19. Вынос мусора и прочего (1/2)
Прошло около четырёх лет с рокового решения просмотреть воспоминания Старейшины Илин, а слухи были всё такими же дикими, как и всегда… да и могло ли быть иначе?
Так или иначе, Мэн Яо всё ещё жив и здоров.
Сюэ Ян был казнён, Су Миньшань стал простолюдином, его отца лишили всего, кроме жизни, а Мэн Яо был свободен. Но… почему? Почему он так легко ушёл? Он был вдохновителем, манипулятором, ублюдком. Почему он был единственным, кого пощадили? Он публично сознался в нескольких преступлениях, и пусть их затмило и оттеснилo в тень деяниями его отца, ведь он был простой пешкой – добровольной пешкой, мог бы добавить он, – это не означало, что всё было забыто.
Его грехи всегда будут там, как тень, как пятно, от которого он никогда не сможет избавиться. Над ним насмехались и плевали вcлед всякий раз, когда он выезжал за пределы Цинхэ (под присмотром, конечно же).
…Но разве он этого не заслужил? Разве он не заслужил презрения, ненависти, насмешек? После всего, что он сделал, разве это не было подходящим наказанием? Чтобы каждый миг его жизни служил напоминанием его преступлений? Чтобы с ним так обращались целую вечность? <s>Как это всегда было раньше?</s>
Мэн Яо считал, что нет ничего более подходящего, чем это.
……………
Предсмертным желанием моей матери было видеть меня в безопасности, любимым, окружённым семьёй. Я думал, это означает, что Гуаньшань должен узаконить меня как своего сына.
Вот почему я должен был заставить отца признать меня, что бы для этого не потребовалось. Но когда меня сбросили вниз, внутри что-то оборвалось. Думаю, именно тогда я начал меняться. Словно Мэн Яо… был кем-то другим.
.
.
Во время войны мой отец пришёл и сказал, чтобы я проник к врагу. И если я это сделаю, он… Даже когда это означало брататься с врагами, убивать моих союзников, завоёвывать довериe Вэнь Жоханя и прeдавать довериe Главы Клана Не, я делал это.
А потом я убил Вэнь Жоханя. Я не хотел этого. В отличиe от моего отца, Вэнь Жохань ценил меня, доверял мне, делал всё, чтобы мне было комфортно, как только я проник в его сердце. Но мне пришлось выбирать. Вэни проигрывали, и Вэнь Жохань был достаточно беззащитен, чтобы я мог убить его. Я убил того, кто относился ко мне хорошо, несмотря на моё низкое происхождение.
Я сделал всё… всё, лишь бы завоевать благосклонность Цзинь Гуаньшаня.
Я ни разу не подумал о том, что мог ошибaться. Я делал всё это ради матери. Я не делал ничего плохого. Я…
.
.
Но несмотря на это… несмотря на все мои усилия… Меня не приняли как сына Цзинь Гуаньшаня. Вместо того чтобы дать мне имя Цзыяо, что было бы обычным именем для обозначения меня как наследника клана, он дал мне имя Гуаньяо. Я… я должен был принять это. Что ещё я мог сделать? …после чего он велел мне принести Печать. И если я это сделаю, меня признают наследником клана. Надежда заполнила меня, и, как дурак, я начал планировать, как заполучить печать. Мне было всё равно, каким способом это сделать, будь то подкуп Вэй Усяня, шантаж или злодейство. После – распускание настолько плохих слухов o Вэй Усянe, что он оборвал связи с Юньмэном, а после – предложение припасов для Вэней, которых он оберегал. Рассматривалось даже убийство! Я спланировал всё это… и не получил взамен ничего, кроме боли и разбитого сердца.
(- Сын?А… забудь об этом, - рассмеялся однажды Цзинь Гуаньшань.)
Зачем я всё это делал?
Зачем так старался, если все усилия были напрасны?
……………………
Мысли Мэн Яо оборвались совершенно внезапно. Он задыхался, словно невидимая рука сжимала его горло.
Он не мог дышать.
