17. Шрамы (1/2)
Физические шрамы со временем затянутся и заживут, но раны на сердце и в разуме очень трудно излечить.</p>
Лишённый всякого сна, Лань Цижэнь устроился за столом в цзинши. Чай перед ним давно остыл, уже не разнося запаха трав по комнате, но рассеянный взгляд мужчины был направлен лишь на яркую луну за окном.
«Отпущенный мне век я только и делал, что жил и дышал правилами. Ни разу сомнения в их праведности не посетили меня, было лишь принятие того, что они священны и несут только правду».
В комнату медленно вплыла шальная снежинка, приземлилась ему на лицо и растаяла, скатываясь подобно слезе.
«Но иногда… я думал о том, как отвратительны эти правила».
«Я видел, как они иссушили моего брата и отняли жизнь женщины, которую он любил. Её поймали на нарушении правил, на убийстве нашего учителя. Несмотря на протесты брата, я согласился со старейшинами: она должна заплатить за свои грехи».
«Правила всегда были верны, иначе и быть не могло, и эту женщину следовало казнить… но брат слишком любил её и женился, лишь бы спасти её, будучи сам отправленным на раскаяние… И в течение многих лет я верил, что она была злом».
«В конце концов, разве я ошибался?»
«Эта женщина причинила слишком много боли моему брату. Она забрала у меня брата. Отняла у него свободу. Ей не следовало оставаться здесь».
.
.
«Я полагаю, что…» - Лань Цижэнь тяжело вздохнул, слегка качнув головой, с трудом принимая свои мысли. – «…этот опыт травмировал меня. И, вероятно, именно тогда… во мне зародилась ненависть к тем, кто ведёт себя неподобающе».
.
.
«Вот почему, лишь встретив Цансэ Саньжэнь, я подумал, что она такая же, как жена моего брата. Неприличная, бесстыдная, нелепая. Женщина, нарушающая все правила».
<s>«</s><s>Которая пробудила во мне что-</s><s>то неведомое.</s><s>»</s>
.
.
«А потом была ночная охота. Охота с Цансэ Саньжэнь, Вэй Чанцзэ и Цзян Фэнмянем, на которой я принял решение, едва не стоившее последним двум жизни. Но это было решение, которое допускали правила».
«Я не ошибся. Правила были всем, что я знал, и они никогда не заставляли меня сомневаться в своей праведности. Я не ошибся. Я никогда бы не поверил, что был неправ в тот момент. Я не…»
«Но то ли в ярости, то ли в гневе Цансэ Саньжэнь в отместку отрезала мне бороду. Однако я был уверен, что не заслужил этого. Я лишь следовал тому, что предписывали правила».
«Я был прав».
«Я был абсолютно прав».
…………
«В конечном счёте, это не имело значения. Я должен был позаботиться об А-Хуане и А-Чжане. Я был строг с ними, всегда соблюдал правила. Потому что был уверен, что… пока они следуют правилам, они будут в безопасности».
«Но потом они попросили позвать их мать. Другие дети издевались над ними за то, что у братьев не было родителей. (Разумеется, все они были наказаны за это)».
«К сожалению, я не мог отказать в такой невинной просьбе детям, которых воспитал, как своих собственных, и передал их просьбу старейшинам. Ведь, правила призывают быть верным своим родителям. Долго старейшины обсуждали и спорили… и таки дали согласие».
«Но я позволял им видеться с этой женщиной не чаще, чем раз в месяц. Я не хотел, чтобы они были запятнаны кровожадностью собственной матери. Я не хотел, чтобы они пострадали».
……
«Любовь моего брата, его супруга и мать его детей, умерла, когда А-Чжаню было шесть. Тогда я подумал: «Наконец-то брат будет освобождён!»»
«Но… Но в реальности всё было иначе».
«Умирая, эта женщина забрала с собой сердце и волю моего брата. И я был беспомощен, ведь в моих силах было лишь наблюдать, как чахнет в своём заточении мой брат, оплакивая свою потерю. Ванцзи и Сичэнь тоже… оказались затронуты её уходом, и Ванцзи, казалось, переносил это болезненней, чем кто-либо ещё».
