8. Воспоминания - Сожаление (1/2)
Истощивший энергию Цзаи Цю упал наземь, раздавшимся шумом заставляя заклинателей очнуться.
Только что они получили ещё один кусочек головоломки.
Кусочек головоломки, который делал историю лишь запутанней.
Вэй Усянь был одержим. Одержим эмоциями. Одержим гневом. Одержим возмущением.
Он совершенно не контролировал происходящее и при всём желании он не смог бы предотвратить произошедшего.
У него не было контроля над телом, над сердцем, над действиями.
Но все видели, с каким отчаянием он пытался держать себя в руках.
Все видели, как сильно он не хотел смерти Цзинь Цзысюаня.
Все видели, что его спровоцировали.
Но никто не мог сказать и слова.
Ведь что теперь они могли сделать?
.
.
Первым желанием после того, как они пришли в себя, было кинуться на делегацию клана Ланьлин Цзинь, но мыслящие рационально люди сдержали этот порыв. Цзян Чэна отговорил от порки Цзы Дянем Цзиней - в особенности Цзинь Гуанъшаня – Лань Сичэнь. Глава клана Цзян сразу отправился в цзинши, в то время как пурпурная молния тянулась следом.
Измученные и уставшие, с переполняющими разум эмоциями, люди разошлись по своим комнатам.
(За Цзинями следили. Они увидели то, ради чего пришли, но остальные желали, чтоб делегация Ланьлин продолжила наблюдение за погубленной ими доброй душой.)
Всего того, что они увидели на прошедшем сеансе, было… слишком много.
Эти эмоции и, ох, их насыщенность. Это было… Это было…
Это сжигало их души.
.
.
Лань Ванцзи был потрясён. Сердце его, всё ещё кровоточащее, испытывало куда большую боль, и в сон он погрузился со слезами на глазах и молитвой на устах.
(В ту ночь ему приснился Вэй Ин. Он отступал назад, невзирая на мольбы и просьбы подождать, исчезал… Вэй Ин был поглощён тьмой)
………</p>
Лань Сичэнь и Лань Цижэнь чувствовали себя получившими пощёчину. Ванцзи рассказывал им о состоянии деревни на горе Луаньцзан, просил переселить Вэней куда-нибудь неподалёку от Гусу, где их можно было бы защитить, но они предпочли не обратить на это внимания. Думали о последствиях, которые повлечёт за собой приют для остатков Вэнь.
Теперь они понимают, что это было всего лишь оправданием.
Как же глупы они были.
.
.
Не Хуайсан ложился с тысячью мыслей, что безостановочно крутились в голове.
Он всегда считал Вэй Усяня хорошим другом, но по окончании войны они почти не разговаривали друг с другом. Он был напуган мыслью, что если он решит помочь, то в происходящее будет вовлечена его семья. Тем более… кто бы поверил ему?
Несмотря на то, как часто ему помогал друг во время обучения в Гусу, после он ничего для того не делал.
Я в долгу перед ним… Так я внесу свою лепту в восстановление его репутации. А также… возможно… помогу ему вернуться… Как-то… Как угодно…
………</p>
Не Минцзюэ в размышлениях сидел на краю своей постели.
О прошедшем сеансе воспоминаний можно было многое сказать.
Ему всегда претили Вэни… нет, не так… несколько избранных Вэней и то, что они делали, но затем его недовольство, ненависть распространились на несвязанных с ними мирных граждан.
- Блять… - выругался он вслух. – Я всё испортил*.
Его клан был известен своей верностью справедливости, и всё равно они… они… они участвовали в убийстве невинных. Тех, кто не имел никакого отношения к ужасам, обрушенным на них кланом Вэнь. Некоторые из них спасали его людей!
Он отплатил за их добро жестокостью и неблагодарностью…
.
.
Цзинь Гуаньяо был бледен, и тело его била дрожь. Он знал, что за произошедшее на тропе Цюнци вся вина ляжет на него, но это не имело значения. Куда больше его беспокоило – нет, потрясало – то, что всё это произошло буквально у него под носом.
