19. Вынос мусора и прочего (2/2)
- Вэй Усянь, я знаю, что ты, скорее всего, не захочешь возвращаться, учитывая, что мир всё ещё такое дерьмовое место, но… всё же. Мы все ждём тебя. Я, А-Нин, Не Хуайсан, Ханьгуан-цзюнь и многие другие, в чьи сердца ты проник, - одним глотком Вэнь Цин осушила собственную чарку вина. – И пусть мир таков, каков он есть, мы сделаем его лучше. Но только если ты вернёшься, идиот.
- Вэнь…… ин…?......как?...
Вэнь Цин вздрогнула, внимательно, остро осматривая место.
- Вэй Усянь?
В ответ ни звука.
«Показалось? ……Нет. Я уверена, что слышала его».
- Вэй Усянь? Ты здесь?
- Цзе-цзе, что-то случилось? – как раз в этот момент вернулись А-Нин и Сюаньюй.
- Мне показалось, что этот идиот позвал меня, но…
Мо Сюаньюй недолго думал, двигаясь к их ловушке души.
- …нет… остановись…
Мо Сюаньюй замер.
- Почему?
Последовала долгая пауза, после чего слабый, лёгкий, как дуновение ветра, голос заговорил:
- …хочу…смерти…
- Вэй Усянь, ты не слышал меня?! – сердито повысила голос Вэнь Цин. – Я сказала, что ты нам нужен! Здесь нужен! И я, и А-Нин хотим, чтобы ты жил! Твой брат хочет, чтобы ты жил! Мир не так настроен против нас, как раньше!
И вновь тишина.
- Я……
- Вэй Усянь… Я знаю, что думаешь, что мир станет лучше без тебя, ведь ты «несёшь хаос и смерть на своём пути», и ты не хочешь возвращаться из-за страха навредить нам. Но ты должен знать, что мы стали сильнее, мы куда лучше подготовлены, у нас есть союзники. Так что возвращайся к нам, идиот…
Мо Сюаньюй дождался, когда Вэнь Цин закончит свою речь, после чего продолжил движение, снова намереваясь взять ловушку. В этот раз сопротивления не было.
Он достал артефакт-ловушку и захватил фрагмент души, после чего закрыл талисман.
- …Давайте вернёмся.
………………………………</p>
Следующее утро встретило Лань Ванцзи головной болью и слабой пульсацией в груди. Он был в своей комнате.
«Как я сюда попал? Что случилось прошлой ночью?»
Дверь в цзинши открылась, и глаза Сычжуя расширились. Он оставил поднос с едой и медикаментами, бросаясь на него, стараясь не задевать его грудь.
- Отец… ты идиот…
Лань Ванцзи был поражён. Что же он сделал прошлой ночью?
Сычжуй отстранился, и гримаса гнева исказилa его лицо.
- Как ты мог быть таким безрассудным, отец?
Всё ещё растерянный и не понимающий ситуации он спросил сына, что произошло.
- Ты… не помнишь?
- Нет.
- Отец, ты… ты оставил на своей груди клеймо клана Вэнь.
Лань Ванцзи приложил руку к пульсирующей части груди. Клеймо было там же, где и у Вэй Ина.
- Как ты мог, отец?
- Я… - он потупил взгляд, слегка надавливая на отдающую болью кожу. – «Я просто хотел испытать ту же боль, что и он. Я просто хотел, чтобы Вэй Ин был рядом».
- ………Забудь. Позволь мне перевязать твои раны.
Лань Ванцзи кивнул, глядя куда-то вдаль.
Сычжуй взрослел слишком быстро. Его охватывало волнение от этой мысли, но Сычжуй, кажется, прекрасно справлялся с этим. И в последнее время в его взгляде не было горящей ненависти. Возможно, это благодаря Вэй Ину и его встречам с Сычжуем*.
Однако мысли о Вэй Ине лишь напомнили ему о том, что его возлюбленный не желал возвращаться, и Лань Ванцзи пришлось покачать головой, отгоняя их. Он не должен был впадать в отчаяние. Он должен был найти то, ради чего Вэй Ин мог бы продолжать жить.
