Часть 38 (1/2)

Пылают мрачно адовы

Развестыя врата.

Святая в кольцагадовы

Обитель обвита.

Над тихою лампадою

Померкла синева.

Под старою оградою

Огнём сожглась трава…

Фёдор Сологуб.

-Твою мать, Брайн, что за драмы отчаянных домохозяек?! – вскрикнул Тим

-Хорош орать, на нас смотрят как на пидоров.

-Или потому что ты выглядишь как пидор и в наушниках. Сними их, а то я обижусь, узнав, что вместо меня ты слушаешь своего Оливера Три. И эти очки с маской делают тебя похожим на маньяка.

-Ой, иди в жопу, персонажи должны отражать свою сущность для зрителей. Ага?

-Сам иди. Опять паранойя?

-Придурок, кто бы о ней говорил.

-От придурка слышу.

Тим фыркнул и допил кофе.

-Мэм, можете принести ещё пару порций? – сказал Маерс, жестикулируя руками в черных перчатках. Официантка, косвенно схожая с Умой Турман, кивнула и не медля выполнила просьбу.

-Не, реально, ты не шутишь?

-Отнють нет.

-Чувак, она ведь без стеснения попросту помыкает тобой.

-Я позволил ей это сделать и она же приказывает мне перекрашиваться в блондина, а кто-то ещё говорил о паранойе

-В любом случае, эта выходка с кровью, и чёрт знает, может и попросит перекраситься…

-Она тебя беспокоит? Она? Серьезно? А между тем стал говорить, как она. Парочки иногда крадут что-то или лезут в окно, а тебя смутило это? Я ведь сам вычудил, она меня не заставляла. И рассказал я случай, чтобы ты оценил мою повышенную тревожность и прочее, а то это может быть плохим предвестником, о котором знаешь только ты или же началом гриппа..

-А после тебе приснился кошмар с ней. Очнись, она может манипулировать тобой! Вернее, не может, а делает, от того и кошмары.

-Это лишь моя шиза и мы все манипулируем, чтобы с нами общались.

-Но ты признаешь, что это не окей.

-Конечно нет, ты вообще слушаешь меня??! Но у меня были странные выходки во снах и в жизни после, ну, моментами с опекунами, скажем так, и тогда это было обоснованно и бывает до сих пор, зря это тебе рассказал, ты озабоченн лишь Пен.

-Да брось, я лишь пытаюсь уследить за тобой, мало ли, а женщины всему виной, как гласит давняя истина. Ты начал их называть опекунами?

-Поэтому пытаешься обвинить Пен при удачном раскладе. А кем ещё? Господами? Родителями? Жертвами?

-Я стараюсь быть объективным. Прекрати грубить.

-Не оправдывайся.

-Ладно, не кипи, я отношусь к ей отнють не как к врагу, сам это знаешь, надо поспрашивать у Вешалки к чему и зачем, вот и дело с концом.

-Отлично, поговори с ним, к тебе он относится серьезней, чем к остальным.

-Он и тебя считает за человека, сравнивая с Билом.

-Нашёл с кем сравнивать. Я о себе так не беспокоюсь, как ты обо мне.

-Ладно, понял, поговорю, как приятно слышать гейские признания. Всё равно такое себе.

-Ой всё, завидуй молча.

-Нет уж, увольте.

-Ой ой, а сам в своё время будто не бегал за девочками, не творил всякой херни для них и ради них.

-Хватит говорить обо мне как о деде.

-Хватит тогда вести себя как дед.

-Ладно, - проворчал он и принялся за черничный пирог, пока Брайн отодвинул маску и призадумался, вернее, впал в приятные моменты, попивая молочный коктель и жуя грушевый штрдель, запивая это в довесок кофе. И думал он, конечно же, о себе, в переменах с Пен. В перемешку с её сладким личиком, тельцем, длинными волосами, голос и фразами, которые раздаются в нём язвительным эхом, прикосновениями, смехом, слёзами, возбуждением, радостью, гневом… ему было хорошо. Вплывали моменты, которые даже не происходили с ним. Которые он выдумал, засыпая под фильмы, или же это было в прошлом. Как удивительно, что эти месяцы будто потеряли счёт времени и кажется, что все события можно мерить толщиной книги, в которую они все были вписанны. Но никак не периудом и не реальностью, в которой они происходили. И это так привлекательно, так чарующе… Господи да так свихнутся можно, увязнуть в очередном психотробном веществе.