Он ввалился в свою комнату и, задыхаясь, запер дверь, привалившись к ней и скатываясь на пол. Никогда ещё он не чувствовал себя таким одиноким. Ему не нравилось это, никогда не нравилось. Он не хотел больше это чувствовать, но убеждал себя снова и снова:
Он заслужил это.
Он заслужил это.
Он заслужил это.
***
Не Хуайсан почти сразу заметил измождённое и почти затравленное выражение, не так давно появившееся на лице Мэн Яо. И, честно говоря, часть его не могла не чувствовать удовлетворения от его страданий.
В конце концов, всего несколько лет назад он был более чем готов убить Дагэ ради Цзинь Гуаншаня. Из-за этого Не Хуайсан не мог доверять Мэн Яо так, как раньше. Но вид чужой хандры постепенно начинал действовать ему на нервы.
На самом деле не так трудно понять, о чём он всё время думает.
Может, «Я этого заслуживаю» или «ничто не оправдает моих преступлений». Не Хуайсан вздохнул. Может, эти мысли и были правдой, Не Хуайсан считал, что покаяние Мэн Яо, его отказ от власти – политической и духовной – уже достаточное наказание для него.
Но что могло поднять настроение Мэн Яо? Не Хуайсан на мгновение задумался, а затем довольно хлопнул в ладоши.
«Дагэ! Конкретнее, одобрение Дагэ!» - но уже через мгновение он отбросил эту мысль. – «Мэн Яо всегда хотел одобрения за свои успехи, чтобы почувствовать, что он полезен и нужен. Получение одобрения Дагэ может помочь ему, но лишь краткосрочно… Фух, честно, мне наплевать на Мэн Яо, но Дагэ беспокоится о нём до такой степени, что даже не попробовал заставить меня тренироваться…»
- Аххх, - Не Хуайсан откинулся на спинку стула, забрасывая голову назад. – «Что я только не сделаю ради семьи…»
***
Спустя несколько дней наблюдений Не Хуайсан раздражённо заявил – «К чёрту всё это! В этом нет ничего такого!» - и шагнул вперёд, садясь рядом с вялым и ошеломлённым Мэн Яо.
- Яо-гэ.
- А? – встряхнувшись, приходя в себя, спросил он. – Ой… Хуай- Молодой Господин Не, давно не виделись.
- Верно, - со вздохом кивнул заклинатель в ответ. – «Верно, в этом ничего такого» - Я слышал, ты говорил об убийстве Дагэ. – Мэн Яо замер. – И, должен сказать, я действительно считал, что ты заслужил это наказание: не иметь ничего, кроме своих мыслей и воспоминаний о совершённых грехах.
- …Хуай--
- Но, честно говоря, немного подумав об этом, я начал раздражаться, - перебивая, продолжил Не Хуайсан. – Да, ты ответственен за многое, но эти грехи лежат на человеке по имени Цзинь Гуанъяо.
- Но я…
- Нет. – оборвал его Не Хуайсан. – Ты больше не Цзинь Гуанъяо. Этот человек умер, когда ты осознал и признался в своих ошибках. Разве сделал бы Цзинь Гуанъяо нечто подобное?
- Я… я думаю, что в то время не стал бы, нет.
- Верно, - кивая, продолжил Не Хуайсан. – Цзинь Гуанъяо мёртв, а вместе с ним и его грехи. Это не значит, что эти грехи исчезли. Но ты перестал нести их бремя с тех пор, как стал Мэн Яо.
Молчание.
- Послушай, Мэн Яо. Ты сейчас чувствуешь себя потерянным, верно? Чувствуешь, что тебе не на кого опереться.
Молчание.
- Ты стал… честным человеком, я думаю. Вот почему Дагэ доверил тебе помощь крестьянам, позволил использовать свои таланты во благо.
- …Глава клана Не… одобряет меня?
- Он всегда одобрял Мэн Яо, - Не Хуайсан устало застонал. - Но знай: тебе не нужно чьё-то одобрение, чтобы чувствовать себя нужным здесь.
- …Тогда что же мне делать? – беспомощно спросил Мэн Яо.
