
Обо всем этом я думал, когда шёл по пустым полутемным коридорам спящего особняка на встречу с посыльным, которого совершенно не хотел видеть.
Тэхён следовал за мной неотступной тенью, но ничего не говорил, чувствуя, что мне сейчас не до разговоров.
Когда мы вышли на улицу, я приказал охране впустить мальчишку.
Оказавшись на моей территории, волчонок дерзко глянул на меня и бросил:
— Мой господин желает видеть вас в полночь на развилке дороги, ведущей в город. Он сказал, что вы знаете, где это место.
Смерив его тяжёлым взглядом, я холодно кивнул, равнодушно процедив:
— Передай своему господину, чтоб не опаздывал.
***
Тэхён предложил поехать со мной, но я лишь отмахнулся от него, приказав оставаться дома и не спускать глаз с Розэ. Её безопасность была намного важнее, чем моя. Тем более, что я не исключал возможности того, что эта встреча была просто способом выманить меня из дома и оставить её без защиты.
Когда я добрался до места встречи, Лэй уже ждал меня, расслабленно опираясь на капот своего чёрного мерседеса.
Я вышел из машины и направился к нему, желая лишь одного — поскорее разобраться с ним и вернуться домой.
— Какого черта я тебе понадобился, Лэй? Явно не для светской беседы посреди ночи на трассе? И не для того, чтоб подписать пакт об окончании вражды двух кланов?
Темноволосый лишь лениво усмехнулся и скрестил руки на груди:
— …Хмм… Пакт о перемирии? Только через твой труп, дорогой Чонгук. А вот насчёт светской беседы, тут как посмотреть… И, по- моему, для нас с тобой это место самое подходящее.
Я хмуро глянул на него, копируя его позу и нетерпеливо постукивая носком ботинка по асфальту.
— Ближе к делу. Ненавижу зря тратить своё время.
— Как скажешь, — Лэй пожал плечами и с его лица вмиг слетела маска наигранной беззаботности, а глаза стали пустыми и холодными, явив его истинную природу.
— Думаю, ты в курсе, что в ночь Самайна будет бал. А на балу будут все кланы и старейшины. — Он выразительно глянул на меня, цепко наблюдая за моей реакцией, но я даже бровью не повёл, решив не доставлять ему удовольствия видеть моё смятение, хотя уже подозревал, к чему он клонит.
И этот мерзавец полностью оправдал мои ожидания.
— Да, я в курсе. К чему этот пустой трёп?
Лэй криво усмехнулся, явно чувствуя себя хозяином ситуации:
— Думаю, им будет интересно узнать о том, что ты похитил непробужденную богиню Луны и держишь её в своём доме, как пленницу, скрывая ото всех, но больше всего мне будет интересно посмотреть на то, как они отреагируют, узнав, что ты без их ведома запечатлелся на ней, к тому же, без её согласия.
Я вздрогнул, понимая, что это уже была реальная угроза, и в сердце неприятно кольнуло, ведь Лэй просто не мог узнать, что мы запечатлились, ведь пещера, в которой это произошло, была под магической защитой.
Но в моем лице не дрогнул ни один мускул и я не подал виду, что меня задели его слова, лишь пренебрежительно усмехнувшись.
— А это их совершенно не касается. Розэ моя. Она останется со мной. И никакие старейшины её у меня не отнимут.
Я видел, как взбесила Лэя моя невозмутимость, но он явно не собирался отступать, злобно прошипев:
— Это мы ещё посмотрим! Если ты забыл, в прошлом из-за вашей любви началась война и мы все слишком дорого за неё заплатили. Ты хочешь повторения?
— Розэ не имеет никакого отношения к нашей вражде. Не смей впутывать её в это! И тебе бы и вовсе не помешало закрыть рот и никогда его не открывать! Не забывай, что ты мне должен. И я могу в любое время потребовать оплаты долга.----холодно отчеканил я.
Лэй скрипнул зубами и прорычал, делая шаг ко мне:
— Ты не в том положении, чтоб угрожать мне, Чон !
Я усмехнулся, смерив его непроницаемым взглядом:
— Да неужели? Мне напомнить тебе о той давней истории в университете? И о том, кто тебя прикрыл, когда твой папаша отказался от тебя? Так вот, если тебе отказала память, то я напомню, что тем, кто оттащил тебя от той девчонки, не дав убить её и раскрыть миру правду о существовании оборотней, за которую тебя бы убили на месте, был я.И именно мой отец утрясал все дела с деканом, не позволив тебя отчислить, в то время как твой просто умыл руки.