Ему не было известно о всех ужасах, произошедших там, но он подозревал что-то неладное, когда цифры в докладе о произошедшем несущественно уменьшились.
Но он предпочёл не обращать на это внимания.
А после Цзинь Цзысюань…
Он не желал ему смерти. Пусть неловко, но Цзинь Цзысюань хорошо с ним общался. Совсем… совсем как брат.
Они встретились в тот день, и он рассказал обо всём, что замыслил Цзинь Цзысюнь. Затем Цзысюань улетел… Он хотел, чтоб Цзинь Цзысюань вернулся раненым. Чтоб рана была столь сильна, что он не смог бы взять на себя роль главы клана, когда Цзинь Гуаньшань уйдёт в отставку. Но он не желал ему смерти.
Он подозревал, что да, существует вероятность смерти Цзинь Цзысюаня, но он не рассчитывал на подобный исход.
Но ведь это не имело значения, не так ли?
Цзинь Гуаньяо должен был пойти и остановить это. Теперь же он признаёт… признаёт, что отнял слишком много жизней, чтобы его можно было простить, и даже… даже… хотел взять больше под командованием отца.
И вправду… - он горько рассмеялся. – Каким же чудовищем я стал?
………</p>
Цзинь Гуаншань мерил шагами комнату. Всё шло не по плану!
Почему? Почему??? Всё было так гладко, и тут всплыл этот шар памяти! Он всё испортил!
Жребий брошен, пути назад уже нет. Он пойман в ловушку, из которой не было выхода.
Мужчина резко остановился посреди комнаты, озарённый новой идеей…
Нет, возможно, один выход есть…
.
.
Потребовалось еще несколько дней, чтобы прийти в себя после этой долгой, мучительной части воспоминаний.
С тех пор, как они это начали, прошло уже две недели.
Но для них это было подобно вечности.
………</p>
Вэй Усянь не понимал, что происходит.
Почему всё происходило именно так?
«Этого не должно было случиться»
Нет.
«Нет, нет, нет, нет……»
Так не должно быть.
«Это должно быть сном»
Вероятно, что-то где-то пошло не так.
«Нет…… Нет!!!»
Вэй Усянь схватился за голову, становясь до безумия похожим на мертвеца в глазах наблюдателей.
«Почему я не могу взять всё под контроль? Я должен был контролировать Вэнь Нина. Почему, почему, почему… почему?»
Он не хотел убивать Цзинь Цзысюаня.
Он совершенно не хотел убивать Цзинь Цзысюаня.
У него и в мыслях не было убивать Цзинь Цзысюаня! Просто в тот момент, он не знал, почему, но внезапно он ничего не мог контролировать. Почему, почему, почему…
Сознание Вэй Усяня опустело, стоило жизни до конца покинуть глаза Цзысюаня.
«Разве я не говорил, что знаю, что мне следует делать, а что нет?»
«Разве не говорил, что могу контролировать это?»
«Разве не говорил, что никаких проблем не возникнет, что ничего не может случиться?»
Вэй Усянь был поражён. Слишком много всего.
……Затем реальность погрузилась во тьму.
***</p>
Собственная самоуверенность ударила ему в спину, подобно карме, - устало подумал Цзян Чэн с тяжестью на сердце. – Зная его склонность привлекать неприятности, мне следовало послать сопровождение…
***</p>
Вновь приходя в себя, Вэй Усянь оказался в пещере Фумо.
Увидев Вэнь Нина, разговаривающего с Вэнь Цин, он бросился на парня. Кричал на него, зная, что Вэнь Нин не виноват.
- Что будет с Шицзе, если он мёртв? Что будет с сыном Шицзе?! Что будет со мной?! Что насчёт меня?!
Его крики эхом разносились по сводам пещеры, пугая А-Юаня, заставляя его громко расплакаться.
Вэй Ин чувствовал, как всё глубже тьма затягивает его сердце.