Чёрт, разве жизнь не прекрасна? И хорошо, что она не вечна. Интересно, чем занята Пенни, Пен, его Пен...

-Что, опять дрочишь в башке? Хорош, больной, наш врач прислал сообщение с заданием.

-Hör auf, mich in Verlegenheit zu bringen (Нем. Хватит меня позорить), чего там?

-Кого ты там вызываешь? Мы в жопе. Придется мотать в северную часть Нью -Йорка, там в одной квартире засели Лью с Билом и их реально могут грохнуть. Они разозлили или как-то повздорорили с людьми, у которых в руках есть пушки.

-Пиздец.

-Это да.

-И никто кроме нас не подкатит? Это ведь самоубийство! И сколько их там?

-Людей 4-5, хороший вопрос, я спросил Бена, он вот только что ответил, что катят ещё нам в помощь, но нам лучше спешить.

-Во говно.

-Прочти какую-нибудь молитву.

-Я больше не верующий.

-От страха поверишь.

-Не нагнетай. Мэм, можно с собой ещё два клубничных шейка и у вас ведь есть алкоголь?

-Да.

-Три «отвёртки» прямо сейчас. Вернее, смешайте водку с апельсиновым соком и одну порцию с вишнёвым. Хорошо?

-Да.

И девушка вновь ушла, через минут 10 принеся всё. Тем временем Тим закурил, поскольку они сидели за столиком на улице, в «Персиковом дереве». Пока готовился заказ Брайн судорожно печатал Пен, а Тим поглядывал по сторонам.

-Напиши ей, что если что, то мой сценарий в ящике выдвижного стола. Пусть отдаст Брюсу Линку по телефонной книжке.

Тот ничего не сказал, но вписал это в своё послание, в которое не мог верить, что оно имеет огромный шанс стать в заправду прощальным:

«Пенни, у нас опасное задание, которое может обернутся очень плохими последствиями, максимально плохими. Я люблю тебя. И если что, моё и тело Тима буду у Пана. В выдвижном ящике стола в комнате Тима лежит сценарий. Передай его Брюсу Линку по телефонной книжке, поговори с Паном о будущем. Я писал в завещании, что ты становишься основной наследницей моего имущества, вместе с моими другими приятелями и католической церквью. Я надеюсь, что ты меня тоже любишь, иначе мне будет обидно по поводу похорон, то мне всё равно, у тебя хороший вкус, глупо говорить не переживай, но я верю, что всё будет прекрасно<3»

Какое плохое письмо суицидника. Ему показалось, что под розоватым навесом от солнца наступает закат. Или рассвет. Какое убогое сообщение. Господи, не дай ему стать последним, уж больно ущебная смерть.

-Не паникуй.

-Я и не паниковал.

-Заметил, - усмехнулся Тим и залпом выпил две «отвёртки».

-Я не буду пить, от греха подальше, ты знаешь.

-Тебя не остановят, а ручки-то трясутся, и грешком чёртова тьма, тьмища, - уверенно возразил Райт, будто расказывал школьнику аксиому жизни. - Кроме того, я не хочу помереть раньше или платить штраф всей этой бумажной волокитой из-за столкновения с другой тачкой. Хотя, это было бы неплохим избежанием верной смерти.

Брайн немного поколебался и всё же выпил. Почти больно ударило по голове, но правда стало проще.

-Отлично, тебе не в первой. Взяли коктели и пошли уже. Что у нас с собой, кстати?

-Нормально так. Ты ведь знаешь наш обычный набор, но в багажнике еще я случайно закинул набор булавок (ножей) и твоих кастомных игрушек.

-Оооо, серьёзно?

На лице Тим расползлась ухмылка, будто он случайно получил нюдс от красивой девочки.

-Ага.

-Хорошо, погнали.

