XIX: Предрассветное чудо (2/2)

— Ясно, — заключил холодно Леви и вновь глотнул чая. Конечно, он был немного раздосадован скорым и долгим отъездом Ханджи, без неё город казался совершенно пустым, но Леви врал сам себе, что не испытывал одиночества, когда подруги не было в столице две с лишним недели. Но теперь её не будет почти два месяца, и Леви не стал обманывать самого себя: за Ханджи он успеет и побеспокоиться, и заскучать по ней. Но внешне он оставался невозмутимым, лишь пальцы немного подрагивали оттого, что ничего поделать не может. Её желание заниматься исследованиями было огромным и всепоглощающим, и препятствовать её рвению значило лишить её неотъемлемой части её жизни.

— Ладно, — вздохнула Ханджи. — Если ты думал, что ты будешь сидеть просто так, то ошибаешься. Одевайся. Пошли прогуляемся, пока погода хорошая. Кстати, — она полезла в сумку. — Пока не забыла.

Ханджи встала со своего места, и на стол перед Леви лёг толстенький красный конверт с вензелями, в котором он легко узнал билеты в театр. Он вопросительно взглянул на Ханджи, и та порывисто подвинула конверт ближе.

— Помнишь, мы говорили про театр вчера? Я думала, что успею, но последний спектакль выпадает как раз тогда, когда меня в городе не будет, — в голосе Ханджи не было печали или тоски, она говорила довольно весело.

— Зачем ты тогда купила билеты?

— Просто так.

— Просто так?

— Ой, ну ладно! — она всплеснула руками. — Сходи с Евой. Без меня совсем зачахнете. Чтобы ты там себе ничего не напридумывал, тут три билета. Можешь ещё кого-то позвать. Или просто отдай ей билет, а сам не иди. И вообще, считай, что это плата за то, что я вчера тебя потревожила.

— Ты темнишь, — из всего сказанного Леви сделал один вывод и отпил ещё немного чая.

— Что темню? — возмутилась Ханджи. — Вы мои друзья, я хотела пойти вместе, но не могу. Ева всегда хотела в театр сходить, а тебе нужно было вернуть должок, — всё продолжала оправдываться она, и Леви нашёл это подозрительным. — Там очень интересный спектакль, в кои-то веке в нашем театре ставят что-то, не связанное с войной. История любви двух людей, которую они пронесли через всю жизнь, хотя не виделись много и много лет, — вдохновенно проговорила она. В столичном театре и вправду редко можно было увидеть что-то помимо военных сюжетов. Иногда ставили комедии, можно было наткнуться на драмы, слабые, несерьёзные и чаще всего высосанные из пальца. — Трагедия!

— Мне неинтересно, — отрезал Леви все дальнейшие анонсы и аннотации, и Ханджи сняла с себя очки, чтобы протереть их, от волнения.

— Продай билет и купи себе чай, — бросила она, якобы обидевшись, но в душе зная, что Леви никогда так не поступит с её подарком. — Одевайся.

Долго ждать Леви не пришлось. Спустившись и выйдя из дома, туда, где его уже ждала Ханджи, он прищурился от палящего солнца. Стоявшее на улице пекло всё никак не ослабевало, и ему немедля захотелось вернуться домой, чтобы лишний раз не получить солнечный удар, но Ханджи, наученная горьким опытом, взяла его под руку и потянула в сторону, противоположную от его дома.

— Я хотела чего-то сладенького, — она завернула за угол, всё ещё не отпуская Леви. — Недавно здесь открылась прелестная кондитерская, идём. Мне её посоветовала Ева, в её районе есть такая же.

— Ты могла и сама сходить в неё, — сказал раздражённо Леви и рывком вытащил свою руку из хватки Ханджи. Не хватало ему ещё и упоминаний об этой женщине по десять раз на дню, чтобы окончательно подпортить себе настроение.

— Ты совсем скучать по мне не будешь? — она наигранно надула губы. — Считай, это вместо проводов. Я уезжаю завтра в пять утра, провожать меня не надо, у тебя экзамен. Вон она! Смотри!