Сычжуй заговорил снова, когда убедился, что рана достойно обработана и перевязана.
- Отец, не могли бы мы отправиться в Цинхэ и встретиться с тётей Цин и дядей Нином?
- Мгм, - согласно промычал он, а после немного заколебался. Удалось ли ему убедить Вэй Ина?
- А-Нян колеблется, - словно услышав его мысли, сказал Сычжуй.
«Колеблется. Значит, есть шанс».
………
В Цинхэ они попали, однако, не так уж и скоро, потому что Сычжуй настоял на том, чтобы дать его ранам затянуться до конца.
Сычжуй ощущал безграничное волнение от возможности снова встретиться со своей семьёй, и Лань Ванцзи не мог не радоваться этому. Его сын слишком часто был подобен снегу – холодный и тихий. Совсем как в детстве. Пусть мальчик и смягчился рядом с друзьями и людьми, заслужившими его доверие, он всё ещё был слишком замкнутым для ребёнка его возраста.
Он вздохнул, надеясь, что встреча с Вэнь Цин и Вэнь Цюнлинем поможет растопить окутавший маленькое сердце лёд.
Его оторвали oт этих мыслей охранники, впустившие заклинателей, пока Лань Сычжуй нервно оглядывался на всё вокруг.
- А-Юань!
Глаза Лань Сычжуя расширились, когда он увидел тётю Цин и дядю Нина. Не прошло и мгновения, как он оказался cжат в крепкие объятия.
- Тётя Цин… Дядя Нин… вы живы…
……
Лань Сычжуй расспрашивал тётю и дядю о том, как они жили последние несколько лет. Несмотря на то, что и тётя Цин, и дядя Нин утаивали некоторые подробности, они раскрыли всё о артефакте, который они создали в Цинхэ, который поможет восстановить душу его Бабы.
Затем Лань Сычжуй рассказал о ночных визитах Вэй Усяня и том, о чём они с мамой обычно говорят.
- Мы нашли частичку его души в Илине, - почти прорычала Вэнь Цин. – Этот идиот говорил то же самое. Он явно не хочет возвращаться. Он сказал, что хочет остаться мёртвым, - она вздохнула, потирая виски и качая головой. – Ну, мы собираемся убедить его, что про мир можно просто забыть. Общественное мнение никогда не определяло, кто он.
- Мгм! – полностью согласный с ними, кивнул Лань Сычжуй.
………………………………</p>
- …………………………
- Итак, баба, - приподнимая бровь, начал Лань Сычжуй. – Ты слышал, что сказала тётя Цин. Что ты об этом думаешь?
- Эээ… - он почесал затылок, слегка нервно смеясь. – Почему она всегда называет меня идиотом?
- Потому что она права, баба, - невозмутимо ответил Сычжуй, и баба возмущённо ахнул.
- Как ты можешь такое говорить?
- Ну, баба… Так много людей заботятся о тебе. Почему ты этого не видишь?
- Это… - он отвёл взгляд, сжимая ткань своего ханьфу. – Это не имеет значения. Общение со мной принесёт только боль.
- Тогда почему все на Луанцзань, включая меня, были так счастливы? Почему отец улыбается, рассказывая мне о тебе? Почему…
- Подожди! Лань Чжань Улыбается, когда говорит обо мне?
- Это то, на чём ты сфокусировался? – закатывая глаза, спросил Лань Сычжуй. – Да. Он улыбается.
- …понял.
- В любом случае, баба, я ещё не закончил, - фыркая, сказал Лань Сычжуй.
- Тогда продолжай.
- Хорошо. Почему тётя Цин так ласково зовёт тебя идиотом, а дядя Нин вспоминает исключительно с уважением? Почему жители Илина любят тебя? – Лань Сычжуй обнял его, не давая перебить, продолжая. – Баба, пожалуйста. Я люблю тебя. Мы все любим. Пожалуйста, вернись. Мы будем в порядке. На этот раз всё будет в порядке.
