Часть 9 (2/2)
— Это я уже понял, — его руки вновь легли мне на плечи, и он прошептал у самого моего уха, почти касаясь мочки губами, случайно или намеренно, я так и не поняла, слишком потрясённая его следующими словами, — Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне их все...
— Что? О чем ты говоришь? Зачем тебе мои тайны? — я снова напряглась и попыталась отодвинуться.
То, чем мы занимались сейчас, больше напоминало мне перетягивание каната. Он тянул меня к себе, а я изо всех сил упиралась. Хоть эти самые силы изначально были неравны.
Чонгук не ответил, вместо этого неожиданно обхватив меня одной рукой за талию и притягивая ещё ближе к себе. Это уже перешло все границы, и я не на шутку испугалась. Даже ощущать на себе его руки было неправильно, а такая непозволительная близость и вовсе лишала дыхания.
— Прекрати, прошу тебя, — шепнула я едва слышно, вцепившись в обшивку дивана.
Он замер, видимо ощутив, что меня сейчас накроет паническая атака, и немного отстранился, позволив мне сделать вдох.
— Что именно? Прикасаться к тебе? Разговаривать? Дышать? Что ты хочешь, чтоб я прекратил, Розэ? — его вкрадчивый, чуть хриплый голос раздался прямо над ухом, и я вздрогнула и прикусила губы, с трудом найдя в себе силы, чтоб ответить ему:
— Прекрати вести себя со мной так, будто ты мой парень. Тебе не с кем развлечься сегодня ночью и ты решил поиграть со мной?
Но Волк оставил мой вопрос без внимания, вместо этого задав встречный.
— Почему ты так напугана? — тихо спросил он, словно невзначай проводя подушечками тёплых пальцев по моей руке.
— Может, потому что я — твоя пленница? — как бы я ни пыталась оставаться спокойной, но меня уже начало ощутимо потряхивать, и я не знала, что может произойти, если Чонгук не прекратит вести себя подобным образом.
Он и правда словно играл со мной, но мне совсем не нравились подобные игры.
Волк застыл, а затем тихо вздохнул, обдав мой затылок тёплым дыханием, от которого по спине вновь побежали мурашки.
— Это не так.
От удивления я даже забыла на миг о страхе и чуть повернула голову, но встретиться с ним взглядом не смогла, имея удовольствие созерцать лишь его гордый профиль и упрямый твёрдый подбородок.
— Разве? А кто же я тогда, Чонгук?
Его имя, произнесенное в тишине вечерней гостиной, странным образом ласкало слух, вызывая неосознанную приятную дрожь, и от тепла его тела, все ещё находившегося так близко, веки стали невыносимо тяжёлыми.
— Ты моя гостья, — тихо сказал он.
Я вздохнула, не зная, что ответить, но затем врождённый сарказм все же дал о себе знать.
— Гостья? Знаешь, у тебя довольно странные понятия о гостеприимстве. Гостей обычно не держат запертыми в спальнях своих погибших невест.
Он замер. И мне показалось, даже перестал дышать, словно я вонзила ему нож в самое сердце.
Само время словно остановилось, мучительно медленно отсчитывая секунды, пока я мысленно ругала себя последними словами за свою несдержанность и длинный язык , сжимая кулаки и до боли кусая губы, надеясь, что он не свернёт мне шею прямо здесь и сейчас.
Но, спустя бесконечно долгие мгновения, он, наконец, выдохнул едва слышно:
— Откуда ты знаешь о ней?
Я молчала, не желая сдавать его слишком доброго кузена, заботившегося обо мне все это время, беспокоясь, что его доброта ко мне может вылиться в крупные неприятности, ведь эта тема здесь явно была запретной.
Но Волку и не нужно было слышать мой ответ, ведь он и сам все понял, процедив сквозь зубы:
— Похоже, нам с Тэхеном предстоит серьёзный разговор.
— Прости, — почти беззвучно шепнула я, не зная, за что извинялась, но чувствуя, что должна это сделать.
За моей спиной послышался тяжёлый вздох, словно он пытался успокоиться и взять себя в руки, и, пользуясь его замешательством, я снова рискнула задать не дававший мне покоя вопрос.
— Зачем я тебе, Чонгук? Зачем ты притащил меня сюда? Почему сразу не убил? На моё место придёт кто-то другой, кто тоже будет тебе мешать и путаться под ногами, потому что это их работа. Их ты тоже будешь отлавливать и запирать в своём особняке? Комнат на всех хватит?