«Только из-за этого я практически навязал правила и Сичэню, и Ванцзи, лишь бы отвлечь их, но они справились с горем по-своему. Сичэнь… он оказался очень похож на своего отца. Лишь поверхностно следуя правилам, он, однако, не отступал от них. А Ванцзи… он был таким же, как и я, и вырос, не смея допустить и мысли о неверности правил».
«И я был счастлив. Ничто не нарушало правил со стены. <s>Несмотря на то, что Ванцзи стал слишком молчалив, слишком тих, слишком сдержан для своего возраста</s>».
………
«Это не могло длиться вечно».
«Ванцзи пошёл против правил. Так же, как и его отец, он нарушил правило ради убийцы, за чьей спиной было неисчислимое количество грехов».
«Я игнорировал просьбу Сичэня остановиться. Я и так пощадил Ванцзи из любви, бьющейся в моём сердце. Я последовал правилам, нанёс племяннику тридцать три удара кнутом. Каждый удар оставлял след не только на его спине, но и на моём обливающемся кровью сердце. Каждый из них ранил меня так же, как я ранил Ванцзи».
«Но я продолжал, несмотря ни на что. Ванцзи нарушил правила. Он должен быть наказан. <s>Но почему-то я желал, чтобы всё было иначе. Даже несмотря на правила, Ванцзи не должен был так страдать…</s>».
«Но Ванцзи не признавал своих поступков неправильными. Я видел огонь в его глазах, который не угасал, сколько бы ударов не было нанесено его спине. Я видел его нежелание отступать, и это рассердило меня. Я отказался видеться с ним после его наказания. Я злился на то, что Ванцзи оказался таким непослушным. Я злился оттого, что мой некогда идеальный племянник пал так низко, лишь чтобы защитить этого девианта*. Этого аморального, нарушающего правила демона, который……»
……
«…Который не сделал ничего плохого».
«Просмотренные воспоминания заставили меня открыть глаза. Я никогда не пытался увидеть Вэй Усяня. Я мог видеть лишь того Вэй Усяня, которого позволяли мне увидеть нерушимые многие сотни лет правила».
«Цансэ Саньжэнь постоянно стремилась нарушить правила, и её сын был таким же. Так я считал. Так, и никак иначе. Из-за этого я всё время сравнивал их и направлял раздражение, которое когда-то вызывала у меня эта женщина, на молодого мальчишку, что было совершенно неправильно. Вэй Усянь был собой. Не своей матерью. Он был просто любопытным мальчишкой, как и все подростки в этом возрасте. Но я не мог видеть этого».
«Я слишком боялся перемен».
«Правила были единственной константой в моей жизни, они давали мне ощущение безопасности. И всё, что делал Вэй Усянь, это шёл против правил. Поэтому я срывался на него».
«Снова».
(Он покинул Облачные Глубины).
«И снова».
(Убеждая Ванцзи отвернуться от него как во время войны, так и после).
«И снова».
(Нападение на Безночный город).
«И снова».
(И… в той пещере).
«Пока в конце он не ушёл. <s>Пока не умер</s>».
«И я… осуждал его за то, каким безнравственным, неблагодарным, творящим всё возможное зло мира он был».
«…Но почему я не могу перестать думать о том, как он молод? Как много он взял на себя? Сколько секретов хранил?».
«Мне было стыдно. Мне следовало поступить иначе, лучше. Не следовало быть таким наивным. Я должен был увидеть правду. И не должен был быть таким целеустремлённым, будучи узколобым. Мне следовало доверять Ванцзи. Я должен был сделать больше. Я… Я…»
«Я слишком полагался на правила».
«Брат… Я должен был увидеть то, как сильно правила повлияли на него, буквально разрушили волевого заклинателя. Насколько они изматывали его, как часто едва не убивали. И то же самое происходило с Ванцзи. Правила изолировали его, сделали холодным и ужасающе молчаливым».