Видя, что Лэй бессильно сжимает кулаки, закипая от злости, я усмехнулся:
— Ты проиграл, Лэй, признай это. Старейшины мне больше не указ. Я прекрасно помню, что они сделали с нами в прошлом, которым ты так пытаешься меня напугать.И я не допущу его повторения.
— Ты всегда был слишком дерзким, Чонгук! И тебе слишком часто это сходило с рук, но не в этот раз. Я об этом позабочусь!
Я смерил его мрачным взглядом и предостерегающе рыкнул:
— Не смей открывать рот! Если по твоей вине пострадает Розэ, я сам тебя убью, и тебя не защитит никто! Ни Старейшины, на которых ты так рассчитываешь, ни Дьявол, которому ты служишь, ни сам Господь бог!
— Ты ещё пожалеешь об этом! — рявкнул мой, к несчастью, брат из далёкого прошлого, к которому я никогда не испытывал ничего, кроме презрения. Но я не собирался вестись на его провокации.
— Сомневаюсь. И не думай, что я забуду о том, что ты сделал с Розэ и как посмел поднять на неё руку. Никакого перемирия никогда не будет.
***
Сев в машину, я со всей силы вдавил педаль газа в пол, желая поскорее добраться домой, где меня ждала Розэ ,чувствуя непреодолимое желание просто обнять её, уткнувшись лицом в её мягкие волосы, сладко пахнущие дикими полевыми цветами, и не отпускать от себя ни на шаг.
И это желание стало ещё в тысячи раз сильнее после разговора с Лэем.
Я не мог отрицать того факта, что где-то глубоко в душе я остерегался Старейшин, но ни в коем случае не боялся. И люто ненавидел их за то, что они разлучили нас с Розэ в прошлом, застав врасплох.
Им бы никогда это не удалось, если бы я знал о том, что они задумали.
И теперь я понимал, что должен был увезти Розэ как можно дальше отсюда, зная, что не допущу, чтоб её снова отняли у меня.И больше всего мне не давала покоя мысль о том, откуда Лэй узнал, что я запечатлился с ней. Ведь розы моей матери по-прежнему защищали дом и лес от внешнего вторжения, а Лунный грот, в котором я провел обряд обручения, был древним местом силы и сам по себе имел защиту.
Никто не мог узнать о том, что произошло. Если только… В моем доме был шпион. И мне ещё предстояло выяснить, кто он.
Я грустно улыбнулся, вспомнив о матери, снова поражаясь тому, как же любит судьба играть человеческими жизнями.
Ведь несмотря на то, что в далёком прошлом именно Старейшины наложили на меня и весь мой клан проклятие, превращавшее нас в диких зверей каждое полнолуние, мама была одной из них.
Но, поняв, что сами Старейшины забыли о своём истинном предназначении и великой миссии, возложенной на них от начала времен, погрязнув во лжи и интригах, она ушла из ордена, навсегда отказавшись от своей прежней жизни.
Она знала о том, кем я был и кем мне снова суждено было стать, найдя свою богиню. Но, помня о той трагедии, что произошла с нами в прошлом, она хотела уберечь меня от боли и потому настояла на том, чтоб отец отправил меня учиться за границу, чтоб хотя бы приостановить исполнение пророчества.
Но я лишь в очередной раз убедился в том, что никто не мог уйти от того, что ему было предначертано.
После её смерти я был вынужден вернуться и перевестись в Сеульский университет, где моим одногруппником стал Лэй — сын главы враждовавшего с нашей семьёй клана, хотя мало кто уже помнил, из-за чего началась вся эта вражда. И в то же время начала пробуждаться моя память и сущность Волка.
И, хотя после смерти мамы защита ослабла, но её розы все ещё были могущественным оберегом, скрывавшим нас от всего мира.
Наш особняк стоял в лесу, рядом с древним местом силы, где искажалось время и пространство и границы между мирами истончались и почти стирались —возле древнего Лунного грота, где произошло наше первое запечатление с Розэ много веков назад.
Розы были солнечной защитой, не дававшей никому узнать, что происходило в особняке и вокруг него, и я очень хотел бы, чтоб так все оставалось и впредь.
В голове всё продолжал крутиться разговор с Лэем и волк внутри меня начинал все больше свирепеть, отчего мой разум начал постепенно затуманиваться, а всё тело начало гореть изнутри, словно по венам растекалась не кровь, а огненная лава.
Я на миг прикрыл глаза и попытался сосредоточиться, но ничего не выходило, ведь мною уже практически управлял внутренний волк, что вот- вот готов был вырваться наружу.
И вдруг резкая боль в груди привела меня в чувство. Распахнув глаза и жадно глотая ртом воздух, я устремил свой взгляд вдаль, туда, где виднелись кроны деревьев древнего леса, и с губ слетело лишь одно имя:
— Розэ.