«Почему все эти годы я скрывался на Луаньцзан? Почему я должен проходить через всё это? Почему я выбрал этот путь? Почему я стал таким? Какой я в чужих глазах? Что я получил взамен? Неужели я сошёл с ума? Неужели я сошёл с ума? Неужели я сошёл с ума?!»
***</p>
Все были уставшими, а последние дни отдыха совершенно не успокоили их сердца. Они очень устали. Но Вэй Усянь устал ещё сильней.
Он устал ещё сильней.
Он был человеком.
И он устал.
***</p>
Если бы он только не выбрал этот путь в самом начале…
- Мне… жаль… - совсем тихо прошептал Вэнь Нин. – Мне жаль… Э-это всё моя вина… Мне жаль…
Слушая, как Вэнь Нин заикается, извиняясь через слово, Вэй Усянь почувствовал себя крайне абсурдно.
Это была не вина Вэнь Нина.
Это была его собственная вина.
Стоило ему впасть в ярость, и Вэнь Нин становился не более чем оружием. Он полагался на то, что Вэй Усянь сдержит его в узде. Вэй Усянь был тем, кто сотворил его, кто управлял им.
Раньше, когда Вэнь Нин был в сознании, Вэй Усянь не скрывал своей враждебности к Цзинь Цзысюаню, с их напряжёнными отношениями, с намерениями убить вдобавок к непоколебимости. И потому на тропе мертвец признал мужчину «врагом», атакуя, без задней мысли исполняя приказ «уничтожить».
Лишь его виной было то, что он не мог управлять этим оружием.
Вэнь Нин был оружием, но стал бы он им по собственной воле?
Мог ли такой робкий, заикающийся человек быть счастливым, убивая людей по приказу Вэй Усяня?
***</p>
Те, кто обвинял Призрачного Генерала в том, что тот был безвольной машиной для убийств, те, кто проклинал само его существование, те, кто радовался его кончине… все они запомнили застенчивого паренька, который, не жалея собственной жизни, помогал Вэй Усяню и главе клана Цзян. И не могли сказать ни слова. Потому что видели, как он помогал людям, не обращая внимания на многочисленные раны, покрывающие его тело. И даже став мертвецом, он продолжал помогать другим.
И когда его хозяин потерял контроль, убивая их заклинателей… не потому ли это было, что он стал свидетелем смерти любимой сестры?
Взаправду… они – те, кто убил их… они были настоящими убийцами.
***</p>
Вэй Ин всё думал и думал, как же Вэнь Нин может соглашаться с ним, будучи и сам знакомым с Цзян Яньли. Скорее всего, он принимал все ошибки за свои собственные, даже извинялся перед ним!
А после он вспомнил свою Шицзе. Как же счастлива она была!
… И как он всё это разрушил.
Совершенно внезапно Вэй Усянь разрыдался, и голос его выражал глубокую беспомощность.
- … Может, кто-нибудь скажет мне… что мне делать теперь?
Ответа не последовало: ни у кого не было слов, что могли бы утешить Вэй Ина.
В это мгновение он ощутил лёгкую боль в шее, словно его укололи острой иглой, и тело онемело, оседая на каменное ложе, без возможности пошевелиться.
Глаза Вэнь Цин были красными, когда она убрала от него руку.
- … Прости меня.
«Что? Почему? Вэнь Цин, что ты делаешь?»
- Что ты делаешь?
Вэнь Нин и Вэнь Цин переглянулись, одновременно торжественно кланяясь ему.
«Что они делают? Что они делают?»
- Что вы собрались делать? Ответь, что ты делаешь?
- Перед тем, как ты проснулся, - медленно начала она. – Мы как раз обсуждали кое-что и, я думаю, пришли к некоему выводу.
- Что? Что вы делаете? Вынь иглу… отпусти меня!
- Мы с сестрой решили, - низко опуская голову, взял слово Вэнь Нин. – Решили отправиться в башню Кои и сдаться.