Она показала на кондитерскую лавку, чья яркая табличка виднелась в конце недлинной улицы. Леви почувствовал облегчение на секунду, странная волна спокойствия прошлась по нему, как долгожданный дождь после засухи. Ему подумалось в действительности, что нет совершенно никакого смысла цепляться за прошлое и бояться, что старик Северлин больше не вспомнит его. Его беспамятство всё ещё приносило Леви боль, и от неё было никуда не деться. Но та фотография, что стояла на комоде, то, как Ханджи посвятила ему своё свободное время, уверило его, что испытывать безрассудный страх остаться позабытым всеми глупо. Пусть уже никто не помнил того босоногого Леви, бежавшего по трущобам с украденной булкой в поцарапанных грязных руках, его всё ещё помнили таким, каким он был сейчас. Возможно, он почаще будет посещать Андре, даже если тот толком и не сможет ему ничего сказать.

— Ух ты! Ты посмотри, какое всё красивое! Что ты будешь? — не заходя в кондитерскую, Ханджи уставилась на витрину. Новый магазинчик и правда был очень симпатичным на вид и выделялся на довольно серой улице.

— Что я буду? — повторил вопрос Леви и посмотрел на витрину, которая была усыпана разными сладостями в красивых круглых стеклянных вазах. Он понятия не имел, какими на вкус были все эти разнообразные яркие конфеты и пирожные. Кондитерская была для него новым неизведанным местом.

— Ох, у них даже есть мои любимые! — воскликнула она.

— Я буду мороженое, — наконец-то определился с выбором Леви, но Ханджи его уже не слышала, влетев почти с разбегу в кондитерскую. Он прошёл за ней, и в нос ударил приятный, но навязчивый запах сладостей: карамели, шоколада и ягод.

— Так что ты будешь?

— Мороженое, — без былой уверенности повторил Леви, и Ханджи обрадованно обратилась к продавцу.

— Мне, пожалуйста, граммов четыреста вот этих конфет, а моему другу мороженое!

— Какое мороженое желаете? — уточнил продавец, и Ханджи уставилась на Леви, кивнув ему вопросительно.

— У них ещё есть вкусы? — нахмурившись, спросил он.

— Конечно, — захохотал продавец, лёгким движением руки показывая всё разнообразие вкусов. Леви разочарованно оглядел множество стеклянных баночек с разноцветным содержимым и уже пожалел о своём выборе. Ему было совершенно невдомёк, какое мороженое могло прийтись ему по вкусу. От Ханджи не ускользнуло, как Леви оторопело оглядел десерты и пришёл в полнейшее замешательство из-за такой глупости.

— Моему другу, пожалуйста, самое популярное мороженое! — с неземным воодушевлением обратилась она к продавцу, и тот дружелюбно закивал, улыбаясь.

Выйдя из кондитерской, Ханджи не стала допрашивать Леви о вкусе десерта, но с нежной теплотой посмотрела на своего друга, казалось бы, впервые чем-то таким простым приведённого в замешательство. Рожок в его руках холодил пальцы, и нежно-розовое мороженое пахло клубникой и шоколадом, из которого был сделан сироп. Леви не знал, как подступиться к новому для себя блюду, но всё же откусил небольшой кусочек с верхушки. Горький шоколад перемешался со сладкой клубничной начинкой, и новый вкус расползся по языку. В жизни строгого профессора Аккермана или безродного сироты Леви открылась совершенно новая глава. Возможно, с этого дня он и не стал огромным поклонником мороженого, чтобы есть его на завтрак, обед и ужин, но этот бессонный июльский день показался ему намного приятнее, чем мог быть. И такая детская нелепая радость заставила его улыбнуться.

— О! Посмотрите, кто улыбается! — вскрикнула Ханджи от неожиданности. — Если будешь так улыбаться, то мы с Евой готовы купить тебе целый ящик!

— Откажусь, — перебил её Леви и почувствовал небольшой укол от ещё одного упоминания этой женщины.

— Ешь давай, растает, — с досадой вздохнула Ханджи.

В его голове промелькнула мысль: «а любит ли Ева мороженое?». Но, задав себе вопрос, к чему ему эта информация, он вновь нахмурился. Слишком часто эта женщина становилась причиной его бессонниц, волновала его мысли и с завидной регулярностью заставляла его совершать поступки, на которые он бы ни за что не пошёл в любом другом случае. Кто бы мог подумать, что он будет, как мальчишка, есть мороженое на пороге кондитерской и думать о понравившейся девчонке? Стало противно от самого себя за такое вздорное поведение. Оставалось лишь понять, испытывала ли та самая «девчонка» такие же волнения сердца, какие испытывал он при упоминании её имени?