- Откуда мне, чёрт подери, знать? – с фырканьем ответил Не Хуайсан. – Я провожу своё время, любуясь красотой мира, искусством, птицами и тому подобным. Звучит ли это так, будто я хочу быть нужным, полезным? …Не отвечай на этот вопрос, - он вздохнул. –Я пытаюсь сказать… не все из нас знают, чему посвятить свою жизнь. Найди себя и свой собственный путь… разве не для этого нам дана жизнь?
Глаза Мэн Яо были широко распахнуты, когда он смотрел на Хуайсанa.
- Так что перестань хандрить и найди своё место в жизни! Для этого тебе не нужно чьё-то одобрение. Найди свой собственный путь, - Не Хуaйсан встал, не оглядываясь на него, и пошёл прочь, не собираясь более говорить об этом.
Мэн Яо уставился ему вслед и, словно что-то овладело им в тот момент, сказал:
- Для кого-то, кто известен чем угодно, но не этим, ты довольно умён.
- Никому не говори, - замерев на месте, он так и не повернулся. – Я предпочёл бы прожить свою жизнь, как Hезнайка Клана Не.
- Серьёзно? – в голосе был лёгкий намёк на веселье.
- Да, - и, сказав это, он наконец-то ушёл.
***
После того, как Не Хуайсан ушёл, Мэн Яо со вздохом посмотрел на ярко-голубое небо.
«Полагаю, он прав. Если я так и продолжу гнобить себя, это не поможет мне – или кому-либо ещё – в долгосрочной перспективе.
Но… своя цель?»
Мэн Яо прикрыл глаза, вспоминая тёплые улыбки и душевные благодарности, когда он помогал простому люду из Цинхэ. Яркая улыбка осветила его лицо, когда он открыл глаза.
………………………………
Через несколько дней Лань Ванцзи получил письмо с просьбой привести А-Юаня к талисману. Они надеялись, что оставшаяся часть души Вэй Ина присоединилась к нему, так как Вэй Ин необычайно сильно любил мальчика. Услышав о возможности, что у его… их сына часть его души, Лань Ванцзи немедленно захотел привести Сычжуя к талисману. Однако сегодня было уже поздно, и он был немного занят своими обязанностями в клане, так что придётся идти позже.
Когда Лань Ванцзи готовился к отходу ко сну, он вспомнил о своей сокровищнице из вещей, которые он получил – или украл – от Вэй Ина.
«Может быть, в этих вещах тоже осталась часть души Вэй Ина?»
Он открыл коробку, чтобы просмотреть их. Первая записка ему от Вэй Ина, первый рисунок, цветок с горы Феникса, красная лента, найденная им вместе с А-Юанем…
Воспоминания, связанные с каждой из этих вещей, проносились перед ним одно за другим, и слёзы медленно стекали по щекам. Он попытался сморгнуть их, но это оказалось совершенно бесполезно. Он надеялся, что восстановление души Вэй Ина облегчит боль в его сердце, но воспоминания о том, как он раз за разом отталкивал Вэй Ина и ссорился с ним снова и снова… Как он начал действовать, когда было слишком поздно, когда Вэй Ин был уже слишком далеко…
Колокол Хай Ши прозвенел, и Лань Ванцзи утёр слёзы, опускаясь на кровать и засыпая.
На этот раз его сны… были милосердно мирными.
………………………………
Лань Юань вернулся на гору Луанцзянь, где вновь встретил свою <s>маму</s> Бабу.
- Ахх… больше не называешь меня А-Нян? – с лёгким поддразниванием спросил Баба, вызывая лёгкий румянец на лице начинающего заклинателя.
- У тебя… у тебя всегда был такой вид, будто ты сдерживал смех. Мне показалось это странным, поэтому я спросил кое-кого, у кого тоже два папы, и мне сказали правильные имена! Мне так неловко! Почему ты не поправил меня?
В ответ ему громко рассмеялись.
- Н-но, хахахаха, было просто восхитительно видеть, с каким энтузиазмом ты называл меня А-Нян!
- Баба! – оскорблённый, он недовольно вскрикнул.
