5. Воспоминания - Скрытое (часть 2) (2/2)
Появилось напряжение… но не в плохом смысле.
Некоторые юнцы ощущали, как заливает их румянец, хоть и не могли понять причины.
Лань Сичэнь бросил взгляд в сторону своего брата, задерживаясь на его лице, и ярко вспыхнул. К счастью, никто не смотрел непосредственно на него, так что он был спасён от разного рода поддразниваний.
***</p>
- Лань Чжань~, разве перебивать не запрещено?
Ресницы Лань Чжаня дрогнули и он вздохнул.
- Мы сейчас не в Облачных Глубинах.
- Лань Чжань, ты… - Вэй Усянь ахнул. – Ты наконец-то научился шутить?
Губы Лань Ванцзи сжались в тонкую линию, огорчение окрасило его золотые глаза. Это зрелище заворожило Вэй Усяня.
«Лань Чжань действительно прекрасен, когда злится…»
***</p>
Лань Цижэнь в шоке уставился на шар памяти. – Ванцзи делал просто…
Тем временем каждый начал испытывать непонятное, но не неприятное ощущение подъёма. Они могли прийти к выводу, что оно исходит от Вэй Усяня, но это чувство было… пушистым. Не было другого слова, чтоб описать его. Пушистое.
***</p>
- Вэй Ин, - он уже заскрипел зубами. – Спи. Сейчас.
- Хорошо, хорошо, - Вэй Усянь не желал разрушить тот робкий покой, который был у них сейчас, когда он уже сбросил верхние одежды.
Сознание ускользнуло от него, стоило только голове коснуться подушки.
.
.
.
Проснулся Вэй Усянь в тепле. Белая накидка клана Гусу Лань оказалась накинута на него в качестве дополнительного покрывала. Он поднял ханьфу и уловил запах сандалового дерева.
«Лань Чжань… он…» - Вэй Ин почувствовал, как лёгкая улыбка расползлась по его губам. Искренняя улыбка.
Этот день изменил их отношения: теперь при встречах они не начинали ссориться со Вторым Нефритом, а скорее беседовали.
***</p>
Улыбки пробежались по губам зрителей, когда появилось ещё больше этого нежного чувства.
Лань Сичэнь, однако, был поражён до глубины души. Это чувство на лице брата он видел множество раз. Это были… истоки любви. Теперь он был озадачен. – Погодите, не говорите мне, что Молодой Мастер Вэй действительно что-то чувствовал к Ванцзи? …Нет, нет, нет. Ещё слишком рано говорить об этом. Это может быть просто чистая радость от прекратившихся ссор с Лань Ванцзи… но…
***</p>
Несмотря на то, что война продвигалась немного более гладко и с меньшими потерями благодаря мёртвой армии Вэй Усяня, смерть и разруха всё ещё присутствовали в их рядах. Всё-таки Вэй Усянь не был способен расщепить своё внимание и спасти всех. Каждый раз, когда он делал это, в его броне появлялась незначительная щель, позволяющая одному или двум противникам навредить ему.
В первый раз было сложно сохранить контроль над энергией, но с того самого дня Лань Ванцзи всегда был поблизости, чтоб защитить его.
Вэй Усянь готов был сам признаться этому человеку, поскольку был бесстыж, каким впечатляющим был Лань Ванцзи, несмотря на окружающие его смерть и кровопролитие. Ему бы очень хотелось увидеть то, как в его глазах плавится обескураживающая ярость.
Брызги красного, по мнению Вэй Усяня, добавляют неизвестного… вкуса к виду Второго Нефрита.
***</p>
Цзян Чэн покраснел. – Вэй Усянь влюбленная девица или что?! Почему все его мысли вертятся вокруг Лань Ванцзи?! Только не говорите мне, что… ему действительно нравится эта кирпичная стена… Он действительно говорил всё время о Втором Нефрите… Угггххххх!! Нет! Я НЕ собираюсь думать, что мой брат, вероятно, в-влюбился!!!
Лань Сичэнь почувствовал, что его прошлое предположение начинает подтверждаться.
Впрочем, большинство наблюдателей, пусть это было просто наблюдением со стороны Старейшины Илина, были согласны с ним, потому что Второй Нефрит Гусу действительно захватывал дух.
***</p>
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается.