Последовала длинная пауза, после чего рука легла ему на голову.
- А-Юань, ты так вырос. Посмотри только, уже способен лишить меня дара речи!
- Мгм!
- Я… - Баба ещё немного погладил его по голове и вздохнул. – я постараюсь. Просто… Просто дай мне время подумать. Это не так просто.
- Мгм. Думай столько, сколько тебе нужно.
- Обязательно. ……А-Юань?
- Да?
- Ты можешь… Ты можешь поместить меня в ту печать, но решу я - остаться или уйти будет моим выбором.
Лань Сычжуй напрягся, но понимал, что его баба уже долгое время борется с самим собой из-за этого решения.
- Мне жаль, что тебе приходится выслушивать всё это.
- Я рад, что ты доверяешь мне, баба, - качая головой, сжал лишь сильнее объятия Лань Сычжуй. – И… и я буду уважать твой выбор.
- …Спасибо.
………………………
Проснувшись в тот день, Лань Сычжуй рассказал всем остальным, что сказал ему Вэй Усянь. На лицах перед ним былa смесь беспокойства, разочарования и понимания, но все пришли к единому мнению, что они не могут заставлять его что-либо делать. Вэй Усянь был свободным духом. Они не откажут ему в его собственном выборе. (Но вы сильно ошибаетесь, если считаете, что они позволят ему так легко уйти).
Пройдя через лабиринт защитных печатей Мо Сюаньюя, они оказались около строя печатей, образующих артефакт, хранящий в себе душу Вэй Усяня.
Лань Сычжуй некоторое время смотрел на него, после чего решился пройти, наблюдая, как фрагмент души, привязанный к нему, медленно соединялся с остальными. Его отец также принёс коробку с вещами Вэй Усяня, но даже этого оказалось недостаточно. Душа его мамы всё ещё была неполной.
……
Лань Сычжуй и Лань Ванцзи вернулись в Облачные Глубины. Оба были особенно подавлены отсутствием рядом с ними души Вэй Усяня, но оба знали, где она хранится, и могли посетить её в любое время.
Пожелав сыну спокойной ночи, Лань Ванцзи уснул.
………………………………</p>
Время шло. Лань Ванцзи вернулся к рутине: выполнял свои обязанности в клане, обучал Сычжуя заклинательству и медитациям, ходил на ночные охоты и иногда останавливался у горы, посещая Вэй Ина. Он играл свою -- их -- песню, Ваньсянь начинался и заканчивался, повторяя один и тот же цикл раз за разом.
Одна ночь, однако, отличалась от большинства других.
……
Затуманенный собственным горем, Лань Ванцзи многое видел в своих снах.
Были счастливые, в которых Вэй Ин с ним, живой и невредимый, играл с А-Юанем в их доме в Облачных Глубинах.
Были мирные сны, в которых никогда не было войны, в которых он сумел признаться Вэй Ину. Иногда Вэй Ин отвечал ему взаимностью, иногда они оставались друзьями. Но, вне зависимости от этого, Вэй Ин был жив. И Лань Ванцзи не мог быть счастливее, просто нежась в его присутствии.
Были сны… воспоминания. О Матери, об отце, о брате – все живые и здоровые. Он вспоминал недели в библиотеке, вспоминал холодные источники, соревнования по стрельбе из лука, пещеру Черепахи-Губительницы – всё это смешивалось с непониманием, смущением, гневом и любовью.
Были сны… иногда… грустные. Где Вэй Ин не вернулся. Где язвительные слова дяди жалили сильнее, чем обычно. Где улыбки его брата никогда не возвращались. Где он оставался совсем один. Опять. И опять. И опять.
Но это…это. Ему никогда не снилось это.
Он мог чувствовать мягкие, потрескавшиеся губы Вэй Ина на своих собственных, когда Лань Ванцзи толкнул ухмыляющегося демонического заклинателя к дереву. Он поглощал рот Вэй Ина, вытягивал из него тонкие, сладостные стоны. И всё это время он знал, что Вэй Ин его не видит.