- Хахаха, ха, ну, А-Юань, ты всегда можешь называть меня А-Нян наедине, - он подмигнул, задорно улыбаясь. – В конце концов, я не против. Это так мило!
- А-Нян… - закрывая лицо руками, он застонал от бессилия.
- Здесь!
Лань Юань выглянул из-за рук, выдавливая улыбку. Баба широко улыбался, расспрашивал о том, как прошёл его день, и Лань Юань говорил и говорил, чувствуя, как с каждым словом тяжесть c его сердцa опадает.
- Но знаешь, А-Нян, я так… я так зол! – он сжал кулаки, сминая в них одеяние.
- Оу? Что случилось, маленький мой? – рука успокаивающе провела по его волосам.
- Эти чёртовы старейшины – ну, двое из них – травили отцу чай, замедляя его выздоровление!
Улыбка Бабы застыла на бледном лице.
- Что?
- Отец был ранен, и ему нужно было время, чтобы исцелиться, - закивав, словно подтверждая свои слова, продолжал Юань. – Я думал, что это странно, но не ожидал, что его чай был отравлен!
- Они ранили Лань Чжаня, - это не вопрос – утверждение.
- Мгм! Я так зол!
Баба сделал несколько глубоких вздохов, а глаза его вспыхнули красным.
- Я тоже зол. Но ты помог ему, не так ли?
- Да! Я незаметно для всех выливал чай!
За свои слова он получил награду – мягкая улыбка и похлопывание по голове.
- Хороший ребёнок. Лань Чжань должен быть горд тем, что вырастил такого верного ребёнка.
- Мгм! Но, А-Нян, ты тоже меня вырастил!
- О, полагаю, это так, - А-Нян усмехнулся, когда яркие огни начали летать вокруг них, предупреждая о конце сна.
- А-Юань, прежде чем ты уйдёшь, запомни кое-что. Не позволяй уводить себя из Облачных Глубин.
- А? А-Нян, что ты…
Но сон уже закончился.
Лань Сычжуй не знал, что и думать о странной просьбе, но подчинился желанию матери. Поэтому, когда отец спросил, не хочет ли он отправиться в путешествие из Облачных Глубин, он каждый раз отказывал.
Однажды, когда его отец был уже сыт по горло, их разговор продолжился.
- Почему ты не хочешь покидать Облачные Глубины, Сычжуй?
Перед ответом Сычжую пришлось задуматься.
«Отец всегда был на стороне А-Ня… Бабы».
Так что, если он скажет об этом…
- А-Нян сказал не делать этого.
Его отец замер. Попросил объяснить. И Лань Сычжуй рассказал ему всё. Рассказал, что уже давно видит во снах А-Нян, что в последнюю их встречу тот попросил его не покидать Облачных Глубин.
Совершенно разбитое горем лицо отца подсказало ему, что что-то, несомненно, не так.
- Что случилось, отец?
Судорожный вздох.
- Сычжуй, ты бы хотел знать, почему я так настойчиво зову тебя в одно место? – кивок. – Я знаю, что в это может быть трудно поверить, - он слегка вздрогнул, словно и сам с трудом верил. – Но твои тётя, дядя и друг Вэй Ина создали артефакт, способный восстановить душу Вэй Ина.
В этот момент на Лань Сычжуя обрушились две важные новости. Во-первых, он не мог поверить, что у него осталась семья.
- Мои тётя и дядя?
- Мгм. Дева Вэнь и Вэнь Цюнлинь.
Дыхание перехватило, и в тот момент Лань Сычжуй едва не разрыдался.
- Они живы?!
- Мгм, - взгляд отца смягчился. Он лжёт? Нет, он не должен так думать. Нет. Его отец никогда не лгал. Он бы не стал. Не в этом.
- Я могу… Я могу с ними встретиться?
- Мгм. Это одна из причин, по которым я хочу, чтобы ты покинул Облачные Глубины со мной.
И именно тогда Лань Сычжуй осознал вторую вещь. Было множество или несколько массивов, которые могли восстановить душу его матери. И мама… отказался идти туда.