***</p>
Судорожный вздох пронёсся по помещению от охватившей людей паники.
***</p>
«Нет. Нет, нет, нет, нет…»
- Как? Почему? Что вы собрались делать? Извиняться? Сдаться?
- Да, в той или иной степени. Пока ты был без сознания, клан Ланьлин Цзинь отправил людей с посланием на гору Луаньцзян – передать им двух глав остатков клана Вэнь, в особенности Призрачного Генерала.
«……Нет, нет, нет, нет. Только не они. Я не могу больше никого потерять, нет… Нет…»
- Я пока предупреждаю: лучше вынь из меня эту иглу прямо сейчас.
Но Вэнь Цин проигнорировала его слова, продолжая рассказ:
- Главы – это мы. По их словам, если ты сдашь нас, этот инцидент будут считать исчерпанным, - она вздохнула. – Игла будет сковывать тебя в течение трёх дней. Четвёртый дядя уберёт её раньше только в случае чего-то серьёзного.
- Остановись! Разве я позволял тебе делать это? Убери иглу!
Вэни остались неподвижны, в то время как Вэй Усянь ещё немного боролся, пока не потерял всю чувствительность в ногах.
- Это не я его проклял!
- Но они решили, что это был ты.
***</p>
Они обвинили его, потому что он казался идеальной мишенью. Они обвинили его только потому, что он казался наиболее вероятным человеком, который мог сделать нечто подобное.
Тогда им многое было неизвестно.
Теперь они знают. Знают, и ничего не могут сделать, потому что уже слишком поздно.
Уже было слишком поздно.
.
.
Не Хуайсан с возрастающей подозрительностью наблюдал за ещё более суетливым поведением главы одного из кланов. Насколько он помнил, его зовут Су Миньшань.
Каждый раз, когда речь заходила о проклятии, он начинал… подождите... О проклятии?!
Не Хуайсан ещё пару мгновений наблюдал за ним, прежде чем окончательно убедиться во всех своих подозрениях.
***</p>
Вэй Усянь считал, что заклинатели могли бы установить контрольные пункты и проверить, виноват ли он, но Вэнь Цин опровергла эту возможность, заявив, что никто не станет тратить так много усилий. Зачем им делать это ради кого-то вроде него?
Она тяжело вздохнула.
- Они прямо-таки готовятся убить тебя. Сейчас ты это понимаешь? Им не нужны никакие доказательства, как и не нужно, чтоб ты знал истину. Есть ли у тебя на теле проклятая метка, или нет – это не имеет значения. Ты – Старейшина Илин, основатель демонического пути. Ты специализируешься на тёмных проклятиях, так что ничего странного в том, что на тебе нет метки, не было бы. Тем более, что ты мог заставить Вэньских псов, собственных рабов, сделать это вместо тебя. Как ни крути, это ты, и ты не сможешь отрицать этого.
***</p>
Это было ужасно. Это было так ужасно.
Потому что они знали, что воспользовались бы подобным аргументом.
Потому что они знали, что были слишком поглощены верой в то, что лишь они на стороне справедливости. Что они приносили в мир добро, осуждая Старейшину Илин и его рабов.
Но то, что они делали, оказалось просто… просто…
Цзинь Гуаншань, нередко разглагольствовавший на эту тему перед публикой, съёжился под взглядами заклинателей.
Старейшины Гусу Лань, наиболее открыто выражавшие свою ненависть к Старейшине Илин (лишь среди соклановцев), и люди, их защищающие, отводили взгляд в сторону, в разной степени ощущая стыд. Мгновение Лань Ванцзи испытывал болезненное удовлетворение, увидев выражение их лиц.
***</p>
- Но даже так идти должен только я! Я заставил Вэнь Нина убить их! Почему должен идти нож, а не убийца?
Голос Вэнь Цин слегка дрожал, когда она объясняла, что без неё и Вэнь Нина, вероятно, всё будет закончено, но в целом был спокоен.