Он помнил этот вечер на горе Феникс, когда он был молод и не мог контролировать свои эмоции. Он помнил яркую дрaзнящую улыбку на лице Вэй Ина, помнил, как хотел исцеловать всё его лицо.
И хотя Лань Ванцзи помнит этот поцелуй, он точно знал, что не зайдёт дальше.
…Тогда почему он наблюдал, как его младшее «я» стягивает с Вэй Ина одежду и… и оставляет следы поцелуев на бледной коже его шеи, отмечая, как своего собственного? Почему он наблюдает за тем, как выглядит Вэй Ин, будто наслаждающийся происходящим, в то время как его младшее «я» брал, брал и брал?
Стыд накрывал его лишь сильнее, потому что Лань Ванцзи, просто наблюдая за эротической сценой, чувствовал, как в животе разливается жар. Он тяжело дышал, наблюдая, как его младшее «я» обнажал дюйм за дюймом бледной, мягкой кожи Вэй Ина, оставлял следы укусов и шептал о любви, овладевшей им.
И Вэй Ин не мог ничего сделать, кроме как принять его. Он ничего не мог сделать, снова и снова принимая удовольствие, даримое Ванцзи. Вэй Ин был совершенно беспомощен в его руках, извиваясь и мечась, стараясь вырваться, стараясь получить хоть какую-нибудь отсрочку. Но Ванцзи не позволял. Он дарил Вэй Ину удовольствие только тогда, когда сам этого хотел.
И Ванцзи был далеко не удовлетворён.
Поэтому он продолжал блуждать руками по всему телу Вэй Ина, вытягивая из него всё более горячие и развратные стоны, пока Вэй Ин не превратился в прекрасное, задыхающееся, безвольное нечто.
<s>(Лань Ванцзи чувствовал охватывающий его стыд от этих мыслей. Но стыд, казалось, не уменьшал его возбуждения. Чёрт возьми!)</s>
- Лань Чжань, Лань Чжань. Ещё, ещё, пожалуйста, дай мне ещё, - взмолился Вэй Ин.
И Лань Ванцзи дал ему больше……
.
.
……А потом он проснулся, тяжело дыша… и всё ещё возбуждённый.
Лань Ванцзи попытался медитировать и читать правила Клана Лань, чтобы успокоиться, но это не сработало. Стоило ему только прикрыть глаза, и всё, что он видел – Вэй Ин, умоляющий его и протяжно стонавший «остановись» и «быстрее, быстрее, пожалуйста, быстрее».
Он не имел права так осквернять память о Вэй Ине, но его тело словно зажило собственной жизнью. Фантазии, приходящие в голову, становились всё более дикими и похотливыми, чем дольше он воздерживался от прикосновений к себе.
Беспомощный, он опустил руку и обхватил свой член.
Шипение вырвалось от контакта. Кончики пальцев, шершавые и мозолистые от многолетних игр на гуцине и тренировок с мечом, словно потрескивали, касаясь чувствительной кожи. Как давно… как давно он делал это в последний раз?
Начав гладить себя, он вспомнил, как делал это в первый раз. То время, когда он следил за наказанием Вэй Ина, проводя с ним вечера в библиотеке. Быть полностью сосредоточенным на Вэй Ине его ярких, красивых улыбках – это было слишком даже для него. Тогда он ещё не знал о невинности Вэй Ина в таких вопросах, потому всегда думал, что Вэй Ин будет бесстыден в постели так же, как и в своих речах.
Но теперь… от знания, что никто, кроме него, не касался Вэй Ина, по его венам бегал жидкий огонь. Как будет чувствовать себя Вэй Ин, если его опрокинут и возьмут? Будет ли стесняться и нервничать, прежде чем упасть в пучину наслаждения, прося большего?
Он ускорил движения, представляя, как звучал бы Вэй Ин под ним. Он получил намёк на это на горе Феникс. Это был слабый, тихий стон, когда его язык переплёлся с языком Вэй Ина, толкая и посасывая его.