- Но А-Нян… не хочет идти, - колени Лань Сычжуя подогнулись, когда рыдания сотрясли его тело. – Он не хочет возвращаться……
Лань Ванцзи осторожно прижал сына к себе, скрывая выступившие на его глаза слёзы.
………………………
- Почему?! – впиваясь пальцами в одежду матери, сжимая до побеления костяшек, боясь отпустить даже на мгновение, кричал Лань Юань. – Почему ты…?!
Его мама хранил молчание. Недолгое, но разрывающее его душу на части.
- Мне… мне лучше не возвращаться. Я только и делаю, что причиняю боль и приношу несчастья тем, кто мне дорог больше всего.
- Это не… Это не так! Ты спас меня… и всех. Ты принёс нам свет и мир!
- Это не так! – закричала его мама, хотя слёзы текли по его лицу. – Это не так… они всё равно умерли. Ты так и остался сиротой!
- Но это не твоя вина! – настаивал, желая, чтобы ему поверили, Лань Сычжуй. – Во всём виноваты те люди! Они не оставляли тебя в покое! Они не оставили нас в покое! Не твоя вина, что… Это всё не твоя вина!
- А-Юань… отпусти меня……
- Как ты можешь… - он всхлипнул, задерживая дыхание. – Как ты можешь говорить такое?! Ты мне нужен! Ты нужен тёте Цин, ты нужен дяде Нину, ты нужен отцу!
- Ч-что? – его Баба заикался. – Вэнь Цин… и Вэнь Нин…?
Лань Юань просиял на этих словах.
«Может, ещё есть надежда!»
- Верно! Тётя Цин ещё жива! Дядя Нин не превратился в пепел! Они оба с нами! Они оба хотят, чтобы ты вернулся! Вот почему… Вот почему… пожалуйста…
- Я… - дыхание перехватывает, и он качает головой. – Я не могу, А-Юань, не могу. Что, если я вернусь, а они снова окажутся в опасности из-за меня? Что, если вы с Лань Чжанем будете в опасности? Я не могу так рисковать. Я не могу подвергать вас опасности из-за меня. Пока мир верит, что я злодей… Я не вернусь… я… Прости, А-Юань.
- Нет… нет… А-Нян. Пожалуйста. Мир становится лучше. Все знают, что они ранили тебя. Пожалуйста, не говори так. Ещё есть надежда.
- А-Юань… - прерывистый вздох. – И всё же, я…
Сон внезапно оборвался, и Лань Юань уставился в потолок, слёзы текли по его вискам. Не заботясь о правилах, Лань Сычжуй едва накинул верхний ханьфу, бросаясь к Цзинши, врезаясь в своего отца, только что проснувшегося.
Отец обнимал его на протяжении всех рыданий, хотя можно было увидеть, что и сам он едва сдерживал слёзы.
………………………………</p>
Лань Ванцзи невидяще смотрел на ночное небо, ставя перед собой кувшин «Улыбки Императора». Сегодня был день, когда умер Вэй Ин. Сегодня был день, когда Лань Ванцзи не смог спасти его. Сегодня был день, когда Лань Ванцзи узнал, что Вэй Ин не хочет возвращаться.
«Вэй Ин не хочет возвращаться».
Лань Ванцзи вспоминает убитое горем выражение лица А-Юаня, когда тот рассказал о желании Вэй Ина.
«Вэй Ин не хочет возвращаться».
«Я… Я подвёл Вэй Ина. Я не смог спасти его. Если бы я только старался сильнее… Если бы только… если бы был лучше…».
Он уставился на чарку, наполненную вином, и опрокинул её. Горечь скользила вниз, наполняя горло пряным, сладким вкусом.
«Ах… не удивительно, что оно понравилось Вэй Ину…».
Его зрение на несколько мгновений померкло, прежде чем он торопливо поднялся со своего места.
«Где… Где Вэй Ин? Где он?».
Он спотыкался, спеша по Облачным Глубинам.
«Где ты, Вэй Ин? Почему не хочешь возвращаться?».