Чонгук тихонько хмыкнул, пряча смех, и уткнулся лбом мне в плечо.
— Ты так похожа на неё…
Он выдохнул это едва слышно, словно разговаривал больше сам с собой, и его голос звучал удивлённо и в то же время так нежно, что я замерла и растерялась, не в состоянии привыкнуть к таким резким переменам в его настроении. Сначала рычит и скалится, а затем ластится и смеётся, заявляя, что я похожа на его умершую возлюбленную, ведь он говорил именно о ней, я была в этом уверена.
И ещё я была уверена на сто процентов в том, что он действительно был странным.
Но у меня вдруг резко пропало желание спорить с ним и что-то доказывать, так же, как и вырываться.Я просто слишком устала, понимая, что так сильно меня вымотал именно этот недолгий разговор с хозяином дома.
— Я уже сказал тебе, что ты все узнаешь, когда придёт время. Не пытайся выведать что-то ещё, — спокойно произнёс брюнет, больше не пытаясь снова запугивать меня или угрожать, и я немного расслабилась, решив, что на сегодня с меня точно хватит потрясений.
Но когда его руки переместились с моих плеч на талию, крепко смыкаясь в замок и притягивая меня ближе к его стройному подтянутому телу, я вновь занервничала, неосознанно вцепившись в его руки и сопротивляясь его близости.
Слишком близко.
Слишком жарко.
Слишком интимно.
И он все ещё мой враг.
— Чонгук... — слетело с моих губ беспомощным, почти беззвучным шёпотом, но он услышал и все понял.
Но не отпустил.
Поэтому я попыталась ещё раз.
— Чонгук… что ты делаешь?
В мой голос прокралась паника, делая его ломким, и я дёрнулась и застыла, когда его руки собственнически сжались вокруг меня, и он со вздохом уткнулся мне в плечо. И, разумеется, не позволил далеко уйти.
— Просто… Давай посидим так немного... — прошептал он, почти касаясь губами моей шеи, и сладостная дрожь прошлась по всему телу, оседая тёплой тяжестью внизу живота и заставляя разбуженных бабочек испуганно трепыхаться, взмахивая тонкими крылышками под моей пылающей кожей.
Чонгук сегодня был таким домашним и спокойным, немного уставшим и даже... уютным, что я начала забывать, кто он.
С таким Чонгуком хотелось вечность сидеть на диване, обнявшись, и смотреть на горящий в камине огонь.Но я не могла, не могла довериться ему.
Всё мои инстинкты кричали о том, что мне нужно бежать от него куда глаза глядят, и никакие его слова не могли меня успокоить.
Словно почувствовав, что я снова сжалась и напряглась в его руках, он поднял голову с моего плеча и тихо выдохнул:
— Господи, птичка, неужели ты совсем не можешь расслабиться? Ты так шарахаешься от меня, что я чувствую себя насильником. Хотя, к твоему сведению, я никого и никогда не брал силой.
Я недоверчиво хмыкнула, хотя в это я, как раз, могла поверить. Ведь было очевидно, что ему не приходилось не то что силой затаскивать девушек в свою постель, а даже уговаривать, ведь, скорее всего, они сами ложились под него, стоило ему лишь улыбнуться своей обворожительной улыбкой, от которой подгибались колени.
Но это меня мало успокаивало.
Поняв, что я по - прежнему чувствую себя агнцем, которого собираются принести в жертву, он тихо усмехнулся и шепнул:
— Ну же, расслабься, малышка, я ведь не делаю ничего противозаконного.
В тишине гостиной повисло его невысказанное «пока», и я зябко повела плечами, снова вздрогнув, хотя мне вдруг стало нестерпимо жарко.
Огонь был везде: и передо мной, и позади меня, и я уже не была уверена, какой из них был жарче и опаснее.
Но Чонгуку, похоже, начинала нравиться затеянная им игра, и он мягко провел носом по моей шее, отчего моё дыхание сбилось и замерло, а сама я испуганно застыла в его руках, боясь даже пошевелиться, пока его горячие губы находились в такой опасной близости от моей кожи.
Довольный произведённым эффектом, Волк улыбнулся, погладив мою руку кончиками пальцев.
