XVIII: Снятые ограничения (2/2)

— Ева?

— О, Вилли, здравствуй, сколько лет, сколько зим! — отвлёкшись от своего небольшого рассказа, как Анастасия исправляла её ошибки в письме и чтении, Ева дружелюбно поприветствовала высокого мужчину с криво выступавшим лбом и недельной щетиной.

— Эко тебя сюда занесло! — поразился Вилли, стоя перед их столиком.

— Я там, где лучшая выпивка, — Ева мотнула кружкой пива в руках, поставив её вновь на стол. —  Как жизнь?

— Да вот, женился, — мужчина кивнул куда-то в сторону, туда, где сидела его благоверная, и самодовольно почесал подбородок.

— Наконец-то! — улыбнулась пуще прежнего Ева и хлопнула в ладоши.

— Не всю жизнь же ждать, когда ты согласишься, — с милейшим укором произнёс мужчина и широко улыбнулся. Ева захохотала.

— Правильно, а то умер бы холостым, — она сделала глоток пива.

— Вижу, не одна, хорошего вечера, — Вилли слегка поклонился Ханджи, и та кивнула в знак приветствия.

— Бывай! Всего наилучшего вам с женой, — Ева помахала рукой, и мужчина ушёл к себе.

— Ты нарасхват, — подметила шёпотом Ханджи, допивая содержимое своего стакана.

— В таком месте любая женщина нарасхват, — без сарказма ответила Ева и поставила несколько пустых бутылок рядом. — Если бы они знали, что я эльдийка, никто меня отсюда живой не выпустил. Вилли, например, не знает, а те, кто знал, уже сюда не ходят. Поэтому остаётся только Мартина. Я про неё услышала от одной соседки в гетто. Та, когда была ещё молодой, сбегала в этот бар. Мартина тогда была моего возраста и помогала отцу по работе. Соседка сказала, что здесь мне помогут. Вариантов особо не было. Когда я пришла сюда и умоляла взять меня на работу, она сначала закрыла передо мной двери. Я приходила вновь и вновь на протяжении недели. И каждый раз она захлопывала дверь, но в последний — минут через десять вернулась, напоила меня, накормила и взяла на работу. Сказала, что я больно на её дочку похожа. Ох, и побила же я ей стаканов поначалу, — вспомнила Ева и улыбнулась. — Такие люди как вы вселяют мне надежду, что наш мир может быть лучше.

— Так вот сколько тебе нужно выпить, чтобы стать оптимисткой, — Ханджи постучала по горлышкам всех бутылок, которые собирала Ева, и та засмеялась поддакивая. Аккордеон в углу бара зазвучал ещё веселее, чем обычно, и на пустом пространстве стали собираться люди, чтобы потанцевать немного. Ханджи, только завидев танцующих, быстро встала и утянула с собой Еву в самую гущу событий. Один народный танец переходил в другой, и хохот от заплетавшихся в собственных ногах танцоров стоял такой, что в ушах звенело. Ева вернулась первой, запыхавшись совсем, её здоровье было чуть лучше, чем в детстве, но выносливость оставалась такой же никудышной. Ханджи, ещё немного повеселившись с незнакомцами, кое-как доковыляла на уставших ногах до столика, где ей любовалась Ева. —  Так, Леви уже должен подъехать. Я договаривалась к одиннадцати.

— Надеюсь, ты сказала ему натянуть кепочку пониже?

— Думаешь, помню?

Сердечно поблагодарив Мартину за приют, Ева заключила хозяйку бара в крепкие объятья и расплатилась с ней больше, чем должна была. Ханджи, конечно, протестовала и хотела заплатить сама, но Ева и слушать не стала её аргументы. Мартина была одной из тех людей, с кем не нужно было поддерживать постоянное общение, чтобы получить спустя время радушный приём. Деньки, которые Ева подарила этому заведению, несомненно, не были самым лучшим в её жизни, но та теплота, которую дарила ей Мартина, сжигала напрочь все дурные воспоминания, оставляя на их месте лишь светлую

печаль.

Плохо держась на ногах, они сначала вышли через чёрный ход, но почти сразу их осенило, что Леви ни про какие чёрные ходы и знать не знает и будет ждать их перед баром. Поэтому, покачиваясь, они доползли до центрального входа. Леви, сложив руки на груди, стоял возле машины, как неподвижная статуя. Ночь без сна, жара, безрадостное ожидание двух пьяных женщин опустили ещё ниже и без того хмурые брови мужчины. Ханджи, видя такую удручающую картину, полезла обниматься, чтобы сгладить обстановку, но Леви одним ухватом запихнул её и без того не державшееся за землю тело прямиком в машину.

— Подвинься, — скомандовал Леви.

— Многоуважаемый господин Аккерман, прошу прощения, мне так неудобно использовать вас, но такси уже не ездят и ближайший трамвай в девять утра, я буду благодарна вам по гроб жизни, — протараторила Ева, проглатывая половину букв и меняя слоги в словах, и села рядом с засыпавшей потихоньку Ханджи. Леви закрыл дверцу и потёр лоб.

