Часть 30 (2/2)

Мари слепо и нездорова влюбилась в парня, и узнала, что ему нравятся лишь худые девушки. Тогда её тело было в пределах нормы, но худышкой язык не поварачивался назвать, что, в общем, не колыхало девушку, внимания с разных сторон было достаточно, поскольку она легко становилась душой компании, но имено тот парень затмил её мысли и вследствии накручивания Мари всячески пыталась понравиться ему, в том числе, и снижать вес. За три месяца из 78 в 52. Заметные растяжки на бёдрах и груди, беспокойство со стороны родителей и друзей, голодные обмороки, повышенные дозы таблеток, ускоряющих метаболизм, 800 калорий в день, висячая одежда. Чужое тело. Она гнобила себя же, за то, что она творит, что она теперь не похожа на себя, что она уже бросилась в этот омут и стала зависима от комментариев парня, который страдал эмоциональными качелями, то говоря, она не похожа на девушку, то что её приятно обнимать. Грудь стала намного меньше, стали видны кости плечах, бедрах, мальчишечье тело. Она уже кожей чувствовала, как над ней из подтишка посмеиваются, возможно, даже её объект обожания. Когда она сказала парню о своих чувствах, он молча обратился на экран телефона и продолжил играть во что-то, заблокировав её везде. Из-за этого девушка опустилась в депрессию, забила на весь остальной мир, родители отсмеивались, говоря: «Ой, да таких как он будет ещё тысяча», «Больше поплачешь – меньше сходишь в туалет», «Зато теперь у тебя такая аккуратная фигурка, нужно оборачивать обстоятельства себе на пользу». Эти их слова ещё пуще ранили Мари, знакомые и остальные в один голос твердили: «Да забей на того урода, живи дальше», но она месяцами этого не могла сделать, он был её демоном, живущем в туловище. И который не собирался уходить, сколько бы святой воды на него не лили. Он был её чудовищем под кроватью, которое безвозвратно утягивало её за собой, в пучину тьмы и отчаянья, пожирая в начале ноги итак выше, покрадываясь к самому сладкому - мозгам. Сплошная тьма и отчаянье. Нет ничего ужасней него, нет ничего страшнее, оно- ноги, заставлющие стоять, когда нас поглощает безвозвратная смерть, старость, символ конца, петли на нашей шее, космоса ночного неба, бесконечности спирали жизни и власти, оно неполебимо, перед ним мы дрожим и начинает вспоминать молитвы.

В середине рабочего дня у Мари случилась внезапная истерика, она сбежала в женский туалет на втором этаже, о котором мы в курсе, там заперлась в одной из кабинок и громко расплакалась. Спустя десять минут послышались тяжёлые шаги и в отверстии пола были видны грубые кожаные ботинки, Мари стало слегка неловко, но слезы продолжали давать и падать на кафель. Щелчки зажигалки, грохот открывающегося окна, девушка продолжила всхлипывать. Вдруг под дверью появилась листок с надписью: «Ты тут плачешь из-за парня?». Девушка высморкалась и написала маркером ниже: «С чего тебя это волнует?». «Уныло курить пока кто-то рядом хнычет из-за такой зависимости. Ты плачешь не из-за него, ты плачешь из-за переносов других людей на него, которые будто отвергают тебя. Ты страдаешь из-за себя же».

Мари как током ударило. Её будто вырвали из болота и посадили на стул, чтобы она очнулась. Девушка распахнула кабину. Облокотившись на кафельную стену, стояла Пен, выдыхая клубы дыма. Чёрные стеклянные глаза, подсвеченное дневным светом прозрачное лицо, потёртые бойфренды и кожаный пиджак с иронично изогнутыми губами, которые мерещились сочными ягодами. Она красива, не глупа… так она испытывала такое же отвержение? Это милое лицо с тяжко чтимым трауром. Может она тоже разочаровалась, только скрыла это, потому ни с кем не встречается? Так? Так??

Наступило затишье. Почему-то, Мари захотела обнять Кинсли и в этот кожаный пиджак высказать все свои чувства, обиды, ведь ей показалось, что она наконец станет понята и выслушенна. Ей тогда в принципе много чего показалось и даже прояснилось. Всё, всё вдруг стало таким понятным.

-Я сейчас собираюсь здесь прогулять географию, посидим вместе? – внезапно спросила Пенни. Мари согласилась.

