Часть 8 (1/2)
После ухода Чонгука мы ещё немного посидели с Тэхеном, обнявшись, и я нашла странное успокоение в его руках.
Это не было чем-то интимным и не носило совершенно никакого сексуального подтекста, он просто на время заменил мне друга, в котором я так нуждалась, оставшись одна на вражеской территории среди незнакомых и пугающих меня до дрожи людей.И я была ему за это очень благодарна и даже не стеснялась своих слез.Но Тэхен , похоже, и сам без слов понял, почему я сорвалась и расплакалась, учитывая моё нестабильное физическое и эмоциональное состояние, и терпеливо ждал, пока я успокоюсь и немного приду в себя.
— Как долго я здесь пробуду в этот раз? — наконец спросила я, неловко отстраняясь от него и пряча покрасневшие глаза.
Тэхен погладил меня по спине и встал, подходя к окну и приоткрывая его, чтоб впустить свежий осенний воздух, немного разбавивший запах медикаментов и антисептиков, которыми все здесь пропиталось.
— В принципе, тебе не обязательно здесь оставаться. Я провел осмотр и ввёл тебе мощный ноотропный препарат, так что тебе должно стать лучше уже через пару часов, но курс лечения составляет семь дней, и, к тому же, тебе показан строжайший постельный режим и никаких переживаний, — выдал он на одном дыхании.
— Если твой брат будет держаться от меня подальше, думаю, что поправлюсь ещё быстрее, — проворчала я, — Мне интересно, сколько твоих пациентов он отправил на тот свет одним своим хмурым тяжёлым взглядом.
Тэхен фыркнул.
— Пару человек так точно.
Но, увидев, как я резко побледнела, тихо рассмеялся и покачал головой.
— Расслабься, Рози, я же шучу. И, к тому же, я уже пообещал тебе, что не дам тебя в обиду.
Мне очень хотелось в это верить, хоть я очень сомневалась, что он пойдёт против брата ради меня. Но я все равно была признательна за такую заботу.
— Так я могу вернуться к себе? — на всякий случай уточнила я.
Тэхен пожал плечами.
— Если хочешь.
Я вздохнула, откидывая одеяло, и спустила ноги с постели.
— Не думала, что скажу это, но пожалуй, хочу. Никогда не любила больницы.
— Тогда я тебя проведу, — он тут же оказался рядом, приобнимая меня за плечи и помогая встать.
— Боишься, что я сбегу? Или заблужусь? — хмыкнула я, поднимаясь.
— Ни то, ни другое, птичка. Боюсь, что ты снова упадёшь в обморок. Это уже входит у тебя в привычку, — усмехнулся он и, убедившись, что я твёрдо стою на ногах и падать пока не собираюсь, подошёл к шкафу и достал оттуда халат, протягивая мне.
Я невольно вспыхнула, вспомнив, что на мне, кроме коротких пижамных шортиков и топа, ничего не было, и поспешила накинуть его на себя, а затем скривилась, проворчав:
— Поверь, у меня не было такой привычки, пока я не познакомилась с вами.
**
Но в свою комнату я вернулась не сразу.
Тэхен все же заставил меня поесть и возился со мной так долго, едва ли не кормя с ложечки, что, когда он, наконец, остался доволен количеством поглощенной мной еды, за окном уже начало темнеть.
Мы вышли из лазарета, и я плотнее запахнула халат, который он мне дал, ненадолго застыв у окон, выходящих в вечерний сад.Заметив это, Тэхен тоже остановился, подойдя ближе, и с лёгкой улыбкой поинтересовался:
— Ты хочешь на улицу?
Я кивнула, зачарованно глядя на высокие сосны, сквозь которые сверкал золотой диск закатного солнца.
— Тебе пока нельзя. Но когда ты поправишься, я поговорю с кузеном, чтоб он разрешил тебе гулять в саду, — заверил меня господин доктор, и я благодарно улыбнулась ему.
— Спасибо.
— Не за что, птичка.
Тэхен довёл меня до самой двери, время от времени бросая на меня обеспокоенные взгляды и хмурясь, когда я сбивалась с шага и замедлялась, прижимая ладони к голове, но мне и правда стало немного легче, так что причин для волнения у него не должно было быть.