«В слепом поклонении правилам я… не смог разглядеть правильную и неправильную сторону» - руки Лань Цижэня дрожали, но не от старости. – «Я не смог отличить чёрного от белого. А после… не смог увидеть проходящую между ними серую полосу».
«…Но есть ли смысл сожалеть о прошлом? Теперь есть только будущее».
«Вот почему… когда Сичэнь сказал, что хочет реформировать правила Гусу Лань… я согласился. В конце концов, правила должны нести людям безопасность, защиту, но они снова и снова причиняли боль тем, о ком я забочусь».
«Я забыл о том, что правила всё время меняются,чтобы предотвратить непреднамеренное причинение вреда людям. Я забыл, что правила – это руководящие принципы, которым стоит следовать, но не что-то, что можно принять за закон».
«Я всегда боялся перемен. Но, возможно, теперь… пришло время сделать новый шаг вперёд»
…………………………………</p>
Лань Сичэнь устало вздохнул, окинув взглядом сложенную перед ним стопку бумаг.
После того, что случилось с его племя… Лань Сычжуем, Лань Сичэнь стал ещё более решительным в своём желании изменить существующие у них правила.
То, что… То, что случилось во время Осады… было тем, о чём он будет вечно сожалеть.
Потому что… почему ему никогда и в голову не приходило взглянуть на так называемую «армию» Молодого Господина Вэя? Почему он не заподозрил, что что-то во всём происходящем не сходилось? Почему не поверил словам брата?
По правде говоря, Ванцзи рассказал ему обо всём, что видел на горе Луаньцзан. Но… Лань Сичэню казалось, что Ванцзи слишком увлечён Вэй Усянем, чтобы увидеть истину. Лань Сичэнь даже отправился к А-Я… к Мэн Яо, дабы уточнить слова брата, которые тут же опровергли.
Он был слишком молод, слишком доверчив, слишком наивен.
«Я мог бы… Я мог бы сделать больше» - нередко настигали его печальные мысли. – «Я глава Клана и всё же…» - дыхание резко перехватило, не давая вздохнуть полной грудью. – «И всё же я позволил другим управлять мной. Как представитель своего Клана я имею власть, а мои слова – силу, но я никогда не использовал этого в полную меру. Я был слишком напуган, чтобы что-то предпринять, ведь любая мелочь могла привести к расколу клана».
«Когда Ванцзи был наказан за то, что защищал Молодого Господина Вэя… Я должен был больше сопротивляться! В то время я ещё не был главой клана, я был лишь Молодым Господином. Но я позволил страху взять верх над любовью к брату!»
«А после этого… я был слишком взбешён, убит горем, чтобы понять, в чём соглашаюсь участвовать. Сдерживаемые многие годы эмоции вырвались, обрушившись на ни в чём не повинных людей!»
Лань Сичэнь видел ситуацию вполне открыто: Вэни лишили его отца и сожгли его дом. Как бы не был хорош он в самообладании, даже Лань Сичэню было… трудно простить за такое.
Но почему он не мог остановиться и понять, что не каждый Вэнь виноват в произошедшем? Клан Цишань Вэнь был поистине огромен и состоял из сотен ответвлений семейных древ, тысячи из этих людей были простыми гражданскими. И ему… И ему в то время… Это может показаться жестоким, но его никогда не волновало, что случится с этими людьми. С глаз долой, как говорят, из сердца вон.
…Лань Сичэню было стыдно даже думать об этом.
Прикрывая глаза, теперь, когда прошло столь много времени с великой осады, он вспоминал горячую кровь, брызнувшую ему на лицо после атаки на одного из Вэней. Ярость, вина, горе и ненависть ослепляли его, не давая понять ни того, что он делает, ни того, кого режет. А после он… От понимания кулаки непроизвольно сжимались. После он поджёг это место. И когда увидел то, как пламя жадно охватило ветхие хижины, в которых проживали Вэни…
Чувство болезненного удовлетворения наполнило его, переполняя, насколько это было возможно. Псы из клана Вэнь сожгли его дом, так разве не справедливо то, что он ответил им тем же?