В те дни Вэй Усянь расходовал все силы, поднимая трупы только для того, чтоб упокоить их, а после, когда те засыпали, возвращал их в могилы, из которых они вырывались на его призыв, или же раскапывал новые. Это высасывало из него энергию, но вместо боли… он чувствовал себя пустым, полым.
Не чувствовал.
Будто ничего не было.
«……Я не могу чувствовать… ничего… пусто… холодно… почему… почему… Мне нужно что-то чувствовать. Мне нужно… Что мне нужно?»
Чтобы подчинить тёмную энергию, Вэй Усянь должен был подавить негативные эмоции. Однако…
Однако он не был способен выборочно подавлять конкретные эмоции; у него не было ни сил, ни времени, чтоб придумать, как сделать это.
Он просто столкнул их всех вниз.
…И, как следствие, ощущал себя вечно опустошённым.
***</p>
У всех появилось плохое предчувствие, когда Вэй Усянь наткнулся взглядом на меч, оставленный рядом с кроватью.
Вэй Усянь не станет… он не будет… - Цзян Чэн взмолился к тому неизвестному, что существовало над ними. – Мой брат не стал бы… Он бы не стал…!!!!!
Лани, однако, распознали у Вэй Усяня взгляд, что присутствовал у столь многих их пациентов.*
……И он это сделал.
***</p>
Вэй Усянь поднял Суйбянь и обнажил лезвие. То, которым больше никогда не сможет орудовать.
………Не замечая этого, Вэй Усянь сжал жёсткий металл слишком сильно, и материал врезался ему в ладони, от чего кровь стала стекать на футон.
Он словно в шоке разжал пальцы и уставился на свои окровавленные руки.
«Раны… жжётся… но… но, по крайней мере, я могу что-то чувствовать………»
***</p>
Не Хуайсан… Не Хуайсан… понимал это чувство. Он никогда никому не рассказывал, но он тоже обдумывал и даже исполнял эту задумку. Многие думали, что он не против того, чтоб на него смотрели свысока или считали неудачником, ни на что не годным. Но на деле он прекрасно понимал это чувство. Он понимал. Но… у него был кто-то, помогавший справиться с этим.
У Вэй Усяня… У Вэй Усяня не было ничего. Никого.
Никто не видел его боли.
Вэй Усянь был человеком, как и все здесь.
***</p>
Меч парил над его запястьями, колеблясь, как и его хозяин, сделать что-то.
В итоге, впрочем, Вэй Усянь опустил лезвие вниз, вонзая его в свою кожу.
Он знал, что не должен был делать этого снова.
Это было неправильно, и он нуждался в помощи.
Однако…
Он не мог остановиться.
Было приятно чувствовать хоть что-то за столь долгий срок.
.
.
Прежде, чем он осознал это, его руки были покрыты порезами. Они не были глубокими, но их было так, так много.
***</p>
Они почувствовали, как порезы поползли вверх по рукам. Это больно, но так же пришло чувство, что Вэй Усянь был удовлетворён жжением, возможностью чувствовать что-то.
Потому с ходом войны они замечали, как пустота в Вэй Усяне разрасталась всё больше и заползла глубже, почти поглощая чувства человека.
***</p>
Они были растеряны.
Вэнь Жохань недавно отдал приказ великой армии, вероятно, из десяти тысяч заклинателей, атаковать их.
Они действительно не имели способа прорваться.
Напряжение достигло своего пика и собрание воины покинули с негативными мыслями.
Вэй Ин расхаживал по своей комнате, кисточка Чэнь Цин неистово раскачивалась. Он недавно дал имя своей флейте не без вклада Шицзе.
Он раздумывал над многими именами, но только Чэнь Цин подходило*. В конце концов, он и правда выражал свои чувства флейтой. Хорошие, плохие… все свои эмоции он вложил в флейту.
В конечном счёте он уснул, в голове был беспорядок.
……И сны его были наполнены воспоминаниями о пещере, белых одеяниях и золотых глазах, о черепахе Сюань-У, о мече, и…
Вэй Усянь проснулся, лишь когда схватился за этот самый меч.
«Меч… Меч!!»
***</p>
Все только восстановились в некое подобие стабильности благодаря запоминающемуся и слегка сладкому сну, когда услышали это.
Не мог же он думать о…
***</p>
Вэй Усянь тут же выскочил из своей палатки и побежал к сонному Цзян Чэну.