— Почему ты так дрожишь? Тебя волнует моя близость?.. — произнёс он откровенно искушающим, тягучим, как растопленный на солнце мед, хриплым голосом, от которого у меня внезапно ослабли колени, и я порадовалась тому, что сижу, и мне не грозит растечься безвольной лужицей у его красивых ног. Но следующие его слова буквально заставили меня задохнуться от возмущения.
— Ах... Кажется, я понял. У тебя давно не было мужчины, я прав ?.. — шепнул этот наглец, слегка задев горячими губами пульсирующую венку на моей шее, как раз там, где неистово бился пульс, отдаваясь шумом в ушах и гулом в потяжелевшей голове.
Я прикусила губы, чтоб с них не сорвалось что-то совсем уж язвительное и нецензурное, хотя он этого, несомненно, заслуживал, задавая такие личные и откровенные вопросы, которые его совершенно не касались, о чем я и сообщила ему, прошипев:
— Тебя это никоим образом не касается!
Ведь я совершенно точно не собиралась говорить этому самоуверенному красавчику, что у меня вообще никогда не было мужчины. Вцепившись в его предплечья, я снова попыталась разжать его стальную хватку на моей талии, но все мои трепыхания и возмущение, похоже, лишь смешили его, и он снова без труда притянул меня к себе, успокаивающе шепнув:
— Ладно, ладно, птичка, прости. Признаю, это не моё дело. Я правда не хотел тебя обидеть или задеть твои чувства.
Я застыла, пораженная тем, что он, оказывается, действительно умел извиняться, но все ещё была слишком зла, чтоб так легко его простить.
— Тогда я просто сделаю вывод, что тебе нравится насмехаться надо мной, — обиженно прошипела я, сама от себя не ожидая, что его слова так сильно меня заденут.
— Тише, малышка, успокойся, - мягко приказал Чонгук , каким-то непостижимым образом снова отбив у меня желание возражать ему, - Я был неправ и признаю это. Прости. Прошу, посиди так ещё немного. Ещё пять минут - и я тебя отпущу, обещаю.
Он успокаивающе погладил меня по руке и умолк, лишь в тишине раздавалось его тихое дыхание, и я устало прикрыла глаза, решив в этот раз поверить ему, ведь, чем быстрее он наиграется в свои непонятные игры, тем быстрее я освобожусь.
Перестав вырываться, я закрыла глаза и прислонилась спиной к его груди, накрыв его руки своими.
Он явно этого не ожидал, на миг застыв, но затем глубоко вздохнул и крепче обнял меня, почти вжимая в себя.
И было в этом жесте что-то отчаянно одинокое, словно он... нуждался во мне. Словно ему тоже не хватало тепла, и даже ярко горящий камин не мог прогнать шедший изнутри холод, прочно обосновавшийся в его сердце.
Волк — одиночка, гордый и сильный, бесстрашный и благородный, один взгляд которого был способен лишить воли и подчинить себе, тоже нуждался в нежности.
И его терпко---пряный, ни на что не похожий запах, кружил мне голову и вызывал непреодолимое желание ощутить его снова. И с каждым вдохом он окутывал меня все сильнее, затягивая в свои сети, все больше расслабляя и опьяняя, словно отрезая от реальности, погружая в свой мир, где были только я и он.
— Скоро полнолуние, —шепнул Волк, тихо дыша мне в шею, но мне вдруг стало так спокойно, что совсем не хотелось вырываться.
— Откуда ты знаешь? — сонно шепнула я, сквозь потяжелевшие веки наблюдая за разгоравшимся все сильнее огнём в камине.
— Чувствую, — выдохнул он, притягивая меня ещё ближе и мягко целуя в шею.
Я вздрогнула, снова возмутившись тем, что он так много себе позволял, но в следующий момент распахнула глаза от резкой вспышки боли, пронзившей шею, ощутив, как сноп горячих искр рассыпался по коже.
Я беспомощно застонала, прикусив губу почти до крови, но его руки сомкнулись вокруг меня ещё крепче, и Чонгук тихо зарычал, а его бархатные тёплые губы нежно прижались к месту укуса.
Всё моё тело охватил нестерпимый жар, и меня начало затягивать в чёрный бездонный водоворот с непреодолимой силой, которой невозможно было сопротивляться, и последнее, что я услышала, прежде чем тьма накрыла меня с головой, был его низкий глубокий голос, больше похожий на глухое рычание волка:
— Прости, малышка... Но теперь ты моя…