Но, подумать только, он разил старых и усталых простолюдинов. Граждан, что даже не могли защитить себя… К горлу подступил горький ком тошноты. Как он мог так поступить?! Он…
Ах… Он плакал.
«Но разве смогут слёзы исправить то, что я натворил? Искупят вину за преступления, что совершил? Вернут ли тех, кого убил? Их разрушенные дома? Простят ли за то, что осудил из-за фамилии? Почему я не постарался узнать всю правду? Почему был так слеп?» - он закрыл лицо руками, прерывисто вздохнув. – «Почему я так беспо…»
Стук в дверь заставил его оборвать мысли, вырывая из задумчивости.
- Сичэнь?
- Дядя, - устало кивая в знак приветствия, ответил Лань Сичэнь.
- Встреча, - прямо заявил пожилой мужчина.
- Ах да, - собирая свои документы, он слегка кивнул. – Я приду.
……
Тихий шёпот окутал старейшин, стоило ему только занять своё место. Пришлось поднять руку, чтобы призвать всех к порядку.
- Причина, по которой я собрал вас всех, проста. Я считаю, что пришло время перемен.
- Перемен?
Прикрыв глаза, Лань Сичэнь не позволил людям вокруг себя заметить промелькнувшую в них на секунду скорбь.
- В течение многих лет мы гордились тем, что являемся самым честным, праведным кланом. Однако… то, что мы совершили за последние годы, было далеко не так благородно.
- Что всё это значит?
- Что вы имеете в виду?
- Что случилось?
- Мы не сделали ничего плохого!
- Факт того, что вы даже не знаете, что мы сделали, доказывает мне, что нам и правда необходимы перемены, - твёрдо заявил Лань Сичэнь.
- О каких переменах вы говорите? – спросил самый старший из собравшихся здесь.
- Изменения в правилах. Их реформа и сокращение, - возмущённые вздохи, а то и выкрики немедля разнеслись по залу. – Я не отрицаю, что правила необходимы. Но… некоторые из них отнимают у нас способность чувствовать, выражаться…быть человеком. И я чувствую… пришла пора некоторых перемен.
Закончив говорить, Лань Сичэнь поднялся, выдавая каждому из присутствующих копии изменений, которые он хотел внести. И, по большей части, они были приняты. Подавляющее число собравшихся не выражали несогласия. Но…
- Нелепо.
- Это неприемлемо.
- Совершенно возмутительно.
- Это никуда не годно!
- Мы не можем позволить этому произойти!
Обойтись без небольшого противодействия не удалось. Конечно, этого следовало ожидать. Всё же предложенные им поправки лишили бы старейшин большей части той власти, которой они обладали сейчас, позволив молодым и более радикальным мыслителям получить свободу действий.
Лань Сичэнь попытался успокоить тех немногих старейшин, что высказались против, но всё было безрезультатно.
- Почему вы не согласны? – вздохнув, поинтересовался он.
- Изменения, которые вы предлагаете, требуют от нас передачи большей власти вам… и молодому поколению. Мы всегда придерживались мнения, что слишком много власти не может быть доверено одному главе. И недоросли.. ха! Что они знают о власти в этом мире?
- Хм? – «Только ли из-за этого они не хотят терять власть?» - Дело не в этом. Изменения, которые я предлагаю, незначительны. Я просто хочу, чтобы мы были дружелюбны по отношению к исключениям из правил. Кто-то может нарушать правила ради добрых дел, и я лишь желаю убедиться в том, что мы не причиним вреда кому-то, не зная полностью того, что произошло. Кроме того, я не прошу предоставить мне полную власть. Помимо меня, ещё двое непредвзятых старейшин смогут скорректировать или согласиться с любым из моих решений. В то же время молодое поколение получит возможность поделиться своим мнением прежде, чем будет несправедливо отвергнуто.
Однако на его слова один из старейшин лишь фыркнул.
- Это из-за наказания Второго Господина Лань? Вам всегда казалось, что мы слишком суровы к нему. Вы делаете это для того, чтобы защитить людей, подобных ему? Кроме того, - уже с усмешкой добавил мужчина. – Второй Господин Лань заслужил это за то, что защищал этого… Старейшину Илин.