- Вэй Усянь, что у тебя случилось?
- Цзян Чэн, у меня есть решение нашей проблемы.
Все следы сна тут же исчезли.
- Ох? И какое?
- Ты помнишь, несколько лет назад, меч из пещеры черепахи?
- Тот, что погрузился на дно?
- Именно – Вэй Усянь желал никогда больше не прикасаться к этому мечу снова, но… у того было достаточно тёмной энергии, чтоб помочь им. – Этот меч был пропитан грехом убийств. Потом убийством Сюань-У. Он обильно поглощал тёмную энергию. ……И мы можем использовать его. Мы могли бы пробить осаду.
Цзян Чэн дал своё согласие, и Вэй Усянь ушёл, не проронив более ни слова. Пешком это займёт какое-то время, но он действительно не имел другого выхода. Он не мог взять кого-то с собой. Не знал, пострадает ли тот от тёмной энергии, которая хлынет наружу, когда он будет укрощать эту вещь.
***</p>
Это… Может ли так быть, что это и есть Стигийская Тигриная печать?
И… И даже сейчас… Вэй Усянь всё ещё думал о других.
***</p>
На место он прибыл достаточно быстро и, отбросив свои одежды в сторону, нырнул в воды.
***</p>
Ничто не могло описать то чувство, которое ощущаешь, погружаясь в кровавую, мутную воду. Вкус, зловоние, то, как она, казалось бы, прилипала к твоему телу…
***</p>
Вскоре после этого он вынырнул, понимая, что меч погрузился слишком глубоко.
«А что, если… А если я позову его к себе? Сильно ли это похоже на мой призыв тёмной энергии? Может быть, оно будет выглядеть так же?»
Вэй Усянь прикрыл глаза и позвал его, маня меч прийти к нему.
Это сработало и меч выплыл из кровавого озера.
Не говоря ни слова, он попытался укротить меч, но тот сопротивлялся ему с удивительным рвением.
«Это… нет… слушайся!! Что же мне делать? – он ломал голову, пока не появилась дельная мысль. – Сработает ли, если я изменю его форму на что-то более простое, что-то, что легче контролировать?»
Он стиснул зубы, а глаза ярко запылали.
«Всё или ничего!»
Он сосредоточился на сплаве меча во что-то меньшее, что-то, что легко нести с собой… да… как печать…
Меч трескался, металл принимал форму, желаемую Вэй Усянем.
Когда он оказался внизу, то повалился наземь, словно не имел костей, но его шедевр был завершён.
Голоса, ещё более свирепые, чем когда-либо, затуманили его разум, едва гранича с одержимостью, но Вэй Усянь пробирался сквозь них, с трудом отправляя голоса глубоко в себя, в тёмную часть своего сознания.
Сила этой печати… Ох, поднебесные… её было куда больше, чем он думал. У неё было достаточно энергии, чтоб поднять сотни тысяч мертвецов в одно мгновение.
«С этим… Я смогу помочь всем…»
***</p>
Многим пришлось сконцентрироваться, закрыв глаза, чтоб не поддаться чужим воспоминаниям и голосам. Это оказалось не так то просто, ведь голоса были довольно настойчивы, а количество их потрясало.
Стихли они лишь когда Вэй Усянь загнал их далеко вниз, и всем удалось вздохнуть спокойно.
Но они могли ещё чувствовать покалывание и мурашки на задворках сознания.
***</p>
Он не знал, как вернулся назад.
Но, сделав это, он не сдержал победоносной улыбки в сторону своих товарищей, сообщая, что всё будет хорошо.
А стоило только остаться одному, Вэй Усянь рухнул.
В конце концов, он был человеком. Не сверхъестественное существо, каким воспринимают его окружающие.
И, естественно, он тоже устаёт от напряжения, витающего повсюду.
***</p>
Человек.
Ох.
Верно.
Вэй Усянь – человек.
Естественно, человек устаёт, желает отдохнуть.
И они сделали из него нечто иное.
Чудов-- монстра, который может сделать что угодно.
Но они ошибались.
Он был человеком.
И они поняли это слишком поздно.
***</p>
Прошли месяцы с тех пор, как он в последний раз мирно спал, месяцы с тех пор, как его руки были целы, месяцы с тех пор, как он не был в тепле, месяцы с тех пор, как он не чувствовал ничего, кроме боли.