Когда мы добрались до моей комнаты, он открыл дверь своим ключом и вошёл следом за мной.Я вопросительно взглянула на него, не понимая, почему он все ещё здесь, но брюнет первым нарушил молчание, спросив:
— Как ты себя чувствуешь, Розэ? Тебе уже лучше?
Я кивнула, слабо улыбнувшись:
— Похоже, твои лекарства предназначены для секретных спецслужб и недоступны обычным людям, раз так быстро ставят на ноги.
Он усмехнулся:
— Так и есть. Завтра утром следующая инъекция. Я приду в десять.
Я кивнула, заранее смирившись с неизбежным, ведь жутко ненавидела иголки, но понимала, что спорить было бесполезно. Тэхен ещё какое-то время смотрел на меня, а затем вдруг подошёл ко мне и неожиданно крепко обнял, тихо сказав:
— За дверью будет дежурить охрана, и если тебе что-то понадобится, обращайся к ним, хорошо? Я приду в любое время.
Тронутая до глубины души его заботой, я крепко обняла его в ответ и уткнулась лицом ему в шею, закрыв глаза и тихо выдохнув:
— Спасибо тебе.
Тэхен лишь мягко улыбнулся и погладил меня по спине, легонько, почти невесомо коснувшись губами моих волос, и тихо шепнул :
----Не за что, милая.
***
Когда Тэхен ушёл, я устало опустилась на кровать, гадая, чем же все-таки вызвана странная симпатия ко мне младшего Волка. Не то, чтоб она была мне неприятна, но вводила в замешательство все больше и больше. Ведь они все здесь по- прежнему были моими врагами, а я для них — чужаком. И Тэхену вовсе не обязательно было так со мной церемониться.
Пожалуй, я бы даже предпочла, чтоб он не был ко мне так добр, ведь, чем дольше он вёл себя подобным образом, тем сложнее мне становилось воспринимать его как помощника и сообщника моего злейшего врага.
Бесцельно блуждая по комнате, мой взгляд упал на джинсовую куртку, что была на мне в ночь похищения, и, поднявшись с кровати, я подошла к креслу, на котором она лежала.
Взяв её в руки, я залезла в карман, нащупав там кулон, с которым никогда не расставалась.
Это был подарок бабушки на мое совершеннолетие.
Она тогда сказала, что это мой оберег, и чтоб я никогда не снимала его.
... Бабушка была очень мудрой женщиной, разбиралась в травах и народной медицине и знала очень много преданий и легенд, которые часто рассказывала мне на ночь вместо сказок, когда я была маленькой.
Особенно мне нравилось слушать легенду о вечно юной прекрасной богине Розанне, покровительнице животных и растений, обитавшей в самых древних и непроходимых лесах.
Она предпочитала скрываться от людей, защищая природу от их вмешательства, а её верным спутником был волк.
Я помнила, что просила бабушку рассказать мне эту историю едва ли не каждый вечер, хоть и так уже знала её наизусть, но она лишь смеялась и все равно соглашалась, снова и снова пересказывая мне легенду о прекрасной юной деве и её волшебном волке — умном, бдительном и осторожном, бесстрашном защитнике всех слабых, но преданном лишь своей возлюбленной, имя которой было так похоже на моё.
И только сейчас я отчётливо вспомнила, что речь шла именно о черном волке, так как черный цвет всегда считался цветом потустороннего мира, и те, кто был отмечен им, считались высшими существами, наделенными сверхъестественными способностями.
Черный волк был царём волков, имевшим магическую власть над другими своими собратьями, воплощением потусторонних сил, олицетворявшим преданность, силу, бесстрашие и благородство.
Я хмыкнула, подумав, что, хоть Чонгук и носил имя Черного Волка, но то, чему он посвятил свою жизнь, вряд ли можно было назвать благородным делом.
Его душа была так же черна, как ночь за окнами, и хранила бездну опасных тайн.
Бабушка говорила, что волк всегда сражается до последнего, либо победит — либо погибнет, но никогда не убегает от врагов. В его крови была свобода и неукротимость.
И это я могла понять.
Гордый.
Вот каким был Чонгук.
Это читалось в каждом его жесте, каждом взгляде, в каждом наклоне головы и величественном развороте сильных широких плеч.
Он бы предпочёл умереть, но не склонил бы свою темноволосую голову ни перед кем.