На мгновение Лань Сичэнь, как и Лань Цижэнь, замерли. Однако, словно не замечая этого, старейшина продолжил, лишь вздохнув в начале.
- Вы не должны менять правила лишь для того, чтобы защищать себя.
Лань Сичэнь судорожно вздохнул, силясь обуздать свой гнев.
- Тогда что насчёт гражданских Вэнь, которые были убиты нами? Из-за вины основной семьи мы осудили их ещё до того, как лично встретились с этими людьми!
- Ну вот… и снова вы стараетесь ради своего брата, - с всё той же усмешкой ответил старейшина. – В конце концов, разве не он любил Старейшину Илин? Тот же любил Вэней, и вот уже вы оказываете им большую милость.
- Дело вовсе не в Ванцзи и Молодом Господине Вэе, - едва не огрызаясь, более резко, чем планировал, ответил Сичень.
- М? А в чём тогда?
Дискуссия продолжалась до тех пор, пока они не решили отложить её. Ни одна из сторон так и не пришла к согласию.
Чуть позже, сидя в ханши, Лань Сичэнь ударил кулаком по столу, едва не разломив крепкое дерево пополам.
«Они используют Ванцзи против меня. Когда я просто…» - он склонил голову, зарываясь пальцами в волосы. – «Я просто хочу стать лучше. <s>И искупить свои ошибки</s>».
………………………………</p>
Время занятий наконец-то истекло, чему Лань Сычжуй был в какой-то степени рад, выходя на свежий воздух и довольно жмуря глаза, как вдруг услышал имя своего отца. Борясь с собственным любопытством, он всё же последовал на звук и обнаружил двух старейшин, обсуждающих что-то между собой.
Глаза его на мгновение вспыхнули.
«Я помню этих двоих! Они убили Мэйсян-цзе и третьего дядю!!»
Он уже собирался уйти, просто проигнорировав обоих, как голоса спорщиков стали громче.
- Этот Лань Сичэнь... - один из мужчин прищёлкнул языком. - Лишь из-за того, что мы так сурово наказали его брата... Он использовал первую же возможность, чтобы подрезать нам крылья!
«Наказали?» - Лань Сычжуй застыл на месте.
А старейшины тем временем продолжили говорить о том, что его отец заслужил каждый удар кнутом, который получил, за то, что бросил им вызов и посмел ранить, когда они хотели убить Старейшину Илин.
«Отец так сильно пострадал... потому что хотел защитить А-Ня.... Сянь-Гэгэ?» - тело его стало сотрясаться от гнева, стоило только Лань Сычжую понять это. - «Почему отец вообще остался здесь после всей той боли, что причинило ему это место?»
- Очень жаль, что Лань Сичэнь, Цижэнь, да и остальные старейшины отказались от нашего первоначального предложения о шестидесяти шести ударах.
Лань Сычжуй был благодарен им за это.
«Всё-так... всё-таки у отца есть союзники в этом месте».
- Не важно, - второй старейшина небрежно махнул рукой. - Мы всё ещё можем подсыпать те травы в чай Лань Ванцзи, чтобы замедлить его выздоровление.
Кровь застыла в жилах Лань Сычжуя, в то время как гнев охватил его столь сильно, что лицо начало покрываться бурыми пятнами.
«Они... Как они посмели...?!»
- Хах. И они вряд ли когда-либо узнают об этом. Второй Господин Лань не может отказать нам. Неуважение к старшим против правил.
Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного успокоиться. Сделать это было как никогда трудно. Он хотел... хотел убить их. Лань Сычжуй никогда не был убийцей, но эти люди... они зашли слишком далеко!
Но не сейчас. Он ещё слишком слаб. Он ничего не сможет, пока так слаб. Но он должен, нет - обязан защитить своего отца! Мысли вихрем носились в его голове, пока юный заклинатель отправился в столовую. Возможно... он может лично подавать отцу чай, и только тот, который готовит сам.