Глаза Лань Ванцзи остекленели, когда он подумал о Вэй Ине, снимающем ленту с его лба, на этот раз с полным пониманием ловя её губами и подмигивая ему. Затем Лань Ванцзи брал ленту, обвязывал ею запястья Вэй Ина, объявляя его своим, и прижимал к земле, полностью поглощая мужчину под собой.
- Мой, - прорычал Ванцзи. – Мой, мой, мой.
- Твой, - ошеломлённо отвечал Вэй Усянь.
Лань Ванцзи прикусил тыльную сторону ладони, стараясь подавить стон, кончив в кулак. Наслаждение обволакивало его тело, когда член дёрнулся ещё несколько раз.
Однако очнувшись, он обругал себя. Как он мог заниматься таким? Как мог так осквернять память Вэй Ина?
«Нужно было идти к холодным источникам и медитировать» - подумал он, и слёзы застили его глаза. – «Я не должен был… делать этого».
………………………………</p>
Цинь Цанье был в ярости. Он ворвался в башню Кои с мечом в руке, требуя аудиенции с Цзинь Гуанъшанем. Адепты клана не понимали, что происходит, но всё же пропустили его. Семья Цинь давно была союзником семьи Цзинь, поэтому они не смели и думать, что что-то не так.
…пока Цинь Цанье не бросился вперёд со своим мечом.
Они бросились следом, удерживая его, когда Цинь Цанье громко взревел:
- Цзинь Гуанъшань, как ты посмел?! Ты… Ты изнасиловал мою жену! Мою… мою дочь… Мою Цинь Су, ты…!!!
Адепты были так потрясены этим откровением, что отпустили его, позволив человеку разрезать на куски драгоценности их бывшего главы клана**.
Они поморщились от этого зрелища, уводя борющегося, источающего убийственную ауру Цинь Цанье.
Вскоре новость о произошедшем инциденте распространилась среди общественности. Никто, однако, не винил Цинь Цанье за его вспышку, лишь проклиная Цзинь Гуанъшаня, желая ему мучительной смерти.
………………………………</p>
Вэнь Нин прогуливался по клану Не, когда услышал слабое хныканье из комнаты сестры.
«А? С Цзецзе всё в порядке?»
Вэнь Нин знал о привычке сестры прятаться, когда ей больно, из-за её уверенности в том, что она должна быть опорой семьи. Он толкнул дверь и увидел, что сестра корчится в постели.
«Кошмар? Мне стоит уйти…»
- Мгх… нет… прекра…ти…
Вэнь Нин застыл на месте.
- Стой… не хочу… не трожь меня…
«Она… она вспомнила что-то?»
- ……проклятый крысиный ублюдок, слезай… - в голосе его сестры слышалась паника. – Стой… стой!
Вэнь Нин услышал достаточно. Он тихо закрыл дверь и сел на крыльцо, кусая костяшки пальцев. Был всего один человек, которого его сестра называла «крысиным ублюдком». И судя по тому, как она избегала прикосновений и отказывалась говорить о том, что пережила… Вэнь Нин смог сложить два и два.
Я убью его.
Вэнь Нину было трудно ненавидеть кого-то до такой степени, чтобы он желал ему умереть тысячью способами.
Цзинь Гуанъшань заплатит за то, что сделал с его сестрой.
……
Но Вэнь Нин не был глуп. Он не мог ворваться в башню Кои без какого-либо плана. Поэтому он пошёл в комнату Мо Сюаньюя и разбудил его. Мо Сюаньюй бывал в башне Кои и хорошо разбирался в печатях. Он мог бы помочь ему прокрасться.
- …Ммм? Вэнь Цюнлинь? – сонно спросил он.
- Мне нужно, чтобы ты провёл меня в башню Кои.
- А? Зачем?
С громким треском кулаки Вэнь Нина сжались, но он отвечал только честно.
- Я убью Цзинь Гуанъшаня.
Все следы сна слетели с Мо Сюаньюя.
- …………Ты узнал, что случилось с Цин-цзе?
- Ты знал?! – злость охватила Вэнь Нина.