Брайн послушно достал 200 баксов из кожанного кошелька, положил под тарелку и пошёл к машине, пока Райт начал пить один шейк, дожидаясь того. Ему было совершенно плевать на смерть. Да, в его глубине слегка шевелилась досада, что он мог не успеть снять фильм, однако, он всё равно мог не зайти публике, пофиг. Зато он наконец может умереть, нет, сдохнуть! Он представлял, как огненная, но благодарственная боль льёт из его груди, по рту стекат тёплая кровь и на него плавно надвигается сонливый купол забвения. Шаги, последний кадр его жизни – чувак в небрежной одежде с дулом прямо над лбом и хлопок. Тихий последний вздох и ускоренная картина жизни. Какая бы была его последняя мысль? Смерть всё же похожа на оргазм, на очередной трип, на поток сознания ночью… и даже сейчас это казалось ему невозможно далеким, будто уже произошедшим. Эй. Драмматично если всё будет ни так. Как бежать за загадочной красоткой, которая всё равно ускользнёт.

Вскоре они уже ехали из Бруклина. Машин, по счастью ли, было немного, громко играла Богемская Рапсодия от Королевы. Брайн подзавяз в омуте нечетких образов мыслей, из которых его активно выводил Тим :

-Хорош думать, мозг ещё 7 минут будет вспоминать твою жизнь, а пока давай хоть чуть-чуть поживем.

-В смысле? Ты о чём?

-Я похож на Харли Квинн с ней? –вопросом на вопрос откликнулся Тим, доставая и поглаживая «Бульдога» (Charter Arms Bulldog) с рисунками мультяшных чёртиков как из картин времён Бетти Вуп. Маерс рассмеялся.

-Даже слишком.

-Чудненько. Харли Квинн же не умерла в «команде Самоубийц», значит и нам не датут.

-Мне б твою уверенность.

-Пану невыгодно нас убивать, всё пучком и пей уже свой коктель чтобы он меня не совращал.

-Ого, надо потом попросить Пен нарисовать коктель в виде милфы. Специально для тебя. И повесить это напротив твлей двери.

-Это называется хуманизацией, неуч.

-Извини, мне было веселее подглядывать за девочками, чем помнить понятие хуманизации во время учёбы в колледже.

-Я тоже подглядывал за девочками, но только в школе.

-Шутишь?

-Нет, у нас пару лет была незаметная дыра с аварийной лестницы в женскую душевую сверху и я даже фото делал.

-Вау, дед, а ты был молодой.

-Да хорош уже.

-Ладно, прости. А в вашей Северной Коралине были милые девчонки, которых можно было бы сравнивать с Пен, а то я пожалею тебя?

Так они дальше говорили о коллекции порно кассет, журналов Тима, много смеялись над студенческими годами. Обменивались замечаниями, колкостями и так незаметно прошло больше часа, когда они оказались у нужного дома. Это был довольно приличный дом, не проджект. Новая постройка. Всего пять этажей. Внутри всё было выкрашенно краской цвета фисташки, которая вместе с дверями из цельного дерева не казалось дешёвой. И. видимо, там никто не жил, пока что. Не было швейцаров и тишина как в заброшке, уж она знакома напарникам не по наслышке.

Парни оставили автомобиль за углом дома а узком проулке с бачками мусора, чтобы из окон никто не мог видеть её, и, перезарядив оружие, они как можно осторожней и тише пробрались в здание, заметив припаркованный чёрный мерседес. Тим успел настрочить пару гневных сообщений Бену, что он попросит Пана воскресить его душу, чтобы проучить Бена, если они единственный в здравом и почти трезвом уме, кто будет пытаться спасти двух опасных братцев, но Бену было не до них. В прочем, мы об этом тоже поговорим и посмотрим на эти черезвычайно важные дела.

На лицо Тима ввозрилась маска, от чего Брайну сделалось не по себе. Впервые за года 2 точно. Фанаткам нравится такое перевоплощение, в сети плавают несколько кадров с Гомо через камеры, его называют горячим, но в реальности это страшно. Страшно не знать, в каком он настроении сегодня и будет ли избегать принципов «соседа», страшно знать, что всё что ты знал раньше востанет против тебя не по твоей воле и может нанести удар с поводом и без.