И тогда... Чтобы ни делали эти люди, всё будет понапрасну.
Ярость вновь загорелась в глазах Лань Сычжуя, делая их необыкновенно яркими.
В один прекрасный день они все заплатят за то, что сделали с его семьёй.
….................................</p>
Звезды мерцали так же прекрасно, как когда-то глаза Вэй Ина, и сияли так же ярко, как его улыбка. Именно поэтому Лань Ванцзи любил смотреть на бескрайнее ночное небо, устилавшее своей красотой весь мир в эту длинную ночь.
Тонкие, испещрённые полосками шрамов пальцы поднялись выше, играя первую строфу распросса. Даже если душа Вэй Ина была разбита, он должен продолжать попытки найти её кусочки, независимо от того, сколько их может быть.
Одна из душ всплыла перед ним.
(Кто ты?)
(Оуян Хуянь.)
(Что тебе нужно?)
(Помощь.)
(С чем?)
Душа повела его за собой, приведя к определённому месту в лесу.
(Что тебе нужно?)
(Здесь осталось моё тело. Хочу вернуть его своей семье.)
(Понятно.) - он ненадолго замолк. - (Ты заклинатель?) - вспомнив о семье Оуян, жившей неподалёку, спросил он.
(Нет. Деревня, где живёт моя семья, находится неподалёку.)
(Хорошо.)
Он выкопал совсем свежее, едва начавшее гнить тело, и отправился в соседнюю деревню, вернув труп семье души.
(Спасибо) — прошелестела душа, после чего исчезла, так и не увидев лёгкого поклона Лань Ванцзи, что попрощался в знак уважения и вновь принялся играть распрос.
(Вэй Ин?)
(Нет.) - Лань Ванци пришлось постараться, чтобы сдержать разочарованный вздох.
(Кто ты?)
(Ммм... Кажется, меня звали Жэншу.)
(Ясно. Что тебе нужно?)
(Компания. Я одинок.)
(Что насчёт других духов?)
(Я говорил уже со всеми здесь.)
(Ясно...)
(Почему ты здесь?)
Лань Чжань не знал, стоит ли отвечать на этот вопрос, отчего между ними повисла недолгая тишина.
(Ищу кое-кого.)
(Кого?)
(Вэй Ина.)
(Вэй Ина?)
(Мгм.)
(Что этот человек значит для тебя?)
Глаза Лань Ванцзи полыхнули горем и едва скрываемой болью.
(...Всё.)
Душа на мгновение затихла.
(Где может быть этот человек?)
(Мёртв.)
(...Ты не можешь поговорить с Вэй Ином так же, как со мной?)
(Я не знаю. Его душа разорвана.)
(Разорвана... душа...)
(Что-то не так?) - слыша в его голосе колебания, спросил Лань Ванцзи.
(Здесь иногда бывают какие-то странные... фрагменты(?) нескольких душ, они носятся тут и там. Я не уверен, что один из них является тем, кого ты ищешь.)
Один из них мог быть Вэй Ином. Лань Ванцзи задумался.
(Ты видел или встречался с фрагментами?)
(Был короткий разговор с одним из них.)
(А ты... Мог бы указать мне в нужном направлении?)
(Конечно. Но... ах...)
(Что такое?)
(Тот, с кем я разговаривал... вроде как избегает заклинателей. Если я правильно помню, он был убит ими. Не знаю, пойдёт ли он на контакт.)
(Ясно...) - «Независимо от того, Вэй Ин это или нет, я должен помочь ему.» - Ты можешь сказать ему, что я не хочу ему навредить, а только помочь?)
(Я могу попробовать.)
(Спасибо.)
(Без проблем! В конце концов, ты же составил мне компанию!)
Ву Жэншу исчез на несколько минут, после чего вновь раздался его голос.
(Даочжань?)
(Да?)
(Он говорит, что у него нет сил говорить с тобой, поэтому говорить буду я.)
(Мгм. Ты можешь сказать, кто он?)
(...Он говорит, что его зовут Цзи Гемин.)
Лёгкий укол разочарования пронзил заклинателя.