—  Блядство, — безнадёжно вырвалось из него.

До дома Ханджи оказалось далеко ехать, только к двенадцати вся полупьяная компания с «капитаном» Леви добралась до нужного места. Сама хозяйка скромного жилища почти что протрезвела и даже самостоятельно добралась до дверей своего дома, но вот Ева же от духоты заснула совсем. Леви слишком поздно осознал, что из его и без того перегруженной головы вылетел адрес дома «спящей красавицы», поэтому с целью разузнать название улицы и номер дома он вновь поднялся к Ханджи, но та ему двери уже не открыла. По его скромным предположениям, она успела доползти до кровати и заснуть крепким сном, как в последний раз.

Аккерман вновь очутился возле машины и со вздохом посмотрел на Еву, занявшую опустевшее место. Аккуратно сложив ладони под щёку, она видела наверняка прекрасные сны, потому что настолько расслабленной Леви её ещё никогда не видел. Несколько раз он успел подумать о том, почему же никак не получалось просто отказать Ханджи в такой просьбе. На дворе был двенадцатый час, и, если бы он мог добраться до своей квартиры хотя бы к часу ночи, уже нужно было радоваться. Но вывод родился сам собой: спокойно в такой духоте уснуть не получится, если он будет знать, что эта полоумная шастает где-то по городу пьяная с эльдийкой под руку.

— Просыпайтесь, — силой толкнув Еву в плечо, он попытался разбудить её.

— Чего хмуритесь? — Ева приоткрыла один глаз и скептически, насколько могла, оглядела Леви.

— Скажите, где вы живёте, — при всём уважении и своеобразной любви к Ханджи терпение его кончалось.

— Давайте перейдём на ты? Ханджи разрешила мне звать вас просто Леви, — Ева беззлобно заулыбалась и вновь закрыла глаза. Леви постарался пропустить её слова мимо ушей, но что-то всё-таки кольнуло слева. Пока они были на «вы», можно было ещё сохранять какую-то дистанцию. — Третий переулок или пятый переулок. Точно! Седьмой, — размышляла она себе под нос.

— Блять, — нервы Леви сдавали.

— Не блядь, а голубчик, — осуждающе влезла Ева в седьмой круг разочарования Леви. — Девятый переулок, шестнадцатый дом, — сказала она так, словно протрезвела, и над ним воссияла надежда. — Только тихо, все бабушки уже спят.

— Не могли выбрать место поближе? — Леви навис над Евой, чтобы лучше слышать, что она бубнила, уткнувшись в ладони, но надежда на трезвость женщины улетучилась окончательно, поскольку Ева опять заснула. Тогда он понадеялся, что адрес, названный при невыносимо гнетущих обстоятельствах, окажется верным. В другом случае он уже откровенно подумывал, чтобы бросить где-нибудь автомобиль со спящей Евой и пойти домой, хоть до него и было далеко. Но ответственность, возложенная на его плечи замечательной подругой Ханджи, удерживала его из последних сил.

Отчего-то Леви ехал медленнее, всё время поглядывая через плечо на мирно сопевшую Еву. В голову ему пришла поистине великолепная мысль, в которой он никак не мог сомневаться: ей было к лицу молчание. В столь безрадостный день его радовало только то, что на пути им не попались полицейские, которые в любое время суток горели желанием прицепиться к горожанам и устроить допрос. К тому же на улице было темно, и всё ещё разъезжали машины и кареты из-за праздника, поэтому их пара не выглядела слишком подозрительно. Подъехав к указанному дому, Леви погасил фары и вышел из машины.

— Вставайте, — он не горел желанием повторяться по несколько раз, чтобы добиться хоть какого-то результата. Но на удивление выспавшаяся Ева почти что подскочила со своего места и похлопала себя несколько раз по голове в поисках кепки, которая для пьяного человека бесследно пропала из виду, валяясь где-то под ногами. С одной стороны её лица причёска почти развалилась, и шпильки торчали, как иглы. Леви очень жалел, что не мог запечатлеть столь грациозный вид.

— Я иду, — проговорила Ева очень неубедительно. На ногах она стоять почти не могла, и не только, потому что алкоголь ослабил её дух, но потому что одна её нога страшно затекла в неудобной позе. Леви подхватил её под руку, не имея ни малейшего желания ещё и обрабатывать чьи-то раны, если Ева умудрится стесать коленки.