Ни одной живой души. Гомо шёл впереди. Прислушиваясь к каждой двери его движения были как у барса: грозны и уверенны. Тим никогда, или почти никогда так не двигался. Движения же Маерса походили на крадения мыши или же волка, в зависимости от ситуации. На третьем этаже из одной двери неожиданно издалась довольно неплохая электронная музыка. Гомо не совещаясь открыл дверь. Для Брайна эта минута, пока он тихо поворачивал ручку, превратилась в мучительный час, а в голове висела картина, как они с Пен весело бегут в залитом солнцем странном здании с водой по щиколотку, напоминающем школу. Оно снилось ему пару раз. Забавно было бы бесконечность бегать там. Вечная весна, запах цветочных духов или настоящих цветов, среди тёплой воды и неба из многочисленных окон.

Но, виидимо, тому было рано случиться. У этих идиотов никто не стоял у двери. То ли нашим героям повезло, то ли попались дураки. В прочем, всё может быть.

Гомо, не медля, прижавшись к стене, пошёл к источнку музыки, Брайн поглядывал в коридор с другой стороны. Парочка вышла на большую полукруглую комнату, где из мебели были лишь два стула, на которых были привязанны скотчем два братца, и круглый столик с креслом в скандинавском стиле из одного набора. Кроме упомянутых Била с Льюисом было трое парней в тёмных непримечательных одеждах, моментально наставивших пушки на нежданных гостей. Один из них, ни сводя с них пистолета, ни взгляда поставил музыку на паузу.

-Вы кто, клоуны?

-Смотри, ты же сам ответил на свой вопрос, - рассудительно сказал Гомо и фыркнул так, будто пустил пулемётную очередь. Двое парней свалились. Какая нелепая смерть. Третий, который и задавал вопрос, с ужасом глянул на товарищей, пока Брайн перезарял пистолет и пустил ему пулю в сердце, двумя прыжками оказавшись уже около жертвы и выдавив ногой из руки его пистолет.

-Смешно. Иди проверь чего там…- говорил он Гомо, который уже ушёл искать четвёртого или пятого, как повезёт, так сказать. Между тем, Брайн ловко отшвырнул пистолет из разжатой руки парня в другой конец комнаты, выстрелил по паре раз в его товащей. Для контроля.

-Чувак…Ахах. У тебя есть девушка? - кашляя кровь. спросил он.

-Ну есть.

-Надеюсь, ей будет так же больно, как и мне, - из последних сил усмехнулся он.

-Скорее мне от неё, - неожиданно для себя выдал Маерс и выстрелил контрольный ему в сердце. Следом он слегка завис, задумавшись о своих словах, но оттуда его вывели изнывающие Билл и его подсосный братец. Брайн вздохнул и угрожающим жестом раскрыл бабочку, принялся разрезать скотч.

А пока, Гомо зашёл в единственную уборную и увидел там такого же мачишку, как и его приятели, но только в костюмчике и с рыжими космами. Тут только наш друг заметил, что у всех были какие-то модельные лица, не могли быть такие у диллеров наркоты. Наверно. Главарь сидел на закрытой крышке унитаза и листал мелованные страницы «Поллианны».

-Это ты Патрик Миллер?

-Вы из налоговой?

-Нет, из каталоческой церкви. Прошу подписать питицую, чтобы католическое вероисповедание стало обязательным в США.

-Забавно.

-Очень. Сдохну от смеха. Не рано ли видеть во всём хорошее, вступать в «игру»? А то вы насмотрелись хорошего и сейчас явно не в том месте и времени чтобы на что-то надеяться…

-Посмотрим, - кратко отрезал паренёк и быстро наставил дуло в живот Гомо, косясь на приставленный пистолет соперника к своему лбу. Гомо мысленно изливался матом, мучительно текли минуты, где же долгожданая помощь, Патрик тоже стрессовал, по его тонкому носу потекла капля пота и конечности подрагивали от напряжения и статики. –Так кто вы?

-А ты это дружкам с того света докладывать будешь? –хохотнул абонент. Рыжий вздохнул как недовольный толстый кот и закатил глаза, и пока он отвлёкся, Гомо поднял ногу, чтобы ударить ей, однако просчитался. Мальчик выстрелил в четырехглавую мышцу, то есть, выше колена в ногу, от чего, в прочем скорость движений не снизилась и Гомо всем весом нажал ему на печень от чего соперник скрючился. Нога жгуче заболела, но в полной степени он это не ощущал под выбросом адреналина. Он пустил две пули ему ближе в лёгкие, и после ещё три чисто из злости и захлёстывающих адских пристопов от всаженной пули. Он заматерился и пополз обратно в гостинную. На его голос прибежал Брайн и подставил ему плечо чтобы тот допрыгал до кресла

-Грёбанные гандоны, что пишет этот говнюк Бен?! Где остальные?! Кто вообще должен приехать?!Почему ты не пошёл ко мне!!?