Это продолжалось слишком долго.
Он устал.
Вэй Усянь постепенно начал дремать, не замечая, как его тело становилось холоднее и холоднее.
Слабо он услышал, как кто-то зовёт его.
Но это не имеет значения.
Он устал…… устал… ус… та… л………
***</p>
Цзян Чэн ощущал, как тело его брата становилось всё холоднее и холоднее, как пульс его замедлялся, почти останавливаясь.
Он умирал.
Слёзы подступили к глазам, когда он осознал, что тот чуть не умер, а он даже не заметил этого.
Он даже не заметил.
***</p>
- А-Сянь!
Вэй Усянь устало прищурился, виделось всё словно сквозь густой туман, но он всё равно мог разглядеть лиловую ханьфу, которую носит его Шицзе.
«Шицзе…? Шицзе… здесь?»
Последнее, что он заметил, были его рукава, павшие вниз, открывая спрятанные от чужих глаз раны.
.
.
Когда он пришёл в себя, ему не было больно, лишь тепло. Пальцы гладили его по волосам, практически заставляя урчать от того, как комфортно ему было. Даже мысли о том, что это был враг, не было, потому что кто ещё, кроме его сест… Шицзе, мог проявить столь семейную привязанность.
- Шицзе…
Поглаживания остановились, после чего раздался взволнованный голос над ним.
- Сянь-Сянь? Ты проснулся?
- Мгм, - он попытался подняться, понимая, что лежит у неё на коленях, но его всё равно удержали, от чего непроизвольно вырвалось фырканье. – «Шицзе такая сильная…»
- Сянь-Сянь, не двигайся.
- Но, Шицзе… - несерьёзно надувая губы, начал Вэй Усянь, но был перебит.
- Не «Шицкай» мне! – её серьёзный тон буквально заставил его вздрогнуть. – А-Сянь, когда ты снова начал резаться?
***</p>
Снова!? Когда…? – они не могли вспомнить, чтоб видели подобное, пока кто-то не осмелился напомнить, что они пропустили большую часть воспоминаний демонического заклинателя, включая его детство и подростковые годы.
Снова……
Депрессия, тревожность, алкоголизм, самоповреждение, низкая самооценка, занижение собственных достоинств… Этот список складывался слишком легко.
Вэй Усянь был болен. Сильно болен.
Те, у кого были родственники с хроническими заболеваниями, знали об опасности таких ситуаций.
Не распознать всех признаков этого и даже приписать их чему-то ещё… как они могли быть так глупы? Особенно после того, как многие из них были спасены Вэй Усянем в той или иной степени во время Аннигиляции Солнца!
***</p>
Вэй Усянь смущённо отвернулся. Он не хотел, чтоб Шицзе узнала, что он начал всё сначала. Он и сам думал, что это уже давно в прошлом.
Впервые он начал резать себя, когда был подростком. Тогда он начал слышать жестокие, оскорбительные слова, бросаемые в него. «Сын слуги», «Сын блудницы», «Ты должен был умереть в Илине!», «Почему ты считаешь, что можешь находиться здесь?!», «Никчёмный, бесполезный мальчишка! Ничего не можешь сделать правильно!!».
***</p>
Эти слова били по Цзян Чэну не слабее, чем хлыст Цзы Дяня.
Он опустил голову, зная, что большую часть этих слов произносила его мать.
Пусть он понимал, что его мать произнесла эти слова в гневе и на самом деле не имела в виду именно это, Вэй Усянь явно этого не понимал. Принимал эти слова близко к сердцу, хотя, казалось бы, отмахивался от них.
Он слышал разговоры слуг о том же, и пусть оскорбления и стихли, когда Вэй Ин подружился с ними, он, видимо, всегда воспринимал их близко к сердцу.
Но, несмотря на это, он никогда не злился на брошенные в него оскорбления. Только когда это касалось его брата или сестры, Вэй Усянь приходил в ярость.
Никогда из-за себя.
Никогда.
***</p>
Всем казалось, что он отмахнулся от этих слов с улыбкой и весёлой болтовнёй, но что им было неизвестно, так это то, что он скрывал все эти чувства в себе, пряча их глубоко в подсознании.
Это заставляло его чувствовать себя опустошённым, таким опустошённым, таким пустым.