В доме уже давно везде не было света, и она точно не смогла бы подняться одна, поэтому Леви посильнее схватил её руку. Шаги давались тяжело, и ему то и дело приходилось подтягивать Еву к себе. Действо было не из приятных, конечно, потому что благоухала она не нежными цветочными духами, а диким пивным перегаром. Неужели ему нечем было заняться, кроме как таскать каких-то эльдиек по их квартирам? Но бросив мимолётный взгляд на хмельное улыбающееся лицо почти что рядом со своим, он чувствовал, как раздражение пусть полностью и не испарялось, но утихало хоть на толику. Он точно не смог бы спать спокойно, зная, что Ева в подобном состоянии была где-то помимо дома, и от этого вывода ему было тошно. Конечно, его не мучили бы кошмары, но мысли то и дело возвращались бы к одной и той же женщине, которую он имел честь вести сейчас под руку.

— Где вы жив-

— Да не шумите! — закричала шёпотом Ева и, извернувшись, накрыла ладонями губы Леви. То было бы романтично, ведь это первый раз, когда он коснулся её кожи таким откровенным способом, но он сердито откинул от себя её руки, как отгоняют надоедливое насекомое. — На-вер-ху.

Подниматься становилось всё сложнее, потому что Ева так и рвалась свалиться с лестницы, и тогда Леви, недолго думая, обхватил её талию рукой и почти что потянул за собой вперёд.

— Жаль, что вас не было. Какой же сегодня был прекрасный вечер, — мечтательно проговорила Ева, попытавшись убрать пальцы Леви со своей талии, но ничего не вышло.

— Охотно верю, — Ева жила почти что на чердаке, и Леви был несомненно рад, что хотя бы на этом этаже не было любопытных соседей.

— Может, понесёте меня на руках?

— Ещё что-то? Такую пьяную тушу надо постараться поднять.

— Какой грубиян!

— Где ключи? — не обращая никакого внимания на нелепое оскорбление, Леви наконец-то отпустил Еву, и та сразу же прислонилась к стеночке. Она несколько раз похлопала себя руками по всему телу чуть ли не от самых колен в бесполезных поисках нужной вещицы. Леви подумал, что с такими успехами он простоит здесь до самого утра, поэтому, полагаясь лишь на логику, он полез проверять карманы штанов Евы, где, конечно же, нашлась необходимая связка ключей.

— Лапать неприлично, — обиженно сказала Римия, прикрыв грудь руками, и Леви понимал, что с пьяным пререкаться всё равно что со столбом разговаривать. В тусклом помещении свет, как назло, не падал на дверь, и Леви попытался нащупать замочную скважину. Но всё прошло бы мирно, если бы он не ощутил тяжесть на плече. То была Ева, аккуратно сложившая на нём руки и положившая на них голову. Опалив его шею горячим дыханием, женщина прошептала:

— Ну как? Открывается?

Леви повёл плечом, скинув с себя Еву. Дверь перед ними распахнулась, и из последних сил бесподобная госпожа Римия, собравшая остатки трезвости, почти влетела в комнату и плюхнулась на кровать, заскрипевшую, как раненый боец.

— Благодарю, вы такой прекрасный человек, такой галантный, ещё чуть-чуть и влюблюсь, — пролепетала она, закрыв глаза.

Леви, собиравшийся уходить, остановился. Влюбится? Какой только бред не лез из людей на пьяную голову. Ева была больше похожа, по его мнению, на легкомысленную сердцеедку в общении с мужчинами, чем на ту, что могла позволить себе влюбиться. Все эти её слова о природном женском обаянии и о том, как она крутила мужчинами, заставляли его сомневаться в нелепо возникшей фразе. Леви тяжело выдохнул: слишком много внимания он придавал словам пьяного человека.

— О, да куда вы поедете в такую ночь? Можете спать здесь, — Ева махнула рукой куда-то в сторону.

— Вы всё-таки хотите затащить меня в постель? — Леви опёрся на дверной косяк и сложил руки на груди.

— Я показывала на кресло, — с такой серьёзностью проговорила Ева, еле-еле ворочая языком, что впору было захохотать от этой безумно смешной картины. Между словами она делала долгие и бессмысленные паузы. — Тогда у меня был очень тяжёлый день, и я пересмотрела свои планы на вас, — она перевернулась к стенке и подтянула к себе ближе колени, вцепившись в подушку. — Хотя я ничего не планировала. Нет, не то… Как же сложно мыслить…

Последний раз окинув взглядом впавшую в забытье Еву, Леви тихо закрыл за собой дверь и спустился, сев в машину. С присутствием женщины, что мирно посапывала в своей чердачной квартире, в его жизни поделать ничего нельзя было, потому что Ханджи уже считала Еву своей подругой. Не было никакого желания огорчать Зоэ на пустом месте, поскольку когда-то ему уже довелось наблюдать за её расстроенным состоянием из-за отчисления студента-отличника за клептоманию. В тот день летели и стулья, и книги. Долго ходить подавленной она не могла в силу характера, но ещё несколько недель Леви улавливал в тоне её голоса глубокую печаль. Конечно, пинать от злости стулья из-за Евы она не стала бы, но всем своим видом она показала, как была бы недовольна поведением или замечанием Леви в отношении её новоиспечённой подруги. Леви считал Ханджи своим драгоценным другом, хоть и не говорил ей об этом никогда.