-Кол, Ито, может быть Диана… Ты не было 2 минуты, я возился с этими долбоёбами.

-Чувак, чего? Диана?! Кол и Ито?! Они ведь вообще незапланированно не вылезают из своих нор, а она с радостью пристрелит меня вместо этих ублюдков в ту же минуту, когда увидит! – завизжал Билл, почёсывая свою правую часть лица, частично обезображенную ожогом. Кривоватый круг задевал щеку, глаз парня, а зрачок задетого глаза поменял зелёный цвет на ближе к карему, с приместью крови. О, кстати, раз нам выдалась возможность, то давайте чуть обратим внимание на его внешность с предъисторией. Она стоит того.

Он был брюнетом с болезненно –бледной кожей, орлиным носом и телом, ближе к худощавому с частой удивительной ухмылкой, которая передавала смысл его отратного характера лучше любых слов. Его параметры было бы трудно вписать под стандарты эталонной привлекательности для большинства людей, но не для молодых девушек, девочек лет 13-16. Они писали по своему кумиру фанфики, рисовали его, делали мемы и всячески распростроняли по интернету, что крайне льстило Биллу, который и без того был эгоистичным мудилой с неподдающимся определению очарованием, которое, как заканомерность, распространнялось лишь на женщин. Собственнно, из-за этого он и страдал, из-за этого у него был смертельный разлад с Дианой и он чудом избегал смерти лет6. А вероятно и всю жизнь, это знает только Льюис.

Они с Дианой встречались, но Билл постоянно изменял ей, особенно часто- с несовершеннолетними девочками, и вот одна из них пригрозила, что лично сольёт всё вв начале его девушке, а потом родителям с полицией. Под лёгкими наркотиками убить девочку показалось ему вполне себе решением проблемы, что он и совершил. Сделал он это настолько необычно глупо, что даже полиция не могла поверить, что он реально всё так сделал. В смысле ты смог через окно проникнуть ночью в полный дом, тихо украсть почти ребёнка, но делал это без перчаток и додумался спрятать труп в свежей могильной яме у ближайшего леса? Но не суть. В ту ночь его ждала Диана, и увидев Билла в крови, земле легко выпытала из него ужасающую правду. Билл пытался её успокоить, но она плеснула ему в лицо кипятком с очистителем от накипи, они подрались. Она его слила его полиции в ту же ночь. Её оправдали, а его посадили в тюрьму, однако его старший брат приложил все силы чтобы поскорее вытащить непутёвого братишку, заплатил огромный выкуп на освобождение и всеми правдами и неправдами боролся за него, поскольку сам был адвокатом. Издёргал свои связи и наступил на горло адекватной морали, что через три года принесло свои плоды. Но дальше всё пошло по наклонной. Льюис не знал что ему теперь делать, его репутация оклеймилась братом-убийцей, его стал терроризировать Пан, личной жизни попросту не было, у властного отца случился инфарт и он не одобрял освобождения Билла. На фоне этого у него развернулась реактивная депрессия, проблемы со сном и нервами, а самым страшным для него стало признание в том, что его младший брат, чуть ли не его ребёнок, которому он заменил мать и отца-карьериста совсем сошёл с ума из-за тюрьмы и не был хорошим, с какой стороны не смотри. Билл спокойно вил веревки из кого и где угодно, и под частичным влиянием Пана совершал новые опрометчивые преступления. Заметать которые и убегать с одного места на другое помогал его нянька-братец. Так и текли их скитания по штатам.

А Диана? Ну а что Диана? Она уьехала из Мэна в штат Нью-Гемпришир, став мужененавистницей. Но и отношения с женщинами принесли ей много страданий и совсем сломили психику, от чего жестокими расправами она стала снимать напряжение. Дело в том, что Диана привыла быть жертвой, она была терпелива, не чувствовала границу ни личных, ни разделющую что есть нормально, а что-нет, не видя это в живом примере, от чего искала для себя абьюзеров, чтобы на их фоне быть хорошей, получать знакомые эмоции и переносила родительский сценарий. Оптимистично, не прав да ли? В прочем, антракт окончен.