Только сейчас Вэй Усянь понял, что чувствовал Цзян Чэн, когда комплекс героя брал верх над действиями Усяня. Понял, почему у него всегда был такой вид, будто Вань Инь хочет избить его. Наблюдая за тем, как другие взваливают ответственность на свои плечи, несмотря ни на что настаивают на том, чтобы самим нести негативные последствия, и не в силах остановить это, Вэй Ин испытывал чувство… чувство, бывшее в высшей степени отвратительным!
***</p>
Цзян Чэн сжал кулаки, вспоминая те времена. Тогда Вэй Усянь бежал впереди, оставляя за собой хаос, а он мог лишь наблюдать. Тогда Усянь постоянно совершал что-то, что, как правило, в ближайшем времени приносило неприятности.
Цзян Чэн всегда наводил порядок, но… где-то на пути… он остановился, и Вэй Усянь упал.
Глубоко, в собственную тьму.
***</p>
Вэй Усянь замотал головой.
- Нет! – «Нет. Не оставляй меня. Не оставляй меня! Не уходи. Пожалуйста. Пожалуйста…»
Вэнь Цин опустилась на корточки рядом с его кроватью, касаясь пальцами его лба.
- Я сказала то, что должна была сказать, всё объяснила, остаётся попрощаться, - на её губах заиграла покорная улыбка, и Вэй Усянь жалел о том, что не может стереть её. – Потому, прощай.
- Нет. Нет…
***</p>
Выражение лица Вэй Ина можно было сравнить с ребёнком, который не хочет, чтобы его родители уходили. Он был так слаб, так уязвим, так… сломлен.
При виде Вэй Усяня Лань Ванцзи охватили бурные эмоции. – Мне следовало вернуться раньше. Я должен был быть там, чтобы помочь… Нет… Даже до этого… Мне следовало убедить, добиться доверия, и тогда, возможно, я смог бы помочь ему в ответ. Помочь ему… и защитить его…
***</p>
- Я никогда раньше не говорила такого, но теперь, при таких обстоятельствах, мне действительно есть, что сказать. Скорее всего, у меня уже не будет шанса сказать это после.
- … Замолчи… Отпусти меня…… - «Нет, нет, нет, нет, нет… Пожалуйста, нет……»
- Мне жаль, - она слегка улыбнулась ему. – И… спасибо.
Прежде, чем окончательно потерять способность двигаться, он протянул дрожащую руку к их удаляющимся спинам.
- Нет……
«Не уходите, не уходите, не уходите… Не оставляйте меня одного…»
***</p>
Чувство беспомощности поглощало их, но они могли лишь наблюдать, как тянется дальше эта боль.
***</p>
Вэй Ин так и остался там лежать.
Три дня.
В течение трёх дней он был загнан в клетку своих мыслей и голосов тёмной энергии.
Всякий раз думая о брате и сестре Вэнь, пожертвовавших собой ради него, он ощущал вспыхнувший гнев на самого себя, но куда сильней оказывалось облегчение от понимания того, как, скорее всего, всё разрешится после этого. Потому что ему не придётся ничего выбирать.
Придя в ужас от этой мысли, Вэй Усянь подавил её, как бы голоса ни старались вернуть блудливую мысль.
К концу третьего дня он начал двигаться. Застывшая кровь стала снова течь по жилам, и Усянь соскочил с ложа, выскакивая из пещеры Фумо.
Вэй Усянь видел, что Вэни не могли сомкнуть глаз все эти три дня. Но сейчас он не мог беспокоиться об этом, ему нужно было идти… он должен спасти Вэней… Цин-Цзе и А-Нина. Он должен!
Но, стоило ему спуститься с горы Луаньцзян, одному, в окружении деревьев и зелени, он остановился.
Он не знал, куда идти.
Гора Луаньцзян… он только что оттуда спустился.
Пристань Лотоса… он не возвращался туда больше года.
Башня Кои?... Прошло три дня. Единственное, что он там увидит – труп Цин-Цзе и прах А-Нина.