Лань Ванцзи смутно помнил, как Мо Сюаньюй рассказывал о фрагментах души, прикрепленных к объектам или людям, которые были дороги человеку. И как только он об этом подумал, он наткнулся на хранилище клана Лань.
«Где? Где она? Там была дорогая Вэй Ину вещь. Я помню… я помню… здесь… это было здесь…».
………………………
- А-Юань, просыпайся, пожалуйста! – в отчаянии кричал его А-Нян.
- Что случилось? – ошеломлённый внезапным перемещением из своего сна на гору Луанъзань, А-Юань, тем не менее, быстро обратился к матери.
- Этот Лань Чжань, он… он собирается сделать нечто невероятно глупое! Чёрт возьми, что за человек! – казалось, он готов был вырвать собственные волосы. – Но, А-Юань! Проснись и иди, не дай этому дураку сделать то, о чём он потом пожалеет!
- Только если ты пообещаешь вернуться.
- Коне--- А-Юань, это подло!
- Это твой выбор, - пожимая плечами, ответил Лань Юань. Однако дальше голос его был тих, почти подавлен. – Что бы не сделал отец, это, вероятно, связано с тобой. В конце концов, сегодня день твоей смерти.
- Лань Чжань не стал бы, - полный уверенности, сказал он.
- Конечно стал бы. Он сделает для тебя всё, что угодно.
- Я в этом сильно сомневаюсь.
Лань Сычжуй едва сдержался, чтобы не закатить глаза, однако они отвлеклись от темы.
- А-Нян, пожалуйста, пообещай мне.
Его мама молчал, вздыхая.
- …я подумаю об этом.
- Полагаю, это лучшее, на что я могу надеяться.
- Извини, А-Юань, - серые глаза потемнели – грусть и вина переполняли его.
- Не нужно, - быстро качнул головой Лань Юань. – Не извиняйся. Я понимаю, что ты не хочешь возвращаться. Но…но я эгоист. Я так скучаю по тебе.
- Ты не эгоист. Я тоже скучаю по тебе, А-Юань.
- Тогда… вернись, - Лань Юань, не сдержавшись, подался вперёд и обнял его.
- Я…
Сон внезапно оборвался, Лань Сычжуй подорвался с места, выбегая из комнаты на поиски отца. Что бы он ни говорил маме, его всегда будет беспокоить благополучие отца.
К счастью, его поиски длились недолго: отец находился в сокровищнице клана Лань, лихорадочно просеивая предметы, бормоча: «Не здесь, не здесь… где же?»
Его дядя – глава клана Лань – уже был на месте, пытаясь помешать брату разбросать слишком много, но отец Сычжуя просто оттолкнул его и продолжил ворошить и откидывать вещи в стороны. В какой-то момент около него упало и покатилось по полу что-то, что… Лань Сычжуй ахнул.
Это было что-то, в чём Лань Сычжуй узнал клеймо клана Вэнь.
Бредивший отец поднял его.
Сердце Лань Сычжуя пропустило удар. Нет, нет, он же не думает о том, чтобы…Сычжуй помнил, как много, много лет назад видел похожую отметину на груди мамы. Неужели отец думает, что сможет удержать маму рядом, сделав это?
- Ванцзи, остановись! – глава клана, казалось, понял то же самое.
- Отец, остановись! – Лань Сычжуй бросился вперёд в отчаянной попытке вырвать из его рук проклятое клеймо. – А Нян не хотел бы… он не хочет, чтобы ты это делал!
Отец недолго молчал.
- Придётся.
- Почему?
- Вэй Ин не хочет оставаться. Если я сделаю это, возможно, он передумает.
- Его не получится сдержать через чувство вины!
«Но только что я пытался сделать то же самое» - с иронией подумал он, но мысль тотчас же ускользнула.
- Нет, - его отец качает головой, его плечи трясутся. – Это нужно. Ещё одно напоминание о Вэй Ине. И Вэй Ин сказал, что если я сделаю это… Вэй Ин никогда не забудет меня. После этого Вэй Ин может остаться.