Когда он больше не мог выносить ощущений пустоты, он начал резаться. Это был всего лишь несчастный случай, его меч соскользнул и слегка поранил кончик пальца. Но он снова мог чувствовать, и это самое главное.
Он делал это снова и снова, но только на бёдрах или в местах, которые не так легко заметить. В конце концов, он играл в водах Юньмэнь в одних штанах, а это не годилось для обозрения другими людьми.
***</p>
Вот почему Вэй Усянь всегда носил штаны, даже если я просил его снять их? – Цзян Чэн беспомощно смотрел на него, пребывая в шоке. – Я всегда был близок к тому, чтоб выяснить это? …И А-Ли знала? Знала и не сказала мне?
Я… Неужели я действительно игнорировал тяжёлое состояние Вэй Усяня так долго?
***</p>
Его Шицзе узнала обо всём довольно скоро, поймав блуждающим по палате целителя поздно ночью.
Тогда она спросила его о том, что он делает, и пусть он старался уклониться от вопросов, кровь, стекающая с его рук, была красноречивым ответом.
Он боялся, что та станет смотреть на него иначе после этого, но такого не было, а девушка помогла перевязать ему раны, обещая держать всё в секрете.
С того дня Шицзе продолжала помогать ему, подбадривала, воодушевляла, заставляя чувство пустоты медленно исчезать, мало-по-малу, и к своему семнадцатилетию он смог полностью остановиться.
Сейчас всё началось снова, и он не мог не почувствовать, что подвёл её.
- А-Сянь… мой драгоценный маленький Сянь-Сянь… - слёзы покатились по её лицу и Вэй Усянь ощутил подступающую панику.
- Шицзе, не плачь. Мне жаль… Мне так жаль, что я подвёл тебя!
- Нет… нет… - она слегка покачала головой. – Мой драгоценный Сянь-Сянь, почему ты не сказал своей Шицзе? Я бы могла… как и во все те времена… помочь тебе. Я бы могла защитить тебя от этого. Тот факт, что я не заметила признаков, что это произойдёт снова… - вздох. – Я подвела тебя, как твоя сестра!
- Нет! Нет, Шицзе, ты ни в чём не виновата! Это я! Это я снова это начал и… и… - он сбился, когда его шиц-- сестра обняла его.
- А-Сянь…
Она ласково погладила его по волосам.
- Мой милый шиди… позволь мне защитить тебя ещё раз.
И в этот раз Вэй Усянь позволил своим эмоциям вырваться, рыдая, словно маленький ребёнок, в её нежных объятиях.
***</p>
Она действительно была похожа на мать. Умела заставить внушающего страх своим несгибаемым характером Вэй Усяня сломаться от таких немногочисленных слов.
Все чувствовали эмоции, сдерживаемые Вэй Усянем, и это почти угнетало, так как их количество и сила были слишком велики. Но после они почувствовали тепло. Это тепло обволакивало и успокаивало неистовые эмоции, пока те не утихомирились, как пруд в безветренный день.
***</p>
- Шицзе… Шицзе… я… я-я ничего не чувствую… Шицзе, со мной что-то не так?
- Тсс… с тобой всё в порядке, А-Сянь, - она продолжала успокаивающе шептать. – И помни, А-Сянь, ты не слабый. Ты сильный. Ты сильный.
- Нет! Я… я начал снова, потому что я был слаб!
- Нет. – тут же отвергнула она. – А-Сянь, когда ты был подростком, ты перерезал свои вены в опасной близости с артериями. Ты хотел умереть.
***</p>
На это никто не смог сказать ни слова.
Ни один.
***</p>
- Теперь смотри, - она закатала ему рукава, обнажая многочисленные ужасающие раны, что заставляло его съёжиться от стыда. – Смотри, А-Сянь, смотри. Ты резал в несмертельных местах. Ты хочешь жить. Посмотри на это, А-Сянь. Посмотри на доказательство своей силы воли. Ты мог резать себя в жизненно важных местах, но не стал. Я горжусь тобой.
- Но… сейчас разгар войны, я ещё не могу умереть!
- А-Сянь, - упрёк проскользнул в её тоне. – Не используй войну, как предлог желания жить. Я знаю тебя, А-Сянь, и я знаю, что ты сделал бы это, если бы захотел, - она с нежностью погладила едва заметные шрамы. – Ты сильный, А-Сянь. Верь в это… Или ты не доверяешь моим словам?