(Понятно. Ему нужна помощь?)
(Да. Его тело лежит под деревом в юго-западном направлении. Он хочет вернуть его своей семье в деревне.)
(Понятно) — Лань Ванцзи так и поступил, одновременно и осчастливив, и опечалив семью погибшего. Они попытались дать ему что-нибудь в благодарность, но Лань Ванцзи вежливо отказался. Семья нуждалась в этих деньгах больше, чем он.
Лань Ванцзи помогал душам обрести покой всю ночь, как и многие прошедшие ночи, но... ни одна из них не была Вэй Ином.
Ву Жэншу задержался на некоторое время.
(Вэй Ин...) - Лань Ванцзи продолжал играть, не обращая свою песнь ни к кому конкретному. - (Вэй Ин... все скучают по тебе. Я... я скучаю. Возвращайся... Пожалуйста, возвращайся...) - струны гуциня впивались в подушечки его пальцев, отчего по инструменту начинала расплываться кровь, но он не обращал на это никакого внимания. - (Вэй Ин... если... если ты хочешь уйти... прошу, хотя бы скажи мне, как тебе помочь. Скажи мне, как я могу помочь тебе обрести покой.)
Но, как и всегда, ему никто не ответил.
(...Ты так волнуешься за него...) - заиграл в ответ ему Ву Жэншу. - (Почему?)
Лань Ванцзи не нашёл в себе сил даже на то, чтобы утереть слёзы.
(Я... люблю его. Вэй Ин — моё всё. Он раскрасил мир, который до этого был однотонным.)
(…...Ха-ха... должно быть, это действительно любовь.)
(Так и есть.)
(Тогда почему я чувствую тут «но»?)
Лань Чжань вспомнил каждый раз, когда отвергал Вэй Ина, его прикосновения и желания идти рядом, потому что не знал, как с этим справиться.
(Я так и не смог сказать ему этого, а после стало слишком поздно. Я... не очень хорошо общаюсь. Это снова и снова вызывало недоразумения между нами. Я хочу извиниться, сказать ему, что на этот раз буду рядом, что бы ни говорили люди.)
(Понятно. Желаю удачи в твоём пути.)
(Спасибо.)
Ву Жэншу ушёл.
Его душа была одной из многих, с кем Лань Ванцзи встречался и беседовал. Многие из них с интересом слушали его историю, наблюдали за тем, как он безостановочно разыскивал душу Вэй Ина. И чем больше он говорил, тем легче ему становилось дышать.
Несмотря на череду неудавшихся попыток, Лань Ванцзи не собирался прекращать свои поиски. Неважно, сколько времени это займёт.
Шрамы на спине зудели, напоминая о том, чего он не смог предотвратить.
«Мне не удалось спасти Вэй Ина. Я ничем не мог ему помочь. Я никогда не помогал Вэй Ину и стало слишком поздно. Я ничего не предпринимал, и время, отданное мне на это, истекло. Мне следовало сделать это раньше. Я должен был... Я должен был сделать больше».
Жгучие слёзы вновь потекли из его глаз.
«Вэй Ин... Если бы я старался больше... Был бы ты ещё здесь?»
Но как бы сильно Лань Ванцзи не желал того, он не мог повернуть прошлое вспять. Единственное, что ему теперь оставалось — это надеяться на будущее.
Он шёл по Цайи, когда некий аромат донёсся до заклинателя, заставляя его остановиться. Небольшая лавочка была совсем недалеко, и после некоторых раздумий он, зайдя внутрь, приобрёл продаваемый товар, из-за которого пришлось буквально красться в Облачные Глубины, а после — проскальзывать в собственную цзинши. Выложив покупки на стол, он недолго рассматривал их.
Улыбка Императора, любимое вино Вэй Ина. Лань Ванцзи не знал точно, что заставило его купить алкоголь, но смел предположить, что... если у него есть вино, то можно было бы... заманить Вэй Ина, вернуть его и заставить остаться, на этот раз наверняка.
Но Лань Ванцзи тут же отбросил эти мысли, не позволяя задерживаться дольше.