Потом, постепенно, Мари отпустила того парня из своего мозга, пустила силы в учёбу, работу над своим телом, с подорвавшимся здоровьем. Она так прекрасно осознала одиночество Пен, в котором, как оказалось, тоже прибывала, стала много филосовствовать и вроде дружить с Пен, вот только та не считала их отношения дружбой. Она видела, что это лишь отношения знакомых, что после школы они забросят общение, что Мари не спешит оказывать поддержку и забивать головку чужими проблемами, а потому, только составляла временную компанию, чтобы уж совсем не было скучно и быть в теме школьных слухов, событий. Мари осторожней доверяла бывшим друзьям, продолжила тусить, встречаться и далее, но выше ставила Пенни, не иначе.

Они обсуждали учителей, одноклассников, свидания, всякую неважную фигню, и всё же…. Мари сомневалась в том, что они лишь знакомые. Они привязались, имели личные шутки, секреты. Мари знала, что Пенни пробивало на слёзы, когда та писала, что скучает, знала, как сильно Пен бесит хентай, как она любит влюбляться в выдуманных мужчин и помнила фантаские биографии, клички всех трех любимчиков, как она жестоко заставляет дрожать натянутые нервы своих близких манипуляциями, хотя порою один высокомерным взгляд как на овец, что она может бросить курить в любой момент, как она обожает слушать мужские голоса, и прочее и прочее.

Главным инициатором общения и голосом была Мари, а Пен пассивно слушала, но не была прочь поболтать и о ней, о деньгах, о статусе, о душе, о смысле жизни, но после таких разговоров становилось так дерьмово. Ведь ты на время примерял взглыд дьявольских глаз, которые видели насквозь и давали пощёчины по лицу, напоминали, что ты не в комедии, а в хорроре-драмме с редкой разрядкой, вспоминаешь, что за тобой гонится маньяк под названием тоска с лезвием смерти. Кем в таком случае была она и Пенни? Хотя нет, скорее, Пенни? Очередной жертвой? Умной девушкой, которая в конце выживет или ребёнком-экстрасенсом, который возможно, не умрёт, присоединившись к дьяволу?

Глаза девушки зацепились на одной из карточек над пианино.

Однажды Пенни была в её комнате, месяцев семь назад, может побольше. Мари звала ту для помощи в важном сочинении, а заодно посудачить, глянуть фильм. Так она провели шесть часов вместе, но не суть. Пен понравилось пианино, скорее, воодушевило.

-Господи, как атмосферно! Как в репрезентации эстетики 80-х в наше время, я про всю комнату. Пианино, мансарда, ковёр, плакаты. Ого, у тебя плакат с Фредди Меркьюрем!

-Да, он неплохо сюда вписался, рядом с Битлз и Кисс.

-Ты когда-нибудь играла мелодии его песен на пианино?

-Это сложно и мне лень. Я ненавижу играть.

-Льюис тоже играет. Значит, у тебя тоже есть хор, как и у него? Ты поёшь?

-Да ну, Пен, у меня не голос Адель.

-О, давай споём вместе! В крайнем случае, это не минусовка и в доме лишь мы, никто не засмеёт если сфальшивим.

Мари согласилась. Пен предпочла «Good time». В начале было слегка неловко, но Пенни уже завелась и отлично знала слова, её звонкий голос удивительно перекликивался с исполнением Фредди, Мари тоже раскрепостилась. Призрак перевоплотился в идеалистического ангела, пусть и на три минуты. Едва ли Мари ещё видела Пен такой, если не было музыки. Чёрные-чёрные глаза были живыми, будто внутри переливались чернила с бензином.

И когда Пен игриво поцеловала её, взгляд тоже изменился. Он горел искрами, он горел чем-то разрушительным, чем-то пышашим, может, влюблённым, но не в неё, не в Мари. Что теперь думать? У Пен нет чувств, она лишь разгорячилась из-за чего-то, о чём не собирается говорить честно, но раньше она много рассказывалп, как хотела закончить жизнь выстрелом. Может… бред.

Да, не так давно она разбрасывалась своей энергией, чем и притягивала. Она была готова хоть спрыгнуть с крыши в снег, хоть взорвать школу, это не любовь, не обманывай себя, это безумие, которое грезит заманить в водовород. Столько всякой дичи, сплошные пятна событий. Последние дни длился траур- одного из учеников и его двоих сводных братьев застрелили недалеко от дома Пен, этот глупый сон, суета и не менее глупый засос. У полиции нет улик на анонимного убийцу, Пен катит в лагерь по японской культуре, может, это из-за него она такая шальная? Шальная, пф, это ведь словечко Пен. Она хочет новых впечатлений, знакомств, потому на взводе? Откуда знать.

И всё же, Пенни лжёт, что у них только одолжение.

Щёки девушки налились румянцем, она пуще завернулась в тёплый кокон и уснула.