Лань Сычжуй был так удивлён этим заявлением, что случайно отпустил клеймо. Не медля ни секунды его отец прижал раскалённый металл к груди. Лишь услышав болезненное шипение, Лань Сычжуй отмер, выхватывая клеймо из ослабевшей руки и отшвыривая его подальше.
- Отец!
- Ванцзи!
………………………………</p>
- Эй, Цзю-цзю? – А-Лин потянул его за подол мантии, и Цзян Чэн отставил в сторону кубок с вином.
- Да, А-Лин?
- Где мои родители?
Цзян Чэн замер.
- Все смеются надо мной и говорят, что у меня «нет мамы, которая научила бы меня хорошим манерам» - глаза Цзян Лина наполнились слезами, и лицо Цзян Чэна потемнело, когда он поклялся отомстить каждому, кто посмел такое сказать. – Где мои родители? Они меня ненавидят? Поэтому они ушли?
- Нет. Нет, А-Лин, - Цзян Чэн тут же поднял племянника на руки. – Они тебя любят. Они так любят тебя, но у них не было выбора.
- Почему?
«Почему?» - Цзян Чэн едва не рассмеялся, но смех этот был отнюдь не весёлым. – «Хотел бы я знать. Неужели я прошу многого? Лишь бы моя семья была жива и в безопасности? Разве этого много?»
- Не знаю, - вместо этого ответил Цзян Чэн, крепко прижимая к себе племянника. –Действительно не знаю.
Цзян Чэн так задумался, что не заметил, как они врезались в кого-то. Это была маленькая девочка лет семи-восьми. Она быстро потёрла нос и извинилась.
- Прошу прощения за свою грубость! – она подняла взгляд, и Цзян Чэн был поражён тем, как её глаза напоминали ему глаза сестры. – Ой! Глава клана Цзян! Простите!
Цзян Чэн покачал головой. Должно быть, у него галлюцинации. Наверное, он выпил слишком много, учитывая, что это была годовщина смерти его брата.
- Всё в порядке. В следующий раз смотри, куда идёшь.
- Хорошо! – после этого её взгляд переместился на его племянника. – А кто это?
- Мой племянник, Цзинь Лин.
- О, приятно познакомиться, молодой господин Цзинь! – Девушка подняла ладонь с зажатым рукавом к губам, пряча свою улыбку. Цзинь Лин с любопытством посмотрел на неё, после чего спрыгнул вниз и поздоровался.
- П-привет…
У детей была непродолжительная беседа, прежде чем её позвали.
- Было приятно познакомиться. Пока-пока! – она помахала рукой на прощание и поспешила к матери.
- Эй, подожди! – но девочка уже была далеко. – Я не узнал её имя…
Цзян Чэн погладил его по голове.
- Всё в порядке. В следующий раз мы спросим её об этом.
- Мгм!
………………………………</p>
Когда Не Хуайсан сообщил ей, что сегодня день смерти Вэй Усяня и что на горе Луанцзань есть самодельные могилы, Вэнь Цин немедленно собрала свои вещи и с братом отправилась отдавать дань уважения своей семье.
Но не раньше, чем Мо Сюаньюй попросил поехать с ней.
На последующий вопрос – «зачем?» - он сказал, что, возможно, там могли остаться другие фрагменты души Вэй Усяня.
- Я совсем забыл, что души могут привязываться к определённым территориям, - с недовольной складкой меж бровей добавил Мо Сюаньюй. – И теперь я не уверен, что у нас достаточно времени, чтобы обыскать все окрестности и найти осколки до того, как они рассеются.
Вскоре они оказались в Илине, перед горой Луанцзань. Лишь взглянув на могилы, Вэнь Цин тяжело вздохнула. Некоторые из них были разгромлены. Похоже, некоторые люди так и не смогли справиться со своей ненавистью к Вэням. Она очистила погребения и заменила цветы, после сжигая благовония для каждого лежащего там вместе с Вэнь Нином и Мо Сюаньюем.
Когда они добрались до могилы Вэй Усяня, расположенной в его же пещере, Вэнь Цин в полной тишине опустилась на колени, наливая вина в чарку и ставя перед каменной плитой. (А-Нин и Сюаньюй отправились за новыми цветами).