- Да, - «Ей часто снились кошмары, когда она жила со мной» - Но Цин-цзе велела держать это в секрете.
- Зачем бы ей…?
- Потому что она знала, что ты так отреагируешь, - перебил его Мо Сюаньюй, потягиваясь. – Но я могу провести тебя туда. Пройти мимо охранников и всех остальных будет легко с моими талисманами-невидимками.
- Спасибо.
- Всё что угодно для друга, - Мо Сюаньюй улыбнулся ему.
……
Они оставили записку для Не Хуайсана, подробно описав своё местонахождение, надеясь, что он сможет им помочь, если что-то пойдёт не так. И отправились в Башню Кои.
По дороге туда было тихо, и Мо Сюаньюй не знал, как разбавить напряжение. Он никогда не был особо хорош в общении с другими из-за своей робкой натуры, даже если со временем это исправлялось, и был ещё более не уверен в своих действиях, когда дело касалось тихого и серьёзно настроенного Вэнь Нина.
- Итак, какой у тебя план?
- Хм?
- Что ты будешь делать, когда доберёшься до Цзинь Гуанъшаня?
- Точно не знаю, - подавленно ответил Вэнь Цюнлинь. – Я подавляю свои эмоции, как могу, чтобы не перейти в режим свирепого трупа.
- А, - «О боже, как неловко! Так неловко! Если бы мы говорили о талисманах или артефактах, у меня бы не было никаких проблем, но это что-то совершенно другое! Говорить о его сестре, которую мы оба обожаем, тоже не кажется хорошей идеей» - Ээ, Вэнь Цюнлинь, мне…
- Всё в порядке.
Мо Сюаньюй вопросительно наклонил голову.
- Я… я предпочёл бы тишину. Я… не знаю, как иначе справиться.
- Х-Хорошо…
К счастью, Вэнь Нин нёс его на себе на полной скорости, так что они довольно быстро оказались у башни. Уже наступила глубокая ночь, что было просто идеально.
Мо Сюаньюй прикрепил талисманы к их телам, и они проникли в башню. Он повёл Вэнь Нина в подземелья, где они прочесали всё в поисках Цзинь Гуанъшаня.
Вскоре они нашли его.
Мужчина спал, сгорбившись в углу камеры. Засохшая кровь покрывала его одежду, и Мо Сюаньюй вспомнил, что всего несколько дней назад у него были отрезаны важные части тела. Оу.
Мо Сюаньюй перевёл взгляд на своего друга, видя, что его трясёт от ярости. Он был в таком состоянии, что было невозможно понять, что у него было несколько лет, чтобы смириться с тем, что сделали с его Цин-цзе. Прежде, чем покинуть подземелья, Мо Сюаньюй установил талисманы невидимости и шумоподавления на проходе.
«Остальное я оставляю на тебя» - произнёс он одними губами.
………………………
Ах, наконец-то. Наконец-то он остался наедине с этим ублюдком. С тем, кто вёл, руководил и приказал солдатам убить всю его семью. С тем, кто заставлял охрану пoставить его на колени и смотреть, как насилуют его кузенов. С тем, кто толкал, толкал и толкал и, наконец, заставил молодого господина Вэя упасть в пропасть. С тем, кто осмелился прикоснуться к его сестре.
С тем, кто отказывался оставлять его семью в покое.
Вэнь Нин настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил крики, исходящие от отброса в углу.
- П-прости меня… пожалуйста… прошу, п-прости меня… - взмолился тот.
Простить. Простить?! Человека, который не принёс ничего, кроме боли, его семье? Простить??? Вэнь Нин едва не рассмеялся.
- Почему я должен прощать тебя, Цзинь Гуанъшань? – он схватил мужчину за волосы, притягивая его к себе. – Ты помнишь меня? Помнишь, что ты натворил?
Рот Цзинь Гуанъшаня приоткрылся, из челюсти выпали окровавленные, сломанные зубы.
- Т-ты… ты…
- «Я» что? Хотя нет, не отвечай, - почти спокойно приказал Вэнь Нин, ударив бывшего главу клана Цзинь головой об пол.