Он замер в отрешённости.
И внезапно почувствовал, что в этом мире, несмотря на его размеры, нет места для него.
***</p>
Лань Ванцзи, Лань Сичэнь, Цзян Чэн и Не Хуайсан разделяли одну мысль, одно чувство: вину.
Каждый из них обладал силой, способной помочь ему и доказать всему миру, как они ошибались насчёт Вэй Усяня. Но…
Но они не сделали этого.
Все они – пусть с разной степенью времени и знаний – были знакомы с Вэй Усянем. Они знали его и его личность, знали, каков он на самом деле.
Они могли бы дать ему утешение, какое-нибудь уединённое место. Место, где он мог бы чувствовать себя в безопасности.
Они могли бы дать ему это.
Но они не сделали этого.
И от этого было больно.
Больно осознавать, что они могли бы сделать что-то, чтобы предотвратить эти события.
Чтобы предотвратить смерть такого человека, как он.
***</p>
Он не знал, что делать. Слегка ударил себя.
«По крайней мере… я должен… должен вернуть их прах»
И он бросился к Башне Кои, оставляя позади себя хлещущий ветер.
Игнорируя всё и вся, он добрался в рекордные сроки.
Удивительно, но там оказалось не так уж много стражи, так что он смог проскользнуть внутрь незамеченным. Уже на обратном пути он услышал рыдания и остановился, поворачивая в их сторону.
Бесшумно прокравшись к главному входу, он заглянул сквозь изящную резьбу деревянных окон. Две женщины в белых траурных одеяниях стояли на коленях у гроба с замысловатыми узорами.
Сердце Вэй Усяня сжалось.
«Что я должен сейчас делать? Умолять о прощении? Что ещё я могу сделать? Что ещё я мог сделать? Некому больше дать мне ответ. Некому… Я остался один в этом мире»
Госпожа Цзинь вышла, и Вэй Усянь успел спрятаться на крыше. Он видел измождённое выражение её лица, выражение, которое он никогда больше не желал видеть у волевой женщины.
Чувство вины затопило сердце, и он сжал кулаки.
А после его заметили.
Мгновенно спрыгнув с крыши, он бросился бежать, от начала до конца не осмеливаясь взглянуть на свою Шицзе, ни единым взглядом, ни единым словом!
Ведь как он мог?
Он разрушил её жизнь, убил её мужа и оставил их ребёнка без отца!
Как он мог смотреть на неё?
У него больше нет такого права.
***</p>
Нет же, глупец! – Цзян Чэну хотелось кричать. – А-Цзе хотела тебе что-то сказать! Она говорила… Она говорила мне… говорила, что не винила тебя! Что не хотела, чтобы ты уходил! Что она… Что мы могли бы что-нибудь придумать.
А после у Цзян Чэна перехватило дыхание.
А-Цзе никогда не хотела, чтобы ты уходил. Она никогда не хотела, чтобы ты умер. Она никогда не винила тебя, несмотря ни на что, и я… в своём горе я… я… Я проигнорировал жертву, которую принесла ему А-Цзе. Я возглавил осаду и убил того, за кого она отдала свою жизнь. Я… я…
***</p>
Разум его затуманился, был переполнен мыслями о том, что он не несёт ничего, кроме смерти и разрушений.
***</p>
Потрясённые наблюдатели поняли, что Вэй Усянь, крайне недолго, совершенно не контролировал своего тела. Голоса, которые всегда шептались в глубине сознания Вэй Ина, казалось, прорвались сквозь ментальный барьер, почти поглощая носителя.
***</p>
После он подслушал разговор часового у городских ворот. Говорили о Призрачном Генерале и о том, каким свирепым он был, убивая их соклановцев.
«Как такое возможно? Вэнь Нин не убьёт, пока ему не прикажут! Есть ли кто-то, кто способен овладеть тёмным путём достаточно, чтобы контролировать его?»