-Всем чхать, урод, из-за твоей очередной выходки нас тут чуть не порешали! – заорал Брайн. Он очень боялся, что Тим мог получить заражение крови, а его не повезёшь в больницу. Как вытащить пулю, есть ли здесь чем обработать рану, что делать, что делать…

-Пошёл ты!

-Только после тебя!! –взревел Брайн и был в секунде чтобы наброситься на того и избить Билла до смерти, однако их перепалку прервал возглас:

-Стоять, придурки, дёрнететь в сторону- пристрелю к чёрту!

Все остановились и повернулись к угрожавшему. Это был тот парнишка, который нагрубил Брайну и который должен быть мёртв.

Должен.

-Подняли все руки! А теперь вы двое, вы, да, два брата-акробата, подойдите иначе размажу ваши мозги по стенке и вашим приятелям! – громко говорил он, указывая на Льиса и медленно вставая с пола. Гадёныш, он в углу комнаты, потому ему видны все.

-Ага, щас, прежде отсоси потом подумаю! – ответил Билл. Все присутвующие мысленно закатили глаза и сказали что-то вроде: «Гад, нас всех убьют из-за твоей накуренной морды!», в том числе Льюис. Парнишку же это даже чутка обескуражило, но лицо его быстро прибрело презренную серьёзность.

-Я? Я?! Так это ты? Ты, явно именно ты и изнасиловал мою сестру, гандон?!! – сорвавшись на истерику вскрикнул он.

-Стой, так ты Патрик Миллер? – спросил Гомо.

-Да, гандон.

Гомо шепотом выдавил ругательство на чистом русском. Похоже, этот Патрик положил под кофту что-то вроде железной пластины, потому ещё живой, твою мать, Брайн, пусть после такого хоть раз ещё попробуй не впустить пули в лоб!

-Чувак, да не он это сделал, - оглушительно безмятежно сказал Льюис- Это я. Всё, хорош драммы.

-Ты?!

-Нет, чувак, ты ржёшь? Это я сделал, - неожиданно взволнованно произнёс Билл. Из-за этого волнения его слова и походили на ложь. Выживший мальчик молча направил пушку на Льюиса, и тут Билл повернулся вместе с роковым дулом, загородив брата, но было поздно – недоброжелатель пустил пули три разом.

Между с тем, ожил и Брайн. Он вытащил другую заряженную пушку и выстрелил два раза в лоб воставшего мертвеца.

Раздался шорох падающих тел. Все с секунду три не произнесли ни слова, пока их сердца замедлялись.

-Фенита ля комедия, -жесткими едким голосом подвёл итог Гомо. –Чего вылупились, а? Может его можно спасти, Лью- пощупай пульс на шее, Брайн- посмотри кухню, в этой квартире вроде есть что-то, раз в ванной есть полотенца, - распоряжался Гомо, как он делал часто на заданиях и не только. Остальные повинились без лиц выполнять их просьбы. Никому ещё не пришло осознание, того что произошло. Кроме Брайна.

Началась суета. В шкафкачиках на укромной кухне оказалась водка «Столичная», бумажные полотенца, плотный бинт, скапьпей с пинцетом, испачканные бурой жижей неизвестного происхождения. Вероятно, тоже кровью. Повезло что эта четверка была здесь не раз и тоже «оперировали» кого-то или же просто расковыряли пробку, открывая вино?...

У Билла был пульс и сознание, он хрипел и его перетащили на кухню. Гомо срывался по телефону на пофигостичном Бене, который отбивался от нападок, тем, что уже срочно отправил им Салли (она же- Потрошительница Салли), которая обладала медицинским образованием, но у неё и так дел по горло и ей не до них, что было не то чтобы правдой, но и не совсем ложью. Пан был занят, чтобы создать «кроличью нору» к квартире и Салли чёрт знает где, но смс он ей написал.

Бен в конце концов сбросил трубку и поставил телефон на беззвучный, вновь обратившись к своим развлечениям. Вернее, развлечению, и пока у наших героев разворачивается суета с паникой и копошения в мясе и крови, обратимся к нему.