- Нет! Доверяю! Доверяю всему, что говорит Шицзе!
Взгляд её сразу смягчился.
- Хорошо… Да, А-Сянь. Приходи ко мне, даже если я буду занята.
- Но ты ведь…
- Если ты увидишь, что я ухаживаю за ранеными, подожди, пока я закончу, хорошо? У меня всегда будет время на моего маленького Сянь-Сяня. Пообещай мне, что ты сделаешь это.
Вэй Усяню было сложно поверить в это. Он снова потерпел поражение перед своей Шицзе всего лишь за короткий разговор.
И так, не произнося ни слова, он поклялся сделать именно это.
.
.
.
Печать… Стигийская тигриная печать… была сильнее, чем он думал. Он пытался взять под контроль определённые цели, но тут же его почти поглотила ненависть.
Он мог только с ужасом наблюдать за тем, как союзники наравне с врагами были разорваны в клочья. Мертвецы не стали слушаться его, даже когда Вэй Ин использовал флейту.
В итоге, он смог вызвать исключительно контролируемые им трупы, чтобы увести выживших союзников подальше от опасности.
.
.
Сражение было катастрофическим.
Ему удалось разобраться с их безвыходным положением, но… цена…
В свою комнату Вэй Усянь вернулся без лишних слов. Он вновь посмотрел на Суйбянь, но воздержался от этого.
Он обещал своей Шицзе не делать этого.
Вместо этого он обратился к алкоголю, топя в нём свои мысли, голоса – что внутри, то и снаружи – и просто всё, что происходило вокруг него. Он больше не желал воевать, он желал освободиться от этой силы……но…но… у него больше не было выбора в этой войне.
***</p>
Те, кто был до сих пор обижен, возмущён на Вэй Усяня за его – первое – использование Стигийской Тигровой Печати – спровоцированное в дальнейшем Цзинь Гуаньшанем – больше не могли найти в себе злости, всё это тлело в едва разожжённом пламени.
У него не было выбора…
Разве не так происходило после каждого акта «зла», в котором его обвиняли?
У него не было выбора…
В конце концов, кто же напал первым?
***</p>
Сражения продолжались, но Вэй Усянь не чувствовал себя лучше. Каждый раз, когда он ранил себя, это не облегчало ни боли, ни горя, ни вины, ни сожалений. Это не помогало ему чувствовать себя удовлетворённым.
Даже контролируя мертвецов, он не мог прекратить чувствовать себя одним из них. Он не делал ничего кроме преследования и убийства Вэней.
Ему нужна была помощь.
«Помогите… помогите…»
Он ходил к своей Шицзе в надежде найти утешение, но она всегда была занята уходом за ранеными, и он не хотел беспокоить её.
Он не желал полагаться на кого-то ещё – и тот поход к Лань Чжаню был исключением – и из-за этого он остался только с самим собой и водоворотом мыслей.
«Как же больно… помогите мне… кто-нибудь…»
***</p>
Не Хуайсан протянул было руку, но тут же вернул её на место, сжимая кулаки. Он хотел помочь своему другу.
Блеск в глазах Цзинь Гуанъшаня был взволнованным. А у Цзинь Гуанъяо, напротив… кипел от какого-то сожаления. Но это хорошо. Это может заставить его совершить ошибки.
И тогда… он сделал свой выбор. Позвав нескольких слуг, он попросил их выполнить пару задач для него. Те поклонились, тут же уходя.
Он не позволит клану Цзинь уйти так легко. Он знал, что те не оставят своих попыток подменить шар памяти.
***</p>
Так Вэй Усянь и продолжал бесцельно дрейфовать в сражениях, ни туда, ни сюда. Просто… плыл сквозь кровопролитную битву, которую учинил.
(Он не прикасался к печати с того дня. Он не желает больше никогда пользоваться этой вещью!)
.
.
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как началась Аннигиляция Солнца. Вэй Усянь невозмутимо шёл через лагерь Ланьлин Цзинь, когда услышал знакомый голос.
«Шицзе?»
Когда он добрался до места происшествия, он был ошеломлён, увидев слёзы на лице своей сестры.
- Шицзе?! Шицзе, что такое? Что случилось?