***</p>
Минутку. Значит ли это, что их предыдущие теории были ошибочны? Без команды Вэнь Нин не терял самообладания. Но кто…? И почему?
Было ли это… чтобы в дальнейшем оклеветать Вэй Усяня?
Призрачный Генерал действительно казался ужасно напряжённым, словно не хотел терять контроль.
Глаз Цзинь Гуанъяо дёрнулся. – Не может быть… - он мельком взглянул на Цзинь Гуаньшаня и был потрясён, увидев в его глазах панику. – Отец, ты взаправду…
***</p>
Вэй Усянь продолжил вслушиваться в разговор, хмурясь, тогда как пальцы начали подёргиваться.
- Хорошо, что Призрачного Генерала всё же сожгли.
«Нет. Нет, Вэнь Нин, нет…»
- Ещё бы. Одной мысли о том, что это бродит на свободе, время от времени срываясь, было достаточно, чтобы вызвать у меня кошмары.
«Вэнь Нин не инструмент, не вещь! Как смеют…! Как они смеют!»
Кто-то сплюнул.
- Это конец, который должны встретить все Вэньские псы!
***</p>
Эти самые люди присутствовали в зале, потому слегка согнулись под обращёнными на них взглядами, не желая ни с кем встретиться глазами.
***</p>
Тёмная энергия клочьями обвивалась вокруг Вэй Ина.
– Разве все они не заслуживают смерти? –
Дыхание становилось тяжелее, когда он старался отогнать голоса прочь.
- Призрачный Генерал был сожжён дотла. На этот раз Вэй Усянь должен знать, что случилось, да? Я слышал, многие главы кланов собрались и уже обсудили случившееся. Это прекрасно!
Чем дольше слушал Вэй Усянь, тем отстранённей становилось его лицо.
«Собрание из-за случившегося… хах? Даже при том, что они сказали, что оставят меня и остальных в покое… Я должен был это предвидеть, а не ожидать от них чего-то лучшего»
***</p>
Члены делегации Цзинь ощутили, как их лица начало пощипывать при этих словах.
В конце концов, именно они обещали Вэням и Вэй Усяню помилование, если отдадут брата и сестру Вэнь, и, тем не менее, посмотрите, с какой лёгкостью они нарушили своё обещание!
***</p>
Он давно должен был это понять. Как бы он ни старался, ни одного доброго слова не слетит с уст этих людей.
***</p>
Как много боли приносила правда… это всё было правдой.
Потому что то единственное, что слетало с их уст о Старейшине Илин, было пропитано либо страхом, либо отвращением.
***</p>
Люди дрожали от страха, когда он побеждал; люди сотрясались от радости, когда он проигрывал.
В любом случае он был заклинателем тёмного пути, так чего стоило его упорство, продержавшееся все эти годы? Для чего оно было?
«Все мои жертвы оказались напрасны, а ведь я просто хотел, чтоб меня оставили в покое» - он возвёл глаза к небу. Словно разделяя его отчаяние, начался дождь.
«Я так устал от этого»
– Тогда перестань сдерживаться –
«Я устал»
– Тогда отдохни. Мы обо всём позаботимся. Мы убьём их всех. –
Вэй Ин прекратил сдерживать голоса.
Он отрёкся от этого прогнившего мира.
И он позволил горящему огню ненависти овладеть его разумом и телом.
Ему было всё равно……
***</p>
У наблюдателей перехватило дыхание, когда они увидели, как едва ли осознающий себя Старейшина Илин пробирался к сплетничающим часовым.
***</p>
- Да, потрясающе! – один из них злорадствовал, словно сам внёс большой вклад в это. – Ведь всё будет хорошо, когда он отныне и впредь будет послушно прятаться на проклятой горе. А если он снова осмелится показаться на людях? Ха, да как только он выйдет, я…
- Что ты сделаешь? – при виде вытянувшихся в испуге лиц губы Вэй Усяня скривились в насмешливой ухмылке. – Если он осмелится выйти, что ты сделаешь?