Цзинь Гуанъшань корчился в месиве из собственной крови, слюны, рвоты и мочи. Это было так отвратительно, как и сам мужчина. И Вэнь Нин был доволен, наблюдая за кровью, медленно вытекающей из него.
- Что ты делаешь? – прошептал жуткий голос.
Вэнь Нин промолчал.
- Этот ублюдок не заслуживает лёгкой смерти. Разве не он отнял у тебя семью? Не он насиловал твоих кузенов, убивал их, избивая одних, доводя до изнеможения других? Не он приказал привести твоего дорогого молодого господина Вэя к нему и убить? Он осквернил твою сестру. Раз, другой. Снова и снова… -
«Остановись. Остановись, остановись, стой!» - Вэнь Нин тряс головой, пытаясь отогнать голоса, не желая сдаваться. Он не мог сдаться. Молодой господин Вэй говорил, что он быстрее лишится сознания, если позволит голосам взять верх.
- Стой? – усмехался голос. – Почему? Мы просто помогаем тебе—
- В конце концов, он заслуживает худшего, верно? –
- Разве ты не согласен? Его смерть не должна быть лёгкой –
- Убей его медленно. Наслаждайся мучительными звуками, которые он издаёт –
- Ты так долго сдерживался. Почему бы просто… не отпустить это? –
Вэнь Нин опустил руки. Верно. Почему он вообще сопротивлялся? Цзинь Гуанъшань заслуживает смерти за тысячи убитых им людей.
Вэнь Нин прекратил отталкивать голоса. Он позволил тьме захватить его разум и диктовать ему действия. В конце концов, Цзинь Гуанъшань это заслужил.
- Да, да~, - голоса замурлыкали, одобряя его мысли. – Ты так хорошо справляешься –
- Молодой господин Мо, - спокойно, тихо обратился к другу Вэнь Нин.
- Ты звал?
- Ты знаешь какие-нибудь печати, способные исцелять раны?
- А? – Мо Сюаньюй почесал затылок, глядя на окровавленную кучу, которую представлял из себя Цзинь Гуанъшань. – Эмм, да? Но зачем…
Вэнь Нин улыбнулся, и по спине Мо Сюаньюя пробежали холодные мурашки.
- Мне бы не хотелось, чтобы он умер прямо сейчас.
…………
Вэнь Нин был как никогда рад, что взял с собой Мо Сюаньюя. Его друг раньше хорошо исследовал башню Кои и даже знал, где найти особенно редкие травы. Ядовитые, конечно же. Они с Мо Сюаньюем остановились в ближайшей гостинице, и каждую ночь Вэнь Нин возвращался в подземелья, пытая Цзинь Гуанъшаня травами, которые они добывали. Он был рад знаниям, которыми обладал, будучи целителем, потому что знал, что из этого принесёт наибольшую боль. Иногда Вэнь Нин вводил другие яды, перекрывая те, что вливал в горло Цзинь Гуанъшаня. Процесс нейтрализации яда зачастую был болезненным, и Вэнь Нин был приятно удивлён, что Цзинь Гуанъшань ещё не умер.
Но это прекрасно. У него ещё были идеи, как пытать его. Но… он уже устал от этой игры.
Итак, однажды Вэнь Нин вошёл в камеру с лежащим в почти кататоническом состоянии Цзинь Гуанъшанем, и негодование, бушующее в уме Вэнь Нина, угасло, что стало ещё одной причиной, по которой он решил покончить со всем этим сегодня.
- Наши встречи были весёлыми, - сказал Вэнь Нин, зная, что не получит ответа. (Последние отголоски голосов затихли). – До свидания.
И он влил пузырёк с густой жидкостью в чужое горло.
.
.
.
Мо Сюаньюй вздохнул с облегчением, когда его друг с почти удовлетворенным выражением лица вышел из темниц.
- Мы можем пойти домой?
Вэнь Нин мягко улыбнулся ему.
- Да. Пойдём домой.