- А-Сянь… - через всхлипывания проговорила она. – это ничего. Я в порядке! Пойдём… пойдём отсюда! – Цзян Яньли взяла его за руку и потянула прочь.
Вэй Ин всё ещё не понимал, что происходит, пока не увидел потрясённое лицо Павлина.
- Ты…! – не прошло и мгновения, как он пришёл в ярость – «Этот ублюдок… снова заставил мою Шицзе плакать! Как он смеет!!!!»
Он вырвался из хватки девушки, подбегая к подонку, что довёл его сестру до слёз, и врезал ему, не обращая внимания на крики сестры, что просила его остановиться.
Цзян Чэн, что тоже находился здесь неподалёку и заметил их, сразу бросился к брату, оттаскивая его.
- Что ты творишь?!
Ситуацию разъяснила девушка, которая и стала причиной всего происшествия, и лицо Цзинь Цзысюаня становилось бледнее в процессе рассказа. Он, казалось, сожалел о своих действиях.
Но никакие сожаления не вернут слёз, пролитых его любимой Шицзе.
- Никогда не позволяй мне видеть тебя вновь, - буквально сплюнув, сказал Вэй Усянь.
***</p>
Толпа тотчас встала на сторону Вэй Усяня. Неудивительно, что он ненавидел Цзинь Цзысюаня так сильно! Цзян Яньли была добрейшей, бесценной душой, и Цзинь Цзысюань не ценил этого, заставляя Вэй Усяня вспыхнуть от ярости.
***</p>
С того дня Цзян Яньли игнорировала Цзинь Цзысюаня. И даже не стала оглядываться, когда уезжала с братом обратно в Юньмэн.
- Эта чёртова принцесса, высокомерный павлин! Слепой человек, смотрящий только на внешность! Самовлюблённый мальчишка! – бормотал Вэй Усянь, сердито пронзая ножом землю.
После этого он в действительности ненавидел Цзинь Цзысюаня, ненавидел до крайней степени. Но это не имеет значения, пусть он ненавидит, ради своей Шицзе он готов избегать его, чтоб предотвратить возможную драку.
.
.
Время шло, как поток реки, неся с собой вестников…
Вэнь Жохань был мёртв.
.
.
Остальные Вэни пали легко, так как их неукротимый предводитель был повержен.
«Всё закончилось? Окончательно…?» - Вэй Усянь хотел упасть где стоял, когда Цзян Чэн сообщил ему эту новость, но он держался. Он не мог упасть здесь. Он до сих пор нуждался в помощи.
……… Лишь спустя несколько недель его, наконец, оставили в покое.
И он потерял сознание в объятиях своей Шицзе.
.
.
.
Он обнаружил, что три дня находился в коме.
Его Шицзе удалось обмануть Цзян Чэна, что его в это время не было дома и он просто блуждал вокруг, и он был благодарен ей за это.
У Цзян Чэна и без того было достаточно забот.
Необходимость беспокоиться о нём увеличила бы его бремя.
***</p>
Даже сейчас… снова… у него хватает ума заботиться обо мне…… Я... - Цзян Чэн рассмеялся. – Я действительно был слаб тогда… Хахаха……
***</p>
Вэй Усянь долго и упорно готовился выйти на улицу…
……только затем, чтоб услышать перешёптывание сплетничающих земледельцев.
- Эй, как ты думаешь, что они сделают с Вэй Усянем?
- Хах? Что ты имеешь в виду? Вэй Усянь – герой войны! Он очень помог нам на поле сражения!
- Но угроза от Вэней уже давно миновала. И он такой могущественный! Тем более, у него есть Тигриная печать! Разве это не заставляет задуматься, что может сделать такой дикий человек? Он ещё и демонический заклинатель! В конечном итоге он будет поглощён своим путём и начнёт нападать на нас!
- Но действительно ли? Разве клан Юньмэн Цзян не держит его под контролем? Особенно его Шицзе! Она способна за мгновение успокоить его!
- Тьфу! Не важно, как сильно он заботится о своей Шицзе, всё придёт к концу, когда он начнёт жаждать большей власти! Ты разве не видел, как высокомерен он был, когда……
Голоса затихли, но Вэй Усянь услышал достаточно.
Он сжал кулаки.
«Тигриная печать преисподней… вообще не должна была существовать в этом мире».